Твоё слово

Глава 4. Шут. Дно Империи

Госпожа Киныси смотрела в окно на свою новую постоялицу, которая, приплясывая и постоянно сверяясь с нарисованной ей картой, направлялась в сторону издательства газеты «Дни Империи». Хвостик волос невнятно-русого цвета подпрыгивал в такт ее движений, халат забавно развевался за спиной как маленький плащик, а глаза блестели в предвкушении. Мужчины порой заинтересованно поглядывали на обнаженную полоску живота, но Шура этого не замечала.

Еве девочка понравилась. Хотя Еве все нравились. Слава Отцу-Дракону, это никогда не мешало ей делать свою работу. Деревянной рукой Ева взяла со стола письмо и керамические глаза вновь пробежались по строчкам.

Ее любимый воспитанник зашифровал ей просьбу приглядеть за странным ребенком. Не лезть без нужды, разрешено убрать в крайнем случае, но только после того как будет понятно, кто она и откуда, что ей нужно. Что она вызнает. Если подозрения окажутся беспочвенными, помочь девушке нормально устроиться.

Да, Ева тоже заметила, что Шура как будто бы собирает информацию. То, как она задает вопросы и провоцирует не диалог, а монолог с ее, Евы, стороны. Госпожа Киныси всегда была хорошей слушательницей, и это было одной из причин, почему она многим нравилась — разумные очень любили говорить о себе и о том, что им интересно, и поэтому любили тех, кто умел их слушать.

Госпожа Киныси умела.

И за свою долгую жизнь ей редко приходилось встречать существ, готовых с искренним интересом слушать, а не говорить. Шура слушала с самым что ни на есть искренним интересом. Вот только, в отличии от той же Евы, ее интерес был продиктован отнюдь не нежной симпатией ко всему живому.

Ева тихонько рассмеялась — ее мальчик всегда был добрым и отзывчивым к чужой беде. Годы не так уж сильно изменили его, как может показаться. Письмо загорелось в ее рук, сжирая чернотой бумагу, но не дерево ее тела.

Я шла по симпатичной, залитой солнцем улочке, жадно прислушиваясь к разговорам прохожих и разглядывая все, до чего дотянуться глаза. Вот старая ратуша с огромными колокольными часами — о ней мне рассказывал Раш. Здание было возведено еще когда Высокий Город только-только строился из разрозненных поселений вокруг озера Нерша, и сам город официально «родился», когда начали идти часы и перестанет существовать, говорят, когда они остановятся!

Конечно, за ними постоянно следят, чтобы они не дай боже случайно не остановились. Или их кто-нибудь не остановил, вызвав панику. Меня вот так и подмывало что-нибудь с ними сделать и посмотреть на реакцию горожан.

— Вот и я о том же!.. — возмущалась какая-то женщина в летах, вытирая мокрые руки о передник, — моего племянника на прошлой неделе стражи попросили лавочку свою прикрыть, якобы на него жалобы!..

А на императорском дворце были огромные астрономические часы и на них я тоже собиралась сходить и посмотреть, хоть и не сегодня. Про них, конечно же, говорили, что идут они с самого сотворения мира, и когда остановятся, этот мир перестанет существовать! И да, гадкая мыслишка о том, как было бы весело их остановить и посмотреть представление с одной из башен дворца меня, конечно же, посещала.

— На Востоке Третьего сейчас вообще смысла открываться нет, — сплюнула ее собеседница.

Идти мне было минут двадцать, как обещала Ева. Издательство, в которое я собиралась пробиться всеми правдами и неправдами, тоже находилось на Северо-Востоке Третьего Круга.

— Берта, где красные гвоздички?! — орал кто-то из цветочной лавки, — Ну заказывали же красные гвоздички!

— В заднице твоей гвоздички! — был ему ответ, — Ты мне деньги за прошлый месяц когда отдашь?! Ты обещал поставить меня главной в новой лавке, почему я вообще все еще здесь продавщицей тухну?!

