Требуха – китайский дракон

Глава 13 Три правила

— Дядя Юра! Быстрее!

Он висел прямо в воздухе, как свихнувшийся Купидон, и очень громко звал какого-то Юру.

— Юра! Быстрее, он хочет убежать!

Если это про меня, то я и правда пришел в себя и поднялся, вглядываясь в траву.

— Все кто рядом, сюда! Я не смогу его удержать — он слишком стар!

— Сам такой, — сказал я и увидел то, что искал. Поднял кусок кирпича и подбросил в руке. — Я, когда был такого возраста как ты, камнями голубей сбивал с крыш. Очень уж мерзкие и наглые птицы. А у меня до сих пор глазомер хороший и рука твердая. А ну-ка спускайся, малыш.

— Не хочу, — буркнул он почти по-детски и огляделся. Помощь не спешила, никто мальца не услышал. Надеюсь, что у них нет своей телепатической связи.

— Спускайся, или накажу. Если тебя родители не воспитали, то придётся мне.

Я подкинул в руке камень, намекая. Конечно, кидать в ребенка камнями я не собирался, даже в летающего, но припугнуть нужно обязательно.

— Я дяде Юре пожалуюсь, — как-то неуверенно пробормотал он.

— Ну зови. Где же он?

— Вон едет! — закричал довольный шкет и замахал ручкой в сторону дороги. — Дядя Юра я здесь!

По дороге вдоль парка летела машина. Там впереди стоянка у главного входа, припаркуется и привет. Малыш разрыдался и полетел за улетавшей вдаль машиной, наверное подумал, что его бросили, «малолетний дебил».

— Дядя Юра! Не уезжай!

«Карлсон» вылетел за пределы парка и понёсся над дорогой, обливаясь слезами и не стесняясь что его увидят из других машин. Да что тут происходит, чёрт побери?

Я развернулся и побежал в противоположную сторону. Щебёнка вылетала из-под ног, целясь в деревья, страх и адреналин дал хорошую порцию сил. Уйти. Обязательно скрыться. Никакого Юры. Хватит мне уже этого имени во всех реальностях. Машина на дороге завизжала тормозами, я оглянулся — скорая резко решила развернуться игнорируя все правила — шла бы встречная, точно бы столкнулись. Но дуракам и злодеям везёт, ничего не случилось и выровнявшись машина пошла в противоположную сторону. Водила вытягивал шею и смотрел в парк. Вдалеке выл в истерике крылатый ребенок. «Наперерез пошли, — дошло до меня, — к другому входу».

Прочь с бетонной дорожки! Нырнул влево, наперерез через парк в сторону ограды, перелезу и там машину остановлю, или скроюсь в дворах. Лишь бы сил хватило, уже одышка, я и так подозрительно долго продержался.

— Вот он, дядя Юра! Он здесь!

Как же я ненавижу детей! Хорошо что не завёл отпрыска! Ненавижу гадов изо всех сил! Мелкий Купидон пролетел мимо, развернулся у ограждения и ринулся назад показывая пальцем.

— Вот он стоит! Спрятался за ёлкой!

Я не прятался, я согнулся, пытаясь отдышаться. Маленькое дерьмо пролетело вверху и засело на дереве, шурша ветками. Очень жаль, что выкинул кирпич на бегу, сейчас бы не сомневался стоит запускать красную ракету в цель или нет.

— Он здесь! Человек здесь!

Слышно как кто-то бежит по мою душу. Они ещё на дорожке и далеко, но скоро звуки сменятся и приблизятся. Где моё второе дыхание? «Отлепляюсь» от шершавого и немного мокрого дерева и иду вперёд, оглянувшись только на секунду. Тени слева уже мелькают среди деревьев, тени справа скоро шагнут на траву, чтобы перерезать отступление. Их много. Нет времени считать, но я точно не справлюсь. Скоро они меня догонят — молодые, сильные и не одинокие. Их много, а я как всегда один. Костян и Андрюха, как же я по вам скучаю, старые алкаши.

Бетонное ограждение всё ближе. Граница между парком и нормальным миром автомобилистов и пешеходов. Городской парк — это прибежище не только старых алкашей, но и «дрочунов», извращенцев, любителей грязного перепихона, насильников, пьяных школьников и школьниц, не менее пьяных ментов, бомжей, маньяков и проституток. Не в одно время, конечно, но темнота деревьев и густота ночи привлекает сюда разных тварей, включая крылатых младенцев.

— Он хочет перелезть на ту сторону! — закричал «летучий понос». Если бы. Я и в пьяном виде не осилил бы, проклятые совки строили концлагерь тут что ли? Зачем так высоко? Чуть дальше, метров сто вверх, есть дыра через которую пролазят собаки и школьники, но вряд ли успею добежать, а могу и застрять, как современная версия Вини Пуха.

