Тренировочный день 4

Глава 4

Глава 4

— Все-таки круто у вас на Комбинате все сделано! Целый спорткомплекс отгрохали, с бассейном и крытыми дорожками, несколько залов, большой стадион… а у нас только спортзал в здании завода и все. Даже в общие душевые ходить приходится, в заводские, а они на втором этаже. — говорит Лиля и вертит головой по сторонам, осматриваясь: — ну конечно, у Комбината деньги есть! И возможности куда как круче.

— Спорткомплекс у Комбината и правда знатный. — не стал кривить душой Виктор. Действительно, на здание спортивного комплекса краснознаменный металлургический комбинат имени Марата Казея средств не пожалел. Огромное здание, крытый стадион с полем для мини-футбола, бассейном и даже небольшим катком, несколько залов для волейбола и баскетбола, зал для тяжелой атлетики, борцовский зал с мягким покрытием на полу и конечно же зал для занятий единоборствами, в основном все же — боксом, много груш и два ринга с канатами, комнаты отдыха и душевые, бильярдные и финская сауна с массажным кабинетом — тут было все. В средствах и связях Комбинат стеснен не был, предприятие союзного значения.

Тем удивительней было то, что женская команда по волейболу, собранная Комбинатом — не стала безусловным лидером в области. И это, не говоря о команде комбината по футболу, которая вообще все сливала до такой степени, что руководство даже приняло решение расформировать команду, чтобы не позориться. Впрочем, в спорте одного наличия денег маловато будет. В городе не было второго такого же спорткомплекса как у Комбината, был городской бассейн, был крытый каток для хоккеистов, отдельно были и залы для игровых видов спорта. Но чтобы все в одном месте — такого конечно же не было.

— … Салуза Секундус. — говорит Виктор сам себе под нос: — или как говорил товарищ Мао — чем хуже, тем лучше. Так и выращивают настоящих бойцов — в худших условиях.

— Что? — спрашивает Лиля: — ты о чем?

Не мука и не картофель,

Не куриных три яйца

Нужно, чтобы изготовить

Идеального бойца.

Но из стали и чугуна,

Крепких мышц и зорких глаз

Королевского драгуна

Изготовим сей же час!

— декламирует Виктор, улыбаясь: — самые жесткие условия делают самых сильных людей, Лиля. У Комбината есть все, чего нет у вас, даже заплата там выше, лучшие тренажеры и форма, американские кроссовки, специально завезенные через внешние контракты, но вы все равно выигрываете. Вы привыкли тренироваться в стесненных условиях, привыкли к холоду в зале зимой и духоте летом, к тому что к душевым нужно идти на второй этаж… но вы становитесь сильнее, май либэ. Как цветок, который пробивает себе путь через асфальт… разве это не поэтично? Знаешь у меня в школе есть девочка, которая обожает Бернса, у него есть стих про Джона Ячменное Зерно, который был подвергнут испытаниям… как там —

Трех королей разгневал он,

И было решено,

Что навсегда погибнет Джон

Ячменное Зерно.

Велели выкопать сохой

Могилу короли,

Чтоб славный Джон, боец лихой,

Не вышел из земли.

Травой покрылся горный склон,

В ручьях воды полно,

А из земли выходит Джон

Ячменное Зерно.

Все так же буен и упрям,

С пригорка в летний зной

Грозит он копьями врагам,

Качая головой.

— Ты все-таки неправильный физрук. — указывает ему Лиля: — и помощник тренера тоже. Слишком много поэзии и слишком мало крика.

— Крика?

— Ага. Нужно кричать. — кивает Лиля и набирает воздуха в грудь: — «Бергштейн, куда ты⁈ Бергштейн, почему тренировку пропустила⁈ Бергштейн, почему снова не в форме⁈ Бергштейн, прекрати людей доставать!»

— По-моему на тебя кричать бесполезно. — отвечает Виктор: — какой в том толк? Ты все равно поступишь по-своему. С тобой можно разговаривать, это да. Можно, конечно, заставить… но что-то подсказывает мне что это не самый мудрый путь.

— Заставлялка сломается? — улыбается Лиля и он кивает ей.

— И это тоже. — говорит Виктор: — но самое главное, что если ты работаешь из-под палки, то ты никогда не покажешь свои запредельные результаты. Все, что ты делаешь, ты делаешь из любви и любопытства, а это великая сила. Если ты будешь заниматься рутиной, то зачахнешь, как цветок без воды и солнечных лучей. Хотя, наверное, все люди так. Сегодня я собираюсь открыть всем девчатам из моей команды Великий Секрет Железной Кайзер!

