Тренировочный День 10

Глава 3

Глава 3

Тем временем к Жанне Владимировне подбегают местные медики, они быстро раскладывают рядом с лежащей Аленой Масловой носилки.

— Вы чего? — удивляется Алена: — я сама могу… встать. И допрыгать…

— Куда⁈ — шипит на нее Маша Волокитина: — а ну прижала жопу, Вазелинчик! На носилках, значит на носилках!

— А… — Алена быстро понимает, что к чему: — хорошо. И правда чего-то не очень себя чувствую… — она откидывается назад и кривит лицо: — правда раньше я всегда сама с поля уползала.

— Алена, прекрати. — строгим голосом говорит Жанна: — у тебя серьезное растяжение, ты чего, хочешь на два месяца на скамейку запасных загреметь? А то и в больничку!

— Не, не, не! — поднимает ладони вверх девушка: — как скажете, док Жанна. Вы тут начальник. Вы же знаете, что я вас люблю?

— Ой балаболка. Все, я тебе ногу приморозила, затянула. — Жанна выпрямляется и делает знак местным сотрудникам комплекса, которые синхронно приподнимают Алену (она морщится от боли) и укладывают на носилки. Выносят с площадки. Жанна Владимировна поворачивается к Маше.

— Мария. — говорит она и прикасается к ее плечу, не хлопает, не трясет, но прикасается, деликатно, почти нежно: — я знаю что этот матч для вас важен, но пожалуйста — поберегитесь тут. Ладно?

— Все только начитается, док. — отвечает ей Маша: — не переживайте. Посмотрим еще кого с поля выносить будут.

— Лучше бы никого не выносили. — Жанна хмурится и качает головой: — удачи. Берегите себя. — она уходит.

Маша поворачивается назад. Эта Бергштейн, конечно, уже выскочила на площадку, быстро размялась, попрыгала на месте, нахмурилась, наклонила голову, присела на корточки, потрогала травку кончиками пальцев. Оторвала несколько травинок и попробовала их на вкус, засунула в рот…

— Фу на тебя! — не выдержала Маша и немедленно дала ей по рукам: — ну-ка прекрати! Ты почему все в рот тянешь, тебе что четыре года⁈ Это же пестициды! Яд! Тьфу!

— Гадость. — кривится Лиля и топает ногой по травяном покрытию: — трава слишком длинная и слишком скользкая. И на вкус не очень. — она моргает и смотрит в небо, шевеля губами.

— Бергштейн! — Маша повышает голос: — а ну в себя пришла! Ты на замену Масловой вышла, у нас перерыв на две минуты, а ты траву ешь! Лучше покрутись на месте, привыкни к сколькой поверхности, попрыгай… постарайся привыкнуть к этому.

— А? Скользко… — говорит Лиля, прыгая из стороны в сторону: — не сильно, но мешает при прыжках… скользко.

— … spieler! — во время перерыва стадион смолк и потому выкрик привлек внимание. Маша оглянулась. В передних рядах кто-то размахивал теннисной ракеткой. Приглядевшись она узнала ту самую теннисистку из парка, которая приложив одну руку ко рту крикнула непонятную фразу на немецком: — Barfuß-Volleyballspieler!

— Катарина пришла! — просияла Лиля, взмахнув в ответ рукой: — Danke schön!

— Все время забываю, что Лилька — немецкий знает и вообще белокурая бестия. — доверительно сообщает Маше Салчакова Айгуля: — мы с Масловой тот раз говорили, что в ней от немецкого порядка ничего нет. Ты же у нее дома была?

— Вы готовы? — нетерпеливо спрашивает судья и Маша поворачивается к Лиле, проглотив строгий выговор Салчаковой о том, что не время сейчас про родословную Лильки рассуждать и о том, что у нее дома и в шкафчике бардак. Придирчиво смотрит на эту Бергштейн, потом поворачивается к судье: — замена произведена, мы готовы.

— Одна из шести возможных замен произведена. — кивает судья: — у вас осталось право только на пять замен в течение этой партии.

— Это исключительная замена — в связи с травмой. — возражает Маша Волокитина: — у нас должно остаться шесть замен. Исключительные замены не идут в счет.

— … хорошо. Я отмечу это в протоколе. — говорит судья, открывая журнал. В журнал заносится время замены, причина, согласование с судьями и конечно имена, фамилии и номера игроков, которые произвели замену — кто выбыл и кто встал на замену, а также место и роль на площадке. Тем временем Лилька вовсю продолжает разминаться, крутит шеей, тянет вверх руками и сверкает белозубой улыбкой в сторону трибун, где сидит ее знакомая теннисистка.