Эх, пацаны. Дальше без меня. Удачи вам. Жаль, что правду не рассказал и вы до сих пор думаете, что все дело в зоо-мафии. Не так нужно было поступить, зря я этого охотника послушал.

Тени приближались с двух сторон и я уже мог различить лица, формы, одежду, ухмылки и, количество врагов, но всё это уже не имело значения. Общее у них только крылья, которые как паруса на ветру бьются создавая шум, который слышно в Магадане, но никто не спешит посмотреть, что здесь происходит. Только я и крылатые черти, которые уже не спешат, взяли в кольцо и медленно его сужают.

Я поднял кулаки и встал в стойку. Последний бой Серёги. Почти название реп альбома. Главное, чтобы бабы первые не полезли — не смогу ударить тётку.

— Давай, падлы! По одному!

Жаль никакого «дрына» нет в траве, было бы эффективнее помахать им. Толпа расступается и выходит из-за спин еще один крылатый.

— Какая неожиданная встреча, Юра!

Это и правда он. Тот дед из реальности с поездом. Он опять здесь. Только теперь он выглядит не как пенсионер, он старый матерый хищник. Вампир, если сопоставить крылья и горящие красные глаза. Чемоданчика нет, но одежда та же и эта уродская шляпа совкового бухгалтера. А еще он не горбится под тяжестью прожитых лет, теперь он крут, как якутский шаман. И готов бить в бубен. Как и я в ответ.

— Мы знакомы? — удивляется он.

— Иначе зачем вы меня гоняете как зайца по лесу?

— Мы то знаем зачем, а откуда ты знаешь меня, старик?

— Это ещё кто старик, — огрызаюсь я, пытаясь контролировать каждое движение каждой крылатой мрази. — Тебя в пионеры принимали, когда я в детсад ходил, Юра.

— Я не был в пионерах, — он сунул руку в карман пальто и вытянул длинный, сверкнувший лезвием нож. Толпа вздрогнула и сгустилась как тучи в грозовой день. Юра Безотчества стоял между ними, разделяя тьму на потоки. Он управлял ими и только махнет рукой и поток ненависти полетит ко мне, прижмет спиной к бетонным глыбам, распнёт на стене и швырнёт на колени к его ногам. Блин, братва, мне страшно.

Юра поднял нож лезвием вниз и к себе, улыбнулся.

— Где животное?

«Где животное!» — хором повторила толпа и шагнула вперед.

— Стоять! — я закричал, выигрывая время, но ни вправо, ни влево хода не было. Разве что ту толстуху попробовать сбить с ног и проскочить вдоль стены.

— Где животное?

«Где животное!»

«Не говори им! Думай!»

Это ещё что?

— Последнее слово.

«Последнее слово!»

«Действуй или умри!»

Да что происходит? Откуда этот голос?

«Нет, с таким бараном толку не будет.»

Юра ударил молча, резко, без замаха, и я только успел поднять руку, прикрывая глаза. От кисти по предплечью растеклась кровавая рана. Боль обожгла резкостью, кожа открылась как широкий рот. Я ударил другой рукой, но Юра отскочил и толпа шагнула вперёд, а я назад. Море волнуется раз. Земля под ногами начала принимать первые красные капли, которые скоро превратятся в ручей, если ничего не сделать.

«Действуй!» — закричала моя рука, и я увидел. Разрез превратился в усмешку Джокера, клоуна из детских фильмов. Верхняя и нижняя часть разреза шмякала и чмокала, шевелилась и хлопала друг о друга изображая разговор, но я слышал. Я слышал свою руку и видел как она произносит следующие слова:

«Действуй или умри!»

«Какого хера?»

Юра нанес еще один удар и на этот раз лезвие взрезало мне щеку — я почувствовал на мгновение твердость стали во рту и закричал. Чуть выше и остался бы без глаза.

Юра отскочил и взмахнул крыльями, подняв как смерч вверх желтые листья.

«Где резчик? Отдай его нам!»

«Отдай его нам», — повторяла толпа.

«Действуй!» — кричала говорящая рана.

Я прыгнул влево, разбрызгивая кровь — ударил лбом ближайшую тетку и кулаком ближайшего мужика, тот так счастливо улыбался, что не успел сообразить и уклониться, просто сломался и упал, а я прорвался сквозь человеческую стену и орошая землю под собой кровью, побежал. Рана на руке улюлюкала и вопила что-то неразборчиво, щека болела и хлюпала как мокрая бумага. Сзади топала толпа и кричал сумасшедший бухгалтер. Правая нога провалилась куда-то, зацепилась за корень, но удалось выскочить и продолжить побег. Второе дыхание, вот оно, здравствуй!

