Ткач иллюзий. Книга 2

Глава 9

— Студент Карпов! — пророкотал из-за наших спин густой оперный бас.

Мы с Ольгой одновременно обернулись. Моя догадка подтвердилась — обращался ко мне не абы кто, а сам дежурный по дуэльным аренам. И в руке он держал коммуникатор. Было нетрудно сообразить, что он только что с кем-то общался с его помощью.

— Я! — прозвучало это у меня очень лихо, совсем по-армейски. Это я так от неожиданности среагировал, наверное.

— Вижу, что ты, — ухмыльнулся лысый усач, — так вот, тебя срочно вызывает проректор по боевой работе!

— Воронов? — откликнулся я, припоминая, что Хромов после первого моего знакомства с бандой Тюрина намекал на то, что с этим дядькой мне, скорее всего, придётся пообщаться. И похоже, время пришло…

Но, может это и к лучшему, так как вызов к проректору поможет мне увильнуть от немедленной беседы с сестрой. Она прямо таки горела желанием узнать, как мне удалось в такие короткие сроки добиться столь заметных успехов на ниве постижения искусства рукопашного боя. Врать мне не хотелось, а как и в каких дозах сообщать ей правду, я пока не очень себе представлял.

А так, будет время подумать и выработать линию поведения…

— Ага, — усач с интересом разглядывал меня, словно какую-то неведому зверушку, — сам Сергей Маркович желает видеть тебя как можно скорее, а потому рекомендую — не отвлекаясь ни на что проследовать в ректорат, там найти кабинет номер…

— Знаю, знаю, куда идти… — заверил я дежурного по дуэльному комплексу.

— Ну, раз ты такой информированный, — закруглил наш разговор дежурный, — тогда уже поторапливайся. Маркович долго ждать не любит… — следует отметить, что когда он упоминал Воронова, в голосе его сквозило неподдельное уважение. Похоже, у нашего проректора по боевой работе создалась весьма серьёзная репутация.

Я уже сделал было несколько шагов по направлению к первому корпусу, где и располагался ректорат, как снова услышал голос Ольги. Она немного обиженно крикнула мне вслед:

— Я от тебя не отстану, мелкий! Ты мне всё расскажешь! — звучало, как приговор, ну да ладно. В некотором смысле, это говорила не она, а её любопытство.

Ну, конечно. Её двоюродный брат — безобидный тихоня и слабак вдруг уверенно набил морду одному из записных хулиганов училища… Сформированная на основе предыдущего опыта картина мира в один момент пошла глубокими трещинами…

Такие вот мысли крутились в моём мозгу, покуда ноги несли меня к логову главного безопасника училища. Само собой, пригласил он меня не просто так, а для того, чтобы услышать ответы на свои вопросы. Вот только о чём он будет меня спрашивать?

В приёмной, располагавшейся перед кабинетом Воронова, за столом сидела миловидная секретарша. И выправка у нее была явно военная. Уж очень прямо она держала корпус, да и вообще…

Следует отметить, что в первый свой визит никого я в этом предбаннике не видел. Наверное, эта прекрасная дама тоже была на каникулах, в то время как её начальник продолжал тянуть служебную лямку даже тогда, когда все остальные отдыхали.

В общем, едва переступив через порог я наткнулся на её подозрительно-оценивающий взгляд. Выражение лица секретарши говорило о том, что она несколько удивлена. Наверное причиной её удивления стало то, что выглядел я гораздо более растрёпанным, нежели это приличествует дисциплинированному студенту магического училища, собирающемуся войти в кабинет проректора.

И даже то, что после боя я постарался хоть как-то отряхнуться и привести себя в порядок, не могло совсем скрыть того, что недавно я сражался на арене.

— Меня к Сергею Марковичу вызвали, срочно… — после того, как я пояснил причину своего визита взгляд секретарши несколько смягчился и она вполне благосклонно поинтересовалась:

— Карпов? — говоря это она бросила взгляд на монитор перед собой, — Ян Миронович? — и снова начала вглядываться в моё лицо, словно пытаясь найти на нём ответ на свои вопросы.

— Так точно! — лихо ответил я.

Секретарша как-то загадочно усмехнулась и сказала:

— Ну, заходи, раз вызвали, — и кивнула на дверь в кабинет Воронова.