— Право подачи у «Автомобилиста». — напоминает судья, закрыв журнал и передав его помощнику: — все готовы? — он придирчиво осматривает обе команды. Со стороны хозяев поля на подачу встает высокая девушка с кучей тоненьких и черных косичек, та самая «восьмерка», Зульфия Рахимова. Маша вспоминает что Маркова про нее говорила… что-то насчет того, что она пользуется славой не самой целомудренной девушки в команде… и что за чушь в голову лезет! Сейчас важно, как она подает, какая у нее подача, а не то с кем она вечера проводит, а Наташка Маркова — сплетница.

— Лилька! Внимательней! — командует она, расставляя ноги пошире и чуть приседая, не сводя взгляда с мяча, который подбрасывает на ладони «восьмерка» команды соперников.

Звучит свисток судьи, дающий команду к возобновлению игры, «восьмерка» чуть медлит, задержав мяч на ладони. Маша приседает чуть ниже, готовая сорваться с места, но подачи пока нет. Восемь секунд с момента свистка — ровно столько дается подающему для того, чтобы ударить по мячу, восемь секунд, так мало… но не в тот момент, когда ты напряжена и следишь за малейшим движением подающей, Юлька Синицына обожала вот так нервы мотать — то поднимает мяч в руке, то опустит, то еще что придумает. Вот и «восьмерка», Зульфия Рахимова — тоже не сразу подает, она примеривается к мячу, тянет время… но вот мяч в воздухе и следом — звонкий шлепок ладонью! Мяч мелькает в воздухе над сеткой и…

— Мой! — мяч, который должен был коснуться площадки — вдруг останавливается как живой и мягко подвешивается прямо над сеткой! Ай да Лилька!

— Пайп! — выкрикивает Маша, разбегаясь со второй линии. На первой линии в воздух взлетает Салчакова, которая взмахивает рукой, целясь по мячу и заставляя соперников блокировать удар… но падает вниз, давая Маше открытый сектор в то время, как «четверка» и «десятка» опускаются вниз, прогадав время…

— Хэк! — Маша с размаху режет мячом над самой сеткой!

— Алди! — на пути мяча возникает невысокая «тринадцатая», она берет мяч у самой земли и отшатывается, падает на спину, а мяч взлетает высоко вверх, и все задирают головы, прищуриваясь прямо на палящее солнце.

— Назад! — коротко командует Маша, распределяя команду по площадке: — откатились назад, ну!

Мяч опускается вниз и его перехватывает «четверка», Светлана Пак, она мягко подбрасывает его к сетке, вывешивая в самом удобном для атаки месте. Маша краем глаза отмечает, что Лилька тут же смещается к сетке… видимо что-то решив для себя. Зачем? Ведь сейчас в воздух взлетит Каримова! Вперед, к сетке уже разбегаются «восьмерка» и «тринадцатая», но Маша уже не купится на этот трюк, «тринадцатая» все равно не ударит, а «восьмерка» пролетит мимо мяча, они просто закрывают Каримову своими спинами! Вот сейчас, когда «восьмерка» начнет опускаться вниз — из-за ее спины появится сама Каримова, грозная словно богиня войны!

— Алди! — не обманывает ее ожиданий капитан команды «Автомобилиста», возникая в воздухе прямо из-за спины «восьмерки» с занесенной для удара рукой и Маша приседает, готовясь принять режущий удар по второй линии… невовремя Лилька вперед ушла, ой невовремя… но Гульнара — пролетает мимо мяча с занесенной рукой и лишь в последний момент — поправляет траекторию мяча, буквально пальцами, заставив его упасть вдоль сетки, вниз!

Маша с замершим сердцем смотрит туда, понимая, что ничего не успевает сделать… но мяч снова взлетает в воздух! Снова Лилька! Она спасла ситуацию… и как она смогла прочесть намерения Каримовой⁈ Впрочем… мяч летит в ее сторону!

— Валя! — Маша подправляет мяч, выравнивая траекторию так, чтобы в своей высшей точке, в апогее полета мяч замер перед Федосеевой в том самом месте, где ей удобно… но чуть промахивается и с досадой отмечает, что Вале пришлось сделать шаг назад, теряя концентрацию…

— Хэк! — удар Вали по мячу сотрясает пространство! По земле катится невысокая «тринадцатая», которая попыталась было встать на траектории, мяч практически снес ее с места, но ей удалось не допустить касания! Снова перехват, снова в воздух взмывает «восьмерка» и «четверка» соперников, чтобы прикрыть своими спинами атаку своего капитана!

