Тренировочный день 2

Глава 14

Глава 14

Интерлюдия Волокитиной Марии

— Слушайте, девчата, послушайте меня. Будем позитивными, девчата. Позитивными!– говорит Алена Маслова, стоя перед скамейками у своего шкафчика.

— Алена права, в конце концов это товарищеский матч. — поддакивает ей Маркова Наташа, стаскивая с ноги наколенник и положив его рядом с собой на скамейку.

— Это реально классная команда у «сырников». Синицына, Кондрашова, Бергштейн, да и «восьмерка» сегодня неплохо себя показала. — продолжает Алена: — и мы сражались с ними, девочки, дали бой. Так что все сыграли на отлично, не грустим. Особенно сегодня Айгуля постаралась!

— Нам не хватило буквально чуть-чуть. — вздыхает Наташа, стягивая второй наколенник: — но в следующий раз мы точно их одолеем.

— Верно. — классная у молокозавода команда — это факт. Мы старались сегодня. Маша опять блеснула, да и ты Алена на уровне, вот прям хоть сейчас на региональные. Точно вам говорю — мы выиграем этот сезон, осталось только подтянуться немного. А вы видели, что Кондрашова выдохлась к концу игры? Да и Синица тоже. Неет, в этом сезоне мы точно можем…

Глухой удар заставил ее замолчать. Все обернулись в угол, где Мария Волокитина только что с силой захлопнула дверцу своего шкафчика. Наступает неловкая тишина. Волокитина молча стягивает с себя через голову сине-белую футболку с номером «три» и бросает ее на пол, оставшись только в спортивном бюстгальтере.

— Ээ… Маша? Ты что-то хочешь… сказать? — спрашивает Алена, наклонив голову. Мария молчит, стягивая с себя шорты и отправляя их на пол тем же самым жестом — с размаху, будто кувалдой сваи вбивает в землю. Шмяк!

— Ну… ладно. — после некоторой паузы говорит Алена: — ладно, Маш. Я все понимаю и…

— Эта команда ужасна. — говорит Мария, повышая голос и поворачиваясь к остальным: — просто ужасна, настолько ужасна, что у меня мурашки по коже бегут!

— Послушай, Маш… — начинает было Наташа.

— Заткнись, Маркова. — перебивает ее Волокитина: — ты вообще на скамейке запасных сидишь в команде местного завода. Вот просто завались.

— Маша, ты чего так? Что случилось то? — Маслова разводит руками: — чего ты хочешь?

— Я хочу больше не проигрывать. Никогда! Особенно — «сырникам» и этой Синице! — Волокитина с размаху ударяет по дверце шкафа. Наступает пауза.

— Может ты все же закончишь переодеваться, и мы потом поговорим в холле? — говорит Маслова.

— О, ты думаешь я тут переодеваюсь? Я тут погружаюсь в пучину отчаяния и безнадежности, Алена. У меня атрофировались все жизненные функции. Эта команда настолько ужасна, что у меня никаких сил не осталось. Мы проигрываем им в пятый раз, а ты говоришь «такая классная команда эти сырники»!

— Они и есть классная команда! — разводит руками Маслова.

— Ну так иди и полижи им в раздевалке! Это по коридору дальше!

— Маша! — говорит Маркова, пытаясь успокоить обоих.

— Маркова, ты седьмая в очереди запасных на скамейке, сгоняй за газировкой! И завались уже!

— Хорошо! — не выдерживает Маслова: — хорошо! Ты такая умная у нас, ты лучшая во всем, звезда на небосклоне, лучший бомбардир сезона! Похоже, что у тебя есть ответы на все! Так что — просвети нас. Научи меня чему-нибудь, что я не знаю! Как нам побеждать всегда? Как…

— О, научить тебя? — Волокитина упирает руки в бока.

— Да! Научи…

— А? — перебивает ее на взлете Волокитина и Маслова — закатывает глаза. Складывает руки на груди и качает головой: — Научи меня чему-нибудь, что я не знаю! От такого стратега и мыслителя как ты, с твоими знаниями и самодовольством — чему я могу научиться⁈

— Девочки… — пытается встрять Маркова, но Алена Маслова поднимает руку.