Голос у неё, кстати, был вполне себе приятный… Внутренне собравшись, я приоткрыл тяжёлую дубовую дверь и сделал шаг вперёд.

Знакомо заскрипели половицы. Ну да, «поющие» полы. Никто не сможет незаметно для проректора прокрасться в его кабинет… Хотя, я подозреваю, что не будь этих полов, то незаметно проникнуть к нему всё равно было бы весьма проблематично.

— Разрешите? — спросил я, глядя в глаза хозяина кабинета, который мгновенно обернулся на скрип.

— А, быстро ты, — удовлетворённо констатировал Воронов, — ну, проходи, садись…

Я угнездился на стуле и вопросительно посмотрел на нашего проректора по боевой подготовке, мол, зачем вызывали-то?

— Та-а-ак, — протянул Воронов, одновременно клацая по лежащей перед ним клавиатуре и всматриваясь в монитор, — для начала я хочу отметить, что ты меня приятно удивил, — и с прямо-таки отеческой улыбкой посмотрел на меня.

— Я, конечно, рад тому, что вызвал у вас положительные эмоции, — в голосе моём сквозило лёгкое недоумение и настороженность, — но было бы здорово, если бы вы пояснили, что именно вас приятно удивило?

— Ну, как что? — усмехнулся он, — меня очень порадовало то, что ты действительно не стал прятаться за юбку сестры и без чьей либо помощи решаешь возникающие проблемы. Успешно решаешь, насколько я знаю.

— Вы, наверное, имеете ввиду мой конфликт с Тюриным? — более мне в голову ничего не приходило, оставалось предполагать только это.

— Совершенно верно, — подтвердил мой собеседник, — отрадно, что ты оказался в состоянии постоять за себя, хотя характеристики с предыдущего места учёбы не позволяли мне на это надеяться.

— Ну, я же работал над собой, — странно, но до сих пор не прозвучало никаких вопросов, и это меня уже немного напрягало.

Ну не для поздравлений же меня целый проректор вызвал, в самом-то деле. Очень сомневаюсь в том, что ему нечего больше делать, кроме как поздравлять студентов с весьма сомнительными достижениями…

— Замечательно, — слегка насмешливо прокомментировал мои слова проректор, — вот именно в связи с тем, что тебе таки удалось победить Тюрина у меня и возникло несколько вопросов.

— Каких? — настороженно поинтересовался я, подумав про себя, что вот оно, начинается.

— Зайду издалека, — взгляд Воронова затвердел, — после того конфликта, что произошёл у вас с Тюриным и его прихвостнями, их в полном составе поместили в санчасть для оказания первой помощи. Врачи, заметь, диагностировали у Пантелеймона Тюрина переломы рёбер.

— Так мы с Филей были в своём праве! — возмутился я, — они сами нарвались!

— Ты меня не дослушал, — мягко возразил Воронов. Хотя взгляд его продолжал оставаться колючим:

— Так вот, вы действительно были в своём праве и претензий к вам с Филиппом в связи с этими событиями быть никаких не может. Собственно, поэтому я и решил вас не вызывать после той потасовки, — он опять бросил взгляд на монитор, — но, после того, как я вызвал на ковёр Тюрина со товарищи и провёл с ними воспитательную беседу — у меня и появился тот самый вопрос, ответ на который я могу получить только у тебя, — он опять ласково так улыбнулся.

И его улыбка чем-то неуловимо напомнила мне морду того саблезубого красавца, что мы с лисичками встретили недавно в заповедном мире…

— И, что же это за вопрос такой? — беззаботно поинтересовался я, хотя чувствовал себя очень и очень неуверенно.

— Как тебе удалось сломать два ребра Тюрину? — вопрос прозвучал с явным нажимом, и вдобавок к этому Воронов впился в меня горящим взглядом.

— Не говори ему ничего! — это мой даос чего-то всполошился.

— Почему? — поинтересовался я.

— В этом мире учение Лао Цзы предано забвению, — начал объяснять мой китаец, — а это значит, что ему просто не дали развиваться…

— Короче! — пауза затягивалась, и дело шло к тому, что проректор сейчас дыру во мне прожжёт своим пылающим взглядом, тем более, что именно на огненной магии он и специализируется.

