Тот, кто тебя убьет. Книга 1

Глава 14

В окнах багровым огнем догорали сумерки, темнота в коридорах густела. Было даже удобно: меньше шансов попасться кому-либо на глаза по пути от факела до факела. Осторожная поступь скрадывала шаги, близился поворот к центральной башне… Чтоб ей рухнуть обитателям на голову.

Вечером в мою комнату заявилась Октавия и, не переступая порога, рассказала, куда мне идти. Нет, не туда, где меня жаждал видеть любой адепт. Она передала послание от начальства – в сдержанных выражениях, но называть это приглашением не поворачивался язык, отказаться-то не представлялось возможным. Зачем я ему понадобилась? Еще и в его покоях! Октавии причину не назвал, статус позволял не утруждаться объяснениями.

Что ж… Дойду и узнаю.

Минуя коридор, в котором состоялся наш прошлый «разговор», я невольно стиснула зубы. Стена утопала во мраке, и от моей крови ее наверняка отмыли, но подбородок по-прежнему саднил, напоминая о том, что вести себя следует разумно. Не создавать проблем, да. А на других эти правила распространяются? Ивон, поди, за стычку со мной не огреб. Несправедливо! Вполне заслужил.

На башенной лестнице тревога поутихла, предстоящий визит показался отчасти любопытным. Что угодно лучше, чем маяться от безысходной неизвестности на отшибе крепости… Крутые ступени увели по широкой спирали наверх – на площадку второго этажа, разветвленную на два коридора. Я свернула влево к первой двери, как направила Октавия. Незапланированные встречи мне ни к чему – особенно там, где живут лидеры Культа.

Настенный факел чадил и трещал, потревоженная темнота металась сгустками. Я постучала – от души, до боли в сжатом кулаке. Открыли мне не сразу, успела рассмотреть в отсветах затухающего пламени кованые узоры на тяжелой массивной двери. Распахнулась она резко, перед самым моим носом. Вопреки порыву, я не отпрянула. Мысленно вросла в пол, избегая лишних и нервных движений. Неважно, что с тобой происходит, главное – какую реакцию ты демонстрируешь. По-настоящему слабыми становятся, когда теряют уверенность в своих силах. Меня не сломишь, но чего я не могу себе позволить ни в каком виде, так это падать духом. Тут едва оступишься – проиграешь.

– Долго шла, – обронил Ивон с отдаленным намеком на недовольство.

В льющемся из комнаты свете его силуэт выглядел огромным и мощным, занимая почти весь дверной проем.

– Мне не говорили торопиться, – я пожала плечами, – и что тебе от меня нужно – тоже. Если хочешь извиниться за позавчерашнее недоразумение, то зашел бы сам.

– Неправильная версия, – ответил он, будто я предполагала подобное всерьез, и посторонился. – Проходи, посмотрим твой откат.

Прошла. Смысл упираться? Кто способен разобраться с губительными последствиями перерасхода магии, так это целитель. Небось он спит и видит, как меня увозят к границе с концами. Чему не бывать, пока я не в полной силе. В его интересах, чтобы мой дар восстановился побыстрее!

Дверь захлопнулась, лязгнул запираемый засов. Абсолютное уединение гарантировано… Комната за порогом была проходной, но вместительной, с зашторенными арками по обе стороны. Горел очаг, разбрасывая искры и заставляя все вокруг отбрасывать четкие тени: заставленный склянками стол, высокие спинки стульев, громоздкий шкаф и каждый пучок травы на его полке. Света как такового было немного, по углам царил полумрак. Различить выражение лица Ивона было невозможно, хотя он подошел в упор. Зато ощущала взгляд – пристальный, скользящий и настолько беспристрастный, что сомневаться в начале осмотра не приходилось.

Я застыла в ожидании, удивленная собственным хладнокровием. Раньше, стоя перед ним в кузнице и тем более в столичном логове Культа, чуть ли не тряслась. Теперь этого не было. То ли отчетливо понимала, что бояться нечего, то ли просто разучилась. Любое чувство притупляется, если испытывать его постоянно. Сколько лет уже бесконечной пыткой гонит страх? Добегалась…

– Руку дай, – Ивон перестал просматривать во мне дыру, – ладонью вверх.