— Алди! — в этот раз режет Каримова и мяч с звонким шлепком отражается от предплечий Лили Бергштейн, которая умудряется взять его в настильном прыжке, тут же перекатившись в сторону, чтобы на нее не наступила Валя Федосеева, которая перенаправляет мяч к сетке.

— Мой. — в воздух выпрыгивает Айгуля Салчакова и ее удар сталкивается с двойным блоком от «четверки» и «семерки» соперников! Сила удара и скорость приводят к тому, что звук удара Айгули, звук отражения от рук соперниц, звук удара о травяное покрытие — все сливается в один «ту-ту-тунц!», словно очередь из пулемета. И конечно же мяч ударился у самой сетки…

— Очко команде хозяев! — выкрикивает судья, повысив голос, чтобы перекричать взвывший от радости стадион: — счет пять — два! Право подачи у «Автомобилиста»!

— Вот ведь. — слышит Маша бормотание Лили Бергштейн, которая смотрит под ноги: — неудобно так играть… хм… а что если…

Маша упирает руки в колени и выдыхает. Все это ее раздражает. Скользкое покрытие… опять-таки не слишком скользкое, они тут не совсем как коровы на льду, но достаточное чтобы излишне напрягаться при каждом движении. Даже сейчас это доставляет неудобства, даже Лиле Бергштейн, про которую они все уже привыкли думать, как о капельке ртути на площадке, стремительной и неудержимой. А что же будет ко второй партии? К третьей? Они так выдохнутся намного быстрее чем планировалось… кроме того палящее солнце и манера Каримовой запускать свечки — сказывается на восприятии, глазам трудно привыкать к особенностям открытой площадки. А еще эти крики с трибун… она старается не обращать внимания, но все это накапливается, вызывая глухое раздражение в груди. Она выдыхает и снова ищет глазами Витьку среди своих, не находит и стискивает зубы. Куда он подевался, сволочь такая? Сейчас ей нужен совет…

— Так! — повышает она голос, обращаясь к своим девчатам: — собрались. Не расслабляемся. После игры расслабитесь. Или в гробу.

— Спасибо на добром слове, капитан. — откликается Салчакова. Слышатся смешки. Маша открывает было рот, чтобы спросить Лилю о готовности, но так и замирает с открытым ртом. Потому что эта Бергштейн быстро скидывает с ног кроссовки, стягивает белые носки, выкидывает их за пределы площадки и встает на траву босыми ногами, закрывая глаза и улыбаясь как блаженная.

— Ты… ты чего⁈ Обуйся немедленно! — шипит на нее Маша: — у нас матч, не время для твоих странностей!

— Так мне удобнее. — открывает глаза Лиля и несколько раз подпрыгивает на месте: — да, я так буду играть.

— Ты… никто так не играет! — Маша оглядывается на судью. Тот хранит молчание.

— Разве это запрещено? Я как-то у Витьки спрашивала, он сказал, что можно хоть в валенках играть. — отзывается Лиля, распрыгиваясь на месте: — мне так правда удобнее, я готова.

— Так-то Лилька на теннисном корте ничего себе не стерла, а там хардгрунт был. — напоминает Салчакова: — может и правда пусть? Может она так лучше сыграет?

— Ай, да и черт с тобой! — закатывает глаза Маша Волокитина: — черт с тобой играй босиком! — она поворачивается к судье и кивает: — мы готовы!

Судья бросает вопросительный взгляд на босоногую Бергштейн, потом пожимает плечами и поднимает руку: — право подачи у «Автомобилиста»! Игра! — и дает короткую трель в свисток. Со стороны соперников снова поднимает мяч «восьмерка» и коротко, почти без замаха — посылает мяч в полет. На траектории мяча возникает Лиля Бергштейн, она выправляет его полет и аккуратно, почти ювелирно — подвешивает его у сетки на пайп. Салчакова снова подпрыгивает за мячом, изображая что вот-вот ударит, но со стороны соперников никто уже не ведется на обманку и когда Валя Федосеева появляется из-за ее спины — ее встречает дружный тройной блок!

— Хэк! — выдает Валя и ее удар пробивает блок, отбрасывая руки в сторону, а мяч падает на площадку выдавая ту же пулемётную очередь — «ту-ту-тумс!». Удар Вали, удар об блок и удар об землю — все происходит так быстро, что три звука сливаются в один! У номера «тринадцать», невысокой либеро «Автомобилиста», Малики Усмановой, которая было дернулась в сторону сетки — не было и шанса.

— Очко команде гостей. Счет становится пять — три! Право подачи переходит к «Стальным Птицам»! — объявляет судья, дунув в свисток.

