Тот, кто тебя убьет. Книга 1

Глава 13

Утро наступило рано, досветла… Еще не кричали петухи, на горизонте стелилось слабое зарево. Сон слетел подобно сдернутому одеялу. Свое я рывком натянула до подбородка, и не только из-за неприятного холода. Звук. Меня определенно разбудил звук. В дверь скреблись – настойчиво и методично. Сердце подсочило к горлу, комната показалась очень тесной. Кто?.. Успокаивало, что не Велизар. Он бы даже не постучал. Улавливалась аура мага, но скребущиеся в ночи адепты представлялись с трудом.

Кутаясь в одеяло, я под нестихающий скрежет встала и зажгла на тумбе лучину. Угли в очаге едва тлели, пол остыл, обдавая босые ступни холодом. Я приоткрыла дверь. На меня уставились два широко распахнутых глаза, в воздухе зависла худая рука. Та дева, у которой с головой беда! Растрепанная, в грязном платье, с шелковой лентой, завязанной бантом на длинной шее.

– О-о-о, ты не спишь, – протянула она с придыханием, словно не поспособствовала собственноручно моему пробуждению. – Я тоже.

Ее ладонь попыталась сцапать мою, я отпрянула.

– Гизела, чего ты от меня хочешь?

– Это время, лучшее время, твое, – проникновенно объяснила она мне, как непонятливой, – тьма уже не тьма, почти свет. Идем, покажу!

Ладно… Почему бы не сходить? Бедняжка не в себе, но Велизар, помнится, слушал ее внимательно. Наверняка прорицательница. Настроена ко мне дружелюбно, значит, не осознает, что я враг. Это шанс! У меня полно вопросов о видениях, а задать некому.

– Не идти же в одеяле, – я отступила в комнату, – дай одеться.

– Недолго, – то ли разрешила, то ли констатировала она и скрылась за порогом.

Как бы не ушла! Мысли в ее голове не задерживаются, сменяясь с безумной скоростью. Я натянула поверх сорочки платье, завернулась в накидку, обулась и выскользнула на лестницу. Гизела дожидалась меня, сидя на стылых ступенях.

– Не мерзнешь? – как-то забеспокоилась я.

– Рассвет, раз свет, два свет… – пробормотала она задумчиво. – Согреемся!

И припустила вниз. Я догнала ее на первом этаже в конце коридора, куда прежде не сворачивала. Там был спуск – по каменной лестнице, в темноту. Будто в погреб. Или в подвал. Идея пойти за этим безумным созданием перестала казаться удачной, но раз уж меня все равно подняли, то любопытно посмотреть зачем.

Ступени закончились, и гулкий мрак рассеялся. Сверху робко проникали отблески света, играя на шершавых сводах. Пещера! Небольшая, теплая, залитая мутноватой водой. От нее исходила дымка пара, пахло чем-то солоноватым и терпким. Под крепостью горячие источники? Отлично Культ устроился!

– Тебе нравится? Ну нравится же? – Гизела ткнула меня пальцем в бок, требуя ответа – явно утвердительного. От моего кивка она расплылась в довольной улыбке и вдруг спросила растерянно: – Мы здесь и сейчас?

Я снова кивнула, растерявшись не меньше. Надеюсь, это был не очередной позывной Культа, который я провалила! Гизела похмурилась, затем с облегчением выдохнула и, сняв сапоги, занырнула в воду – прямо в платье. Ну… ему не повредит.

– Поплыли, – позвала она нетерпеливо, высунув на поверхность голову, – скорее, не то не успеем.

Уточняющие вопросы были бесполезны. Я разделась до сорочки и, бросив снятое у стены, погрузилась в теплую, едва ли не горячую воду. Приятное ощущение – обволакивающее. Глубина где-то под подбородок, дно пологое, без камней. Исподнее липло к телу, стесняя в движениях. Неудобно, но потерплю. Мало ли кого еще сюда принесет… Тут не та публика, перед которой стоит щеголять с голым задом.

Я доплыла до Гизелы, замершей недалеко от «берега» – прямо под отверстием в своде. Оттуда начинали пробиваться, рассыпаясь искристой пылью, первые утренние лучи, виднелся кусок золотистого неба. Вода мерцала и переливалась, превращаясь из тусклой глади в зеркальную. Красиво… Вязкая теплота умиротворяла, убаюкивая. Реликвия не оттягивала шею, стала невесомой. Кажется, впервые за долгие дни удалось немного расслабиться, уняв бесконечное клокотание тревоги и злости в груди.

