Требуха – китайский дракон

Глава 27 Симбиоз

1.

Среди однообразной серой массы крылатых очкастый сильно выделялся. От него разило уверенностью, силой и злобой. Он как Джокер в очках стоял посреди кучки разнообразных, но одновременно и одинаковых «клоунов-бойцов». Я видел только его. Взгляд сам фокусировался на этом уроде, не оставляя шанса другим.

Юра Безотчества вздохнул и начал полировать лезвие о колено. Тупое движение, подсмотренное в боевиках — так нож не заточишь, но понтово и страшно, да. Когда представляешь как это снующее вверх-вниз, влево-вправо лезвие может проникнуть тебе в грудь становится жутко.

— Вот это твой брат? — он посмотрел вниз, потом на меня. — Не похож. Врёшь.

— Зачем? Что мы вам сделали?

Юра хмыкнул и почесал лезвием за ухом:

— У вас есть то, что нужно мне… Нам. Он не хотел отдать.

— Теперь ты врёшь. Тебе просто нравится убивать. Но обычно такие храбрецы убивают беззащитных женщин. С Андрюхой так легко не было, это точно.

— Зато с тобой будет, — он махнул рукой и отвернулся в сторону реки. — Сейчас. Скоро начнём, не спеши навстречу неизбежному, быстро умереть не получится.

Он, кажется, потерял интерес к разговору и всё всматривался вдаль. Кого он ждёт? Требуха сам не выйдет, и поймать его не так просто — дракону руку отгрызть нападающему ничего не стоит. Моего маленького шаолиня лёгкой кровью не взять.

Где Костян? Куда он делся? Голова не соображает — как после запоя и во время него, только тупое созерцание и боль в запястьях, там, где меня держат серые помощники.

Сраные селюки никогда нас не любили, это я ещё с детства знаю. Помню хорошо, как мне наваляли нунчаками, когда я местную девочку после клуба домой повёл. Красивая была Галка, сочная. Хохотушка, и ноги у неё были загорелые до того места, где подол юбки заканчивался. Дальше начиналась такая молочная бледность… эх…

И в итоге даже поцелуя не досталось — подмигнула, махнула ручкой и скрылась за калиткой, а я огрёб по спине всем, что у пацанов в руках было. Эх, молодость.

— Летят, — сказал вдруг Юра и оживился. — Наконец-то, а я уже переживать начал.

Через реку освещаемый солнцем к нам летел ангел, точнее его тень и в руках он что-то тащил, что-то большое и двуногое. Если бы я мог, то прикрыл бы глаза ладонью, но я не мог, и щурился на свет пытаясь разглядеть и угадать что это за гость. Но я даже близко к разгадке не приблизился. А потом как понял, короче…

Когда оно ступило на землю и бросило свою плачущую ношу я узнал крылатую. Это женщина. И совсем недавно она в платке и длинной юбке стелила мне постель и готовила еду. И ещё она была одета.

Я закрыл глаза и снова раскрыл их в детской попытке понять, вижу ли я то, что вижу?

Мама Костяна была голая. Абсолютно голая, всем своим обрюзглым старческим телом она демонстрировала окружающим, то что обычно прячут. Кстати волосы очень красивые и густые, почти без седины. Ноги до лодыжек грязные и серые от пыли, выше я смотреть не стал, глаза опустил — стыдно, но заметил на бедрах и животе порезы, царапины и кровь — та, кого она притащила сопротивлялась.

Груз свой ведьма отшвырнула, и девушка, упавшая лицом в песок, была хотя бы одета. Измученная, напуганная, грязная и обмочившаяся, но в одежде. Поэтому я смотрел на неё, а не на страшную голую подружку Юры Безотчества.

Девочка в теле, в самом соку, напомнила мне Галку, но деревенская плоть сочнее. Всё-таки это городская — видно по забитому, мечущемуся во все стороны взгляду и остаткам штукатурки на лице.

Она встала, покачиваясь, на четвереньки и затравленно смотрела на очкарика. Да, она тоже выделила его и сфокусировалась на Юре. Маньячий магнетизм. Или они уже были знакомы.

— Пожалуйста, — в её просьбе был такой страх и такое отчаяние, что меня как сквозняком пробило насквозь. — Пожалуйста, дядя Юра.