— Я подозреваю, что в этом мире есть силы, которые враждебны учению даосов, — скороговоркой подумал Джекки, — и тебе следует быть осторожным и не распространяться о том, что ты стремишься обрести Дэ1. Ведь если эти силы обратят на тебя своё внимание, то могут возникнуть большие проблемы, для решения которых у тебя пока не хватает ни умений, ни возможностей.

— Ничего не понял, но попробую следовать твоему совету… — ответил я даосу и подумал, что сейчас мне придётся врать самозабвенно и креативно. Но сначала попробую включить дурня, может и прокатит:

— Ну, как удалось… — я сконструировал недоумевающую физиономию, типа, никакого секрета тут нет, — ударил хорошенько, вот рёбра и пострадали. Всё, по-моему, просто и ясно…

— Так то оно, конечно так, — голос моего собеседника прямо-таки сочился елеем и мёдом, что безумно контрастировало с его пронизывающим взглядом, — только не так просто, как может показаться стороннему наблюдателю… — он сделал небольшую паузу, а потом добавил, — я хотел сказать, обычному наблюдателю.

Я не стал ничего говорить и лишь прикинулся оскорблённой невинностью. Хотя, по большому счёту, до меня уже дошло, в чём дело, и сейчас я лихорадочно перебирал варианты возможных ответов. Надо было пропетлять и не спалиться. И, кажется, у меня всё-таки появилась спасительная мысль…

— Так вот, в процессе моей беседы с этими шалопаями выяснилось то, что они в драке использовали магическую защитную плёнку — продолжил он.

Ага, речь зашла о защите, а это значит, что мои предположения верны, и его интересует, как мне защиту эту удалось преодолеть.

— И вот какая незадача у них случилась, — Воронов развёл руками, — не помогла им эта плёнка. А подобного просто не должно было, да и вовсе не могло случиться.

— Почему? — я выпучил глаза и прикинулся удивлённым до нельзя.

— Да потому, что с первого раза даже самую слабую плёнку не может пробить ни один из признанных мастеров дрыгоножества и рукомашества… — да, не питает он никакого уважения к рукопашникам, — если при ударе не используется магическое усиление, разумеется…

Улыбка Воронова становилась всё шире и шире. А я опять попытался дурнем прикинуться:

— Но я не использовал магию…

— Правильно, — тут же согласился проректор, — и пострадавшие, кстати, это подтвердили… И какой же вывод из всего из этого следует? — взгляд его стал добрым-предобрым.

— Какой? — переспросил я.

— А вывод прост — с тем набором способностей, которые были тобой декларированы при поступлении в училище, ты никак не мог нанести Тюрину тех травм, что у него были диагностированы. Теоретически ты не мог нанести ему вообще никаких травм. — он уставился на меня застывшим взором и очень тихо, и вместе с тем очень отчётливо сказал, — но рёбра тем не менее ты ему сломал. А это значит, что ты скрываешь что-то важное…

Я открыл было рот, чтобы начать излагать ту отмазку, что пришла мне в голову в процессе нашего разговора, но Воронов вяло махнул рукой — мол, помолчи пока:

— И я очень хочу узнать, что именно позволило тебе пробить защиту Тюрина, — он опять приторно-ласково улыбнулся — меня аж передёрнуло.

Да, умеет дядька давить морально и на нервах играть… Не дожидаясь моего ответа, он продолжил:

— Это первый вопрос. Но есть ещё один момент, который требует пояснений, — он небрежно развернул дисплей. Стоящий на столе так, чтобы мне был виден экран, и пробежался пальцами по клавиатуре.

На экране появилась движущаяся картинка. Сначала я узнал Здоровяка, а потом и себя.

Это была запись боя, закончившегося совсем недавно моей безоговорочной победой.

Оказывается на аренах установлены камеры, фиксирующие всё там происходящее со всем возможных ракурсов…

Этот факт я про себя отметил, равно как отметил и то, что если добраться до этих записей, то можно узнать много интересного и полезного о манере ведения поединка практически всех студентов нашего училища. Ну, если и не всех, то уж точно тех, кто хоть раз выходил в дуэльный круг.

Воронов деловито перемотал запись немного вперёд, увеличил изображение и включил замедленное воспроизведение.