– Вода тебя обнимает, – Гизела блаженно прикрыла глаза, – чувствуешь?

– Наверное.

Не хотелось ни отрицать, ни соглашаться. Рассвет разгорался все увереннее, заполняя пещеру оранжевыми и малиновыми искрами. Темнота таяла, причудливо искажались отражения облаков. Обступающая влага напоминала тьму – мягкую, ласковую. Заблуждение, иллюзия любви. Объятия бывают удушающими, а вода тоже способна убивать. Впрочем, убить может что угодно.

– Не грусти. – Гизела разлепила веки. Взгляд у нее был серьезный и толику осмысленный. – Раз у нас с тобой никто не хочет дружить, то я буду!

Я чуть не хлебнула воды от такого заявления и смогла только булькнуть в ответ.

– У тебя нет выбора, – добили меня, заставив закашляться, – ты особенная, одной нельзя.

– Ну да. – Небось всех в Культе просили за мной как минимум приглядывать. – Об этом на собрании говорили?

– Фу, – наморщила она нос, – ходить на них… ску-у-учно…

Платье облепляло ее тощую фигуру, концы повязанной на шее ленты и нити темных волос колыхались щупальцами. На вид совсем девчонка, лет шестнадцати. Из Академии выпустилась бы не скоро, если вообще там училась.

– У тебя ключ. – Гизела уставилась на реликвию и потянула было к ней руку. Отдернула прежде, чем я испугалась. – От двери. В никуда.

– От границы?.. А что за ней?

– Они отправились на край света, – голос у нее был таким, каким детям сказки рассказывают, – и обнаружили там лишь зигзаг на горизонте. Ты пойдешь за ответом, а уйдешь с новым вопросом.

Что ж. По крайней мере, уйду. Позитивно.

– Хотели как лучше, но украли время, – ее вздох подернул водную гладь рябью, – и потеряли прошлое.

– Ты видишь его? – спросила я осторожно. – И будущее?

– Ой… – Гизела подцепила пальцами свои беспорядочно разметавшиеся под водой пряди и пожаловалась: – Все путается.

– Надо заплести.

– Не поможет. – Она заозиралась. – Надо было тебе быстрее одеваться.

У входа в пещеру возникла тень, оформляясь в человеческую. Прежде чем я присмотрелась, на свет вышла Сидония с выразительной усмешкой на губах – в том же закрытом облегающем платье, шагами настолько тихими, что я бы заметила ее не сразу.

– Подходящую компанию ты себе нашла, – обронила она.

– Здорово, правда? – радостно воскликнула Гизела, хотя комментарий точно не ей предназначался и не имел мало-мальски положительного оттенка. – Разбилось, чтобы стать целым. Неправильно, а складывается. Интересно, ужасно интересно. Все так, как не должно быть.

– Конечно, не должно, – согласилась грозная стерва, прожигая меня взглядом, от которого воде впору закипеть.

– Мне уйти? – спросила я елейно.

– Далеко – не получится, – хмыкнула она, – значит, без разницы.

Утопиться не попросила, и на том спасибо.

Искристый свет полился сверху ярче, Гизела закружилась в воде, подставляя ему ладони. Я глубже окунулась в воду, опасаясь лишний раз дразнить ожерельем ту, кому оно еще вчера под моим воротником покоя не давало. Не сдержится – нарвусь дважды. Мне и прошлого раза хватило вспомнить, что Велизар не церемонится.

Сидония отвернулась полубоком и ловко скинула платье, мягким ворохом упавшее к ее ногам. Исподнего на ней не было, что не удивило. А вот шрамы, беспощадно подсвеченные на бледной коже солнечными лучами… Плотные выпуклые рубцы тянулись от поясницы вдоль позвоночника, оплетали по-змеиному ребра и, охватывая плечи, вились по рукам безобразными узорами. Казалось, что стройное тело с высокой грудью, прикрытой густотой ниспадающих прядей, изуверски пытались раскроить по кускам, но не преуспели и кто-то сшил его заново со всей возможной аккуратностью.

Заходя в воду, она смотрела, как я смотрю на нее. Подозреваю, что в моих глазах отражалось некоторое замешательство.