— Знаешь сколько я за нее стражам отваливаю?.. — возмущенно, но уже не так громко ответили Берте, — не доросла еще, не окупишь.

Берта что-то ответила, но я уже прошла мимо.

Вспомнилось, как я также полтора года назад ходила по изданиям, отправляла везде резюме. И не потому что так уж нужны были деньги.

Просто меня тогда на четвертом курсе выгнали с журфака, потому что я рассорилась с половиной профессоров и принципиально саботировала их пары. Ну да, еще статейку об одном особенно вредном преподавателе я умудрилась впихнуть на главную страницу недели.ру.

Статью быстро удалили, но говнецо у мужика на душе осело. Он меня не просто выгнать из университета умудрился, но и разослал всем, кому мог (а мог многим) такую потрясающую характеристику обо мне, что даже мои нежно любимые недели.ру попросили меня закрыть дверь с другой стороны. Как я ее потом снова открывала — отдельная история!

В любом случае, я была так зла и обижена, что твердо решила стать не просто очень клевой журналисткой, но пробиться так высоко, как только можно, чтобы потом отомстить этому жестокому мужчине за его месть!

Сейчас мной владели совсем другие чувства, но энтузиазма было не меньше. Я шла по широкому перекрестку, пропуская лошадей и повозки, подходила к угловому зданию в пять этажей. Внушительно!

— Здесь находится издание «Дни Империи»? — спросила я у мальчишки, раздававшего газеты на углу, указывая на красивый фасад и массивную дверь входа.

— Нет, госпожа! Вон там, — указал он чуть дальше вверх по улице, — может сразу и купите дно… в смысле, дни империи! — и впихнул мне в руку газету, сразу потребовав пару медяшек.

Я заплатила, потому что полистать газетку, куда я устраиваюсь, лишним не будет. Свернула ее трубой и, отбивая свернутой бумагой ритм по бедру, пошла вверх по улице.

Ну что ж. Уже не так внушительно. Я стояла и смотрела на унылый серый фасад с осыпающейся штукатуркой и треснутыми то тут, то там стеклами. Все те же пять этажей и всего пять минут расстояние, но какая разница!

Я вдруг как будто не в столице Империи оказалась, а в деревне Олежиной мамки, которую жители гордо звали поселком городского типа. Вот такое же ощущение — что когда-то кому-то до всего этого дело было, но так давно, что никто не помнит когда и кому. Штукатурил же кто-то это здание, кажется в голубой? Штукатурил! Но это, похоже было лет пятьсот назад, а то и больше.

Над деревянной дверью висела замызганная табличка, изобличающая издательство — «Днио Империи».

Это меня странным образом приободрило! Недели.ру вот на форумах наши читатели называли Насрали.ру. А Дни Империи по мнению местного контингента были настоящим Дном! Я улыбнулась от щекочущего в животе и горле чувства узнавания и сопричастности. Это то, что мне нужно.

Я кинула сумку под одно из окон дома, села на нее и развернула газету. Что тут у нас?

«Высокий Город отпраздновал день рождения наследника» — фу, скучно.

«В Ледяных Чертогах новорожденному дракону дали имя Лиашасс» — да кому какая разница?

«На главной площади в северном фонтане завелось чудовище» — судя по описанию очевидцев, чудовище черное, продолговатое и страдает судорогами. Кажется, я даже знаю, откуда оно взялось!

Этой газете я очень, очень нужна! Я резко подскочила, закинула сумку на плечо и прошла в здание. Внутри было помилее, чем снаружи. Недалеко от двери сидел за столом, видимо, кто-то вроде охранника или вахтера.

Он похрапывал, укрыв лицо последним выпуском газеты, выражая, видимо, свое отношение к подаче материала. Я потыкала ему в плечо. Он всхрапнул, дернулся, все-таки проснулся и вперил в меня недовольный взгляд.