Топот и крики сзади. Прогнившая дыра впереди. Меня схватили за плечо. Цепкая рука, хочет потянуть на себя. Удар локтем назад не оглядываясь и меня отпускают.

«Не взлетать! — воет Юра сзади. — Гнать его по земле!»

Совсем рядом этот проход. Напротив должен быть знак красный кирпич. А вот и столб. Ускоряюсь и вижу раскопанный собаками проём под свисающей гнилой арматурой, торчащей из поломанного забора. Если нырнуть туда не останавливаясь рыбкой, если не зацепиться одеждой, то через секунду я буду на той стороне. Там люди — там машины, там полиция. Только успеть.

Не знаю кто мне подставил ножку: то ли преследователи, то ли природа, но это было подло. Я полетел лицом вниз, протягивая руки, чтобы не протянуть ноги, а сзади хлопали крылья. Удара даже не почувствовал.

Что-то маленькое, тёплое и влажное скользило по лицу: то вверх, то вниз. Раз и два, три и четыре. Еще и урчало почти как кот. Залезло шершавым в ноздрю и я дернувшись непроизвольно чихнул и скривился. Мерзость. Будто в нос изнасиловали.

— Зубчик, оставь его! Пусть сам отойдет.

Что такое? Я открыл глаза и вскочил. Неудачная копия китайского дракона отскочила и зашипела, распустив крылья.

Охотник сидел напротив меня, подсвеченный как статуя опускающимся солнцем и полировал нож о сапог.

— Наконец-то.

Чух-чух, чух-чух, я увидел провода высокого напряжения пролетающие за окном, увидел знакомые двери, грязный пол и вскочил. Юра стоял там же где и был последний раз, за раздвижной дверью, не сделав ни шага. Охотник медленно поднялся и протянул мне пачку сигарет. Монстр схватился двумя лапами за его штанину, подтянулся и медленно полез вверх.

— Сигарету? — охотник внимательно смотрел мне в глаза и не опускал руку.

— Не хочется, — я отошел подальше и посмотрел на сменяющийся пейзаж за окном электрички. Наверное я в чистилище и ехать мы будем вечно до следующей станции. Больше ничем происходящее объяснить не могу.

— Ты как? — спросил охотник заботливо и я провел рукой по щеке. Целая и не болит. Посмотрел на руку, тоже обошлось без шрама. Охотник улыбнулся, буквально краешком рта и я прыгнул неся кулак как флаг. Зубчик зашипел где-то под ногами, а потом уже сидел на груди, а я лежал на спине и спина опять болела… И вокруг опять воняло, и опять тварь облизывала лицо. Боже, как мне это надоело, лучше бы не просыхал.

— Сигарету дашь?

— Хорошо, что передумал, — сказал охотник, протягивая руку и помогая мне встать. — Покури, успокойся, а я пока объясню.

— Проверяли меня?

Он сел рядом и поманил Зубчика:

— Типа того.

Зубчик улегся на грязном полу под его рукой и выгнул спину, почти как кот.

— Это была фальшивая реальность?

— Почему? Настоящая, только не твоя.

Охотник начал чесать тварь под крылом, та даже слюни пустила на пол двумя струйками от удовольствия.

— И что? Прошёл я проверку?

По его вздоху и взгляде в сторону я понял, что нет и сам вздохнул так, что тварь напряглась и зашипела. Юра стоял столбом и безразлично смотрел вперёд.

— Что не так?

— Да всё не так. Страшно тебе судьбу реальности доверять, а там похоже замес намечается не слабый, если такие зеркала. Без зачистки не обойдёшься, а у меня и так сил нет.

— Слушай, — сказал я и передумав курить пачку в карман спрятал. — Я тебе не КГБ, чтобы зачистки делать. И не Бэтмен, чтобы всех раскидывать Ты видел сколько их было? Откуда они взялись вообще?

Охотник пожал плечами, и я чуть в него пачкой не запустил. Строит из себя Незнайку.

— Наверное ты в парке не на ту бабочку наступил.

— Чего? А можно как для тупых? Чуть понятнее.

— Эффект бабочки, есть такая теория. Незначительное влияние на систему может иметь значительные последствия и даже в совершенно другом месте. Убил ты Гитлера например в сорок первом и поэтому атомную бомбу изобрели раньше и не американцы, а допустим японцы. А последствия намного хуже будут и жертв намного больше. И война другая.

Вернулся ты в каменный век — раздавил бабочку, а через миллиарды лет жизнь на Земле совсем другая — роботы устроили войну и держат людей в рабстве. Это и есть эффект бабочки.