— Молодец Валька. — бросает Маша: — молодец Лилька. Все молодцы. Смена позиций. Айгуля — на подачу.

Матч продолжается, партия в самом разгаре, Маша не ожидает чудес от подачи Айгули, но на розыгрыше они могут вырвать драгоценные очки… Лиля играет выше всяких похвал, почти всегда берет мяч. И передвигается по площадке уверено.

— Готовы? — говорит судья и Маша кивает, но со стороны соперников поднимает руку Каримова, подходит к судье и что-то ему говорит. Само по себе это нарушением не является, однако правилом хорошего тона в таких случаях будет позвать и капитана другой команды, чтобы не разговаривать с судьей наедине. Маша привычным усилием гасит раздражение в груди. Ладно, думает она, ладно. Мы не можем изменить какие-то вещи, мы проигрываем пять-три, но есть что-то, на что мы можем повлиять. Не на травяное покрытие, ни на палящее солнце, ни на предвзятость местного судейства… хотя пока судьи вели себя прилично, явного уклона в сторону хозяев поля, чтобы в глаза бросалось — не было. Но на это повлиять мы не можем, я не могу — думала она, выпрямившись и положив руки на бедра, пользуясь моментом чтобы немного отдышаться. Если на что мы и можем повлиять, так это на свою игру, играть лучше. Еще лучше. Сосредоточиться, не раскисать, не думать о несправедливых преимуществах, это ослабляет волю, это дает лишнее оправдание не стараться.

Она переводит взгляд на Лилю Бергштейн, глядя как та переминается с ноги на ногу и мысленно удивляется. Лиля как будто стала быстрее, как будто скользкая трава перестала влиять на ее передвижения… но как это возможно? Подошва кроссовок и кожа стопы — одинаково гладкие, нет, на подошве кроссовок даже больше рубчатой резины для лучшего сцепления с покрытием в зале, кроссовки как будто присасываются к покрытию при каждом шаге издавая те самые скрипучие звуки, надежно фиксируя стопу на месте при движениях. Так почему же Лилька стала лучше двигаться, оставшись босиком? Что изменилось? Честно говоря, Маша была уверена, что в кроссовках, что босиком — нет разницы. Что в лоб, что по лбу. Что пеньком по сове, что сову о пенек — все одно сове каюк… но нет. В чем секрет?

Маша опускает взгляд вниз, на Лилькины босые ножки. Всматривается. Под ногами у нее — несколько полос в травяном покрытии…

— Лилька! — подает голос Айгуля, которая согнулась вперед и уперлась ладонями в колени, отдыхая: — тебе босиком нормально? Не скользко?

— Неа… — Лиля вытягивает вперед ногу и шевелит пальцами на ней: — все пучком. Только есть почему-то захотелось. Сейчас бы шашлычка покушать… и салатик из помидоров как в той чайхане. Ачучук кажется…

— Ачик-чучук. — поправляет ее Салчакова, но Маша уже не слушает их, уставившись на босые ноги Лили и ее пальчики. Вот в чем дело, думает она, вот оно… и у подошвы кроссовок и у босой стопы — гладкая поверхность, это да. Но…

— Она хватается пальцами… — бормочет себе под нос Маша, вглядываясь в полосы под ногами у Бергштейн: — ты хватаешься пальцами за грунт! Ты… мутант, вот ты кто Бергштейн, тебя в секретных лабораториях третьего рейха выращивали, а после войны тайком вывезли в СССР… тебя на голову потенциального противника с самолета нужно сбрасывать…

— Если трава — то почва мягкая. — оповещает ее Лиля, несколько раз подпрыгнув на месте: — когда резкие движения делаешь, то зарываешься пальцами поглубже и все. Это же просто.

— Никто это не сможет, никто кроме тебя. — качает головой Маша: — это для тебя просто. Чертова мутантка…

— Может нам тоже кроссы снять? — хмуриться Айгуля Салчакова: — тоже будем как Лилька — пальцами за траву хвататься?

— Она не за траву хватается, трава скользкая. Она пальцами в грунт зарывается… а для этого нужно чтобы пальцы на ногах крепкие были, как у орангутанга. — поясняет Валя Федосеева.

— Эй! — обижается Лиля: — сами вы… орангутанги! У меня красивые пальцы на ногах! И педикюр! «Бедра испуганной нимфы» между прочим оттенок называется, из самой Франции!

— Хорошо, что она на нашей стороне. — говорит Салчакова: — я замаялась против нее в области играть. О! А вон и Витька на трибуны вернулся… рукой машет…