Он даже не посмотрел на неё и только рукой махнул, брезгливо:

— Мама, прошу тебя.

Голая баба ногой надавила на спину девушке и прижала её к земле. Молча и безразлично.

— Кого мы ждём сынок?

— Сейчас приведут последнего из квартета.

— Сынок? — испуганно «квакнула» она, но Юра её успокоил:

— Нет же. Костя мне не нужен. Мы ждем моего старого друга. Можно сказать из прошлой жизни. А вот и он.

Я не мог оглянуться, потому что селюки выкрутили руки, но все остальные повернулись всматривались в сторону дороги. Кого-то вели, и этот кто-то был знаковым персонажем, как минимум его знали.

Очкастый маньяк ухмылялся (это нельзя назвать улыбкой), он даже перестал «красоваться» со своим кухонным ножом и прищурившись смотрел на дорогу, улыбаясь мыслям.

Голая старушка тоже таращилась вдаль, но взгляд у неё был пустой, как у Костяна, когда он смотрел новости по ящику. Он мне напоминал того придурка в трениках из комедийного шоу, который вечно на ящик ругался. В её взгляде не было узнавания, интереса, ненависти, злости — только молочный, как у рыбы, взгляд. Зато когда мама оглядывалась на сына всё менялось, глаза как у политика на выборах наполнялись добротой, сочувствием и «чем могу служить?». Только у мамы всё было максимально искренне, никакой журналист не подкопается. Чистая, кристальная любовь.

А вот девушка реагировала интересно. Она поднялась на локтях и хоть голая и вся в пыли бабская нога не переставала давить девушка всё равно смотрела, и читались в её взгляде десятки эмоций. Она обрадовалась и засветилась изнутри, но почти сразу потухла, только я успел ухватить эту странную эмоцию. Потом ещё была надежда в расширенных и округлившихся зрачках. Она надеялась на того, кто приближался и радовалась своим ощущениям, но потом взгляд её обмяк, как упавший парашют. Я увидел поражение, разочарование и страх. Страх не за себя, страх не перед тем, кто идёт, а за него. Девочка боялась, переживала и надеялась одновременно. Или это я такой впечатлительный? Нужно было в писатели идти, а не в физруки.

Шаги совсем рядом. Шум захватил меня и прошел сквозь меня и в наш круг втолкнули еще одного человека с пакетом на голове.

— Привет, — улыбнулся Юра и пакет резким движением сорвал. Вот и встретились. Мишка, хозяин Требухашки, уехавший в ночи тоже был здесь. Он был жёстко избит и весь в ссадинах и крови, но по крайней мере еще жив, хоть руки выкручены за спину и связаны. Его поставили на колени спиной к Юре и девчонке, поэтому первым он разглядел Андрюху. Вздрогнул, узнавая, и на меня посмотрел. Прямо в глаза. Просто в душу заглянул и я не смог прочитать его эмоции, потому что бля, слезами вдруг заливаться начал.

— Кто его убил? — прохрипел Мишка. Голос парня сильно изменился, будто он быстро постарел.

Я кивнул, показав подбородком на ухмыляющегося маньяка. Больше всего на свете я боялся, что он воткнёт нож парню в шею. Одним ударом — раз, и оборвёт ещё одну молодую жизнь, оборвёт ещё одну ниточку, уничтожив целую ветвь неродившегося поколения.

— Ты же обещал, — он обращался к тому, кто ухмылялся за спиной, но смотрел на тело Андрюхи. — Ты обещал не трогать их. Они ни при чём.

— Он сам набросился. Бешеный какой-то. Еле отбился, пришлось грохнуть, чтобы он меня не грохнул. Настоящий маньяк.

Парень посмотрел на меня. Я не видел в его глазах страха или беспомощности — он точно не боялся. Именно таких парней бьют исподтишка, стреляют в спину, режут горло сзади и взрывают в машинах. Тех, кто не боится врага. Именно поэтому я начал верить и молиться. Пусть маньяк только даст ему шанс, пусть не убьёт его сейчас, когда он на коленях и связанный. Пусть лучше убьёт меня, а паренёк прорвётся и вытащит свою девчонку из этого колхозного ада. Пусть они умрут не так. Заберите меня.