— Хрена себе, и что же я такого сделал? Никого не убивал. Андрюху спас.

Я быстро прикрыл рот рукой, но охотнику слышал и не отреагировал.

— Спас и спас. Что-то изменил, но долго не прожил, чтобы понять что именно. С выживанием у тебя не очень, а ещё боксер называешься. Мы за тобой присматривали и в принципе понятно. Ты ведёшь практически ту же линию, что и прошлый раз. Отсюда такие сбои. Если менять, то менять кардинально. Мне так кажется, хотя я не эксперт. А ты повторяешь почти тот же путь с легкими изменениями, тем самым усиливая крылатых и теряя шансы выиграть, понимаешь?

— Нет, — честно признался я и опять подумал о куреве.

— Сейчас мы отправим тебя уже в настоящую реальность и что? Опять будете кругами возле того проклятого дома ходить и толстого спасать? Остановитесь!

— Так, — сказал я, — давай чётко и по правилам. Правило номер раз.

— Не повторяй прошлых ошибок. Не играй в ту же игру ещё раз. Меняй правила радикально и тогда вселенная подстроится под тебя, как пластилин, понимаешь? Сыграй в игру по новому. Зайди с заднего прохода.

— Э, стоп! — я замахал руками и Зуб встревожился и шерсть на башке вздыбил. — Давай без ваших голубых намеков. Я сзади ни к одному мужику не подойду.

Охотник так быстро заткнулся, и так на меня изумленно смотрел, что пришлось отвернуться и фыркнуть в стену.

— Правило номер два говорить?

Я поднял руку вверх и кивнул. Говорить было трудно, смех распирал изнутри, и смотреть на его лицо сейчас было бы некстати. Потому что не выдержу.

— Хорошо, — неуверенно продолжил охотник. — Вашей тройке нельзя разделяться. Ошибка. Поверь мне, сколько я уже видел нападений маньяков, убийц и прочей мрази — они всегда убивают поодиночке. Стоит молодежи приехать в летний заброшенный лагерь, разделиться ночью на парочки, чтобы заняться развратом и всегда появляется вот такой вот Юра только в хоккейной маске и режет их всех без проблем. А ещё был такой хрен, так он вообще во сне убивал, во сне ведь все одиноки.

Я резко обернулся и посмотрел ему в глаза. Зубчик зашипели забил крыльями, но смеха в глазах охотника не было.

— Поэтому ваша тройка не должна разбегаться некоторое время, хотя бы пока охотника не спасете. Так выживете.

— Слушай, — сказал я. — Но мы ведь не девственники.

— Что?

— Я тоже слышал эти истории о маньяках, убийцах подростков. Выживает всегда один и он (или она)обязательно девственник. В курсе?

— Не знал, — крякнул охотник и поднялся. — Не проверял. В любом случае держитесь вместе. Никак иначе. Третье правило вспоминать или так и будешь ухмыляться?

Пришлось и мне подниматься, чтобы не смотреть снизу вверх. Требуха, то есть Зубчик взмахнул крыльями и завис в углу головой вниз, рассматривая нас и подслушивая разговор.

— Не оставляйте Резчика одного! Этого нельзя делать, я же говорил! Он умеет прятаться от чужих глаз, но он еще и молодой и неопытный. Не знает где добро, а где зло. Пойдет на ручки и всё. Ты понимаешь?

— Я его с Костяном оставил.

Собеседник замахал руками и замычал, как душевнобольной. Зубчик встряхнул крыльями и сложился назад.

— Он Резчика в квартире забыл и вас пошёл искать, а сам даже окно не закрыл!

— Вот как, — пробормотал я и сигарету достал.

— Да выкинь уже эту письку дьявола, вижу, что не хочешь её сосать!

— Чего? — блин, чуть не блеванул от этой мысли и пачку отбросил, она упала в углу, высунув одну сигарету наружу, дразня своей этой самой дьявола. Я отвернулся почему-то смущенно.

— Так называют сигареты, я слышал «член дьявола», а курильщики его посасывают.

— Понял я, понял. А если звездануть по морде Юрку он почувствует?

— Нет, а зачем?

— Просто хочется.

Я спрятал руки за спиной, что бы соблазна не было. Очень меня этот пенсионер раздражал, чуть не зарезал гад, и еще может зарежет — пытаться будет.

— Есть ещё правила?

— Нет. Да и не правила это. Никто их не придумывал, не систематизировал, просто мой опыт и размышления сквозь разрезы. Не благодари.

Зубчик крикнул и метнувшись сделал круг и сел мне на плечо. Я замер, ожидая чего он хочет, и надеясь что не кусок скальпа.

— Прощается. — вздохнул охотник. — Тебе пора.