Три подруги и все-все-все

Глава 16

То, что интересна ему физически, я поняла ещё в тот момент, когда он прикоснулся ко мне. Объятый тёмными желаниями, он хотел показать свою власть, природную такую, почти обычную власть мужчины над женщиной. Но в то же время он боялся перейти черту и причинить непоправимый ущерб. И дело было не в Дэни, который наверняка наказал бы его за несдержанность и самоуправство. Точнее, не только в нём. Узнай молодой лидер ягуаретт о случившемся, то он расправился бы с Сэмом не из-за нежной привязанности ко мне, которую с успехом изображал, а просто из принципа и потребности напомнить, кто здесь главный. Нет, Сэмюэль боялся не справиться с собственной силой и эмоциями. Что сказать? Он совершенно точно с ними не справлялся, потому что на дне его зрачков я видела разгорающийся костёр. Плохой костёр. В таком костре… обычно сгорают все. — Даниэль таким образом пытается заявить о нашей непричастности.

— Не вижу связи, — пробормотала я, опуская голову. Глупая и безнадёжная попытка отгородиться.

— Ты — его пара. Значит, наша Ягуара, — он произнёс это со значительностью, будто одно это слово имело измеримый вес. — Наша пантера. Главная женщина в прайде.

— И если ты пришла сюда, будучи в паре с нашим вожаком, значит, ты пришла от имени стаи. Ты — её голос, её глаза, её душа и разум.

— Но стая расколота, — напомнила я. — И Дэни ещё не вожак. По крайней мере, не для всех.

— Это скоро изменится, — таинственно усмехнулся Марсель.

Мне стало нехорошо.

— Хочешь сказать, я буду здесь от имени ягуаретт?

— Да.

— Но я не оборотень, — странно, что нужно было проговаривать это вслух.

— Не переживай, — с насмешкой хмыкнул Марсель. — В этом никто не сомневается. Но после мессы ты станешь частью стаи.

Мои глаза непроизвольно распахнулись шире.

— Не переживай, — по-своему понял он. — Как только Даниэль перед всей стаей назовёт тебя своей и покажет метку, ты станешь одной из нас. С этого момента долгом каждого ягуара будет защищать тебя даже ценой собственной жизни, повиноваться тебе и следовать за тобой туда, куда ты решишь повести стаю.

Я задышала чаще.

— Перед всей… стаей?

— Да, — с немногословной суровостью подтвердил Сэм. — Месса происходит в месте силы, в окружении самых близких, а это всегда стая, в которую ты вступишь в назначенный час.

— А если…, - я откашлялась, — если я захочу покинуть стаю?

— Тогда ты умрёшь, — склонившись к уху, прошептал стоящий сзади Сэмюэль, коснувшись моих волос своей щекой.

— У ягуаретт не принято покидать стаю, — чуть прикрыв глаза и глядя на меня с внезапно проявившейся надменностью, сообщил Марсель. — Мы — не волки. И не бегаем от одной семьи к другой, предавая так же легко, как и давая клятву верности.

— Поэтому в стае сейчас кризис? — включилась та часть меня, которая отвечала за вредность и желание ковырять лопаткой даже там, где опасно. — Идёт борьба между двумя лидерами. Один молодой и наглый, второй старый и проверенный. Даниэль пробивается к цели, мечтая свергнуть Захара, последний занимается тем же, вот только поддержки у него всё меньше, а здоровье всё хуже, хоть он и пытается это скрывать. Верно?

Парни переглянулись и отвели глаза.

— Что? — занервничала я.

— Они договорились, — странным тоном проговорил Сэмюэль. — Захар и Дэни.

— Так, договорились, хорошо. А о чём договорились?

— Захар отступит, официально сложит с себя полномочия и прикажет своим сторонникам склониться перед Даниэлем. После этого он станет полноправным предводителем ягуаров, и не только в этом городе.

— А что Захар затребовал взамен на такую щедрость со своей стороны?

— Мы не знаем, — признался Марсель. — Он нам не сказал. Но в том, что Захар поимеет с этой сделки свою выгоду — сомнений нет.

Я постояла некоторое время, глядя на свои ноги, вновь и вновь мысленно повторяя услышанное.

Пыталась понять, что чувствую.

— Почему он мне не сказал? — вопрос вырвался раньше, чем я успела подумать, у кого спрашиваю.

— Потому что…, - начал было Марсель, но Сэм его перебил:

— Потому что есть вещи, не предназначенные для твоих милых маленьких ушек. Если договор между Захаром и Дэни включает чью-то смерть, то ближайшие ночи будут кровавыми, крошка.

