Три подруги и все-все-все

Глава 34

— Принцесса? Принцесса, очнитесь! — донеслось до меня сквозь вату, которая по ощущениям была везде: в ушах, носу, даже в мозгу.

Изо рта вырвался кашель, раздирая связки. Плечо горело и жгло болью. Глаза распахнулись, хотя не особенно-то я этого хотела. Свет ослепил, и хлынули слёзы, затуманив зрение. Когда я проморгалась и немного привыкла к тому, что солнечные лучи бьют мне прямо в лицо, увидела Лорса, начальника королевской стражи при дворе отца.

Он приобнял меня за плечи и помог сесть.

Я продолжала кашлять, звук был совершенно отвратительный. И чувствовала я себя примерно так же. Внутренности катались туда-сюда, понукаемые содроганием груди, что усиливало и так неслабую боль в плече. Ещё очень пить хотелось. Говорят, так бывает от сильной кровопотери. Одно радовало: Чёрный Ягуар не был оборотнем, а значит, можно было не беспокоиться о ране. Заживёт.

— Что случилось? — придушенным голосом выдавила я, пытаясь успокоить организм.

— Ничего, — сдержанно ответил Лорс, садясь на пятки согнутых ног и внимательно наблюдая за мной. Наверное, чтобы успеть отскочить, когда фонтан проглоченной морской воды хлынет из меня обратно. — Если, конечно, не считать того факта, что вы породили природный катаклизм.

— Что… что с городом? — выдохнула я, прикрывая глаза и прижимая ко рту ладонь тыльной стороной.

— Смыло примерно четверть, — всё так же безучастно ответил Лорс. — Досталось бы сильнее, но ваша мать успела обуздать стихию и вернуть на место.

— Где мы? — проведя рукой по лицу, я убрала прилипшие к коже мокрые волосы, с которых продолжали стекать струйки воды. Выловили меня не так давно.

Повертела головой по сторонам. Удивилась. Мы находились посреди бескрайней воды. Волны, которые ещё недавно, словно вздыбленная лошадь, поднимались на высоту пятиэтажного дома, теперь были спокойны, почти неподвижны. Смирные, как овечки. Вот что значит, королева приструнила.

— Это что, корзина с колеса обозрения? — я встала на колени, чтобы оглядеться получше, поддерживая травмированную руку, болтавшуюся тряпочкой.

— Не знаю, — ответил Лорс. Судя по складкам на его лбу, он вообще не понял, о чём я толкую. — Из города много всякого мусора принесло. Придётся ещё долго убирать. Я нашёл вас лежащей на дне и вытащил сюда, потому что домой вам пока нельзя.

— А есть ли он ещё, мой дом? — пробормотала я, аккуратно садясь обратно, чтобы не тревожить лишний раз рану. Смотреть на неё не хотелось, вот я и не смотрела.

— Я про королевство, принцесса, — пояснил он. — Вам нельзя возвращаться во дворец, потому что правитель… слегка раздражён.

— Угу, — раздражённо промычала я, — твоё «слегка раздражён» означает, что папуля в бешенстве.

— Верно, — лаконично подтвердил Лорс. — Поэтому лучше в ближайшее время вам не встречаться. И… Есть ещё кое-что.

— М-м-м-м? — отозвалась я, пытаясь устроиться поудобнее внутри куска старого металла, ржавого и с проплешинами в слое дешёвой краски, опираясь спиной о погнутую кривобокую лавочку.

— Я обнаружил вас не одну. Рядом лежал мужчина, он держал вашу руку, — тщательно подбирая слова, начал рассказывать Лорс. — Я достал вас обоих, но он… скончался, — поймав мой взгляд, главный стражник быстро опустил свой и пробормотал: — Мне жаль, принцесса.

— Говори, — глухо потребовала я.

Лорс подчинился, всё ещё не поднимая глаз:

— Чувствуя, что умирает, он попросил передать вам кое-что.

— Что?

