Тренировочный День 10

Глава 12

Глава 12

— Плов — это дело высококультурное, и даже я бы сказал объединяющее! — говорит Виктор и многозначительно поднимает вверх острый нож-пичак с украшенной рукоятью: — это некоторые невежды думают что плов это каша рисовая, но таких мы на пушечный выстрел к плову не подпустим. Таких мы будем безжалостно карать, свяжем и будем кормить пока они не поймут всю глубину своих заблуждений, а их слезы, стекающие по небритым щекам, не превратятся в реку! Поистине эта история, настолько поучающая что заслуживает быть написанной иглами в уголках глаз!

— Какой ужас. — вздыхает Наташа Маркова и вытирает слезы, морщится и откладывает нож в сторону: — не могу, лук прямо злой-злой слезы так и текут. Так о чем ты там? Что-то про глаза и иглы?

— О жемчужина моего сердца и надежда будущих побед! Слушай слова мои, ибо они — как драгоценные зерна мудрости, выпавшие из уст бывалого наставника, видавшего радости триумфа и горечь поражения. Знай же, что жизнь, как и великая игра волейбол, требует не только силы руки, но и мудрости сердца, отваги в действиях и стойкости духа! Точно так же и… кха-кха! — Виктор закашливается.

— Вот теперь я понимаю почему все девушки на тебя западают, Вить. — говорит Маркова, запрокидывая голову вверх и часто моргая: — потому что у тебя язык без костей.

— Витька! Наташка! Айда с нами в бассейн! — рядом со столом появляется Лиля Бергштейн, уже мокрая с головы до ног, в белой футболке, которая прилипла к телу и с веселыми чертенятами в глазах: — чего стоите тут?

— Во-первых кто-то должен готовить начать. Плов сам себя не сделает, а повара сегодня тут нет, забыла? — поднимает нож Виктор: — а во-вторых ты чего в футболке купаешься? Иди переоденься, купальник не взяла?

— А меня Аринка в бассейн в одежде бросила! — сияет улыбкой Лиля: — потому что стерва малолетняя!

— Сама стерва! — раздается крик от бассейна: — Виктор Борисович не верьте ей! Она первая начала!

— Ну… не без этого. — тут же сознается Лиля: — но там же бассейн! Настоящий! И вода такая прозрачно-синяя! И вообще здорово тут! — она кружится на месте, с ее волос и одежды во все стороны летят капли.

— Кыш! Брысь отсюда, Бергштейн! — прикрывается от нее рукой Наташа Маркова: — ступай вон Железяку укуси или Машку с ума сведи, уйди от столов, все водой зальешь! Брысь!

— Ну и ладно! — Лилька убегает к бассейну, шлепая босыми ногами и Маркова качает головой, глядя ей вслед.

— Хорошо, что Соломон Рудольфович у нас такой продуманный. — говорит она: — такую базу отдыха нам организовал. Это потому, что мы победили?

— База отдыха была зарезервирована еще вчера. — отвечает Виктор: — так что от победы в игре это не зависело. Руководство Комбината позаботилось о нас.

— Погоди-ка. — прищуривается Наташа, оставив в покое луковицу: — так мы могли еще вчера тут остановиться, перед матчем?

— Тут бассейн и до города далеко. И поваров нет. — спокойно отвечает Виктор: — после купания вас бы развезло, а еще готовить нужно. После матча — самое то. До него… — он качает головой: — всему свое время. И давай режь уже лук, Маркова.

— И почему всегда я что-то режу… вон сколько девчат кругом.

— Ты помощник тренера, Маркова, мы с тобой — тыл команды. Давай, режь, не жалуйся. — Виктор смотрит на девушек у бассейна. Кто-то уже устроился на лежаках, надев солнечные очки и расслабляясь, кто-то плескался в воде, кто-то сидел в тени деревьев. Слышался звонкий хохот и возбужденные девичьи голоса.

— Вот! Виктор Борисович! — возле стола нарисовался невысокий, но плечистый парнишка лет девятнадцати, в яркой красной майке с номером «99» и вечно сбивающимися на глаза спутанными чёлками. — А где дрова складывать — к казану поближе или в тень? У меня ещё одна охапка!