— Что надо?! — рявкнул он, — Ящик для жалоб в углу, я даже стрелочку пририсовал! А все равно, твари, будят и будят! Вы все то ли слепые, то ли тупые…

Я посмотрела в указанную сторону. Там действительно был ящик. Мусорный. И стрелочка с пылкими объяснениями, где редакция «Дни Империи» видит ваши жалобы и предложения. Ой, зря я его разбудила…

— Нет, я не жалобы писать, я на собеседование, — снова посмотрела я на охранника.

— На что? — не понял он.

— На работу к вам устраиваться! — охранник посмотрел на меня очень странным взглядом.

— Если так сильно приперло, девка, иди на панель лучше, — отсоветовали мне не слишком ласково.

— Где тут у вас кабинет главного редактора? — проигнорировала я предложение.

— Главного редактора ей подавай! — взревел старый засранец, — Вот обнаглела! Проваливай, пока взашей не погнал! Всех, кого надо, мы сами найдем.

— Да я просто…

— Ты просто уходишь, — указал мне мужик на дверь. И чего он так взъелся-то?

— Мне назначено!

— Вот наглая пигалица! — обалдел охранник, — врет и не краснеет! Сегодня никому не назначено!

Не прокатило. Черт.

— Ну хоть в туалет-то зайти можно? — я постаралась сделать самое жалостливое и подобострастное лицо — на человека с синдромом вахтера должно подействовать.

Давить на таких, если ты не биг босс — большая ошибка! Как я вообще ее допустила?

— Тут тебе не клозет, — отказал, но уже не так категорично.

— Но я так долго сюда шла, сейчас лопну просто! Дядечки, миленький, ну пожалуйста! — мужик уже ощутимо смягчился.

— Ладно, иди направо и до конца коридора, — смилостивился он, — бумагу бери в ящике для жалоб и предложений.

— Зачем? — не поняла я.

— А чем еще задницу подтирать? — удивился охранник.

— И правда, — я схватила пару бумажек из ящика и пошла по коридору.

Отошла на приличное расстояние от старого цербера и подперла плечами стену. Мимо проходили люди, но я их не дергала. В этот раз жертву надо подбирать с умом! Я вглядывалась в лица, в поисках того самого… Лица поглядывали на меня с любопытством в ответ. Вдруг мой взгляд поймал странного мужчину. Звериные желтые глаза и жесткие серые волосы — он посмотрел на меня в ответ с таким же любопытством, цепко, настороженно, но без страха.

— Ты симпатичная, — заметил он, — не хочешь вечером погулять?

— Нет, — выкуси, Олежа, опыт последних дней показывает, что я очень даже популярная женщина, что бы ты там себе не думал! — я жуть как занята.

— Как хочешь, — перестал улыбаться этот не человек, — и посимпатичней найду.

Мир другой, мужики все те же!

Я продолжила наблюдение. Наконец, спустя еще пять минут, в коридор завернул нервного вида молодой, надеюсь, человек, высокий, худой и с грустными глазами. Я тут же отлипла от стены, начала высокомерно оглядывать обстановку. Когда он собирался прошмыгнуть мимо меня, поймала его за руку.

— Где здесь кабинет главного редактора? — спросила я, глядя на него высокомерно и с достоинством, как Валиде-султан!

— Я… я… — начал мямлить он; я выразительно подняла левую бровь, — я сейчас объясню…

Я скакала по лесенке, напевая песенку про козочку. Пятый этаж, кабинет 13, прямо, налево, прямо! Желудок сжался в волнении, когда я подошла к заветной двери. Я выдохнула, постаралась унять сердцебиение — нельзя выдавать свое волнение перед другими! Будешь трястись и мямлить — ничего не добьешься. Постучала.

— Кого там твари преисподней принесли?! — не слишком радужное начало.