— Дословно его слова звучали так: «Встретимся в следующей жизни. Я буду ждать. Жди и ты меня. Мы обязательно встретимся вновь». Потом я отпустил его, и он исчез в воде.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я, устремляя взгляд вдаль, на сверкающую поверхность бескрайнего моря. — А кого-нибудь ещё ты видел?

— Нет, больше никого.

Лорс, которому следовало возвращаться к исполнению непосредственных обязанностей, ушёл. Я некоторое время дрейфовала, позволяя хлипкой металлической корзинке плыть куда вздумается. А потом уснула. Проснулась ночью, первым делом увидев звёзды и сильно удивившись.

Нужно было возвращаться домой.

Нужно было узнать, всё ли в порядке с Нисой и Руськой. За первую я почти не волновалась. Она была с Лозовским, а тот, с его магией ветра, вряд ли позволил бы какой-то волне победить себя. А вот о Фирусе думать было страшно…

Чтобы добраться до ближайшего кусочка суши, у меня ушло гораздо больше времени, чем обычно. Тормозило плечо, которое не желало заживать, а боль — проходить, и я будто бы продолжала чувствовать клыки внутри своего тела и тяжесть повисшей на нём чёрной туши.

Стараясь не думать, о том, скольких знакомых погубила, а скольким из них удалось выжить, я просто плыла, стараясь не стонать от боли и не задействовать раненое плечо, перекладывая основную нагрузку на те части тела, в которых не было дырок.

Я плыла, ориентируясь на потухшую антенну телебашни, виднеющуюся вдалеке. Раньше она каждый вечер вспыхивала голубыми огнями, едва только сгущались вечерние сумерки. Сейчас же она не работала, но известный каждому жителю города силуэт всё равно был видим и узнаваем.

Я быстро теряла силы, а потому приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Решившись на перерыв в очередной раз, я легла на спину, широко раскинув руки и закрыв глаза, но отдыхала недолго. Что-то жёсткое ударилось о мою ступню, крутанувшись в воде, я увидела плавающую дверь. Обернулась и поняла: я доплыла.

Прибрежная часть города была разрушена почти полностью. Частные дома содрало с фундамента. Некоторые строения ушли под воду по самую крышу, лишь коньки и дымоходные трубы оставались на поверхности. Другие покосились и частично легли на бок, глядя в звёздное небо щербатыми окнами. Где-то домов не осталось вовсе, они превратились в груду ломанной древесины, укрывающей остатки раздроблённых стен.

Заборы раскурочило, торговые платки смяло вместе с зонтами и прилавками, столбы погнуло и едва ли не завязало узлом. Перевёрнутые машины лежали на дне, беспорядочно разбросанные. Прямо в воду падали разорванные электропроводы, к счастью, электричество по ним не бежало, видимо, успели отключить.

Я медленно двинулась вперёд, отталкивая от себя плавающие ветки, обломки мебели, покорёженные дорожные знаки, шины и осколки пластика.

Вода была очень грязной и оттого очень противной, поэтому я постаралась ускориться и через некоторое время достигла конца улицы. Здесь начинался городской парк, природный ландшафт делал крутой подъём вверх, что было частым явлением для нашей скалистой местности, изобилующей склонами, холмами и обрывами. Ряды густо насаженных сосен крепко врастали корнями в землю, создавая своеобразный барьер. Всё вместе это позволило удержать воду внизу, вдоль побережья. А здесь её почти не было, лишь обломанные верхушки деревьев, заметно прореженная листва и насквозь мокрая почва намекали на то, что ещё недавно здесь царило море.

Я вцепилась в одну из веток, что низко свисала параллельно склону, и карабкаясь по ней как Тарзан по лиане, выбралась из грязной воды. Оказавшись в границах парка, я плюхнулась на прибитую к земле траву, едва дыша.

И не сразу заметила, как что-то рядом пошевелилось.

А когда обратила внимание, отпрянула в сторону, но бледная рука молниеносно вцепилась в запястье и дёрнула на себя. Вскрикнув, я приземлилась на что-то твёрдое, но тёплое. Широко раскрытыми ладонями почувствовала вздох и поняла: я лежу на мужчине, упираясь ему руками в грудь. Тот, кто притянул меня к себе и одним движением отвёл пелену моих волос, упавших на лицо. И я взглянула в глаза Яну.