— Чего⁉ Ты собираешься открыть людям мой Великий Секрет⁈ — Лиля прижимает ладони к щекам, ее глаза смеются: — нет! Человечество еще не готово к такому знанию! Так и утонула Атлантида!

— Недаром был покойный Джон

При жизни молодец, —

Отвагу подымает он

Со дна людских сердец.

Он гонит вон из головы

Докучный рой забот.

За кружкой сердце у вдовы

От радости поёт.

Так пусть же до конца времен

Не высыхает дно

В бочонке, где клокочет Джон

Ячменное Зерно!

— декламирует Виктор и распахивает дверь перед гостями: — прошу сюда. Тут вы можете переодеться, а я подожду вас у дверей и потом проведу в зал, где у нас сегодня идет тренировка.

— Хорошо. — Юля Синицына проходит в раздевалку, а Лиля останавливается и тычет Виктора пальчиком в грудь.

— Точно не будешь подсматривать? — спрашивает она и наклоняет голову набок: — я разочарована, Вить. Ты просто обязан был подсмотреть. Знаешь, какие у Синицыной…

— Бергштейн! — рявкает Юля и втаскивает Лилю за руку внутрь, тут же — захлопывает дверь перед носом у Виктора.

— Ну… — говорит он сам себе вслух: — не очень-то и хотелось. Ладно. — и он прислоняется к стене рядом с дверью, стараясь не прислушиваться к тому, что творится в раздевалке.

POV Айгуля Салчакова, номер четырнадцать в команде «Колокамский Металлург»

— … глупости это все. — говорит Маша Волокитина, откидываясь назад и вытирая шею полотенцем: — чтобы «сырники» согласились с нами сыграть. Да у нас больше шансов в лотерею выиграть. Шесть из сорока пяти там. Или пять из тридцати шести.

— Витька уговаривать умеет. — отвечает ей Айгуля Салчакова, садясь рядом на скамейку и откручивая крышку у бутылки с водой: — где лопатой, где гранатой. Да и потом, показать себя в товарищеском матче с «Крылышками» — это уже неплохо. Говорят, что к Синицыной уже рекрутеры подходили, из ЦСКА. Может ей и без надобности. Но вот всем остальным… той же Кондрашовой, например — никак не помешает на таком уровне засветиться. Это уж всяко лучше, чем на сборах из кожи вон лезть.

— На сборах дело тухлое. — кивает Алена Маслова, останавливаясь рядом с ними и присаживаясь, чтобы взять свою бутылку с водой из спортивной сумки: — там все из кожи вон лезут и шанс что тебя заметят очень маленький. А тут вон — против лучших! Правда есть риск что обосремся и тогда…

— Риски есть. — кивает Айгуля: — мы уже говорили об этом. Если сыграем достойно, на уровне — то всем участницам слава достанется, а если облажаемся, то все запачкаемся. Тут уж как говорится — один за всех и все за одного.

— Об этом и речь. Не выйдет Синицына с нами на площадку как за своих. — говорит Маша Волокитина, оставив полотенце в покое и взяв бутылку с водой из рук Алены: — она ж холодная как рыбина. У нее чувств и нет считай, логарифмическая линейка… «вероятность шестьдесят пять процентов!», — передразнивает она кого-то.

— На самом деле даже Синицыной будет хорошо если ее заметят рекрутеры «Крылышек». — замечает Алена Маслова: — она же сможет тогда выбрать из предложений. Или там сказать, что в ЦСКА условия лучше, давайте мне не однокомнатную квартиру в Москве, а трехкомнатную и в хорошем месте. И машину. И красивого парня-артиста. С гитарой.

— Смирно! Равнение на середину. Явление помощника тренера Полищука народу. И с ним его апостолы. — встает со скамейки Маслова: — я же говорила, что уболтает, черт языкастый.