— Наташа, помолчи. А ты, Маша… вот тебе подиум, постамент — научи меня. Нас. Расскажи что ты знаешь. — говорит Маслова и в раздевалке наступает тишина. Волокитина разворачивается к своему шкафчику и открывает его. Вынимает полотенце и обматывает его вокруг бедер. Достает свою сумку и все это — в полнейшей тишине. Маслова — разводит руками.

— Ну вот видишь… — говорит она, но тут Волокитина поворачивается к ней.

— Твой жених, этот кобелина с завода — вчера ходил в кино с Маринкой, что из малярной бригады. После этого они пошли к нему домой…

— Что⁈

— А позавчера он и какая-то училка из третьей школы в ресторан ходили. Да у половины девчонок с поселка у Негритянки на шее чаще можно не цепочку увидеть, а его засосы!

— Да быть не может!

— Этот Холодок и ко мне клинья подбивал, предлагал пойти к нему на квартиру, показать «марки и альбомы», а сам мне в декольте заглядывал! И за задницу хватал своими лапами липкими!

— Машенька, погоди, что ты говоришь такое! — вскакивает с места Маркова Наташа: — погоди…

— Завались, Маркова, все знают, что ты и он обжимались под лестницей за спорткомплексом, когда Валерий Сергеевич нам лекцию о нелегкой участи трудящихся Кубы читал, а ты ему в этот момент «голландский штурвал» сделала!

— Погоди, погоди… это… все совсем не так было! — поднимает руку Маркова, видя, что Алена Маслова поворачивается к ней.

— … он приставал к Айгуле, когда она решила с новеньким тренером из школы пройтись и домой возвращалась, предложил ей «лизнуть у него кое-что» и похабщину нес!

— Было такое. — кивает Салчакова: — вот урод, а? Аленка, ты не расстраивайся…

— Знаете что⁈ — Маслова выпрямляется, ее глаза мечут молнии: — да пошли вы все!

— Твой Холодков стоял на вокзале и знакомился с приезжающими из деревни студентками, чтобы им комнату в своей квартире предложить… чтобы они с ним натурой рассчитывались.

— Мне следовало бы уйти из этой команды давным-давно! Пошли вы все! — Алена забирает свою сумку и выходит в коридор, хлопнув дверью на прощание, да так, что едва штукатурка с потолка не сыплется.

— Чертова неудачница. — говорит Волокитина, скрестив руки на груди и глядя ей вслед: — и такие как она будут учить меня позитивному мышлению…

— Волокитина, тебя к руководству завода вызывают. — говорит Валерий Сергеевич, глядя на Волокитину и Маркову, которые стоят перед ней в кабинете. За его спиной, на полках стоят многочисленные кубки, на стене развешаны медали и грамоты. Над всем этим висит надпись «Колокамский Металлуг» и цифра 25.

— За что⁈ — повышает голос Волокитина.

— Ты ветеран команды, предполагается что ты и должна вести эту команду. — продолжает Валерий Сергеевич: — ты же уже… старше всех девчат. Вот сколько тебе уже?

— Женщину о возрасте не спрашивают, Валерий Сергеевич. Это невежливо.

— Послушай, Волокитина, мы проигрываем «Красным Соколам» пятый раз подряд. Гордится тут нечем. — вздыхает тренер.

— Из-за такого вот отношения как у Масловой! — складывает руки на груди Волокитина: — «классная команда эти сырники», сил нет слушать. Тошно становится.

— Руководство хочет распустить команду. Это лучше, чем позориться.

— Руководство ни черта в игре не понимает. Нельзя распускать команду!

— А чего ты от меня хочешь? — снова вздыхает Валерий Сергеевич.

— Я хочу больше не проигрывать. — твердо говорит Волокитина. Валерий Сергеевич с силой трет лицо руками и закрывает глаза. Некоторое время молчит. Вздыхает.

— Что такое «голландский штурвал»? — наконец спрашивает он.

— … а? — едва слышно бормочет Волокитина и отводит глаза в сторону.

— Что такое «голландский штурвал»? — повторяет Валерий Сергеевич, сцепляя пальцы рук перед собой.

— Это когда… ну тобой управляют. Но не прямо и непосредственно, а… ну через руку… — говорит Маркова и тоже отводит глаза в сторону.

— Не понимаю. — признается тренер: — как это?

— Ну… когда берут за эту штуковину у мужчины и… ну ведут. — Маркова краснеет.