Низким, вибрирующим голосом он задал вопрос, который я ожидала услышать меньше всего:

— Кто ты?

— Я? — очумело переспросила.

— Да. Ты, — твёрдо повторил он.

— Я… я…, — попятилась, шепча онемевшими губами. — Я — никто.

И начала медленно сползать с него, не разрывая зрительного контакта. Он смотрел с недоумением, будто пытаясь разгадать, что я за зверь такой… А потом хулигански улыбнулся, совсем как мальчишка, который дёргает в школе девочек за косы просто потому, что ему нравится, как они возмущённо взвизгивают, легко подался вперёд, перехватил меня под локоть, крутанул в воздухе и вот уже я лежу спиной на земле. А он лежит на мне, позволяя в полной мере ощущать всю тяжесть его тела. И, кажется, ему эта позиция чертовски нравится, потому что он улыбается широко и радостно.

— Что? Поверила? — спросил он с вызовом. — Даже не надейся. Я никогда тебя не забуду. И никакая магия не сможет заставить меня это сделать.

Когда я дёрнулась, собираясь выбраться из этой ловушки, даже если мне придётся драться с ним за свою свободу, он вдруг сжал меня и попросил:

— Останься.

Ян никогда ни о чём не просил. Никого. И меня в том числе. Поэтому его просьба, такая искренняя, пробивала до самого сердца.

— Нет! — выдохнула я, отворачивая от него своё лицо.

— А если заставлю? — спросил он угрожающе и в целях подкрепления угрозы, задрал обе мои руки над головой, легко взяв в замок одной своей.

— А если убью? — прошептала я ему в губы и позволила увидеть в моих глазах правду. Я ведь действительно могу это сделать. Я буду бороться за себя, даже если бороться придётся с ним.

— А если я буду нежным… если я буду самым нежным… ты останешься?

Он снова и снова заставлял ныть сердце и сжиматься душу.

Я молчала, разглядывая деревья, а он нависал сверху, ласково водя рукой по мокрым волосам и порождая этим волны тепла, которые растекались по телу.

Я не выдержала первой.

— Только если ты откажешься от своей идеи «похоронить» и посадить меня!

— А если откажусь, что получу взамен?

— Ты торгуешься? — не поверила я своим ушам, с яростью поворачиваясь к нему, из-за чего наши губы оказываются так близко, что почти соприкасаются. С моих сорвался лепет: — Я не знаю, чего ты хочешь.

— Ты знаешь, чего я хочу, — выразительно улыбнулся он, и я ощутила эту улыбку кожей, которую закололо тысячей мелких иголочек.

— Нет, не знаю, — ответила сорвавшимся голосом, не имея сил оторваться от его глаз, глядящих так откровенно и жадно, что я ощутила себя самой роковой женщиной на свете. Хотя такой никогда не была.

Я всегда была… обычной. Но в его руках, в его объятиях, меня охватывало чувство, что я не просто НЕ обычная. Я самая большая редкость, в поисках которой не жаль и весь мир обойти.

— Ты войдёшь в мой дом, — заговорил Ян, стерев улыбку и став серьёзным, решительным и суровым. Мы заключали сделку. В этом он был хорош, я — вовсе нет. — И больше не покинешь его. Я стану твоим единственным мужчиной. И останусь им навсегда. Не будет больше никого, кроме меня. Согласна?

Я закусила губу. Вот она, та судьбоносная грань.

— Прежде чем я отвечу, — заговорила я, когда он уже начал терять терпение. — Ответь и ты на мой вопрос.

— Какой?

— Зачем ты приходил ко мне по ночам?

Его брови нахмурились, лицо будто бы стало острее, хотя и до этого, облепленное белыми влажными локонами, оно казалось вылепленным из алебастра неким утончённым художником с идеальным вкусом.