Моментально отреагировав, я развернулась, ткнула пальцем парню в грудь и прошипела:

— Я тебе не крошка, — а после смело зашагала сквозь траву.

Парни некоторое время постояли, а потом отправились следом, стараясь не дать мне удрать далеко.

Но на это можно было даже не рассчитывать. По крайней мере, не с моим мелким ростом и короткими ногами.

Трава была такой высокой, что доставала мне до груди. Сочные плотные стебли покачивались на ветру, волнообразно клонясь к земле под собственной тяжестью. Но едва коснувшись земли, они сразу выравнивались, будто сам ветер повелевал им подняться, и они подчинялись. Я никогда не видела ничего подобного. Отстранённо поразмышляв над этой странностью, пришла к выводу, что местная флора могла измениться под воздействием магии. Так иногда бывает, когда на одном месте долгое время обитает кто-то из нас. Например, в морском королевстве рождаются массивные смертоносные медузы и огромные моллюски, которые выстраивают дома, превращающиеся после их смерти уже в наши жилища. Это не мы делаем их такими. Вернее, мы не делаем их такими намерено. Это природа под воздействием высокой концентрации волшебства будто бы сбивается с заданной программы и порождает нечто совершенно новое.

Ещё на расстоянии десятка метров я поняла, как их много.

Волков.

Они заполняли все беседки и занимали все лавочки в открытых деревянных павильонах. Мужчины и женщины, молодые и старые, не по годам рослые подростки и совсем ещё дети, только недавно научившиеся ходить.

Социальная разнородность тоже поражала. Были среди присутствующих офисные клерки, одетые в деловые костюмы. И простые работяги в потёртых джинсах и рубашках с закатанными рукавами. А ещё школьники в форме и студенты в спортивных куртках с яркими надписями, демонстрирующими их принадлежность к баскетбольной команде. Чуть меньше выделялись домохозяйки в удобных длинных юбках и просторных футболках немаркого цвета. А вот крепкие бородатые ребята были даже чересчур броскими. Они выглядели так, словно только вчера прибыли из кругосветного путешествия на воздушном шаре. Эдакие пилигримы со шрамами, загаром и обветренной красной кожей. Но что-то мне подсказывало, что шрамы они свои получили вовсе не во время сплава по горным рекам. Это были боевые шрамы, от очень острых и крепких когтей.

Мы ещё не успели приблизиться, а взгляды всех, кто собрался здесь в этот летний вечер, уже были сосредоточены на нас. И чем темнее становилось, тем отчётливее проступала их нечеловеческая натура. Люди не умели так смотреть. По-звериному бессмысленно, ориентируясь исключительно на инстинкты. Отслеживая и контролируя пространство вокруг себя.

— Они тебя не тронут, — прошептал Сэм, хотя мог и не шептать, все и так всё услышали.

Беседки окружали небольшой водоём, созданный искусственно, через который был переброшен деревянный мостик. Вдоль берега были установлены рыболовные платформы и опущены в воду удочки. По ту сторону рукотворного озера находилось строение удивительной старины, словно вышагнувшее из народного сказания про мельника и мельницу. Это был небольшой домик, собранный из серых досок, узких и коротких. Низкая притолока соединялась с ромбовидной деревянной башней, накрытой островерхой крышей. К восточной стене башни был прикреплён ветряк, чьи лопасти делали медленные обороты, тихо поскрипывая.

— Что-то у меня нет в этом уверенности, — сомнения вырвались непроизвольно.

— Доминанты внутри, — заметил Марсель. — А значит, и нам туда надо.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я, всё ещё стоя на месте и не решаясь даже пошевелиться под пристальным вниманием десятка трёх волков-оборотней. Умом я понимала, что все они принадлежат к низшей касте в стае. Женщины, дети, старики — такие никогда ничего не решают в условиях, когда сила, банальное глупое физическое превосходство, возведено в культ и определяет всё. Они живут по правилам, установленным для них другими, и просто подстраиваются. А это значит, что те, от внимания которых у меня сжимался желудок, были ещё не самым волнующим, с чем можно было столкнуться в здешних местах.

— Потому что никто из здесь сидящих не доминант, — проговорил Марсель, не особо пытаясь шептать.

— А…? — было открыла я рот, чтобы спросить, но Сэм опередил:

— Не ищи внешних признаков, их нет, мы это чувствуем, — прошептал он мне в затылок. И не ожидая нового вопроса, пояснил: — Будто на спину что-то давит, что-то, что пытается заставить тебя согнуться в поклоне. Когда меняешь свой статус в стае и поднимаешься по иерархической лестнице, это ощущение проходит.

