Три подруги и все-все-все

Глава 28

Вечером следующего дня явилась Фируса, и не одна, а с тортом, обрадовав и одновременно огорчив Нису, которой пришлось отложить дегустацию. С её пернатым происходило что-то странное. Обычно достаточно прожорливый попугай стал безразличен к еде, весь день проспал и не реагировал на хозяйку, чему я могла только позавидовать, потому что умение игнорировать Нису талант особой редкости.

Облизнувшись на шоколадные завитушки, подружка подхватила клетку и понеслась в ветеринарную клинику, на ходу бросив, чтобы без неё не начинали.

— Разрезай, — приказала я, подавая Фирусе нож.

Муза лишь с пониманием усмехнулась и погрузила лезвие в плотный слой крема.

Когда мы наслаждались тонким бисквитом, пропитанным ягодным сиропом, запивая всё это дело ароматным чаем, муза вдруг спросила:

— Какие новости?

Я помолчала, делая вид, что усердно жую, а после пожала плечами:

— Никаких.

— А что там с той парочкой ягуаров? Они тебя отвезли к волкам? Я у Нисы спрашивала, а она меня к тебе отправила.

— Ягуары? — повторила я, быстро соображая. — Да бесполезной поездка оказалась. Никто ничего не видел, никто ничего не знает.

— Врут, — уверенно заявила муза.

— Известное дело, — легко согласилась я.

— Говорят, у волков состоялась драка за самой главной псины в стае, — муза метнула в меня взгляд. — Значит, Гришу так и не нашли.

— Не уверена, что активно искали, ну, да ладно. Кто победил?

— Неизвестно. Личность нового вожака пока держится в секрете.

— Значит, что-то задумали, — протянула я, рассматривая остатки чая на дне фарфоровой кружки.

— Тихо как-то, — пожаловалась подруга и потянулась к пульту, которым включила маленький древний телевизор.

Я даже удивилась, когда экран вспыхнул и начал показывать. Блёкло и размыто, с постоянно пробегающими снизу вверх белыми полосами, но вполне бодро вещая местный выпуск новостей.

— А я думала, всё, что он может показывать — это паутину, — удивилась вслух.

— Погоди, — вдруг подалась вперёд муза. — Это что… Князь?!

Я отставила кружку, громко стукнув ею по столу.

— Не может быть, — сорвался с губ шёпот.

Но сколько бы я ни шептала и ни отрицала, реальность оставалась неизменной, как и картинка на припылённом экране, с которого широко улыбался Ян.

— Звук, — задёргала я музу, — включи звук!

— Пытаюсь, — пропыхтела муза, тряся пультом в воздухе и тыкая сразу во все кнопки. — Не включается!

Когда очередная белая полоса прошлась по экрану и исчезла, мы увидели внизу плашку с подписью «Знакомство с новым губернатором».

— Чего?! — подпрыгнула на стуле муза, роняя пульт. — Новый губернатор?

А Князь продолжал улыбаться, смотреть в камеру невероятно честными глазами и в целом производить весьма благополучное впечатление.

— Я же не отъехала кукухой? — спросила она у меня, тыкая в телевизор. Всё-таки Ниса её портит. — Ты видишь то же, что и я?

— К сожалению, — коротко ответила я, продолжая смотреть репортаж, судя по контексту, снятый в кабинете главы города, в котором непонятно как оказался Ян. И не просто оказался, а теперь ещё и водит экскурсии, потчуя журналистов улыбками и пламенными речами. Вот он что-то рассказывает, стоя у стены, увешанной рамками, позволяя корреспондентке поедать себя голодными глазами, продолжая небрежно улыбаться.

— Я глазам своим не верю, — это всё ещё пыталась прийти в себя муза. — Как ему это удалось?!

— Что именно? — спросила я. Сюжет закончился крупным планом лица Яна, который повернулся в момент увеличения кадра и ухмыльнулся в камеру так лихо, что у меня мурашки промчались от пяток до лопаток, и скончались где-то в районе затылка.

— Стать губернатором. Ты видела бегущую строку? Он победил в прошедших выборах! Это получается, он действующего губера подвинул?

— Действующий уже прошлый.

— Хороший был губер.

— Он сидел в своём кресле почти десять лет. Никто его подвинуть не мог.