Но вслух я этого не сказал. Потому что я трус.

2.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — потёр руки Юра и уронил нож. — Ой, да ты не дёргайся, длинный. Такой здоровый и боишься. А ну-ка разверните их, мордами друг к другу, так чтобы перемигиваться могли. Я не против.

Мишку оттащили в сторону и посадили у ног двух типов, которые его стерегли. Я оказался по левую руку от него, а девчонка по правую. Они встретились взглядами и у неё высохли слёзы. Эх, если бы на меня так жена смотрела, я бы и не запил наверное.

— Ну вот и отлично. Все в сборе почти. Теперь можно и поговорить о тех, кто не с нами.

Очкастый махнул лезвием в мою сторону:

— И я говорю не о диком лысаче. Он навсегда исключён из банды.

— Ты обещал не трогать никого, и тогда я обещал сотрудничать. — Мишка уже мог смотреть на своего собеседника и сверлил его глазами. — Теперь договариваться будем по-другому.

— Обиделся, — удивился Юра и поправил ножом очки. — А что случилось? Говори, мы слушаем.

— Ты бы хоть мать одел, а то замёрзнет.

Он посмотрел на голую старушку, будто увидел первый раз и кивнул:

— И правда, мамуля. Проверь как там Костя и оденься, скоро похолодает. Мы здесь ещё долго будем, ребята упрямые, зверь прячется. Ты ничего не упустишь.

Она взлетела не задавая лишних вопросов, как хороший солдат беспрекословно выполняет приказы. Только тучу пыли в воздух подняла и дряхлая задница пронеслась оставив мерзкий отпечаток изображения на сетчатке. У меня так точно. После таких моментов люди бросают пить.

Они все смотрели ей вслед, когда придурок захлопал в ладоши:

— Дети! А что это мы отвлеклись, а? А поговорить? Зачем мы всё-таки здесь невольно собрались?

Он реально радовался общему вниманию и страху, как ребенок делая вид, что не замечает убитого человека на песке. Или он правда не замечает их после того как заканчивает? Я в психологии маньяков не разбираюсь, если выживу обязательно в библиотеку пойду.

— Зверь, — мечтательно произнёс Юра, — он почти был у меня в руках. Хозяин уже явился, но остался недовольным. А когда хозяин расстраивается, страдает наёмный работник. То есть я.

Он смешно присел и развёл руки в стороны. Нож сверкнул на солнце. Девочка вскрикнула.

— Катя, спокойнее, — тихо сказал Мишка, но был услышан.

— И правда, Катя. Успокойся. Я потерял интерес к тебе. Слишком долгая прелюдия, да и ты вообще не в моём вкусе. Они у меня эм… специфичные. Предпочитаю отчаявшихся, одиноких и желательно падших баб. А ты откормленная домашняя корова. Не интересует.

Он жеманно махнул ручкой и отвернулся от девушки. Теперь убийца смотрел на Мишку и тот даже не сжался от страха, как мы все. Он просто напрягся и стиснул зубы до треска пока тот говорил, сверля его глазами (хорошо, что не ножом).

— Мы договаривались, долго договаривались. Ты понял, как мне важна эта летучка и решил, что можно торговаться? Что можно спрятать Резчика и меня этим шантажировать? Но видишь это?

Он вдруг расправил крылья за спиной. Большие, чёрные кожаные крылья будто переливались своей чернотой. «Улетай, — подумал я, — улетай хотя бы на время. Может ты забыл что-то дома? Или мамке забыл сказать? Улетай и дай нам немного времени. С этими мы справимся».

Я будто хотел загипнотизировать его, так сильно «думал» в ту сторону, но он не поддался.

— Не смотри на меня так злобно, длинный алкаш. Я устал оправдываться. Лысый получил по заслугам и за тобой прилетит расплата, если будешь так грозно пыхтеть. Придержи свои силы, они тебе ещё понадобятся. А теперь ты заткнись, сучка.

Он ткнул ножом в сторону девчонки и та перестала скулить. Люди вокруг стояли серыми тенями. Двое за моей спиной не ослабили хватку, но если бы не было этого с крыльями, я смог бы вырваться, откатиться в сторону, прокатившись через мёртвого друга и встать на ноги, а дальше уже дело техники и везения.