Джоржи, как его все звали, (на самом деле просто Гриша) из состава «проводников» Железновой. Именно он первым вызвался таскать сухие ветки и поленья, не щадя белой рубашки, готовый помочь всем и сразу.

Улыбался он часто и немного растерянно, но когда приходилось решать задачу («Джоржи быстро воду! Джоржи, сбегай за солью!»), мчался с невиданным энтузиазмом. У него были крепкие руки, на которых остались следы работы — мозоли, припёки, один палец туго замотан пластырем. При этом на лице почти всегда сияло восторженное выражение — будто попал в особый волейбольный рай. Быть может, он был самым младшим и вовсе не спортсменом, но возле Арины держался с достоинством — для всех остальных являлся «официальным мальчиком на побегушках Гарема», а для самой Арины — «Джоржи, хороший мальчик».

— Костер разведи. Вон там, где место для казана, видишь? Вот там и разведи. — говорит Виктор: — кому бы другому костер не доверил, остальные в вашем… км… «коллективе» — городские парни. Еще обожгутся. Или занозу посадят себе, она у них загниет, а они помрут. А вот по тебе видно, что с костром справишься.

— Конечно, Виктор Борисович! — сияет парень широкой улыбкой: — я ж в деревне рос!

— И каким ветром такого парнишку в гарем Железновой занесло? — рассуждает вслух Наташа Маркова: — такой правильный. И симпатичный. Джоржи, знаешь, что такое «голландский штурвал»?

— Я… извините! — паренек стремительно краснеет и уносится разводить костер.

— Что за молодежь пошла. — качает головой Наташа, глядя ему вслед: — чуть что так сразу в кусты…

— Маркова! А ну прекрати к моим парням приставать, шалашовка! — кричит от бассейна Арина Железнова: — сама себе гарем заведи и делай что хочешь, а к Джоржи не лезь! Он мой! Я тебе дам «голландский штурвал»! Ай! Лилька! Отстань! — и хохот, потом всплеск воды в бассейне. Снова хохот.

— Я смотрю Арина немного растаяла. — говорит Маркова, задумчиво глядя на возню девушек у бассейна: — ты на это рассчитывал? Специально их с Лилькой в пару поставил?

— Есть многое на свете друг Горацио что и не снилось нашим мудрецам. — загадочно говорит Виктор: — например мудрецам не снилось что ты так мелко лук крошить будешь. Это тебе не котлеты, лук ощущаться должен, на языке. Все равно он раствориться в зирваке, но не в пудру же его крошить. Маркова, режь потолще. И заканчивай уже с луком, переходи к морковке. Ай, нет, не доверю я тебе морковку, Маркова. Ты еретичка.

— Это еще почему? — удивляется девушка: — что за недоверие партии и правительства? Товарищ Маркова, между прочим, ответственный и активный член коллектива.

— Именно что член. — ворчит Виктор: — морковку пока почисти. А какая ты именно часть коллектива потом разберемся. Это лук растворяется, а морковка в плове всегда видна, а если ты ее сейчас как через терку натрешь это же позор будет на мою седую голову. Ошибка в нарезке морковки неисправима, Маркова. Это клеймо. Тебе хорошо, ты бесстыжая, а у меня репутация. Член она…

— Не будет тебе позора. У тебя голова не седая. А еще — какой позор? Матч мы выиграли. Хорошо так выиграли, убедительно. И потом какая у тебя репутация, Вить? Ты же бабник, все это знают.

— Но, но, но! — поднимает палец Виктор: — я не бабник. Я супербабник. Я самый бабник среди бабников. Кстати, это называется — донжуан и казанова. И герой-любовник. И не надо тут путать мягкое с теплым. Я о своей репутации как создателя плова!

— Как повара? — морщит нос Наташа.

— Как Создателя! Плов не варят — его создают! А ты своими кривульками чуть мне морковку не испортила, женщина! Отстраняю тебя от готовки, иди вон Джоржи помогай с костром, он как раз раздувать начал… глядишь и сойдетесь на чем-нибудь.

— Ага. Сейчас. Железяка мне волосы повыдергает. Она молодая, но резкая. Половину команды «Автомобилиста» чуть не поубивала. — хмыкает Наташа: — не, я с ней ссориться не собираюсь. Это вон Лилька может себе позволить. Ну или Светка Кондрашова, та ее побаивается. А я сразу же отхвачу по бестолковке. Оно мне надо? Я лучше морковку почищу. Резать не буду, если ты считаешь, что это святотатство.