— То, что ты только что сказала — называется поход в загс. А «голландский штурвал» это когда мужчина сам себя берет, а его берут за руку, поверх этой руки. — поясняет Волокитина: — ты уж должна знать, раз с Холодком под лестницей обжималась!

— Хорошо. — вздыхает тренер: — значит ты Волокитина — обжималась с парнем Масловой и делала ему этот самый «голландский штурвал» под лестницей в тот самый день когда я команде лекцию читал о нелегком положении трудящихся Кубы? И потом не нашла лучше, чем рассказать Масловой об этом в раздевалке?

— Я сказала, что я могла бы обжиматься, если бы захотела. Но я была занята — лекцию слушала. Это Маркова ему «голландский штурвал» делала. — поясняет Волокитина.

— Они в то время еще не встречались! — защищается Маркова: — и он первый ко мне приставать стал!

— Ты считаешь это смешно? — задает вопрос тренер: — смешно делать вот такие вещи с парнем своей сокомандницы на чердаке? А потом рассказать ей об этом в раздевалке после матча?

— Это было под лестницей!

— Я спрашиваю — ты считаешь, что это смешно?

— Я не вижу ничего смешного. Я просто пытаюсь сдержать слезы, Валерий Сергеевич. — отвечает Волокитина.

— Не надо плакать, Маша…

— Завались, Маркова.

— И почему это ты хочешь заплакать? — не выдерживает тренер.

— Да потому что мы в пятый раз «сырникам» проигрываем! И вчера проиграли. Единственно почему я не плачу прямо сейчас — это потому, что я уже ночью поплакала!

— Руководство хочет распустить команду. — вздыхает тренер.

— Нет! — повышает голос Волокитина.

— Мы не убегаем от трудностей…

— Завались уже Маркова.

— Слушай, Волокитина, вот если честно — потому тебя в высшую лигу и не забрали. Играешь ты на уровне уже, да и три года назад была на уровне, но характер у тебя… — качает головой тренер: — ну что это такое? Ты себя как пьяный мужик в баре ведешь! Маслову вон обидела…

— Ничего, поплачет — успокоится. Ей же лучше что иллюзий по поводу своего Холодка испытывать не будет. Тем более какой он ее, если этого Холодка все девчонки в округе танцевали? И не по разу. Вот откуда такие кобели берутся? У вас, Валерий Сергеевич вон одна жена. И эта продавщица из «Гастронома», светленькая…

— Галина из Ростова. — подсказывает ее подруга по команде.

— Завались, Маркова.

— Грубая ты, Волокитина. — разводит руками тренер: — грубая и невоспитанная. Не так поступают советские люди и особенно — советские девушки. Маркова, а ты чего?

— Валерий Сергеевич! Так они в то время еще не встречались! Я — взрослая девушка, а замуж мне нельзя пока, я ж забеременею меня из команды турнут!

— Маркова, ты седьмая на скамейке запасных, никому твоя судьба не интересна.

— Волокитина, все. Тебя к руководству завода вызывают. — вздыхает тренер. Смотрит на своих подопечных и повышает голос: — Немедленно!

— Грубая ты, Машка. — говорит ей Маркова, когда они идут по коридорам заводского административного здания: — вот не буду я с тобой общаться.

— Интересно. И что же ты тогда делать будешь? — хмыкает Волокитина.

— Ну… не знаю. С другими буду общаться. — теряется Маркова: — жила же я как-то до тебя.

— И жизнь твоя была скучна и напрасна. — кивает Волокитина: — и беспросветна. Ты в самом деле хочешь провести остаток жизни играя даже не за региональную сборную, а за команду местного свечного заводика?

— Металлургический Комбинат — это тебе не свечной заводик. — обижается Маркова: — ты посмотри какие мощности. Да по территории завода чтобы перемещаться порой на машине нужно ехать. Это предприятие всесоюзного масштаба!

— Да какая к черту разница. Если мы в этом году на региональных результат не покажем распустят команду к чертям и все дела. Думаешь нет? Вон, футболистов распустили, а все, потому что нечего Комбинат позорить.

— Ну это ты хватила, Маш. — крутит головой Маркова: — футболисты сроду призовые не занимали, как команду собрали, так десять сезонов подряд одни проигрыши. Всухую. Поделом им. А мы — в позапрошлом году золото взяли, а в прошлом — серебро.

