Тренировочный день 4

Глава 9

Глава 9

Танцуют поручик Ржевский и Наташа Ростова.

— Поручик, прошу прощения, но что Вы ищите на моей спине?

— Вашу грудь-с, мадмуазель…

— Так она же спереди, поручик!

— Я там уже искал-с.

© народное творчество

Главки с булавку

или один школьный день в разрезе и под микроскопом

— Слышь, Никитос, а у тебя еще значки будут? — Володя Лермонтович «по-деловому» сплевывает в сторону, не просто сплевывает, а «цыкает» сквозь зубы, так, чтобы слюна летела тонкой струйкой с высокой скоростью, разбиваясь на брызги об кирпичный угол здания.

Они стояли за школой, вернее — за зданием большого школьного гаража и мастерских. В гараже всегда стоял желтый школьный «ПаЗик» с красно-черным треугольником за стеклом «Осторожно, дети!» и «ЗиЛ −130» на котором старшеклассники учились сдавать на права и который частенько возил гравий песок и мешки с цементом на дачу кому-нибудь из школьного руководства. В мастерских же стояли верстаки и парочка столярных станков, на них школьники вытачивали ножки для стульев и стояки для торшеров. Здание мастерских и гараж — стояли на отшибе от основного здания школы и именно это место и облюбовали школьники для того, чтобы курить, сплевывая в сторону с видом бывалых курильщиков. Тут же стояла здоровенная металлическая урна, которую кто-то из ушлых старшеклассников притащил для сдачи в металлолом, а кто-то не менее не менее ушлый — вытащил из груды металлолома и установил за угол мастерской, прямо под знак «Курение запрещено!» с перечёркнутой сигаретой.

— Это вряд ли… — ворчит Никита Тепляков, закадычный друг Володи и жестом заправского курильщика — выбивает сигарету из пачки «Ту-134»: — на вот. Вчера у бати стащил.

— Твой шнурок знает толк в сигах. — кивает Володя, взяв сигарету: — «Ту-134», сразу видно, что ты мажор. Дюша всю прошлую неделю с «Беломорканалом» таскался, а от них глотку дерет как будто перца насыпали.

— Батя вчера увидел, что значки пропали. — говорит Никита: — так что, наверное, пока не получится.

— Увидел? И что, как? Попало тебе? — Володя даже замирает с сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцами: — чего было-то?

— Спрашиваешь. — хмыкает Никита: — даже ремнем вытянул несколько раз. Сидеть теперь больно… хорошо, что офицерским ремнем, у него кожа мягкая и пряжка не такая здоровенная.

— Ого. — Володя смотрит на своего друга с уважением: — ты так спокойно об этом говоришь.

— Так а чего, плакать что ли? — пожимает плечами Никита: — все равно выпорют, что так, что эдак. Главное, что у нас теперь граната есть. В поход возьмем еще взрывпакетов, все пять что есть, мало ли что. И дымовые шашки.

— Можно патронов взять, в костер бросить. — предлагает Володя: — пусть бахнут!

— Не, костер в лагере жечь будем, как патрон подкинешь? — сомневается Никита: — кроме того, у нас же все равно от мелкашки патроны, они негромкие.

— Взрывпакеты быстро кончатся. О! Придумал! А что, если взрывпакет к девчонкам в палатку подбросить? И дымовую шашку!

— Идея. — солидно кивает Никита: — можно дымовушку еще и к Поповичу подбросить, пусть попрыгает.

— Я у деда коробку с дымным порохом спер. — делится Володя: — можно будет еще взрывпакетов понаделать! Смотри, выдергиваем фитиль из взрывпакета, вставляем УСМ от учебной гранаты, все обмазываем дерьмом — ну типа «готовые осколки» и устанавливаем растяжку на тропинке! Как вьетнамские партизаны на тропе Хо Ши Мина! Попович с Риткой-комсоргом идет, а тут — бац! И все в дерьме!

— А где мы дерьмо возьмем? В смысле — не где возьмем, а как обмазывать будем? — задает резонный вопрос Никита: — я не хочу в говне перепачкаться.

— Да неважно. Давай вареньем измажем… берем целлофановый пакет, наполняем его вареньем, в него опускаем взрывпакет с УСМ, выворачиваем пакет так, чтобы он как мина «Клеймор» был, чтобы направленный взрыв расплескал варенье по плоскости… — Володя показывает руками как именно должен «расплескать» варенье взрыв.

— Пожалуй что дело говоришь. — кивает Никита: — надо будет полевые испытания провести… у тебя УСМ с собой?