Я ее протянула, подметив, что тон не был ни приказным, ни просящим. Предельная нейтральность, на грани безразличия. Обхваченное запястье, жилка пульса, бьющаяся под его пальцами. Проверочные импульсы, покалывание от которых не спутаешь ни с чем. Все сугубо по делу, ни одного напрасного прикосновения.

– Надо было умудриться, – прокомментировал он, – такое энергетическое истощение получить.

– Рассказать как? – хмыкнула я.

– Использование артефакта приливного типа поверх твоих же недоработавших целительских плетений после значительной потери крови. Растратила личный резерв и колдовала на заемных силах, уйдя в минус.

На ощупь определил? Недурно!

– Я почти оправилась и готова везти свою «аномальную» магию к пограничному барьеру.

– Это обманчивое впечатление. – Ивон отпустил мою руку за ненадобностью. – Что ты знаешь про магические откаты?

– Перенапрягаться наказуемо, – изложила я суть и вспомнила умные слова, раз уж он их любит. – Выгорание внутренних каналов вызывает повреждения всей структуры. Энергия отзывается хуже, пока все не придет в норму.

– Нормальность тебе не грозит, из-за дуальности ты восприимчивее. Должны восстановиться нарушенные связи между узлами. Полностью. Тогда дар стабилизируется.

– И сколько ждать?

– Больше месяца.

До осени?! Так растягивать «удовольствие» от пребывания в Культе я не рассчитывала!

– Можно сократить до недели, – прагматично сообщил Ивон. – Точечной регенерацией разгоним циркуляцию потоков энергии.

Звучит толково. Хоть детали и не ясны.

– Туда. – Он указал на дальнюю, прикрытую шторой арку. – Раздевайся, ложись и жди.

Вот и прояснил… Впрочем, расслышать в этом что-то непристойное было сложно. Настолько спокойно мне подобные слова еще не говорили!

– Ладно, – не стала я строить из себя оскорбленную невинность. К тому же вряд ли это было предложением. – Главное, чтобы помогло.

– Иди. Свет там есть.

Обнадежило… Иначе как-то совсем интимно будет.

Я нырнула за штору – в небольшую комнатку. Просторную благодаря тому, что из мебели здесь были только застеленная спальная лавка и навесные полки с пахучими снадобьями. На них лежали и лекарские инструменты не менее затейливых форм, чем кузнечные. У него тут что, приемный кабинет? Надеюсь, эти вещицы нам не понадобятся!

На подоконнике дрожала янтарными языками пламени масляная лампа, в оконце чернело небо. Пол был таким чистым, что я скинула сапоги у входа. Сняв одежду, положила ее под лавку и залезла под невесомо тонкое, но плотное покрывало. Лежать теплее, а энергетические узлы через него наверняка нащупаются. О том, что на мне нет ничего, кроме реликвии, я старалась не думать. Да и в принципе не думать. На лекарских процедурах для наилучшего эффекта рекомендуют расслабиться.

Ждать не заставили, выпутываться из покрывала тоже. Снова обезличенные касания. Давление пальцев на нужные точки, очерченные направляющие линии. Методично и последовательно – от одного энергоцентра к другому. Обычное магическое прощупывание сменилось хлесткими и жесткими импульсами. Разгоняемая кровь наполняла тело колючим жаром, с каждым нажимом было больнее. Жесткие руки сминали так, что хрустели суставы, а мышцы сводило судорогой. Казалось, из меня вознамерились безо всяких инструментов вырвать пару кусков… Мстит, что ли? Нет, ну это слишком мелочно!