— Это было наказанием. Сперва. Я очень хотел наказать тебя за всё. А потом понял, что мучаю не только тебя, но и себя. Этими короткими визитами я хотел доказать самому себе, что могу легко без тебя обойтись. Что ты мне не нужна и не важна. Но быстро понял — это не так. И уже не смог остановиться. Я не просто хотел приходить, я хотел приходить и оставаться так долго, как это только возможно. Хотел лежать рядом с тобой, смотреть на тебя спящую и знать, что никто не заберёт тебя у меня. Даже ты сама.

Город восстановили. Удобно, когда в твоём расположении много денег, много власти, должность губернатора и идеальная внешность для мелькания в новостных репортажах.

Гриша, как и Дэни, погиб. Роза, конечно же, не умерла. Сбежала. Исчез и Змей, он же Ягуар. Тело Макса, занятое могущественным ацтекским богом с раздвоением личности так и не нашли. Ягуары разделились, часть уехала вместе с Захаром на родину. Оставшаяся часть пришла ко мне и попросила защиты, заявив, что Даниэль перед смертью назначил меня своей правопреемницей. Я пообещала найти им достойного лидера, а пока старалась наладить их быт.

Кенотаф смыло и прибило к берегу, где он и остался лежать на сыром песке. Ян не пожелал забирать его и запретил кому-либо трогать это странное сооружение. Наверное, из-за меня. Чтобы никогда не забывала, на что он способен. Я и не забывала, я прекрасно всё помнила. Мы оба были теми, кем нас создала жизнь. Мы любили и ненавидели друг друга, и, кажется, эти чувства позволяли нам острее ощущать каждую секунду, проведённую вместе. Он знал, что я могу воткнуть бензопилу ему под рёбра, я знала, что он может меня уничтожить. Но мы оба хотели продолжить этот опасный танец по краю лезвия, пусть даже он закончится нашими именами, выбитыми в мраморе. Они обязательно будут написаны рядом, вместе, в одну строку. Потому что мы не способны отпустить друг друга.

Стоя на перроне и наблюдая за суетой людей вокруг, я ощутила вибрацию в кармане. Вытащила телефон и прочитала вслух:

— «Я выхожу замуж. С папой уже познакомила». От Нисы.

— Как ты думаешь, у них получиться? — спросила Фируса, поправляя длинную лямку небольшого дорожного рюкзака, болтающегося за спиной.

— Надеюсь. Во всех сказках есть счастливый конец. У нас он тоже должен быть.

— Не во всех, — поправила меня муза тоном лучшей ученицы в классе. — И ты это знаешь лучше многих.

— Ладно, — закатила я глаза. — Ты права. Но мы хотя бы можем попытаться отвоевать у судьбы своё счастье. А ты? Куда отправляешься?

— Не знаю, — беззаботно пожала плечами муза. — Пока туда, куда собирается прибыть этот поезд, — она махнула на состав, который напоминал длинного ярко-синего червяка. — Сестра тоже едет со мной. Она уже в купе. Вон, выглядывает в окошко.

Я перевела взгляд, куда она указывала, но никого не увидела. Поезд загудел сильнее, будто наращивая обороты, народ на перроне засуетился. Все начали обниматься, прощаться, давать какие-то обещания, махать руками.

Плакать.

— Ты так ей и не сказала, — заявил Ян, в один длинный шаг появляясь рядом, выступив буквально из пустоты.

— Скажу, когда она вернётся, — ответила я, сходя с эскалатора, поднявшего меня на второй этаж здания вокзала, которое были примечательно своими высокими панорамными окнами. Они тянулись от одного края галереи до другого. Частично застеклённой была и крыша, из-за чего пол, по которому мы шагали, устилали ярко-жёлтые квадраты. Сегодня было необычайно солнечно.

— Думаешь, вернётся?

— Уверена. В этот город все возвращаются, — улыбнулась я, бросая взгляд вниз и глядя сквозь стекло на исчезающий хвост отправившегося в путь поезда.

— Да, — согласился Ян, привлекая меня к себе, уверенный в своём праве. — Он особенный.

КОНЕЦ СЕРИИ.

Больше книг на сайте — Knigoed.net