– Что? – усмехнулась Сидония. – У тебя тоже есть все шансы пообщаться с Надзором похожим образом.

Я сглотнула. Если накануне и проскальзывали мысли, что, вероятно, стоило уйти из трактира с Аленом, то теперь как-то улетучились. Она отплыла к стене и, поднырнув под ней, исчезла. А пещера больше, чем кажется…

– О-о-ох, – изрекла Гизела озабоченно, – Сида из-за тебя недовольная.

– Как и многие здесь.

– Их недовольство неважно. Не влияет ни на что.

А ее – влияет? Интересный момент!

Обсуждать его на всю пещеру желания не было, как и столкнуться с кем-нибудь еще, предпочитающим заплывы с утра пораньше.

– Я накупалась. – Улыбку я выдавила настолько дружелюбную, насколько смогла. – Уйдем?

Гизела без возражений выбралась из воды следом за мной. Я поспешила подсушить сорочку жаром светлого щита и надеть платье. Теплота пещеры была обманчивой, простудиться – плевое дело. Продрогшая за минуту Гизела тому прямое подтверждение. Ее кожа покрылась заметными мурашками, с мокрого платья под ноги натекла лужица.

– В следующий раз бери во что переодеться, – посоветовала я и отдала ей свою накидку, удивляясь, что за несмышленой девушкой – по сути, ребенком – никто не следит.

– Я об этом вспоминала, – она виновато шмыгнула носом, – чтобы снова забыть. Так много мыслей, так мало места в голове…

Да уж, это вечная проблема.

Согревать Гизелу магией я поостереглась, все же это лишь побочный эффект некоторых заклинаний. Используемых преимущественно в бою! Я помогла ей снять платье, выжать оказавшуюся под ним безразмерную нижнюю рубашку и закутаться в накидку. Хорошо хоть, с обувью проблем не возникло. Груду влажной грязной ткани она осторожно подхватила, заявив с деловитой хозяйственностью:

– Отнесем в стирку перед завтраком.

Завтрак – это заманчиво, особенно с учетом пропущенного ужина. Даже вечерний визит Октавии не испортил мой аппетит надолго… Сомневаюсь, что мне опять повезет встретить на кухне изображающего повара Дамьяна, значит, приготовлю сама.

Платье Гизела сгрузила в купальне, ленту с шеи повязала на талию, добавив моей накидке «нарядности». Идти к себе переодеваться в одиночестве наотрез отказалась, а я не рискнула провожать ее в жилую часть крепости. Отвела на кухню и растопила печь, усадив перед ней окончательно высыхать. Ориентироваться среди незнакомых шкафов и утвари было непросто, но я нашла, где что. Поставила тушиться в котелке нехитрую смесь из овощей, яиц и рыбы, не упустив возможности заговорить о насущном:

– Я бы очень хотела знать, как призываются видения.

– Зови не зови… – Гизела поморщилась, словно хотела бы знать, как сделать так, чтобы их вовсе не было. – Я пыталась говорить с ними, молчат.

– Кто?

– Высшие Силы. Не ответили ни разу.

– А они никому не отвечают.

– Ну и ладно. Ночью мой чай рассказывал мне секреты! Но я его не слушала, выпила…

Точно, чай! Я отвлеклась от еды, поставила его завариваться. Гизела уставилась на банку, в которой раскрывались, набухая, сушеные листья и соцветия.

– Можно заглянуть в определенные события прошлого о чем-то или ком-то, – не отступила я, будучи уверенной в существовании такого заклинания. – Что для этого нужно?

– Открыть и не закрывать. – Она поскребла по столу, прислушалась к звуку. – Попроси отпечатки душ. Истории хранятся в вещах.

Принадлежащих тому, про кого призывается видение? Не зря Велизар напрорицал убийцу именно во дворе дома покойного Демира. Как назло, у меня нет ничьих вещей… Зато есть древняя реликвия, которая наверняка хранит немало историй! Но лезть в столь далекое прошлое – верх мастерства. Потренироваться бы на более простом.

По кухне поплыли аппетитные ароматы, я сосредоточилась на котелке. Добавить пряных трав, помешивать до готовности… Разложенной по двум тарелкам еды быстро не стало, как и разлитого по кружкам чая.