— Обижаешь. С собой, конечно. В портфеле ношу. — говорит Володя и вставляет в рот сигарету: — давай попробуем. А вообще ты как? Ну в смысле… не сильно задница-то болит?

— У бати еще настроение было хорошее, так что не сильно попало… у них учения были недавно, его батальон хорошо себя показал… на вот… — он чиркает спичкой и Володя прикуривает, выпускает клуб дыма и закашливается.

— Кха-кха! Не в то… кха! Кха!… не в то горло попало… — оправдывается он: — ерунда. Хрипунец, утренний кашель курильщика…

— Ты еще больше кури, все легкие выхаркаешь скоро… — раздается голос сзади и Володя оборачивается, поспешно пряча сигарету за спину. Увидев Артура Борисенко — расслабляется и убирает руку из-за спины.

— Тебе чего тут надо? — спрашивает Володя, слегка набычившись. Никогда он особо этого Борисенко не жаловал…

— Я говорю если курить будете, то скоро все от рака легких загнетесь. — говорит Артур: — спортом лучше занимайтесь.

— Слышь, Борисенко, иди ты в пень. — хмурится Володя: — ты вообще чего тут делаешь? Здесь курильщики собираются.

— Да? А знак как раз обратное говорит. — Артур кивает на черно-красно-белый треугольник с зачеркнутой сигаретой: — и вообще, кто тебя тут главным поставил, Лермонтович? Нарываешься?

— Чего⁈ — повышает голос Володя, делая шаг вперед: — да что ты о себе…

— Успокоились, оба. — вмешивается Никита, вставая между парнями: — хватит. Скоро урок начнется, вы чего хотите снова побитые ходить? Сегодня у нас не Попович, сегодня у нас Англичанка, а она обязательно родителям настучит. Вам оно надо? В другой день подеретесь.

— Ну… ну и ладно. — говорит Володя, где-то глубоко внутри испытывая облегчение. Не особенно ему драться охота, особенно с этим Борисенко, которого его старший брат в каратэ натаскал и тот теперь нечестные и подлые приемчики использует.

— Да не больно-то и хотелось. — задирает подбородок Артур: — я вообще-то Нарышкину ищу и ее квартет. Думал они сюда подались… что-то говорили о дамских сигаретах и все такое.

— Зачем это тебе Нарышкина? — подозрительно спрашивает Володя: — все-таки на драку нарываешься?

— Остынь, Лермонтович, у меня не к ней дело, а к Тереховой, я у нее книгу хотел взять почитать. Никто к твоей Боярыне клинья не подбивает, Ромео ты наш. — насмешливо говорит Артур и Володя тут же вскипает.

— Что сказал⁈ Нет, Никитос, ты же слышал⁈ А ну пошли, выйдем!

— Да мы и так снаружи стоим…

— Тем более!

— Вот. — Лиза Нарышкина достает красивую пачку белого цвета с двумя зелеными полосками по диагонали: — «Море» называются. С ментолом. У папки целый блок таких в кабинете, я парочку стащила, все равно не заметит. И ликера, как договаривались.

— Удивляюсь я тебе, Нарышкина. — говорит Инна Коломиец, изучая пачку: — вот все у тебя не как у людей, а круче. Не была бы я твоя подруга, давно бы от зависти извелась. А сигареты нам зачем?

— Как зачем? — удивляется Лиза: — все приличные люди курят. А леди курят сигареты с ментолом, а не всякую там «Астру» или тем более «Беломорканал». А пьют шампанское или вон «Аматетто». Там такой запах сладкий, как будто в черемуховый сад летом попала!

— Ликер — это круто конечно. — говорит Оксана Терехова: — а я у отчима самогонки его отлила немного. А взамен ему водички до того же уровня долила, пусть хоть немного протрезвеет, скотина такая.

— Не заметит? — беспокоится Яна Баринова: — он у тебя строгий…

— Он самодур и идиот. — фыркает Оксана: — не заметит. У него той самогонки как у дурака махорки, дед какой-то с деревни в обмен на таблетки какие-то ему возит. У нас в темнушке пять здоровенных бутылей стоит, пятилитровых… главное то, как контрабанду пронести в поход.

— Да чего тут думать. Вот! — Лиза торжественно достает металлическую плоскую фляжку с изображением орла, вытиснутом на боку: — я флягу в карман рюкзака положу и все.