На скупо брошенное: «Терпи», не сулившее послабления, я скрипнула зубами и сквозь них выругалась. Малость полегчало. Вскоре сил не осталось ни на какие звуки… Боль слилась со жгучей пульсацией, везде мучительно ломило и выкручивало. Эдак понадеешься, что следом мне парой умелых движений шею свернут. Подозреваю, Ивона именно это и тянуло сделать при взгляде на реликвию, несмотря на всю сдержанную деликатность. Завидный контроль над эмоциями! Или они в нем вправду не бурлят и его чары какими-то другими выплесками напитываются.

«Эмоции мимолетны, чувства – более устойчивая основа» – всплыли в голове оброненные им слова. Жжение в растираемой коже разлилось огнем, по венам словно кипяток хлынул. Меньше всего хотелось отключаться – здесь и с ним, но темнота обрушилась без спроса.

Мутило, непомерная тяжесть вжимала в лавку. Нечто эфемерное, неощутимое трепыхалось в груди, не давало двигаться и нормально дышать. Устав противиться, я забылась короткими рваными снами. В одном как ни в чем не бывало выпускалась под своим именем из родной западной Академии, в другом – гуляла на берегу искристого залива, в третьем – была маленькой. Лет пяти-шести, до того, как проявился дар. Там я рисовала с соседскими мальчишками угольками на заборе.

Сажа обильно отпечатывалась на пальцах, выцветшем платьице, щекотала ноздри, горчила на губах. Черные пятна красовались и поверх ссадины на колене, полученной при лазании через этот самый забор. С его вершины орал, надрываясь, кот с половинчатым ухом, в небе плыли похожие на сливки облака. Большие, жирные, вот-вот упадут и разобьются перистыми брызгами. Смотреть смешно: они были неправдоподобно белые, особенно по сравнению с угольком в моей ручонке.

Последний росчерк, и на шершавой доске вместо задуманной птицы проявилась зловещая фигура. Смазанно невнятная, сотканная из пепла и тумана. Жуткая. Я кинулась ее стирать… Терла и терла. Лишь размазывала черноту по доске и ладоням, цепляя занозы, шипя от боли и злости.

Со злым шипением я разлепила глаза. Судя по свету в оконце – глубоко за полдень. Наспала как не в себя… Навестил же старый детский кошмар! И угораздило вырубиться посреди «разгона циркуляции». Понятия не имею, что Ивон со мной дальше делал, но раз не помню, значит, не было. Удобная логика, всегда мне нравилась и никогда не подводила.

Он оказался рядом, стоило только зашевелиться. Комната нещадно утопала в ряби, поэтому я с трудом различила сунутую мне под нос миску с отваром. Не успела пикнуть, как в меня его влили, не позволив отвернуться. Редкостная гадость, горькая до тошноты.

– Отвратно, – закашлялась я, едва ее сдерживая, – себя чувствую. Такой эффект и задуман или ты опять прокололся?

– Все хорошо, – припечатал Ивон. – Но когда ты просыпалась молча, было лучше.

– Я уже просыпалась?..

– Трижды за два дня.

Ого, сколько у него валяюсь! Меня так занять решили, чтобы Велизар пока благополучно забыл о моем существовании?

О следующих минутах не отказалась бы забыть я, все же есть дела, с которыми предпочитаю справляться самостоятельно, но здесь было без вариантов. Слабость накатывала сродни полной беспомощности, пришлось временно ее принять и искать плюсы. Мужской интерес Ивона ко мне и прежде стремился нулю, а теперь уж подавно. Ну разве не здорово?

– Хорошо все, угу… – Я попыталась приподняться на локтях. Мир то вращался, то отдалялся. – Это веселье на всю неделю?

– Нет, – уверил он и нажатием на плечи вернул меня в горизонтальное положение, – спи, завтра видно будет.

Укладывает. Еще бы покрывало подоткнул! А ведь, выходит, третий день со мной возится. Явно не по собственной инициативе. По чьей – вопросов не возникало. Сурово, конечно, подряжать Ивона лечить девицу, которую тот бы с удовольствием прикопал. Можно сказать, что у него свое наказание…

С этой мыслью я провалилась в мимолетный и не отложившийся в памяти сон. И он, и прочие были тусклыми и поверхностными, с перерывами на кратковременные пробуждения, но полноценно в реальность не выныривалось. Боль то отступала, то обращалась агонией, проникая в каждую часть тела, заставляя дышать через плотно сжатые зубы. Гореть изнутри, глотать беззвучные крики, терпеть и ждать.