— Вот так. Теперь все напряжены кроме меня, значит будете внимательно слушать. Ты.

Он показал ножом на Мишку.

— Я ведь говорил, что мне нужен только монстр. Отдал бы его и всё. Но ты надумал время тянуть, меня обманывать. Я говорил «Позови его и он прилетит где бы ни был», но ты «не могу говоришь, не умею». Решил что твои люди спрячут мою добычу подальше, а они вот они. Сами приехали. Знаешь почему?

Он обвел ножом разрезая воздух вокруг:

— Крылья. Много крыльев. Резчик сам к ним идёт. Жажда его ведёт. И вот он здесь. И я здесь. И ты. Как чудно вышло, правда? Не хотел по хорошему, вышло так себе. И знаешь, что? Он явится, никуда не денется. Сам придёт. Жажда его заставит показаться. Тут столько всего вкусного в одном месте — сладкий стол для малыша. Маленький монстр не выдержит, он уже где-то рядом. А мы поможем ему быстрее думать. Он ведь не только голодный, но ещё и верный. Кому служит с тем и дружит. Рассказать?

Он подождал ответа и, не дождавшись продолжил:

— Ладно. Есть такое умное слово симбиоз. Два живых организма сосуществуют друг за счёт друга. Хозяин и его животное тоже живут друг за счёт друга. Не знаю кто из них паразит, но скорее всего это крылатая крыса. А паразиту обязательно нужно присосаться к источнику энергии. Видишь, как ты исхудал? Чувствуешь что-то? Недомогание? Тошнота? Рвота? Круги под глазами? Ты медленно умираешь без питомца, как и он без тебя. Монстру легче, он недавно пожрал и еще протянет на запасах, но ты быстро кончишься.

— Он придёт меня спасать? — кажется парень первый раз обратился к уроду, но смотреть на него не стал, просто упирался взглядом в землю.

— Я ждал этого. Но монстр почему-то не идёт.

Говоривший огляделся и картинно пожал плечами:

— Где он? Я его ждал-ждал. Он уже должен явиться и он должен быть очень злым, потому что шефа обижают, а? Но нет. Нет его. Как там вы его назвали? Жорик? Жорик!!!

Я посмотрел на Мишку, тот старательно отводил взгляд и старался не моргать. Жорик? Так он ему сказал? Вот же хитрец.

— Нету Жорика. Не является он ни на Жажду, ни для защиты. И вот тут у меня мысль одна закралась. Может хозяин и не ты?

Не успел я усвоить сказанное и вдруг что-то произошло, да так быстро, что только вспышка в голове и боль в глазах. А потом полёт и удар затылком и вдруг ставший твердым песок. Очкастый гад двигался очень быстро. Я не уловил скачок и пропустил первый удар, а потом руки удерживающие меня разжались и серия ударов была болезненной только вначале. Я к побоям привычный. Жизнь такая.

— Уфф, — силуэт отошел в сторону освобождая солнце. — Я спокоен. Держите этого здорового крепче, чтобы не вырвался. Теперь понял, Михайло?

Я слышал эти слова чётко и ясно, но видеть стал намного хуже. Меня подхватили за руки и подняли, но лучше не стало.

— Мне кажется, что питомец сменил хозяина. Может вы сделали это специально, может получилось случайно, но я всё это время мучил не того.

— Бля, — сказал я и попробовал вырваться, но сил хватило только на пару слабых толчков. Мне дали по шее, чтобы не дёргался, но зря только силы тратили.

— Да, я догадался. Вижу по длинному. Занервничал.

— Ты ошибаешься, я — хозяин. Они только присматривали за питомцем. Мужики ничего не знают, зачем ты убил моего соседа?

— Хватит, — махнул недовольный Юрка-убийца, — надоело. Убил и убил. Зови монстра или начнём без разговоров.

Пауза. Тишина. Напряжение. Зрение возвращалось. Спокойствие нет. Мишка бессильно молчал. Ему предстояло сделать тяжелый выбор. Я понимаю. Одно дело когда ставишь на кон себя, другое дело когда рискуешь чужой жизнью.

— Я всё равно не умею его звать. Я не Охотник, я — случайный попутчик. Понятия не имею, как это делается, честно.