— Ой, дура ты Нарышкина… да тебя первой и попалят. — вздыхает Инна Коломиец: — твоя фляга за версту внимание привлекает. Сразу видно, что ты алкоголь пронести пытаешься. Нет, надо как я. Налить в грелку, а саму грелку к животу примотать! И все, никто личным обыском заниматься не будет, это гарантированный пронос!

— Да, конечно. — прищуривается Лиза: — а теперь Коломиец, ответь-ка мне на вопрос — чего ты там проносить собралась? У тебя что, есть что пронести?

— Ээ… ну нет, но я могу вам помочь! — тут же находится Инна: — да бросьте вы! Откуда у меня алкоголь? У меня мама не пьет вообще у нас дома сроду ничего не было. Зато я смогу вон Оксане помочь, например!

— Я просто в термос все налью. — говорит Оксана: — а таскать самогонку в резиновой грелке на пузе — такое себе удовольствие. Пить потом все теплое, пахнущее резиной и… Инной.

— Ксюха! Ты чего, герметичная грелка же… — обижается Инна: — и ничем таким я не пахну…

— Пройдешь полдня по лесу с рюкзаком за спиной — сразу запахнешь. — говорит Оксана: — заблагоухаешь как розочка.

— Дело даже не в этом. — вмешивается в разговор Яна: — Инна, если ты себе грелку к пузу примотаешь, то все мальчишки подумают, что ты толстая! Сама подумай, как ты со стороны выглядеть будешь!

— Барыня права. — кивает Лиза, открывая пачку сигарет и вынимая одну своими тонкими пальчиками: — ого! Да они коричневые! В первый раз такие вижу…

— … ладно. — соглашается Инна: — пусть Ксюха в термосе все несет. Но сама по себе идея была крутой, согласитесь! Я как старый большевик, который в хлебе напильник получает, чтобы потом прутья перепилить!

— Только старые большевики грелку со спиртом к пузу не приматывали. — замечает Яна: — а так да, вылитая Надежда Крупская и Коллонтай в одном флаконе. Лиза! Ты что и правда курить собралась⁈

— Конечно. Я теперь взрослая, у меня даже муж есть. — Лиза перекатывает сигарету из одного уголка рта в другой и достает прозрачную пластиковую зажигалку оранжевого цвета с надписью «BiC», выдавленной на боку.

— Ого! Дай глянуть! — говорит Оксана и зажигалка идет по рукам, а Яна — хмурится, упирая палец в подбородок.

— Откуда у тебя муж? — спрашивает она: — что ты выдумываешь, Боярыня?

— Оттуда! Виктор Борисович сказал, что дождется!

— Не плачь девчонка, пройдут дожди, солдат вернётся, ты только жди… — бормочет себе под нос Инна, изучая зажигалку: — красивая. Импортная? Не дождется тебя никто, Боярыня, чего ты голову себе морочишь, вон лучше к Лермонтовичу присмотрись, второй год парень по тебе сохнет…

— Да что ты понимаешь! А ну отдай сюда! — Лиза нетерпеливо отбирает зажигалку у Инны и щелкает ею. Затягивается от огонька, тут же — закашивается, согнувшись пополам и уронив сигарету на землю.

— Не умеешь — не берись. — констатирует Инна, глядя на нее: — ты попервой не в затяг кури, просто в рот дыму набирай и все. Куда ты всей грудью дым хапанула сразу?

— Кха! Кха! Ну и гадость! — Лиза с негодованием смотрит на сигарету, которая лежит под ногами, сует пачку в руки Оксане: — забирай. В жизни курить больше не буду. Тьфу! Во рту будто кошки насрали!

— Трахаться тоже ничего хорошего. — предупреждает ее Инна, аккуратно раздавливая горящую сигарету подошвой туфли: — вообще все эти взрослые радости жизни так себе. Мама говорит, что с годами ей все больше хочется обратно в школу.

— Дай, я попробую? — Яна забирает пачку сигарет у Оксаны и достает одну коричневую палочку. Оглядывает ее со всех сторон, принюхивается.

— Пахнет хорошо. — говорит она: — и правда немного мяты чувствуется. А вообще такой… благородный аромат что ли… дайте зажигалку?

— На. Можешь себе оставить. — Лиза сует ей в руки зажигалку: — что за жизнь такая, никакой радости. Еще и сегодня вместо Виктора Борисовича эта Мэри Поппинс будет. Терпеть ее ненавижу.

— Альбина нормальная вроде. — говорит Яна, вертя в руках зажигалку: — и учит хорошо и вообще. Улыбается. Старшеклассники так по ней с ума сходят, я слышала что кто-то ей стихи написал и даже букет цветов на восьмое марта подарил, здоровенный такой.