Очередное сновидение потерялось на задворках сознания, пелена забытья слетела сама собой. Глаза открылись на удивление легко, будто ресницы не склеило от слез. Ни следа слабости, синяков и каких-либо неприятных ощущений, если не считать сухости в горле. Кокон покрывала едва грел, в лицо лезли настырные утренние лучи. Завтра наступило!

За штору манил запах травяного чая, слышались бульканье и постукивание склянок. Вылупившись из кокона, я привстала и пару минут наблюдала за колыханием шторы в арке, пока не услышала:

– Тебе особое приглашение нужно?

Определенно не шутит. Потому что не умеет.

Не дожидаясь упомянутого особого приглашения, я натянула извлеченную из-под лавки одежду и угодившие туда же сапоги. Голова кружилась, ноги держали нетвердо, но это ничуть не мешало. Давно не чувствовала такой бодрости, энергия била ключом. Регенерация регенерацией, а отдохнуть точно не повредило.

В проходной комнате меня ждали чай, непонятное варево тягучей консистенции и Ивон в скверном настроении. Его блеклые глаза метали молнии, коротко остриженные волосы вздыбились, как иголки у ежа, а губы кривились в исключительно неприветливой усмешке. Вряд ли я тому виной, проснулась-то молча. Или наши отношения уже на той стадии, когда раздражаешь одним своим видом или фактом существования?

Язвительные комментарии я придержала, без пререканий откушала все, что дали. Варево было сносным, если зачерпывать хлебом вместо ложки. Ингредиенты на вкус не угадывались, но казалось, что в какую-то незатейливую похлебку опрокинули парочку целебных зелий. Сомнения насчет того, стоило ли это есть, не посетили. В конце концов, у Ивона за эти три дня было полно возможностей поквитаться, хотел бы – сделал. Теоретически он мог что угодно в моем даре на энергетическом уровне подкрутить, в том числе и мне в ущерб, но зачем? Велизару тогда со мной неинтересно будет!

– Не задерживаю, – сообщил Ивон, едва я доела и допила.

Надоела ему, мягко говоря. Таким тоном впору выметаться велеть. Хоть оставаться и не тянуло, было бы странно не спросить:

– Уверен, что твой метод сработал?

– Я проверил.

Не знаю, что там со связью между узлами, но приток свежей энергии чувствовался. Впрочем, вопросы у меня не кончились.

– Дня три-четыре, – ответил он до того, как я их задала, – до полного восстановления. Прилив сил сейчас временный, усталость вернется, пусть и не настолько изнурительная. У ускоренных процессов своя цена. Побольше лежи, получится – спи. Но заняться этим можешь у себя.

– А слабость прямо по пути не одолеет? – не сдержалась я. Не уходить же сразу, когда так выгоняют. – Боязно идти!

– Подружка проводит.

– Что?.. Какая подружка?

– Которая за порогом караулит, – в его голосе проклюнулось злорадство, – с раннего утра.

Я ретировалась из-за стола к двери. Отворив ее, с усилием толкнула. Тяжелая, зараза…

Подружка караулила в коридоре, привалившись к стене и разметав по полу некогда белоснежную юбку. К счастью, без риска что-нибудь застудить. Сидела-то на подстилке из моей накидки.

– Наконец-то! – Гизела вскочила и всплеснула руками. – Я тебя жду, жду… Спрашивала дверь, долго ли еще, а она со мной не разговаривала. Обиделась, наверное. Вот за это.

На кованых узорах красовались повязанные бантиком разноцветные ленточки. Много. Десятки. Ну да, надо же было девочке как-то развлекаться.

– Почему ты не с Мироном?

– Он думает, что я с Виолетой, – похвасталась Гизела, – а она, что я с ним! Здорово провела их, правда?

