Требуха – китайский дракон

Глава 12 Беги!

Вот это я выкинул! Бля, Серега, нужно иногда думать, перед тем как делать! Ударить полицейского, сбежать посреди оживленного базара, где любой может знать тебя так или иначе! Дурак!

Коп задыхался скрючившись у машины, и рукой по асфальту бил, пытаясь меня достать, а я уже бежал. Нужно валить через правый проход, обычно там народу меньше и можно скрыться в лабиринте прилавков, а потом буду думать, но думать мне не дали.

Усатый дядька торгующий энергосберегающими лампочками на раскладном столике вытянул лапы, явно желая остановить. Схватил за рукав и потянул, но я дернулся в противоположную сторону и он полетел животом на стол. Тот ножки разложил, как десятиклассница, и лампочки посыпались в стороны, частично барыга их сам и раздавил с криками «Держи вора!»

— Прости, мужик!

Чуть было не бросился ему помогать, дурак. Пробежал пару шагов и остановился, неудобно же. Люди смотрят. Продавцы со скукой в глазах, покупатели осуждая. Я уже хотел вернуться и хотя бы помочь встать банкроту, но услышал интересное.

«Вот он!»

Из центрального ряда бежала, толкаясь, стая людская. Впереди молодой парень в полицейской форме. Рядом с ним спотыкается лысый, с ростками волос на висках дед, похожий на папу Карло и тычет в меня рукой. Случайные прохожие расступаются и показывают руками, пакетами, зонтиками в мою сторону. Мы встречаемся взглядами с Молодым, скрещиваем их как шпаги и ярость у него в глазах способна прожечь дыры в озоновой дыре. Мне крышка. Если поймает, конечно.

Ещё какой-то хер хватает меня сзади, пытается вывернуть руки, сделать какой-то хитрый захват и получает удар затылком в нос, ногой я промахнулся, но и этого достаточно. Хер воет, отпускает меня и хватается за окровавленный шнобель.

«Ах ты алкаш» — кричит дурная баба в цветастом платье и падает на колени перед окровавленным хером — «Убили!». Завывает, как сирена противовоздушной тревоги, как самолет пролетающий над пятым этажом, а я уже бегу дальше и вой только придает сил. Вой, адреналин и паника. Идеальная, бля, связка!

Кажется, что молодой полицейский топает совсем рядом и я даже вижу пятно от кофе, который он разлил на светло-синюю рубашку, но это все иллюзия. Это страх на огромных ходулях, который топочет сзади пытаясь тебя догнать и схватить цепкими костяными лапами.

«Держи его!» «Мужики помогите задержать!» «Стой, гнида!»

Охренеть!

Отталкиваю рыжую бабу, (руками случайно провел прямо по круглым, теплым сиськам). Она противно кудахчет, сильно бьет сумкой (там что, кирпичи?) и падает на прилавок, расшвыривая упаковки с лифчиками.

«Что делаешь, гнида!»

Я извиняюсь, но рыжая наверняка меня не слышит и я прорываюсь сквозь строй мелких пацанов. Самый наглый решает подставить ножку и орёт, когда я пробегаю прямо по ней. Показываю кулак ещё одному парню и тот благоразумно отходит в сторону.

Люди разлетаются в стороны, я бегу вправо, там продуктовые ряды и шире проходы. Сзади неумолимый топот. Оглядываюсь — человек пятьдесят бежит, как волна сметая всё на пути. Переворачиваются товары, разлетаются в стороны, как куклы случайные свидетели, а те, кто хочет присоединяются, увеличивая мощь человеческой волны. А возглавляет толпу молодой хищник, который мечтает поймать дедушку.

Охренеть!

Впереди уже маячит переход на продуктовый и из будки охранника выскакивает собственно её обитатель. Молодой, совсем пацан, он нервно дергает дубинку и не может вытянуть из креплений на поясе. Такой смешной, как усатый в «Маски шоу». Справился. Вырывает дубинку чуть ли не вместе с поясом и размахивая идет на меня, знакомая «морда».

— Василий Батькович, ты чего! — кричу я. — Забыл как отжиматься? В сторону!

— Что? Вы? Как? А кто?

Он бормочет в полной непонятке, а я уже забегаю в отдающий холодом молочный ряд.

— Задержи их! Сзади!

Василий перехватывает дубинку поудобнее и хлопает ей по бедру, расставив ноги пошире. Задание получил, теперь ему легче. Теперь понятно, что делать. Васька всегда таким был — пока пальцем не покажешь, будет думать.

Я скатываюсь по ступенькам вниз, поскальзываюсь на холодном цементе и на жопе пролетаю несколько ступенек. Копчик тупо хочет выйти через затылок, ударяя колом снизу.

— Ой, бедный, — бабы-молочницы обступают меня, — не забился?

Там за павильоном слышны удары и матерщина. Васька работает от души.

— Васька-то? За тебя там чё ли дерется? — спрашивают бабы. При взгляде на это обилие молочных, обширных, пышных грудей в белых халатах хочется молока и кое-чего ещё, того, чего уже лет пятнадцать не хотелось. Нашел время герой — любовник.