— Угу, вот я и говорю, хороший, настоянный, почти десятилетний губер. Только зачем Яну его место? Не особо хлебное и не особо богатое на власть. Разве что…

И она выразительно повернулась ко мне.

— Что?

— Он знает, что ты любишь этот город. Может быть, поэтому решил его возглавить.

— Чтобы самолично выбрать место, где меня прикончить? — мрачно пошутила я.

— Или так, или для чего-то другого, — загадочно проронила муза. — А ты куда платье дела?

— Какое? — удивилась я неожиданной смене темы разговора.

— Которое я тебе в прошлый раз принесла, чёрное, — уточнила Руська.

— А, это, — с извинением поморщилась. — Я его немного испачкала и не успела занести в химчистку.

— Ничего, — просияла улыбкой подруга. — Я принесла тебе другое. На этот раз — ярко-синее.

— Зачем? — чувствуя подвох, прищурилась я.

— Как зачем? — возмутилась муза, отодвигая от себя пустое блюдечко. — В прошлый раз наш девичник не состоялся, потому что ты смылась. А твоя свадьба уже послезавтра, забыла?

— Что? — подпрыгнула я. — Как это послезавтра? А какое сегодня число?

— То самое! — изрекла муза. — Когда мы должны устроить проводы твоей беззаботной холостяцкой жизни!

— Звучит как-то не очень, — скривилась я.

— Неважно, как звучит! Важно, как ты будешь выглядеть этим вечером, — забормотала Руська, быстро отбирая у меня остатки недоеденного торта, выплёскивая заварку в раковину и туда же отправляя грязную посуду. — Потому что сегодня ты должна быть не просто принцессой, а настоящей королевой! Королевой вечера! Заколка у тебя?

Я пальцем указала на подоконник. Заколку накануне вернула мне Ниса, забрав из своего дома.

Я взяла её, демонстративно повертела в руках, а после воткнула в небрежно собранный пучок на затылке. И повернулась к подруге.

— Забавно…, — сорвался с губ шёпот.

— Чего ты там шепчешь? — подобралась Фируса.

— Нет, нет, ничего, — торопливо ответила я, вынимая заколку из волос.

— Тебе бы голову вымыть, — посоветовала подруга, поджимая губы.

— И так сойдёт.

— Нет, ты не отправишься на свой девичник с грязной головой! Только не в моём присутствии! — и муза потащила меня в ванную.

— Ой, — застонала я, когда мне всучили охапку полотенец, гель для душа и здоровую бутыль шампуня. — А может, не пойдём никуда, а?

— Обижусь, — предупредила муза с каменным лицом, но негодующим взглядом.

— Ла-а-а-а-дно, — сдалась я и начала забираться внутрь белого чугунного монстра, чтобы встать под струю тёплой воды. Задёрнув за собой шторку, я прокричала в сторону приоткрытой двери, за которой исчезла муза. — А как же Ниса? Девичник будет без неё? Обидится!

— Скину ей адрес! — в ответ сообщила Руська.

— Что-то страусы разбегались, — пьяным голосом протянула подруга, подпирая шатающейся рукой острый подбородок. Неловко махнув пальцем, она размазала по лицу красную помаду и даже не заметила этого, окосевшими глазами пристально проводив взглядом продефилировавшую мимо нашего столика длинноногую девушку. — К дождю!

— Какие страусы? — вяло откликнулась я, подцепила салфетку и попыталась протереть лицо подруги. Но почему-то постоянно промахивалась, хотя была уверена, что намного трезвее, чем она. — Ты что, не видишь?

Муза повернула ко мне лицо с ярким румянцем на щеках, попыталась сфокусироваться, для чего потрясла головой, будто бы настраивая что-то в мозгах. Настроила или нет я так и не поняла, потому что соображать лучше она не стала.

— Нет, не вижу, — заплетающимся языком проговорила она. И потянулась к недопитому коктейлю. Назывался он «Таблетка» и был пронзительно изумрудного цвета, отчаянно воняя аптекой. Что было в составе этого зелья я понятия не имела, но в музе было уже три таких. И этого оказалось достаточно, чтобы она забыла половину букв алфавита.

— Это не страус, — я махнула рукой в сторону девицы, исчезнувшей в танцующей толпе посетителей ночного клуба, и едва не смахнула со стола свой бокал. Я пила что-то, что называлось «Пенициллин». Мне понравился его мягкий жёлтый цвет и медово-имбирный привкус. — Это ягуар!