— Святотатство и богохульство. И еще много разных слов.

— Готовите? — к ним подходит Николай, он несет под мышкой арбузы — по одному в каждой руке. За Николаем стоит тот самый рыжий работяга, что так здорово помог с болтами на стадионе, он тоже держит в руках арбузы.

— Готовим. — соглашается Виктор: — можешь помочь, если хочешь.

— Говно вопрос. — отвечает Николай и пристраивает арбузы рядом со столом на траве. Рыжий кладет свои арбузы рядом, вытирает ладонь-лопату о спецовку и протягивает ее Виктору.

— Игорь. — говорит он: — ничего что я так… без приглашения?

— Точно. Мы ж так и не познакомились путем. — Виктор откладывает нож-пичак в сторону. Вытирает руки белым вафельным полотенцем и пожимает протянутую руку: — Виктор. Спасибо за помощь с болтами, очень выручил. И да, будем только рады что решил присоединиться. Правда, Маркова?

— Дискриминация. — говорит Наташа: — ты вот даже не знаешь как он морковь режет, а сразу «давай помогай». Просто, потому что Николай — мужчина! — она выверенным жестом протягивает руку рыжему, протягивает так, как императрица протягивает длань своим подданым для поцелуя: — Наташа. Люблю красное вино, осенний дождь и поэзию Серебряного Века.

— Игорь. Можно Игаша. Ну… некоторые Гариком кличут. — рыжий осторожно пожимает кончики пальцев, трясет и убирает руку назад. Вытирает о спецовку.

— Ну и дурак ты Гарик. — сразу же надувается Наташа.

— Да чего я сделал-то⁈ — возмущается тот.

— Женщины, — философски замечает Николай, взяв нож и встав за стол рядом с Виктором: — кто же их разберет? Истинная загадка природы. Вот как-то раз был я в командировке…

— Командир! Помочь? — Валентина Федосеева уверенной поступью подошла к столу. Высокая — едва ли не выше любого из присутствующих мужчин, вылепленная спортивной судьбой из стали и солнца, она легко выделялась на фоне других девушек. Широкие плечи, мощные руки, идеально очерченный пресс, длинные ноги — в ней всё было наполнено энергией движения, но без лишней грубости: каждое движение, даже случайное, выглядело грациозно и цельно. На ней был спортивный раздельный купальник простого кроя, и по мокрой, чуть покрытой мурашками коже россыпью стекали блестящие капли. Волосы, тёмные и тяжелые, убраны в тугой хвост, несколько прядей сбились ко лбу, но и эти непослушные пряди ей шли — придавали дерзости. Она повела плечом и в этом простом движении было столько сдержанной силы и гармонии, что у рыжего работяги Игоря отвисла нижняя челюсть. Отвисла и осталась в таком положении.

— Все ясно. — закатила глаза Наташа и сложила руки на груди: — думала, что счастье, а оказалось снова опыт. И почему у нас в команде столько красивых девушек, а? Вить, у меня предложение — давай набирать страшненьких. Ну пожалуйста. Страшненькие и играть лучше будут. Наверное.

— Вай, какая красавица! — Николай поднял пальцы, сложенные щепотью: — Валя, ты просто услада для усталых глаз! Сколько грации. Наши советские девушки, спортсменки — самые красивые в мире!

— Смотри-ка, а у тебя конкурент растет под боком, Вить. — Валентина кладет руки на бедра и плавно поворачивается боком, выставив одну ногу чуть вперед, будто бы демонстрируя себя во всей красе: — правда если Маринка узнает то выпишет на тебе на орехи, Коля. — она бросает быстрый взгляд на восхищенного рыжего: — а ты кто такой? Видела, что помог с обувью. Ты что, сапожник?

— Я… — рыжий чешет в затылке: — ну так и сапожником могу быть. Тут когда вот этот, — он кивает на Николая, который с насмешливым взглядом наблюдает за этими двумя, одновременно нарезая морковку: — когда этот вот на завод заявился… вот я и решил помочь. Чтобы честно все было. А потом… а это… классно выглядишь, вот. Просто супер. Советский спорт. Угу.