Я шагнула к ней, дверь за моей спиной тотчас закрылась. На засов, с сопутствующим хмыканьем. Видимо, Ивон по примеру Сидонии счел, что компания для меня подходящая. Надеюсь, ее дверь где-то по соседству, уделанная не менее художественным образом.

– Не любит меня и не впускает, – грустно протянула Гизела, очевидно имея в виду Ивона. – Его расстраивают такие безнадежные случаи. Говорит, я дурная совсем.

– Хам, – щедро поделилась я мнением. – Чтоб его нечестивые духи слопали.

– Хи, это быстро, это легко. Дыши спокойно, стой далеко, не смотри вниз. – Она вздохнула и добавила вдруг с пугающей серьезностью: – Но он нужен. В конце. Без него не выйдет.

– Не выйдет что?..

– Ничего. – От меня отмахнулись, как от назойливой мухи. – Иногда мне кажется, что мои слова – конфеты, которые я бросаю в окно и теряю. Вчера я заметила карту сокровищ на потолке, они просили их не трогать, им хорошо в земле, а нам – не будет. Можно не сидеть взаперти.

Я впала в немой ступор, Гизела с веселым хихиканьем потащила меня прочь из коридора. Разгадать услышанное не удавалось, кроме того момента, что Ивон, видите ли, чем-то важен. Если речь вообще шла о нем и применительно ко мне. С прорицанием вечно главное не ясно – оно это, собственно, было или нет!

В купальне самопровозглашенная подружка помогла мне погреть воду и развлекла рассказами о том, что ее сбежавшие тени прячутся в бочке. После трех дней влежку было блаженством помыться и переодеться в свежее. Когда я добралась до кровати, то рухнула без сил. Их даже не нашлось, чтобы раздеться или хотя бы нырнуть под одеяло. Гизела заботливо прикрыла дверь с той стороны, и все заволокло туманной пеленой.

В ней вырисовался лес. Гладь подернутого дымкой озера, пасмурное небо – перекрытое черными сучьями, будто трещинами. Запахи грозы и хвои, отдаленный взволнованный щебет птиц. Подо мной – пряди жухлой травы, за спиной – шершавая кора дерева. Сбоку, невыносимо близко, сидел Велизар. Вроде просто рядом, а нависал так, что разница в нашем росте казалась огромной.

Шум ударов пульса по вискам, эхо каких-то слов в голове. Рука на моем плече тяжелая, не сдвинуться. Я прислонилась щекой к грубой ткани его рубашки – на груди, ловя слухом биение сердца, отсчитывая вместе с секундами в обратном порядке: четыре, три, два…

– Сегодня не пойдем, – прервал он отсчет.

Я рассмеялась. Смех был невеселый, с нотками горечи. Попытка встать потерпела крах: перехватили обеими руками, прижав теснее. Глоток воздуха, касание сухих губ к шее.

– Но возвращаться раньше необязательно, – услышала то, что ожидала.

Ладонь на плече, едва прикрытом сползшим рукавом, казалась горячей. Сковывающие объятия не доставляли неудобства. От одной только мысли разомкнуть их внутри как по щелчку возникала тянущая боль. Хорошо, что не надо. Дыхание щекотало кожу, дрожь расходилась волнами – прилив за приливом, оседая нестерпимой истомой. Переполняло нежностью и желанием, прохлада земли ничуть не остужала. Разум обволакивало дурманом, тело жило своей жизнью, льнуло в поисках тепла.

Меня развернули, придерживая и устраивая у себя на коленях. Вдалеке мельтешили размытые корявые деревья, лишенные листьев, черный мох и тьма болот. Глаза напротив – еще темнее. Взгляд жадный, поцелуй глубокий, напористый. Больше похож на порыв утолить голод, чем на ласку. Всем существом чувствовала неудержимый бег крови, стук в ушах и ответный жар. Невозможно насытиться объятиями, прикосновениями, поцелуями. Помешательство. Шелест одежды, задранный и смятый подол. Крепкие руки на бедрах, рывок, отдающий пульсацией внизу живота. До безумия приятной, почти болезненной. Движения, вводящие в ритм, выдох удовольствия. Ноги, обвивающие поясницу. Ногти, вонзающиеся в оголенную спину. Капли пота, стираемые скольжением пальцев и губ по пылающей коже.