Юра театрально вздохнул и посмотрел на меня. Я не ожидал от себя такой неудобной реакции, но тело решило само — отшатнулся, бросился назад, упал на руки мужиков, которые подхватили и помогли вернуться в положение "на коленях, смотрю с ужасом'. У Юры даже крылья «привстали».

— Значит будем что-то решать. Пойдём через страдания. Если долго мучиться что-нибудь получится. А если мучить двоих, то двойной шанс выиграть в межгалактическое Спортлото. А мы ещё и девчонку добавим, чтобы эффект был такой, чтобы Жорик нас из глубин Чернобыля услышал.

3.

Он что-то ещё говорил, и ножом во все стороны размахивал, но мне стало хуже и я его больше не слышал. Кровь ударила в затылок и растеклась по глазам, как по полотну сельского кинотеатра. Всплеск и потекло, каплями растекаясь по Юре, растекаясь по Мишке и его охранникам, окрасило в багровый девочку, а звуки стали глухими и по-настоящему далёкими. «Вот и всё, — подумал я, — добоксировался, тренер». Кажется мне прострелили затылок и так выглядит смерть со стороны казнённого. Уходят все краски, кроме алых и выключают звуки. Как-то сильно по киношному выходит. Да и вижу я что вокруг происходит. «Главный на деревне» очкастый что-то говорит, упивается своей мудростью. Девчонка плачет, а спортсмен головой трясет и глазами вращает, будто ему затылок прострелили… Стоп.

Он будто слышит меня и поднимает взгляд. Маньяк дёрнул руки вверх и машет ими, как крыльями. Мишка смотрит на меня — я смотрю на него. Мужики и бабы поднимают руки и тоже машут ими. Мишка обрывает линию взглядом и смотрит на девочку. Я продолжаю следить за ним. Кажется у меня из правого уха течёт кровь. Нет, показалось. Юра Безотчества начинает подпрыгивать, так и не опустив руки. Толпа скачет вместе с ним. Картинка дёргается и ломается, но выдерживает. Безмолвные ублюдки, отпускают мои запястья и я слышу как сзади вибрирует земля. Скачут.

Картинка перед глазами сдаётся и ломается на сотни осколков. Еще успеваю заметить, как падает на бок здоровяк Мишка. Слабак — сморило.

Ночь или темнота? Я хлопаю ресницами или не я? Или не ресницами? Я перестал различать цвета, я стал меньше ростом, я лежу ничком на земле и смотрю на людей со стороны. Или это не я вместо бревна?

Хлоп-хлоп ресницами. Я вижу картину со стороны. Много скачущих людей с поднятыми руками.

Хлоп-хлоп. Все улыбаются и смотрят на Юру, но тот уже не прыгает и руки опустил. Он смотрит куда-то, на тело. На чьё тело?

Хлоп-хлоп. Слева двое мужиков поднимают Мишку, он повис на руках безвольно как тряпка. Черно-белый взгляд следит, переводит взгляд вправо и я вижу то, что не могу осознать сразу. Там мои кроссовки, мои «спортивки» и моё тело поднимать не спешат. Скачут, закрывая в экстазе глаза. Вот уроды, помогите мне. Помогите моему телу.

Хлоп-хлоп. Маньячила роняет нож и бросается к Мишке. Хватает его, падает рядом и трясёт так, что у парня голова болтается. Тот не реагирует и высовывает язык, как будто дразнится. Маньяк дарит ему пяток сильных пощёчин, так что голова летает вправо-влево. Как маятник влево-вправо, влево — вправо. Язык влево — вправо, влево — вправо.

Хлоп- хлоп. Я вижу отчаяние в глазах очкастого дурака. Мне кажется я знаю почему сейчас всё кажется таким здоровенным и почему я вижу себя со стороны. Нет, это не смерть и я не высовываюсь из последнего туннеля, цепляясь за остатки жизни. Но я не буду думать об этом сейчас, не хочу пропустить самое интересное. Девчонка вырывается из рук, прорывается сквозь заслоны и падает рядом с телом парня. Она плачет и трясёт его, лицо Кати (так её зовут?) мокрое от слез и она кричит хоть и беззвучно, но я чувствую её боль.