— Здравствуйте, можно войти, это срочно! — сказала я и тут же прошмыгнула в кабинет.

— Ты еще кто? — главный сидел за массивным заваленным всякой всячиной столом.

Стопки бумаги возвышались небоскребами, керамическая тарелочка завалена пеплом и окурками, накуренное помещение утопало в тумане, который мешал и дышать и смотреть.

Да уж, у любого просителя тут же и глаза заслезятся и дыхание перехватит — редактор поставил себя в заведомо выигрышное положение перед теми, кто заходит в его угрюмую не проветриваемую обитель! Окна зашторены тяжелыми портьерами, ни один предательский лучик солнца не прошмыгнет. Возможно, я поняла, чем так прогневала стража у двери имперского дна: у начальства, судя по всему, тяжелое похмелье — поэтому и не принимает сегодня!

А старый сторожевой пес злиться на всех, кто хочет побеспокоить страдающего от неумеренного употребления главного редактора. Мужчина тоскливо сжимал дрожащими руками виски и даже не открыл глаза, чтобы посмотреть, кто это такой наглый к нему пожаловал.

— Я хочу устроиться к вам корреспондентом, — негромким голосом начала я, чтобы не раздражать его, — у меня есть рекомендация, посмотрите, пожалуйста.

— Задницу себе подотри своей рекомендацией! — рявкнул мужик и сам же и поморщился. Почему мне все, интересно, сегодня предлагают бумажками подтереться? — пошла вон.

— Ну вы хотя бы прочитайте перед тем, как гнать! — настаивала я. Если уж Раш помог мне с жильем, значит и в газету его письмецо устроиться должно помочь!

— Я несчастный мужчина, которого все мучают просто ни за что, — тоскливо завыл мой будущий работодатель, — я не хочу ничего читать! Я хочу опохмелиться!

— Если у вас ничего нет для опохмела, давайте я сгоняю и куплю, — радостно предложила я, — а потом вы прочитаете мою рекомендацию!

— Ты издеваешься надо мной?! — взвизгнул мужик, опять поморщился и посмотрел на меня такими грустными глазами, что я и сама поверила, что я над ним просто жесточайшим образом издеваюсь. Вот буквально ни за что.

— Ну почему же?.. — спросила я.

— Мне нельзя!

— Печень?

— Жена!

Мы посмотрели друг на друга. Помолчали. Он тяжело выдохнул из себя воздух, я поковыряла носком ботинка пол, посмотрела из-под ресниц:

— Вы хотите об этом поговорить? — предположила я.

— Нет, девочка, я хочу, чтобы ты закрыла дверь с другой стороны.

— Погодите!.. — вскинулась я, — я..

— Или ты уходишь, или я вызываю Дирка, и ты все равно уходишь, — отрезал мужчина, тоскливо глядя на меня снизу вверх.

— Кто такой Дирк? — попыталась я вновь начать диалог.

— Ты видела его у входа, — а, этот Дирк, — не понимаю, как он вообще тебя пропустил?..

Ну все, он уже разговаривает не со мной, а со стеной — я его теряю! Что же делать?.. Мысль пришла внезапно. Попробовать можно, а с последствиями разберусь потом!

— У меня есть настоящая сенсация! — главный скептически на меня глянул. И правильно, сенсации-то у меня никакой нет. Разве что могу рассекретить загадочного монстра из фонтана на площади, — не верите? А зря! Я никогда не вру, я очень принципиальная девушка.

— Да что ты? — ехидно оскалился главный редактор.

— Именно! Конечно я вам не расскажу свою животрепещущую новость, а то вы у меня ее украдете.

— Украду, — кивнул мужчина, — и что же ты предлагаешь?

— Я принесу вам в клювике готовую статью, — сказала я так, будто бы она у меня уже есть, редактор заинтересованно поднял брови, — на первую полосу! А вы-таки прочитаете мою рекомендацию и возьмете меня хотя бы на испытательный срок!