Наружу просился крик, смешанный с глухим стоном, а вырывались лишь вздохи и всхлипы. Ни с чем не сравнимое ощущение заставляло дышать чаще и глубже, жадно подаваться навстречу, ускоряя темп, цепляясь пальцами за траву, складки платья, напряженные плечи – без разбора. Сорванное дыхание, плотное сплетение тел. Изматывающее наслаждение, долгожданные тихие вскрики. Разлилось жгучее тепло, свело невыносимо сладкой судорогой. Там и тогда, здесь и сейчас. Снова и снова, приближая тягучее опустошение.

Я вздрогнула, высвобождаясь из цепких лап сна. Вдох, мучительное осознание. Что за… Вот просто какого хрена?!

Закусив до боли губу, я резко распахнула глаза. Лучше не стало. Лес исчез, а Велизар – нет. Стоял на пороге комнаты, с выражающим некое любопытство взглядом. Пожалела, что лежу не под одеялом. Натянула бы до самого подбородка или еще выше! Неважно, что одета.

– Все нормально? – осведомился он будто бы участливо.

– Нет. – Снится всякая дичь!.. – Что у меня в твоем Культе может быть нормального?

Огрызаться, вероятно, было неумно, но реакции от него не последовало. Молча прошел за порог, я поднялась с кровати, поспешив подрагивающими руками оправить платье. Успела до того, как расстояние между нами сократилось до десятка футов. К счастью, на этом Велизар остановился и спросил:

– Как сегодня колдуется?

– Не знаю, не пробовала.

– Так попробуй.

Не для предупредительных бесед явился! Соизволил вспомнить, зачем привез меня на край Империи.

– В откат вредно, – вспомнила и я, – дар еще полностью не восстановился.

– Ты все равно упражнялась, – усмехнулся он. – Покажи свои успехи.

Прямо тут, ему? О, да легко!

Я размяла пальцы, выигрывая побольше времени. Силы свежие, дистанция прекрасная. Пара магических пассов, и нити энергии соединились в единое целое. Раз – выбитые из пальцев серебристые искры. Два – растущий под потолком клубок чистого света. Невидимый темным магам! Концентрироваться на нем было нелегко, зато меньше думалось о гармонии первого плетения.

Искры соткались в пульсирующий узор, за которым Велизар следил неотрывно. Вязь двух энергий, интуитивно преобразованных светлые чары. По сути, классическая вспышка – ослепительная, только бледно-синяя! Предусмотрительно мной загашенная. Шар наверху разросся, сиял, сполна подпитанный моей яростью. Не мешкая, я выпустила облако тьмы – по обманчиво ровной траектории. Одну часть мгновенно рассеяло ответным контрзаклинанием, другая взметнулась ввысь и проникла в клубок. Мерцающая смесь, взрыв сгустков… Они брызнули, отливая серебром и острыми гранями, похожие на осколки. Отгородился Велизар молниеносно, долетели не все, но парочка – да! Из рассеченной по изгибу брови хлынула кровь, заливая ему висок, струясь по щеке вниз. Удачно прицелилась.

Два шага ко мне, и по-прежнему вскинутая в пассе рука угодила в тиски его пальцев. Назвать собственное поведение разумным не представлялось возможным, но раскаянья не было ни капли, внутри плескалось торжество.

– Показала, – констатировал он с той же усмешкой.

– Ты не уточнял, какие заклинания допускается применять, – отчеканила я, пока самообладание не изменило. – Могу еще!

Меня рывком притянули ближе, поднеся мою стиснутую ладонь к своему лицу. Страх ударил мелкой дрожью, окутал целиком и плотно засел в груди, вынуждая сердце гулко биться о ребра. Вынужденное касание, липкая влага на кончиках пальцев. Проклятия на крови самые сильные. Контакт непосредственный, и вторая рука свободна…

– Ну же, – словно подбодрил Велизар. – Столько слов, а нужные забыла?

