Тейнквил (ЛП)

ГЛАВА 18

— Капитан, он вас зовет.

Пид Зандерлинг, капитан эльфийской Дворцовой Стражи, поднял взгляд от карты, которую он изучал с самого раннего утра и молча посмотрел на вход в палатку. Он ждал, что его позовут, но надеялся, что как–то сможет этого избежать. Он не мог понять, как Король мог так ошибаться в чем–то настолько очевидном. Но Король видел все иначе, и, наверное, именно поэтому он и был Королем, хотя Пид был склонен думать, что быть Королем определялось, главным образом, рождением.

Но чья бы корова мычала… Он был первым кузеном Короля, и это сыграло значительную роль в его продвижении по службе в Дворцовой Страже до нынешнего чина капитана. Зандерлинги всегда стояли рядом с Королями Элессдилами, насколько это могли помнить. Один Зандерлинг находился рядом с Рен Элессдил, когда она сражалась в Долине Ринн и отбросила Федерацию и ее союзников далеко в Южную Землю более 150 лет назад.

— Пид, вы там? — с тревогой переспросил Драмандун.

Зандерлинг смог представить своего молодого помощника, его озабоченное лицо с бахромой черной бородки, высоким лбом, зачесанными назад волосами и выдающимися эльфийскими чертами. Драм уже предчувствовал наихудшее, представляя себе, что будет, если он предстанет один перед лицом Короля, неспособный объяснить, что сталось с его верным кузеном. Но таков был Драмандун, всегда считавший, что бокал наполовину пуст, никогда не замечавший серебристого света за завесой темных туч. Если бы он не был так хорош в организационных и управленческих вопросах, не был таким надежным и таким до невозможности преданным…

Но, конечно, же он был таким.

— Минутку, — ответил он своему помощнику, рассеивая его страхи.

Он поднялся, потянулся, чтобы встряхнуть онемевшие мышцы, и в последний раз взглянул на карту. Весь Преккендорран раскинулся перед ним в картографическом исполнении, положения каждой армии, Свободнорожденных и Федерации, были тщательно разграничены. Кому–то потребовалось много времени, чтобы нарисовать это, подумал он. Однако, это была разовая работа, поскольку ни одна армия за два года не продвинулась более, чем на несколько футов.

До сих пор, наверное.

Он протянул руку за оружием и начал его прилаживать. Пара длинных кинжалов была засунута за пояс, а короткий меч перекинут через плечо. Он также взял свой длинный лук, необычное оружие для члена Дворцовой стражи. Их главной обязанностью было защищать Короля, что чаще должно приводить к рукопашной схватке. Но Пид предпочитал длинный лук в качестве универсального и надежного оружия. Как и большинство в эльфийской армии, он служил свой срок на Преккендорране, поначалу в течение шести месяцев лучником, потом командиром дальней разведки, проведя большую часть своего времени в глубине вражеской территории. В обоих случаях приходилось полагаться на большой лук, и без него он не чувствовал себя уютно. Именно благодаря его службе на Преккендорране его заметили и после возвращения он был переведен в Дворцовую Стражу. Этот большой лук бы его счастливым талисманом.

Кроме того, он был невысоким и худощавым, и это вряд ли можно было считать преимуществом в рукопашной схватке с палашами. Ловкость и быстрота — вот на что он рассчитывал, а длинный лук являлся оружием, для которого оба эти умения были важны.

Он окинул взглядом свое жилище, не забыл ли сделать чего–то еще, решил, что нет, что он и так задержался, сколько смог — хотя и недостаточно, как он рассчитывал, — накинул свой плащ и вышел из палатки.

Драмандун вытянулся по стойке смирно, от этой привычки он никак не мог избавиться, даже когда они оставались только вдвоем. Высокий, долговязый, он возвышался над коротышкой Зандерлингом.

— Доброе утро, капитан.

— Доброе утро, Драм. — Пид направился через эльфийский лагерь к палатке Короля. Он откинул назад копну своих волос песчаного цвета и прищурился, взглянув на безоблачное небо. — Итак, он принял решение. — Он покачал головой. — Мне хотелось бы, чтобы он подождал.

— Вы же не знаете, что он решил, — с надеждой произнес Драмандун. — Может, он решил, что не стоит пытаться.

— Нет. — Пид покачал головой. — Он принял решение прошлой ночью, когда я ушел от него, и он его не изменил. Я его знаю. Он находится под первым впечатлением от того плана, и он понравился ему с самого начала. И неважно, насколько велик риск. Неважно, что источник вызывает подозрения. Главное, что этот план смел и соответствует его натуре. Как и его отец, все, ради чего он живет, состоит в выходе из этого тупика, чтобы сокрушить Федерацию и снова прогнать ее на юг. Он одержим этим. — Он опять покачал головой. — Я не могу вразумить его.

— Но вы должны попытаться.