– Мне кажется, – Гизела взволнованно покосилась себе под ноги, – что моя тень за мной не ходит.

– Она на месте, – уверила я, – тут освещение такое. А как попросить вещи рассказать историю?

– Давай ее расскажу я! Только она грустная. Было солнце, его обменяли на грозу. Бах, и небо упало. Каждое мгновение – кусочек вечности. Думали от нее откусить, а съели облако и напились дождя. Конец.

– Это грустно?..

– Невкусно.

– Ты у нее ничего не выяснишь, – заявил узнаваемый голос.

Надо же, кто его подал…

В дверях стоял Мирон с сердитым укоризненным взглядом исподлобья. Таким, будто за ночь я всех медведей в округе перебила и духи гор пришли жаловаться ему лично.

– Оставь Гизелу, – высказал он мне, – и не трогай. Ей в твоем списке ненавистных душегубов делать нечего, она безобидная.

– Где я ее трогала? – Я вопросительно изогнула бровь. – Сидели завтракали.

– Да? – В его глазах плескалось недоверие. – А остатки охранного плетения на тебе зачем?

– Сушилась им после пещеры, в которую она водила меня купаться на рассвете.

– Так и было, – подтвердила Гизела, – промокли. У меня из головы снова вылетело, что вода мокрая. Это ее накидка на мне, а платья нет! Я покажу…

Она распустила бант на талии и подцепила пальчиками края накидки в намерении распахнуть.

– Нет-нет, я верю, – побледнел Мирон.

Затем покраснел и попытался зажмуриться на случай, если ему все же продемонстрируют обещанное. Прелестно, и кто еще тут ребенок?

– Под накидкой нижняя рубашка, – успокоила я, пока его удар не хватил. К счастью, Гизела убрала руки и мирно пристроила их на столе. – Раз сильно за девушку переживаешь – радуйся, что ей приспичило меня в ночи будить, а не натворить дел самостоятельно.

Он насупил брови, но возражать не стал. Прислонился к дверному косяку и выдохнул – тяжело, словно запыхался.

– Недоглядел? – догадалась я.

А на кухню ни свет ни заря прибежал ее искать.

– Не ожидал, что она рано проснется и улизнет из своей комнаты, – буркнул Мирон. – За ней обычно Беата присматривала…

– Считай, я тебя подменила. Пожалуйста.

– Все равно не смей ее в свои хитроумные планы вовлекать!

– Наверху. – Гизела вдруг всхлипнула и уставилась на потолок полными ужаса глазами. – Его забрал лес. Черное, очень черное. Рассыпали, чтобы собрать. Тишина мертва, и ты тоже. Шуметь нельзя…

Он мигом забыл обо мне и моих хитроумных планах, подошел к ней. Положил широченную ладонь на подрагивающее плечико и тихо произнес:

– Ты здесь и сейчас.

– Правда? – Она встрепенулась и опустила голову, вытерев подступившие слезы. – Уф, хорошо. Гораздо лучше, чем там.

– Это было? – полюбопытствовала я. – Или будет?

– Будет истерика, – Мирон припечатал меня тяжелым взглядом, – перестань донимать ее вопросами, ничего узнать не получится.

Добиться вменяемых ответов, конечно, сложно. Но когда никаких не дают, то и такие сгодятся! Они хотя бы указывают направление, запуская мыслительный процесс уже в моей голове. Впрочем, прилагающиеся к шифрам истерика и рьяный защитник – элементы совершенно лишние.

Решив не накалять ситуацию, я сгребла со стола посуду и отошла в угол ее мыть. Мирон неожиданно забрал пустой котелок из печи и подтащил ко мне, не сводя наблюдающего взгляда с Гизелы, занятой болтанием ногами под стулом.

– Она не понимает, что прорицает, – сказал мне тихо, – и специально к силе не взывает, это происходит само и постоянно. Не твой вариант. У нее высокая восприимчивость и нет барьеров в сознании из-за… ее особенностей.

Тактичный какой. Выходит, ключ к прорицанию – в умении настроиться на энергию, несущую некую информацию. Вот что Гизела имела в виду под «открыть и не закрывать». Мне могло сниться что-то пророческое! Сны – прямая дорога к бессознательному.

– Особенности врожденные? – поинтересовалась я. – Или это последствия чрезмерного прорицания?