Я кивнула, показывая, что его ответ был достаточно исчерпывающим, и двинулась вперёд, стараясь не представлять себе страшные картинки, в которых главным героем было моё разорванное горло. Сосредоточилась на Грише и на задаче, с которой я пришла сюда.

Подойдя к двери, я увидела табличку, повешенную на ржавый гвоздь при помощи приделанной верёвки. На табличке чем-то острым было выцарапано два слова: «Вялые челюсти».

На мгновение замешкалась, не зная, надо ли стучать. С одной стороны, я была в гостях и требовалось проявить хоть какое-то уважение, тем более что оборотни помешаны на уважении и его демонстрации. С другой стороны, бар — это общественное место, куда вроде как не спрашивают дозволения войти.

Не дождавшись, пока я закончу со своими внутренними противоречиями, Сэм протянул руку и толкнул ненадёжную кривую створку.

— Они давно знают, что мы здесь. И если нам позволили подойти так близко, это равносильно разрешению войти.

Опять кивнула, начиная чувствовать себя бестолковой.

— Не бойтесь, вам здесь ничего не угрожает, — услышала я из глубины этой волчьей харчевни, которая, кажется, начала своё существование ещё в те далёкие времена, когда соль считалась валютой. И с тех пор не изменилась ни на йоту.

Этот голос, насмешливый и провокационный, словно толкнул меня вперёд, и я переступила порог, а медленно двинувшись вперёд.

Прошла мимо барной стойки, чьей главной особенностью была широкая столешница, тщательно выскобленная, но не отполированная. Чистое, мягкое дерево, ничем не защищённое, придётся вскоре менять, если бармен будет и дальше так усердствовать. У барной стойки в ряд выстроились высокие и ужасно неудобные на вид табуреты. В противоположной части помещения, где не было ни окон, ни дверей, стояли низкие потёртые кресла, дополненные столиками. Всё вместе это выглядело как сельский клуб с претензией на элитное заведение по интересам. Хотя мне всегда казалось, что интересы оборотней могут вместиться в одно предложение.

— Сюда, — позвал всё тот же голос.

Я и неотрывно следующие за мной парни дошли до конца вытянутого помещения, которое оказалось намного больше, чем могло показаться снаружи, и свернули направо.

— Доминанты сегодня весь день совещаются, — тихо поделился Сэм. — Все никак не могут прийти к общему решению.

И больше он ничего не успел сказать, потому что мы пришли.

Это была небольшая комнатушка, десять на десять метров, напомнившая мне клетку подружкиного попугая… которого, кстати, стоило бы вернуть обратно, родной хозяйке.

— Приветствую, — и мне навстречу поднялся крепкий мужчина средних лет с обманчиво добрыми глазами, от которых разбегались морщинки. Точный его возраст определить было трудно, мешала густая борода, которую неплохо было бы подравнять, и проседь в волосах. Но взгляд светлых глаз был озорной, молодой и по-мужски оценивающий.

— Приветствую, — откликнулась я, повторяя и слова, и тон.

— Меня зовут Замир, — приложив руку к груди, представился бородатый. — Это Аскар, — раскрытой ладонью он указал на складного парня, сидящего по левую руку от него. Его отличительной чертой были густые волосы, часть которых он собрал в небрежный пучок на затылке, а часть оставил лежать свободно, чуть прикрывая уши. Аскар прошёлся по мне тяжёлым, не обещающим ничего хорошего взглядом. И промолчал, хотя ожидалось, что он заполнит образовавшуюся паузу хоть чем-нибудь. — Ладно, это Наиль и Назар, — и мне представили двух мужчин лет тридцати, которые были отражением друг друга. Близнецы, настолько идентичные, что даже страшно стало. Всё, что они делали, они делали с пугающей синхронностью. Одинаково приподняли изломанную левую бровь, делавшую широкоскулые лица немного несимметричными. Одинаково усмехнулись, позволяя лицам смягчиться, но ровно настолько, чтобы я не обманывалась, будто мне здесь рады. Одинаково развернулись, чтобы не приходилось неудобно вытягивать шею для ненавязчивого наблюдения за моей скромной персоной. — А это Руслан, — и Замир указал на сидевшего напротив Аскара угрюмого парня. Он казался самым непримечательным и незаметным здесь. По крайней мере, лишь когда его имя назвали, я поняла, что кроме четырёх оборотней здесь присутствовал ещё и пятый. Поэтому с удивлением, которое не смогла скрыть, взглянула ему в глаза. И увидела там незаурядный ум и тихую злость.

Стало очевидно: передо мной разыгрывали спектакль.