Я увидел, как носок ботинка Тюрина врезается в песок арены… А немного погодя на экране крупным планом возникла картина того, как песчинки и мелкие камушки подлетают к моему лицу. Но, вместо того, чтобы запорошить мне глаза, они, ударившись о невидимую преграду, бессильно осыпаются вниз…

— Интересный феномен, — прокомментировал Воронов, — явное использование магического щита. Причём, заметьте, — он хитро посмотрел на мою самопроизвольно вытянувшуюся физиономию, — щит этот сформирован в процессе поединка, условиями которого подобное использование магии не было предусмотрено от слова «совсем»…

— Э-э-э, проблеял я, лихорадочно внося поправки в уже готовые объяснения моих необычных способностей.

И ведь как хорошо, что Воронов не позволил мне сразу пуститься в объяснения! Сейчас у меня, как это говорится, был бы бледный вид и тонкая шея. Да, тут мне несомненно повезло.

— Но самое интересное, — тут на лице Воронова опять расцвела довольная улыбка, — это то, что магические конструкты арены никак не среагировали на это нарушение. То есть совсем. Как будто никакой магии тут и не было, а песок сам осыпался вниз, пренебрегая законами физики, в соответствии с которыми он должен был неминуемо запорошить глаза одному… студенту. — и тут он опять, подпустив в голос металлические нотки, задал вопрос:

— Ну так как вы, Ян Миронович, всё это объясните? — и с ожиданием во взгляде уставился на меня.

Я внутренне собрался, заставляя себя поверить в то, что сейчас буду рассказывать этому жутковатому человеку. Если я буду верить в то, что говорю, то невербальные признаки того, что я, грубо говоря, езжу по ушам своему собеседнику, будут почти нечитаемыми. А если повезёт, то их и вовсе не будет… Ну, с Богом…

— Я могу сказать лишь то, что это проявления нашей родовой способности, — как бы нехотя сказал я.

— А немного подробнее обрисовать особенности этой самой способности вы можете? — уже без каких либо попыток давления поинтересовался Воронов, и, как бы объясняя свой интерес, пояснил:

— Я никоим образом не пытаюсь влезть в тайны вашего рода, но, поскольку я ведаю тут боевой подготовкой, — тут он вздохнул, намекая, наверное, на тяжесть и сложность своей работы, — мне необходимо как можно больше знать о ваших возможностях хотя бы для того, чтобы сформировать для вас оптимальную программу обучения.

— Я смогу рассказать вам только то, что знаю. — я начал излагать версию, которая бы непротиворечиво объясняла то, что я тут уже успел неосмотрительно продемонстрировать.

— То есть как это, только то что знаете? — удивился проректор, вы что, не полностью в курсе собственных возможностей?

— Так оно и есть, — с напускной печалью подтвердил я догадку Воронова, — отец погиб, когда я пребывал ещё в довольно нежном возрасте, а потому то, что я услышал от него о нашей родовой способности, я по малолетству понимал не полностью, да и запомнил далеко не всё, что отец успел мне рассказать. И я подозреваю, что он далеко не всё успел мне поведать.

— Прискорбно, — неподдельно расстроился мой собеседник, — но, всё-таки, расскажите хотя бы то, что всё-таки осело в вашей памяти.

— В общем-то, осело не так много, как мне самому бы хотелось, — я начал входить в роль, начал верить, в то, что говорю — в общем, всё пока шло по плану, — но, если коротко, то у мужчин нашего рода, причём далеко не у всех, проявляется этот дар.

— Не у всех? — недоверчиво переспросил Воронов.

— Да, не у всех. Причём закономерностей, позволяющих точно сказать, кто из представителей нашей семьи будет наделён этим даром так и не было выявлено, — врал я поистине вдохновенно. И, кстати, рассказ о том, что родовая способность достаётся не каждому, здорово усложняет проверку моих слов по архивным данным. То есть теперь то, что исторические свидетельства явных проявлений этой способности отсутствуют, не будет опровергать тех слов, что я сейчас говорю:

— Например ни у моего отца, ни у моего деда эта способность и вовсе не проявлялась, — я продолжал вещать, всё глубже и глубже погружаясь в выдуманную самим собой реальность, — или же они просто не смогли заставить её проявиться… — добавил я туману и загадочности.

1 Если говорить упрощённо, то Дэ — это способ следования Дао