Айгуля поворачивает голову и видит, как в зал входят трое. Этот вездеуспевающий и всезнающий Витька Полищук, а вслед за ним — Бергштейн и Синицына. Вся троица вызывает у нее смешанные чувства. С одной стороны, эта Бергштейн мировая девчонка, носа не задирает и вообще — не жадная и приветливая, всегда веселая и на подъем легкая. А с другой — уж больно у нее все легко получается. По площадке носится как метеор, словно телепортируется с места на место, даже когда в прошлом матче Машка подачей ей связку на руке повредила — не поморщилась. Сверкнула улыбкой, хотя было видно, что ей больно. Железная она что ли? И потом… Айгуля не то чтобы вот прямо виды какие-то на этого Полищука имела, нет конечно. Но все равно неприятно, когда вот так, раз и увели парня из-под носа и такие «теперь это мое!». И раздражал даже не сам факт, а легкость, с которой этой Бергштейн все давалось. Правильно Машка говорит, все мы тут Сальери рядом с ней. А быть Сальери — это испытывать зависть к тому у кого все так легко получается. Она словно скользит по поверхности жизни, легко и играючи, совершенно не погружаясь в глубину, туда, где долг, где ответственность и страх облажаться, страх перед осуждением со стороны, темная бездна откуда нет возврата. Вот потому у Айгули к ней смешанные чувства, вроде бы и не заслужила Лиля плохого отношения, все делает правильно и если по-человечески, то и к ней нужно тоже хорошо относиться, по-дружески. Но… слишком она хороша в некоторых областях, слишком хороша и при этом даже не делает вид что ей это тяжело дается. Так что заставить себя полюбить и принять Лилю Бергштей она не смогла, как не старалась.

Что же до Синицыной… Юля Синицына, «Черная Птица Красных Соколов» — притча во языцех, сочетание Синицына-Бергштейн-Кондрашова и вытягивало команду местного гормолзавода на уровень, с которым едва ли справилась бы и сборная команда республиканского уровня. Стальной треугольник, где Бергштейн всегда могла взять мяч, Синицына всегда могла пробить с задней линии, а Кондрашова — вбить мяч, подвешенный Бергштейн. При этом Юля Синицына могла и блокировать на передней линии и в центре, могла подбирать мячи, пусть и хуже, чем Лиля. У нее плохо получались пасы товарищам, но как боевая единица она, пожалуй, была лучшей из троицы. Ни Бергштейн, ни Кондрашова сами по себе не были бы столь грозной силой без Синицыной. Да, Лиля может подобрать трудный мяч, метнувшись в любую точку площадки, Кондрашова — блокировать или добить, но победу выковывают именно пушечные подачи Синицыной, которая может расстреливать команду соперников с задней линии. И именно эта тактика, смещение фокуса атаки с передней линии на заднюю — позволяет команде гормолзавода держать пальму первенства в области. И к ней Айгуля тоже испытывает смешанные чувства. С одной стороны она — хороший игрок, а с другой стороны — хороший игрок команды соперника. Можно ли восхищаться своим врагом, если он искусен и умел в битве, благороден в миру? Можно. Конечно можно. Но можно ли при этом возлюбить врага своего? Вряд ли.

И наконец этот Витька Полищук. Сперва она отнеслась к нему на волне легкого флирта, как-никак, а парень видный, плечи вон какие, да и двигается уверенно, в глаза смотрит. Она уже привыкла что большинство парней рядом с ней слегка тушуются, в конце концов в ней метр восемьдесят два сантиметра роста и это без учета обуви. И при том, что Витька немного ниже — его такие пустяки не смущали. Так что она согласилась попробовать его тренировки и медитации — просто так, как говорит Маслова «по приколу». Однако ей понравилось общаться с ним, а тренировки неожиданно дали плоды. Она выступила хорошо в товарищеском матче против «сырников», у нее не дрожали руки как обычно на матчах, не пересыхало в горле, ее движения перестали быть скованными. Валерий Сергеевич всегда говорил, что «в момент испытаний вы не подниметесь до уровня своих ожиданий, а опуститесь до уровня своей подготовки». Потому она и тренировалась до упаду, без устали, желая выбить этот дурацкий тремор в руках своими доведенными до автоматизма рефлексами. Но это не помогало, даже скорее наоборот — еще больше сковывало. А вот позанимавшись с Витькой — она как будто смогла наконец сосредоточиться на игре, а не на своем страхе поражения. Да и вообще с ним весело и легко, можно быть такой, какой ты на самом деле являешься, а не строить из себя невесть что. Вызывает такое доверие и сразу располагает к себе товарищ Полищук. Однако то, что он такой со всеми подряд… как будто немного отталкивает. Она же его первая нашла! Но буквально две минуты прошло и вот он уже с командой на легкой ноге, еще чуть-чуть и вот уже Бергштейн на него ногу закинула и пометила, дескать «мое». А тот и не возражает вовсе! Бесит…

С такими мыслями Айгуля проводила взглядом троицу, вошедшую в зал. Сидящая рядом Алена Маслова толкнула ее локтем.