– К нам она уже такой попала. С самого начала путает реальность и видения. Настоящее, будущее и прошлое – ей все одно. Повторяю, отстань от нее.

– Я не приставала.

– Не прислушаешься, – мрачно вывел Мирон. – Давай договоримся: я отвечу на твои вопросы про магию, а ты пообещаешь, что не будешь Гизелу обижать.

Я опешила. Во-первых, и не собиралась ее обижать. Во-вторых, почему слово презренной особы, которую он неделю игнорировал, для него чего-то стоит? В-третьих…

– Ты не прорицатель.

– И что? – Мирон простецки пожал плечами. – К заклинателям у тебя вопросов нет?

Есть! И упускать возможность их задать было бы глупо.

– Хорошо, договорились.

– В полдень. – Он беспокойно оглянулся на Гизелу, которая заскучала и принялась раскачиваться на стуле. – Раньше не освобожусь.

Звучит как назначенная встреча. Где меня найти, ему наверняка известно, а уж я-то всяко дождусь. Планов на день не имею. Если только Велизар не соизволит обо мне вспомнить… Но преждевременных поводов для этого давать не хотелось.

Домыв посуду, я предпочла убраться с кухни подобру-поздорову, пока на ней не стало людно. Вернулась в башню досыпать и проспала до полудня. А там в дверь опять заскреблись. Ни следа людской ауры, зловещее царапанье когтей по дереву. Отворив, я обнаружила на пороге черную кошку со вздыбленной шерстью. Она мяукнула и, махнув зазывно хвостом, побежала по лестнице вниз. Энергия подчиненного духа от нее исходила отчетливо. Оригинальное приглашение!

Я спустилась по ступеням за грозной зверюгой. Ведомая ею, прошла вереницей пустынных коридоров, ведущих прочь от жилой части, и вышла на улицу, в закуток между двумя стенами крепости – внутренней и наружной. Сквозняка, как ни странно, не было. Трещал разведенный костер, у которого на массивном струганом бревне сидел Мирон, вырезая складным ножом сердцевину из яблока. Рядом их лежала полная корзина – больших, красных и целых. В углях благоухала пара штук запеченных, обернутых в плотную, блестящую от жира бумагу. Очевидно, первые в длинной очереди.

– Бери, – приглашающе кивнул он.

Взяла, поскольку слабо верилось, что меня сюда выманили, чтобы коварно отравить. Коварство с его образом вообще не вязалось. Ластящаяся кошка норовила запрыгнуть ему на колени и мурчала, хотя подчинения на ней уже не было.

Начинка в яблоках оказалась сладкой: сахар, корица и масло. Таяла на языке, заставляя жмуриться от удовольствия. То конфеты, то это. Затейник. Но я пришла не под боком у него уютно посидеть, а прояснить некоторые моменты. Начнем с проверки на откровенность:

– Можно ли вселиться в тело другого человека?

– Духи людей – не мое, но если прикинуть… – Мирон глубоко задумался. – Необходимо быть темным и мертвым.

Как Юстин.

– Без прочной энергетической связи с жертвой и обоюдной перестройки ауры тоже не обойтись.

То есть подготовка долгая. Захват тела старшего принца планировался давно?

– Не советую тебе таким заниматься, – высказали мне хмуро. – Невозможно полноценно занять чье-то место. Это не жизнь и противоестественно.

Вот нормальный же вроде парень – и с виду, и по общению. Зверушек любит, о беззащитной девочке печется, рассуждает здраво. Какого нечестивого духа он делает в Культе?

– Таким занимаюсь не я, – не смогла промолчать, – а вы. Или к своим совет неприменим?

– Я слежу за собой. Детали того, о чем ты говоришь, мне неизвестны.

– О, могу рассказать.

– Не хочу, – Мирон покачал головой, – лезть в то, куда не посвящен. Все, что мне надо знать, я знаю.

– О том, зачем открывать границы Империи?

– Даже не связывай меня клятва, я бы с тобой это обсуждать не стал. Соглашался ответить только на вопросы про магию.

Дивная преданность! Интересно, насколько слепая?

– Пытаюсь понять, что за цели оправдывают любые средства.

– Маги не должны служить императору и не иметь права быть теми, кто они есть. – На его лице плясала тень пламени. – Нас учат бояться собственной силы, запрещают ее использовать. Гизела в Академии никому не нужна была, неконтролируемые всплески и у прорицателей вне закона. А Ковен, обязанный защищать одаренных, ничем не помог. Догадываешься, что было бы, не забери мы ее?