Помню! Но что за провокация? Должен быть подвох… Даже если у него внезапно проснулись самоубийственные наклонности и я смогу этим воспользоваться, то из крепости не выберусь. Выехать с ним к границе понадежнее будет. Про недобытые ответы вообще молчу!

– И куда делся весь пыл? – в его голосе отчетливее слышалось разочарование, чем издевка. – Всегда доделывай. Или не стоило начинать.

Злость волной снесла весь контроль, безотчетно вырвалось древнее слово силы. Сотворенный свободной рукой пасс, эманации смерти и тлена. Мгновенно поглощенные вместе с недовершенным проклятием. Да чтоб тебя… Жаль!

– Неплохо, – отметил Велизар и, отпустив мою ладонь, достал из-за пазухи связку охранных амулетов. Точнее, то, что от них осталось, – витые нити в трухе. Стряхнув ее, он добавил тоном, каким обычно делают замечания: – С плетением поторопилась и закрывающий блок смазала.

Учту. На будущее…

Прижав к груди руку, ноющую от недавней хватки, я замерла в ожидании. Того, что последует дальше. Нарвалась-то, по идее, по полной. Кровь не останавливалась, струя обильным потоком стекала по его скуле и шее, убегая за ворот рубашки. Неслабо я зарядила, рана глубокая. Но вид у Велизара был такой, будто ему, наоборот, понравилось!

Развернулся, ничего не сказав, и вышел за дверь, а я удержалась от соблазна швырнуть на прощанье боевой импульс. Сложила ладонь в кулак, смазывая багровые разводы с пальцев.

Значит, он ко мне ходит, обвешанный защитой от магии. В каком-то смысле это льстит! Реликвией не придушил, потому что ему надоело или недавняя калибровка настолько ослабила связь? Непонятно. Но еще непонятнее – тот, хоть бы мне память отшибло, треклятый сон.

Откуда подобное взялось у меня голове?! Я же не сошла с ума. По крайней мере, не до степени невменяемости. Это решительно не может быть игрой разума, для горячечного бреда тоже перебор. Не мое. Мне подкинули! Ивон наслал, пока у него без сознания валялась? Или Дамьян заглядывал ментальными внушениями поразвлечься? Вполне в его репертуаре.

Нет, глупость. Здесь другое. Выдыхаю, включаю мозг. Пустоши, близость проклятого леса с непроходимыми болотами, непомерная яркость присутствия без фрагментарности и пробелов.

Это видение. Не будущего. Прошлого. Которое по счету?

Первое было про Мору. Она говорила: «Что бы ни случилось, помни. Я тебя жду. Возвращайся». Я скверно изучила язык диких племен, а на нашем она бы сказала гораздо корявее.

Во втором «сне» я продиралась через опасные участки леса навстречу Велизару, вдобавок улыбалась. Он смотрел на меня как-то иначе и выглядел, если задуматься, помоложе.

И вот теперь третий раз.

Гизела дала подсказку, что видения насылаются вещами или духами. Главное – энергия, она проводник. Мирон заметил рядом со мной непроявляемый дух. Что означает: старый, лишенный опознавательных знаков. Сходится. Ива! Я вижу ее прошлое.

Слава Высшим Силам! Провидение, спасибо. Там были не мои ощущения. Чувства – тем более. Все чужое, пусть и транслируемое словно наяву. Но почему она показала мне это?! Ива, какого… Ты помогаешь или издеваешься?

С другой стороны, я хотела знать, что ее связывало с Велизаром. Пожалуйста – узнала! Мора-то не рассказывала, всячески избегая обсуждать их отношения. О смерти внучки рассказала лишь, что та погибла от его темных чар. Неужели не выяснила подробнее? Заклинательский дар и неупокоенный дух в наличии, можно было поспрашивать. Странно это все. Что случилось восемь десятков лет назад, в проклятых лесах, у северной границы?

Впрочем, кажется, появился шанс увидеть…