Хлоп-хлоп. Продолжаю наблюдение из чужого тела за своим. Юра не мешал девчонке, последил пару секунд и махнув рукой пошел ко мне. По дороге подхватил нож и за пояс сунул. «Эй, не трогай моё тело!» — хочется закричать изо всех сил и рвануть туда, защитить себя, свою оболочку, но я могу только наблюдать. Юра отталкивает сельских мудаков и трясет моё тело, постоянно оглядываясь на Катьку. Кажется рычит и бьёт меня по морде. Нож не достаёт. Хлоп-хлоп. Всё вокруг краснеет. Мой взгляд теперь видит миллионы оттенков багрового. Мой аватар злится.

Хлоп-хлоп. Я вижу крылья за спинами местных. Они разные, как по форме так и по размерам, но красные прожилки прорезают их одинаково. Красные ручейки пульсируют в плоти, моргают красным между перьями, как радиоактивные реки. Я вижу их отлично и я чувствую запах и чувствую вибрацию чужого тела. Нас тянет туда. Эти прожилки такие манящие.

Картинка моргает и я проваливаюсь в черную бездну, и падаю оттуда вверх тормашками и внизу вижу резню. Я приближаюсь к ней с огромной скоростью, но всё равно полёт длится невероятно долго, настолько медленно, что успеваю разглядеть подробности битвы.

Мелкий дракончик влетает на пляж чёрной кожаной стрелой и пробивает насквозь первого мужика, вылетает у него из-за спины, разбрасывая ошметки и кровь. Отталкивается от спины задними лапами и расправляет крылья, когда Юра хватает его за правое и швыряет на землю. Оглушенный дракончик разворачивается на спине и уклоняется от удара ногой бородатого мужика. Нападая на моего друга они перестают быть серыми и обретают краски, а потом случается то, что случается. Дракончик открывает пасть наполненную миллионами острых зубов и извергает что-то зеленое, похожее на отрыжку. Зеленый комок врезается в поясницу бородатого и проходит не задерживаясь насквозь. Туловище отделяется от поясницы и ломается надвое, делая пару шагов назад.

Требуха пытается перевернуться на живот, как потерянная черепаха, но не успевает и Юра опять хватает моего питомца. Поднимает над головой и разрывает на части.

Кто-то кричит «Не нужно! Я не разрешаю!» и влетая на космической скорости в землю, я вижу как Дракон с большой буквы вгрызается в горло Юры БезОтчества. Из одной его половины хлещет красная жидкость, а вторая половина скачет по земле перебирая лапами. И мы проваливаемся под землю — как ракета я разрезаю земную поверхность и обрушиваюсь в темноту.

Волосатая чёрная лапа с острыми коготками лежит на столе. Впереди две карты. На обложке каждой по рисунку. На одной карте боксёрские перчатки, на второй бутылка пива. Лапа постукивает коготками по столу. Сверху медленно планирует еще одна карта и лапа схватив ее ловко переворачивает и прижимает к столешнице между двумя старыми. Там нарисован кривой знак вопроса. Получается вопрос лежит между левой и правой. Что открыть перчатки или алкоголь? Какую карту перевернуть? Коготки возвращаются на прежнюю позицию и продолжают постукивать.

Лапа слишком долго думает. Это тянется так долго, что я начинаю зевать и рука замирает. Стук прекращается, пальцы зависли над столешницей. Я смотрю на правую карту и ладонь чуть клонится в ту сторону, смотрю на левую и большой палец скользит по столешнице. Закрываю глаза и открываю через секунду. Лапа сжалась по человечески в кулак. Опять закрываю глаза и когти опять выбивают дробь по дереву. Закрываю глаза и лапа лежит смирно, не дёргаясь.

Что же выбрать, если это моё решение? Я смотрю поочередно на обе картинки и думаю что лучше: спорт или алкоголь, тренировка или отдых, дисциплина или анархия? И то и другое это части моей жизни и каждая была хороша по своему. Но я уже определился не сегодня и не вчера. Лапа взлетает вверх и когти сверкают лезвиями как под ярким солнцем. Лапа с четырьмя пальцами готова обрушиться вниз и перевернуть карточку когда её перехватывают за запястье. Это не лапа схватила меня — это рука человека.

«Нет», — говорит человек за спиной и я опять лечу вперёд, мордой в стол.