Спорить – пустое. Перейдем к делу, пока не поругались.

– Я разговаривала с мертвой девушкой как наяву. Не понимала, что это дух. Прежде со мной подобного не случалось. И больше не повторялось.

– Что за девушка? – Он положил яблоко с вырезанной сердцевиной в корзину, достал другое. – Важны подробности.

Скрывать их смысла не было, и я изложила историю Илинки, не упуская ничего потенциально важного. Мирон слушал внимательно, не перебивая, но и не отвлекаясь от кромсания яблок. В конце выдал вердикт:

– Все просто. Она хотела быть услышанной и освободиться. Искала того, кто войдет с ней контакт. Нашла тебя. Почему это случилось с тобой впервые – вопрос к твоему дару.

Все-таки в нем дело? Духов я никогда не заклинала, и видения меня раньше не посещали. Объединение света и тьмы что-то во мне пробудило.

– Странно, что случай единичный и со мной не контактировал какой-нибудь другой дух.

– Который возле тебя вьется?

Заметил. Конечно… Изображать равнодушие было поздно, сердце уже подскочило к горлу и забилось в ритме паники. Он может Дарину упокоить, раз обнаружил. Или мучить, как недоубитый Юстин.

– Я не буду ее трогать, – произнес Мирон так, словно пообещал. В ответ на мой недоверчивый взгляд выждал многозначительную паузу. – Зря сомневаешься. Мы же договорились.

Ну да. Он – мне, я – ему. Обещания гораздо действеннее, когда они обоюдные.

– Духи бывают разные, – невозмутимо продолжил этот не такой уж простак, попутно вкладывая в яблоки начинку из припрятанной в корзине банки. – Каждого держит что-то свое, не позволяя обрести покой. Одни хотят соприкосновения, другие – нет.

– Почему она не хочет?

– Спроси у нее.

– Я не умею, – призналась прямым текстом, раз он еще не догадался, – не развивала в себе эти способности. Для традиционного допроса моя подруга слишком давно мертва, и было бы ужасно его устраивать.

– Можно и без подчинения. – Мирон зашуршал бумагой, заворачивая яблоко за яблоком. – Выдохни. Смотришь и не видишь. Много лишнего в мыслях.

– Мне удалось дважды поговорить с ее духом. Когда я была при смерти.

– Потому что преград не стало. Тех, что в твоей голове.

Опять эта пресловутая открытость. Впору медитировать днями напролет! Но, подозреваю, никакая умиротворенность в застенках Культа мне не грозит.

– Вокруг тебя еще один дух витает. Непроявляемый.

Что?..

Мирон уложил обернутые яблоки в угли и велел:

– Глаза закрой и почувствуй ее, свою подругу. Я направлю.

Закрыла, сосредотачиваясь на энергии вокруг. Невидимой, но осязаемой внезапно всем нутром. Плотной, хоть руки вытягивай, чтобы ее раздвинуть. Треск костра утих, все погрузилось в причудливую вязкую тишину. Минута, другая, третья. И ни одного указания.

– Получается? – спросила я, но голос свой услышала очень приглушенно.

Медленно разлепила веки, уловив нарастающие вибрации в воздухе. Мирон очищал новую порцию яблок, не сводя с корзины отстраненного взора. Подле меня вырисовалась девичья фигурка, в груди екнуло. Дарина. Такая, какой я ее помнила. Какой она была: в белой учебной мантии, с распущенными по плечам светлыми волосами. Нежная хрупкость, миловидный облик, родная до боли улыбка. Будто мы не уходили из Академии в тот роковой день и непоправимого не произошло. Сидим у костра, и нам по пятнадцать неполных лет. Но на самом деле – только ей, навсегда.

– Тс-с-с, – она приложила палец к губам прежде, чем я раскрыла рот, – я с тобой до тех пор, пока ты не будешь в порядке.

– Шансов на это негусто, – грустно усмехнулась я.

– Я помогу. – Ее глаза лучились теплом. – Или мы уйдем вместе.

Костер вспыхнул ярче. Вибрации рассеялись, Дарина тоже – как призрачный мираж. А ощущение, что я не одна, осталось.