— За меня. Василий — мой лучший ученик. Спрячьте меня бабоньки, зоомафия гонится в лице полицейских. Спрячьте, красавицы, прошу.

Они долго не думают, переглядываются, и тащат меня прямо по полу за прилавки. Прямо отбитым местом по цементу.

— Сиди здесь, болезненный. Тренер. Вижу я какой ты тренер. Тебя на органы хотят сдать, — уверенно говорит одна и закрывает меня от внешнего мира огромным железным бидоном с молоком.

— Я бы его печень не взяла, — отвечает ей другая молодуха, с такими роскошными «цицьками», что мне становится плохо, так хорошо, — смотри, какой он желтый. Пьющий, наверное.

Первая заступается и накрывает мне колени клетчатым, пахнущим сеном одеялом.

— Учителя все пьют, как и акторы. Интеллихенция.

Она гладит меня по голове и выпрямляется. Грохот влетает в помещение. Теперь я вижу только женские ноги и после ощутимого пинка свои втягиваю как улитка рога. Преследователи уже здесь. Охренеть!

Ноги топочут мимо, много звуков, много тяжелого дыхания и плевков на пол с одышками.

— Где он? — мужской голос, запыхавшийся.

— Хто, гражданин мылиционер? — милый украинских акцент одной из моих защитниц. Люблю хохлушек, особенно в молодости любил в «педе» — всегда веселые, всегда хозяйственные и любвеобильные. Эх, не тем местом сейчас думаешь, товарищ тренер.

— Я полицейский, милиции нет уже давно. Мужик тут пробежал, высокий, одет неряшливо, похож на пьяницу. Где он?

— А за что его ловите, товарищ полицейский? В чем беглец виноватый?

— Женщина, «таварищи» при Союзе остались. Есть еще вопросы?

— Да нету. Туда он побёг.

— Все за мной! Кто увидит беглеца кричите «полиция!»

Я сидел под прилавком согревшись под теплым украинским одеялом (они называют так смешно — «ковдра») и дрожал. Нет, не испугался — просто адреналин. Зато когда почувствовал себя в относительной безопасности стало так легко и хорошо, а напряжение оно никуда ведь не делось и выходило как пот, дрожью по всему телу. Неужели я еще не пойман, не избит, и у меня есть шанс вернуться к друзьям? А что будет дальше и как выживать — мы решим. Пацаны помогут. Андрюха умный и Костян не хуже. Пацаны разберутся. Только бы найти их.

К Андрею нельзя, нужно домой — предупредить Костяна.

— Мужчина? Мужчина вылезайте потихоньку.

Меня достали, отряхнули и поставили на ноги. Одеялком я прикрывался от сладкопахнущих женщин.

— Мущина, та вы не бийтеся. Мы вас не сдадим. Вам нужно подальше отсюда, пока не узнал кто. Сейчас мой подъедет на машине, товар забрать и вас вывезет. Вам куда нужно-то?

— Всё равно, — сказал я, — подальше от рынка, ближе к парку. А оттуда я сам доберусь.

— Ну и хорошо, — согласилась женщина, — вы пока там в киоске посидите, чтобы кто случайно не заметил вас, никакой хулиган.

— Да-да, — закивал женский пол единодушно и начал жаловаться. Эти «вещевики» совсем обнаглели: людей по рынку гоняют, да еще в нашу сторону. А у нас тут молоко, сметана, всё чистенько. Так смешно говорили,"чистенько'. А они то вас загоняют как оленя (простите) то ещё каких бомжей (ещё раз простите). Один раз вора поймали и так его избили, что сами от полицейских месяц по дачам прятались. Полицейские того парнишку через молочный волокли, так пришлось потом кровавый след на полу замывать полдня.

Излили бабы свои беды мне на голову, меня с любопытством разглядывая, и отвели в свою будку, где я сидел и ждал, только и оставалось смотреть на брошенные польта, сумки, шляпки, косметички и ждать, ждать, ждать.

Потом дверь распахнулась и заглянул маленький мужичок, мой ровесник, но выглядел старше лет на десять из-за морщин и огромных сапог. Я как раз успел закемарить и подскочил от испуга, а он молча смотрел как меня трусит от новой волны адреналинчика, который оказывается вставлял не хуже водки — нужно будет запомнить.

— Ты что ли беглец?

— Я.

— Ладно. Я машину подгоню и дверь открою, типа выгружаюсь — загружаюсь, а ты, как постучу, — заскакивай.

— Хорошо.

— Да ты не бойся, — засмеялся он и огляделся по сторонам. — Мы тебя вытащим. Как еврея из Польши, только бесплатно. Ну бывай.

Я остался осмысливать шутку, но так и не понял, антисемитская она или нет, когда машина подъехала, загудели женские голоса и в стену постучали. Девчонки меня провожали взглядами, каждая занятая своим делом за прилавком. Я не придумал как их поблагодарить, раскланялся в сторону машины и нырнул внутрь, прятаться за пустыми молочными бидонами.

— Куда, — зашипел шофер, — в кабину давай, там нельзя — пассажиры. Еще оштрафуют из-за тебя.