— Красноречивый ты наш. — говорит Наташа и в ее голосе ощущается явно выраженный сарказм. Возможно чуть больше, чем нужно было бы: — Валя, возьми нашего оратора и сходите в дом, там вода и напитки в сумках. Покажи, пусть принесет сюда.

— Игорь? — Валентина вопросительно наклоняет голову, с ее волос вниз стекает капля, ударяется о мокрую кожу и прокладывает дорожку вниз — в ложбинку между двумя сочными плодами, стянутыми тканью купальника.

— … можно просто Гарик. — севшим голосом говорит рыжий.

— Пойдем, Гарик. — Валя протягивает руку, берет его за запястье и тянет за собой: — я все тебе покажу.

Виктор смотрит им вслед и крутит головой. Переводит взгляд на Наташу, которая моет чищенную морковь в эмалированном тазике.

— Ты это специально? — полуутвердительно спрашивает он.

— Нет у меня счастья в личной жизни. — вздыхает Наташа: — у всех есть, а у меня нет. А Валька — красивая. Нет, она, конечно, здоровенная дылда и ручищи у нее ого, но все равно красивая. Как валькирия. Или как амазонка. Воительница. Лилька тоже красивая, но как феечка на цветочке. Аринка тоже красивая, но как юная розочка. Все, сука, красивые. Одна я не удалась. — она снова вздыхает.

— Ты тоже красивая. — роняет Николай, нарезая морковку ровной соломкой: — красивая и умная. Мне Марина так и говорит, мол на Марковой вся команда держится.

— Ты смотри. — девушка сливает воду и ставит тазик с мытой морковью на стол: — вот же хитрый тип Николай. Вроде и комплимент сказал и сразу же в одном предложении — Марину вставил. Чтобы значит не испытывала иллюзий. А что, если ты мне нравишься, а? Коля-Николай…

— Да и ради бога. — пожимает плечами Николай и улыбается: — я как Витька буду. Или как Арина Железнова — гарем себе заведу. Правда есть вариант что меня убьют и тебя вместе со мной… потому что Марина не Лиля, терпеть не будет.

— Нет в жизни счастья. — грустит Маркова: — пойду вон сторожа здешнего соблазню. Он хоть и старенький, но ого-го еще! Наверное.

— Сторож домой ушел. — говорит Виктор: — нарезали все? Отлично. Воду нужно.

— Есть же вода?

— Это из-под крана вода, Маркова! Кто рис замачивает в воде из-под крана? Богохульство!

— Да всегда я так делаю!

— Еретичка! Вот привяжу тебя к столбу и…

— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовалась Наташа: — что там дальше по плану?

— Само собой раздену, смажу маслом… и накормлю пловом. Чтобы плакала от счастья и понимала, что такое настоящий плов! — поднимает палец вверх Виктор: — рис в первые же минуты впитывает воду! Вкус наполовину от воды зависит! Плов это не про мясо! Не про морковь! Это — родниковая вода! Чистая как помыслы юной девушки на рассвете! Вода, которая излучает любовь!

— Ты просто шовинист. Вот Николай режет морковь, я тоже так могла бы! Откуда ты знал что он умеет резать а я нет? Что за дискриминация?

— Я видел, как ты режешь лук, Маркова! Святотатство! С луком это еще может пройти, но не с морковью. И я видел, как Николай обращается… с ножом. — Виктор бросает взгляд на Николая. Тот хмыкает и кивает головой.

— В тот раз не очень вышло. — говорит он: — обычно я работаю… аккуратней.

— Вот! Вот! Он аккуратный, Маркова!

— Нет в жизни счастья. — грустит Наташа: — ни мужика тебе, ни плов готовить не дают. Обижают. Одна надежда что к столбу привяжут. И накажут как следует…

— Тебе бы мужика нормального… — осторожно советует Николай: — а то совсем уже.

— А я о чем⁈

— Так. Тихо. — Виктор выпрямляется и вытирает руки полотенцем: — а это кто пожаловал? — ворота открылись и на территорию въехала черная «Волга».

— Каримова. — ахнула Наташа, глядя как двери автомобиля открылись.