— Лицо попроще сделай. — сказала она ей: — хватит уже дуться, Лилька первая сказала, что он ее парень, ты же не возражала тогда. Наоборот, открестилась «да мы не пара!», помнишь?

— А, по-твоему, все так и работает, а? Кто первый сказал — того и парень? Достаточно просто крикнуть «чур мое!»? — бормочет себе под нос Айгуля.

— По-моему все всегда так и работает. Кто первый встал — того и тапки. Это как в цыганском таборе, кто первый встал — красивей всех оделся! — хмыкает Алена: — ну и вообще… не уверена я что у них на самом деле что-то есть, а если есть — что долго продержится. Бросит она его. Вот как бросит, так он и заплачет, а тут ты, такая хорошая и все понимающая с платочком и жилеткой.

— Да даром он мне не нужен. — отвечает она: — после Лильки…

— Ну не знаю. Железный Кайзер вроде как знак качества. До Витьки у нее считай и не было никого… ну то есть слухи ходили, но не было. Поклонников много, но всем она отлуп давала. А ему не дала, то есть наоборот — дала, но не отлуп. Значит есть в нем какая-то тайна. Неужели неохота тайну разгадать? Это же как «Остров Сокровищ»! И скелет бывшей любви укажет, где зарыт клад… йо-хо-хо и бутылка портвейна!

— Заткнулась бы ты, Вазелинчик. — говорит Айгуля: — и без тебя тошно. На носу ответственный матч, а ты над ухом зудишь. Иди вон к Машке Волокитиной, ей мозги выедай.

— Какие мы нежные. — складывает руки на груди Алена: — я тебе помочь пытаюсь, а ты…

— Всем привет! — тем временем говорит Виктор, поднимая руку: — представлять никого не нужно, все всех знают, но тем не менее… вы все знаете Юлианну Синицыну, она вместе с Лилей играет за «Красных Соколов». Ну и конечно все помнят саму Лилю Бергштейн.

— Знаем-знаем. — кивает Маша Волокитина и встает на ноги, делает несколько шагов вперед, протягивая руку: — привет, Юлька. Как дела? Давно не виделись.

— Здравствуй, Мария. — Синицына пожимает протянутую руку: — если быть точной, то мы виделись буквально на днях. У нас же матч был. Вы проиграли.

— Да я не об этом. — морщится Маша: — я имею в виду по-человечески.

— По-человечески? А как иначе можно видеться? — наклоняет голову Синицына: — мы же все люди. Ты странная, Мария Волокитина.

— Это у вас в команде все странные! — выкрикивает с места Алена Маслова: — а у нас все нормальные!

— Ну не знаю. — накручивает локон на палец Лиля: — по-моему все вы нормальные. Это я странная.

— В точку. — кивает Айгуля, вставая и в свою очередь протягивая руку для рукопожатия: — Салчакова Айгуля, номер четырнадцать. Приятно познакомиться лично. У вас очень крутой удар.

— Синицына Юлианна. — девушка пожимает руку Айгули в ответ: — у тебя неплохо получилось на прошлом матче, ты заметно выросла в эффективности. Шестьдесят пять процентов — очень хорошие цифры.

— А я? — тянет руку Алена Маслова: — я тоже выросла?

— Маслова Алена, — отвечает Синицына, переведя взгляд на невысокую девушку: — а ты наоборот — упала в эффективности. С пятидесяти двух до сорока пяти. Гнать тебя из команды нужно.

— Чего⁈ А ну-ка иди сюда!

— Так! Спокойно! — Виктор оттаскивает рвущуюся в бой Алену от Синицыной: — всем заткнуться! У меня есть план как нам победить. Ну или хотя бы не проиграть совсем уж позорно.

— У него план есть! — фыркает Алена, складывая руки на груди: — да как она посмела!

— Заткнись, Масло. Давай Витьку послушаем. — говорит Маша и поворачивается к Синицыной: — ты уж извини ее. Она у нас мелкая, но горячая. Постарайся с ней… повежливее, что ли…

— Зачем? — пожимает плечами Синицына: — я же говорю правду. Если она не в состоянии принять реальность, может ей к врачу нужно, а не на площадку выходить?

— Нет, вы слышали⁈