— Что? — муза опасно закачалась из стороны в сторону и едва не свалилась с дивана. Я бросилась её ловить, но сделала это не так быстро, как хотелось бы, и не так ловко, как рассчитывала. В итоге мы, обнявшись как две очаровательные неуклюжие коалы свалились в обнимку обратно на диван.

— Это, — я вновь начала размахивать руками. — Это — ягуар! И он — ягуар, — пальцем указала на парня, подпиравшего стеночку с загадочным выражением лица, на которое шторкой падали волосы, вьющиеся крупными кудрями. — И он, — махнула рукой в другой угол, туда, где за столиком сидела группа из четырёх парней. Трое из них приходились друг другу братьями, что считывалось по общему у всех рыжему оттенку волос. Четвёртый был миловидным блондином с серёжкой в ухе. И стоило на них взглянуть, как я поняла, что все они тоже ягуары. — Так, подожди, что-то здесь не так…

Я отодвинула от себя музу. Вернее, попыталась это сделать, но не смогла, подружка улеглась на меня всем телом и не собиралась вставать. И как кто-то настолько худой мог быть настолько тяжёлым? Кое-как сев, я потёрла лоб, похлопала себя по щекам, пощипала кожу на руке, а после вновь оглядела ночной клуб.

Музыка гремела, огни мигали, люди веселились. Кто-то танцевал, кто-то прыгал, даже не попадая в ритм, кто-то просто пытался устоять на ногах и не рухнуть на четвереньки, пропахав носом отполированный пол. Все столики, расставленные вдоль стен, были заняты. Я переводила взгляд с одного человека на другого, потом на третьего и так дальше, пока с изумлением не констатировала пьяным мозгом: все присутствующие не были людьми.

Они были оборотнями.

Я смотрела на них и видела будто бы две оболочки сразу: и человеческую, и звериную.

Почему-то вспомнился роман Дафны дю Морье про синие линзы. Но у меня-то линз не было.

Зато имелась заколка.

— Руська, — потыкала пальцем в засыпающую на моём плече подругу. — Я смотрю на всех и вижу оборотней. Это дело рук твоей заколки или моё психическое здоровье вообразило себя толстяком в комбидрессе с пропеллером, то есть, упорхнуло в окошко с обещанием вернуться?

— А? — слабо встрепенулась подруга. — Чего?

— Вокруг одни ягуары, вот чего. И вижу их только я! Кажется… а может, они друг друга тоже видят? — я подёргала плечом, пытаясь хоть как-то взбодрить окончательно расслабившуюся музу. — Ты что-то знаешь об этом?

— М-м-м, — неразборчиво промычала вредная девчонка, потёрлась щекой о моё платье и пробормотала. — Заколка. Я же говорила, на ней чары.

— Так, погоди, — я не выдержала и отцепила от себя музу. Легонько встряхнула, чтобы она разлепила глаза. — Ты сказала, что эта штука противостоит чарам!

— Ну, да, — муза попыталась кивнуть, но вместо этого просто уронила голову вниз, уткнувшись подбородком в грудь. Попыталась поднять черепушку, и у неё это получилось. Но мозги оказались тяжёлой ношей, и Руська начала заваливаться назад. Я дёрнула её обратно, ощущая себя начинающим кукловодом. Хотя пора было бы стать уже заканчивающим. — Она защищает, показывая суть вещей. В этом и есть чары. В правде.

— Руся, — позвала я, затеребив подругу. — А почему мы пришли напиваться с горя… то есть, отмечать девичник в клуб, где вокруг одни ягуаретты?

— Не все, — мотнула она головой, свисающей куда-то за спину.

— Чего? — не поняла я, наклоняясь ниже, чтобы расслышать.

— Там, — продолжая демонстрировать мне свой подбородок, она подняла непослушную руку и указала в сторону входа.

А потом уронила руку на стол, звякнув многочисленными украшениями и перевернув стакан с остатками забористой «Таблетки». Ядовито-зелёная жидкость разлилась по чёрной столешнице с рисунком под мрамор и тонкой струйкой закапала вниз.

Икнув, я повернула голову и… начала стремительно трезветь.