— Потому что в позапрошлом «сырники» с «институтом» схлестнулись по жеребьевке и «институт» сперва их катком переехал, а во время матча половина «институтских» из строя выбыла, когда Лариса Светлаковская на приземлении неудачно упала. Сама упала и девчонку-либеро локтем выхлестнула. Так что повезло нам. А в прошлом году мы с «сырниками» в финал сошлись и вот результат. Все равно позор. Ты этот молокозавод видела вообще? Да он весь в нашем горячем цеху уместится, карлик рядом с Комбинатом.

— Зато у них всегда сыр и молоко есть. И творог. И сладости. — подмечает Маркова: — и вообще они богатые! Своим игрокам даже квартиры дарят, вон как Синициной.

— Завались, Маркова. У Синицыной кооперативная квартира, я у нее спрашивала. И даже дома была.

— О! Так ты с Юлей знакома лично⁈ Ничего себе! А наши знают⁈ Вы типа друзья-соперники?

— Нет. Я думала ее мышьяком отравить.

— Иногда по тебе не поймешь, когда ты шутишь, а когда нет. — признается Маркова: — а перед Аленкой Масловой извиняться будешь?

— С какого перепугу? Да она мне благодарна должна быть что я ей истинный моральный облик Сереги Холодкова открыла!

— Устроят тебе девочки темную однажды. — предрекает Маркова и веселеет лицом: — но если вдруг устроят, то знай — я тебя не била. Может только пару раз пну. С оттяжечкой так.

— Вся соль «темной» в том, чтобы ты не знал кто именно тебя бил. — говорит Волокитина: — ты то сама зачем с этим кобелем под лестницей в летчика играла?

— Ээ… ну в общем есть такая теория, что в спорте высоких достижений гормоны решают. Ну там, дни месяца и прочее. А у нас тогда на следующий день игра была важная, что, не помнишь? Девчонки говорят, что если в день перед соревнованиями «этим» позаниматься, то результаты будут потом — до небес! — Маркова блестит глазами, торопясь поделится знаниями: — ну вот я и подумала, чем черт не шутит. Но под лестницей неудобно же… и в общем не вышло ничего. Знаешь как часто там уборщица оказывается ходит?

— Ну ты и дура, Маркова. — качает головой Волокитина: — нашла чему верить.

— Ой, да ты не понимаешь, Машка! — всплескивает руками девушка: — вспомни как вчера Айгуля Салчакова играла! Помнишь? В разы лучше, чем прежде. Не нервничала, не суетилась, даже пару раз «пол-потолок» вколотила, хотя обычно ее трясет как собаку на случке… а тут — в руки себя взяла. И играла отлично.

— При чем тут Салчакова?

— Так у нее же парень появился. Помнишь этого физрука, с которым в атлетическом познакомились? Ну когда Масло опять засуетилась и его за тренера приняла? Ну вот, помнишь же она ему махала с площадки?

— Погоди… так он ее парень?

— Ну хорошо, может и не парень, может он просто ей помогает перед матчем с этим делом. Наверняка они позавчера где-нибудь обжимались полночи, а после этого она на пике формы была! И без всякой фармакологии! Ты знаешь, сколько во время оргазма полезных веществ выделяется? Говорят тренера некоторых женских команд на союзном уровне в ночь перед соревнованиями только этим и занимаются!

— Господи, Маркова, что за бред! Это такие же легенды и слухи, как про ту пионервожатую, что в душ весь свой отряд привела!

— А вот и нет! Это все правда было! У меня тетка в том пионерском лагере поварихой работала! Это раз. — загибает палец на руке Маркова: — а по Салчаковой ты же сама видела как она играла. Это два. Ну и давай мыслить логически — что могло ее так изменить? Питание, режим, тренировки — все как прежде было. Есть только один неучтенный фактор — этот физрук.

— Хм. — останавливается Волокитина: — ты вот в эти бредни веришь. Я тебе по собственному опыту скажу, что ни черта не так. Что бы ты там с парнем накануне не вытворяла — толку нет. Я же проверяла эту теорию. На личном опыте, еще когда с Салтыковым Славкой встречалась.

— А что если — не со всеми это работает? — задумывается Маркова: — что если вот от этого конкретного физрука только? Надо у Салчаковой все повыспрашивать.

— Снова его под лестницу поведешь? — хмыкает Волокитина.

— Они тогда не встречались!