«Спорить не буду», — решил я и полез вперед. Сидеть на виду у всех не хотелось, но другого способа не предлагали.

— Не бийся, — сказал шофер и улыбнулся приветливо. — Вывезу не взбитым.

«Шутки от молочника», — подумал я и засмеялся. Шофер обрадовался такому успеху и пообещал кормить анекдотами всю дорогу.

Шутки закончились через пять минут, на улицу мы выехали какими-то окольными тропками и никто меня не увидел, кроме испуганных воробьев и ворон.

— Бабам спасибо скажешь, — резюмировал шофер, ловко выкручивая рулём. — Спасли тебя. Весь вещевой рынок на уши встал, но наши бабы дружные. Если моя Галка скомандует — все слушают. Галке спасибо скажешь, когда-нибудь.

— А как? — прокашлялся я.

— Кулак видишь? — мужичок сунул мне под нос кулак неожиданно огромный и с татуировкой паука на пальце. — Помолись за её здоровье и хватит. Вспоминай иногда добрым словом. Но чтобы никаких фантазий.

Пришлось пообещать, но себе я загадал, что если выкручусь то зайду сюда ещё раз. И может с бутылочкой хорошей водочки или коньячку, чтобы молочниц отблагодарить. Конфеток еще возьму. Сосательных.

— Ты чего так улыбаешься? — подозрительно смотрел мужичок. — Куда тебе надо? Жинка говорила, что в парк. Ночуешь там?

— Ещё не хватало, — я даже перекрестился. — Живу в том районе.

— Ладно, не говори, понимаю. Выброшу где скажешь.

Перед тем как высадить меня у центрального входа он повернулся и толкнул небольшую речь. Рассказал, что искали меня два копа, очень злые, особенно старший. Молодой больше ухмылялся и обещал найти бомжа, а старший грозился настучать. То ли по лбу, то ли начальству — непонятно. Мне шоферюга советовал залечь на дно и желательно на полгода, не меньше. Эти искать будут долго, за то что ударил копа не прощают. Особенно старый — он должен показать молодому как дела решаются и что бывает, если милиционера обидишь (так и сказал). Сказал «лучше в село уезжай и затаись там». А еще лучше в соседнюю область или братскую республику. Тут рядом бывший колхоз «Зазимье» есть, там многие прячутся. Говорят, что ментам туда нельзя, но и не все решаются в Зазимье ехать. Там всякое творится.

Я обещал подумать. Выскочил, осмотрелся на предмет полицейских машин и не спеша по дорожке центральной побрел. В парке ни души, только вороны прицельно гадят с деревьев. Есть такая примета, что если птица на воротник «наложит» богатый будешь, мне бы сейчас деньги не помешали, поэтому я шел медленно, а птицы как назло мимо стреляли. Хоть бы одна попала.

Грустно.

Пришлось сесть на скамейку, чтобы летучим тварям было легче целиться. Потом я вспомнил про сигареты и что вообще-то я курильщик и обязан страдать от нехватки никотина. Организм радостно встрепенулся и начал давить. Во рту пересохло, руки заболели, ноги ослабли, и мысли начали дико носиться в голове. Сигарет конечно в кармане не было, как и симки, выронил где-то. Даже спичек не было.

Грустно.

Из глубины парка вынырнул пацан лет восьми и побежал к выходу, подергивая вверх спадающие шорты и почёсывая побитую ногу. Смешной. Увидел нарисованные классики и проскакал по ним. Остановился напротив моей скамейки и уставился не мигая.

— Что? — спросил я.

— Ничего.

Мы помолчали.

— Я тебе знаю? — спросил я на всякий случай. Мало ли что, стоит тут знакомых племянник, ждет когда я поздороваюсь.

— Неа, — лениво ответил малой и старательно погрузился пальцем в ноздрю.

— Эй, перестань свои раскопки, — скривился я. — Это некультурно, тебя мама не учила?

— Неа. Я тебя знаю, деда?

Угадал. Чей-то родственник. Не помню его, хоть тресни.

— Не знаю, малыш. Ты мне скажи. А ещё лучше домой беги, с незнакомыми лучше не разговаривать. Я хороший дядя, а тебе может встретиться плохой и…

— Вспомнил! — обрадовался малыш так что даже по-хамски меня не дослушал и перебил. — Дядя Юра тебя искал.

— Что ты сказал?

Он уже шел прочь, оглядываясь и почесывая спину.

— Ты дурак. Я дяде Юре всё расскажу.

— Эй, — сказал я и попытался встать, но ноги реально не держали, будто кости в один момент стали мягкими и мышцы обвисли тряпками, вместо того, чтобы туго натягиваться. Я сел и земля вокруг кружилась и деревья трясли ветками — наклонялись ближе, и скамейка грозилась взлететь из-под ног и малыш вертелся вокруг своей оси расправляя крылья за спиной.

Охренеть!

Малыш взлетел вверх ракетой расправив крылья и радостно смеялся, а я блеванул прямо себе под ноги.

«Дядя Юра! Иди сюда! Он здесь!»

Ну, охренеть теперь.