— Уверена, что старшеклассники, а не их родители? — сомневается Инна.

— Она все равно красивая и стильная. Хотя конечно Ирия Гай ее по всем пунктам уделает, но на то она и Ирия Гай. — отвечает Яна и щелкает зажигалкой. Выдувает клуб дыма и прислушивается к себе.

— Нормально вроде. — говорит она: — и даже немного мятно во рту стало.

— Я от Лили Бергштейн тащусь как удав по стекловате. — подает голос Оксана Терехова: — она просто классная и все тут. Никакая Альбина рядом не стояла… вы видели как она в окно выпрыгнула⁈

— То, что она суицидница со стажем и без царя в голове — вовсе не означает ее привлекательность для противоположного пола. — говорит Инна: — я у вас в компашке вообще голос разума, заметили? Лиза — мажорка, Ксюха — фанатка, Яна — пофигистка и только я веду вас к победе коммунизма и миру во всем мире. Эта ваша Ирия Гай, конечно, поражает разум среднестатистического гражданина, но как с такой жить прикажете? Она же завтра крокодила в квартиру притащит или начнет по потолку ходить. Нее, если бы я была парнем я бы выбрала такую как наша Боярыня. А что? Впечатлительная молодая особа, хорошие родители опять-таки, титьки вон имеются, не такие как у Барыни, но все же…

— Сдались вам всем… — Яна снова затягивается и выдувает клуб дыма вверх: — мои… достоинства. Сами выросли. А завидовать — плохо. Тем более — нечему. Я когда наклоняюсь вперед — они меня перевешивают… и бегать тяжело, все трясется.

— Помолчи, Барыня, не трави душу. — морщится Оксана Терехова и протягивает руку: — дай-ка сигарету, я с горя закурю. У меня вообще ничего спереди нет, я там ровная как будто доска у меня там. И не надо про капусту и молоко, оно так не работает…

— Грудь — это жир. — авторитетно говорит Лиза, поднимая палец: — это просто означает что Барыня у нас — жирная, вот и все. Ай! Ладно, ладно, не жирная! — хохочет она, отбиваясь от Яны.

— Сама ты жирная! У меня все на месте! — пыхтит красная Баринова: — у меня, между прочим, совсем никакого живота нет!

— Какая гадость… — выдает Оксана, затянувшись: — но и правда мятой отдает…

— Терехова! Ты куришь⁈ — раздается голос, и все вздрагивают, а Оксана с Яной тут же прячут сигареты за спину. Оборачиваются и расслабляются.

— А, Борисенко. — говорит Лиза Нарышкина таким тоном, каким королева могла бы сказать «а, червяк».

— Курение — яд. Лучше спортом занимайтесь. — убежденно говорит Артур Борисенко: — Терехова! Я слышал, что у тебя «Понедельник начинается в субботу есть» и «Посол без верительных грамот». Меняемся почитать? У моего брата полное собрание сочинений зарубежной фантастики есть! Рей Бредбери и Айзек Азимов! О! И Ян Вайсс, «Дом в Тысячу Этажей»! Карел Чапек, «Война с саламандрами».

— Правда? — глаза у Оксаны загораются: — приноси тогда Яна Вайсса и Рея Бредбери, а я принесу Стругацких и Ефремова. Ты «Туманность Андромеды» читал?

— Читал конечно. — слегка обижается Артур: — как не читать.

— Хорошо, тогда я принесу Станислава Лема «Магелланово Облако», тоже очень хорошая фантастика. — говорит Оксана: — а ты оказывается фантастику тоже любишь, Борисенко?

— Спрашиваешь. — вскидывает голову Артур: — очень люблю. И про Ирию Гай в тот раз я первый подумал! Просто ты быстрей сказала. Так что… давай книгами обмениваться, вот.

— Давай! — Оксана протягивает руку для рукопожатия: — почитаем!

— Хорошо! — парень пожимает ей руку: — завтра и приноси.

— Только бережно читай. — предупреждает его Оксана: — а то я знаю вас парней, у вас манера читать когда едите что-то или вовсе в ванной. Испортишь мне книжку — не сносить тебе головы. Я тебя Инне на поругание отдам.

— Пхвахах! — давится воздухом рядом Инна.

— Да ты что! Я бережно!

— Бережно он… а чего у тебя уже синяк и рубашка порвана? Опять с Лермонтовичем подрался?