— Естественно, я попытаюсь. Меня и зовут, чтобы попробовать. Ему нравится, когда он может выиграть такой спор. Он забывает, что побеждает в спорах только потому, что является Королем. Но так обстоят дела, и я не могу это изменить.

Они продолжили идти молча, походя мимо подразделений Дворцовой Стражи, расположившихся вокруг шатра Короля, где на полуденном ветерке развевались яркие знамена, отмечая территорию, которую они занимали уже несколько месяцев, а может, и лет. Эльфийские Охотники приходили и уходили, отслужив свой срок, но лагерь оставался, как отметина на этом ландшафте, который был настолько вытоптан и изранен, что от него не осталось ничего, что было в самом начале. Эта серо–коричневая пустошь с бесплодной землей и щебнем удручающе действовала на Пида. Он скучал по зелени родной Западной Земли. Он скучал по пышным лесам, прохладному ветерку с Поющего Родника, по пению птиц. Ему хотелось вернуть это все. Вернуть прямо сейчас. Но придется подождать. Они находились здесь почти два месяца, и он знал, что пройдет еще по меньшей мере пара месяцев, прежде чем Король потеряет интерес и снова вернется домой.

Но он понимал это положение — понимал с того самого момента, как принял свое назначение. Капитан Дворцовой Стражи являлся правой рукой Короля, поэтому куда бы ни направлялся Король, туда же шел и он. Этот Король был не из тех, что сидят дома. Это Король был неугомонным.

— Ты послала Акролейс и Парна на разведку? — наконец спросил он.

Драмандун кивнул:

— Прошлой ночью. Они еще не возвращались. Вы сможете протянуть время, пока они не вернутся?

— Скорее всего, нет. — Он непроизвольно втянул голову в плечи. — Мне бы хотелось, чтобы не было такой спешки. Мне бы хотелось, чтобы все было лучше продумано, чтобы просчитать все возможные последствия, если будет принято ошибочное решение. Меня беспокоит, что мы так стремительно в это ввязались.

— Король, — указал Драмандун.

— Действительно, Король. Какого рода советы он получает? Если бы еще кто–нибудь, кроме меня, высказался, то мы могли бы привести его в чувства.

— Кроме вас никого нет. — Его помощник весело улыбнулся. — Его советники, министры и остальные, находятся в Арборлоне, от греха подальше. Вы это знаете. Они не хотят участвовать в этом безумии. Половина из них вообще не хотят принимать участие в этой войне. Эта война всегда была скорее войной Элессдилов, а не эльфов. Поначалу отца Короля после смерти его деда, а теперь его самого. Все они рассматривали ее одинаково — как возможность расширить влияние эльфов на другие земли, восстановить эльфийский контроль над остальной частью Четырех Земель, поставить народ эльфов в авангарде развития и расширения.

Пид Зандерлинг крякнул:

— Для этого у нас есть друиды. Пусть они распространяют свое влияние.

— Бок о бок с Федерацией. У них нет времени для Свободнорожденных. С момента исчезновения Ард Рис. Во всяком случае, это не изменится, пока Королем является Келлен Элессдил. Он ненавидит Ард Рис и ее друидов. Он винит их, как это делал и его отец, за все, что случилось с эльфами. И по этому поводу с ним бесполезно спорить. Он видит наше будущее в качестве лидеров Свободнорожденных и точка.

Пид взглянул на него:

— Ты не перестаешь меня удивлять. Твое политическое чутье настолько проницательно… — Он замолчал.

— Как ваше, капитан. — быстро вставил тот. — Не притворяйтесь, что это не так.

Увы, каким бы политическим чутьем мы ни обладали, оно не выведет нас из нынешнего затруднительного положения, подумал Пид. Мы могли бы как угодно анализировать эту ситуацию, но по–прежнему будем беспомощны что–либо с ней сделать.

Впереди, возвышаясь над палатками его свиты, показался шатер Короля. Келлен Элессдил никогда не путешествовал налегке, его багаж всегда состоял не только из той одежды, которую он носил. В этом случае, он привез с собой и своих сыновей, что Зандерлинг считал особенно опасным. Король хотел, чтобы они с ранних лет узнали все реалии своих обязанностей — так, как их видел он. Это означало прибыть на Преккендорран, чтобы воочию увидеть, на что похожа война с Федерацией — если только можно было назвать эту патовую ситуацию войной. Несмотря на мольбы его жены и Пида, Король со свойственным ему упрямством настоял, что в свои пятнадцать и тринадцать лет они уже достаточно взрослые, чтобы все понимать. Удивило только то, что он не стал настаивать на присутствии также Арлинга и младших дочерей.

Иногда, в свои мрачные минуты, Пид думал, что не тот Элессдил стал Королем эльфов. Кто–то из остальных мог бы лучше подойти для этого — скажем, младшая сестра Короля, Хайбер. Своевольная и независимая, она постоянно в тайне от Короля посещала своего изгнанного дядю, который был постоянным источником неприятностей. Однако она была верна своим убеждениям, главное из которых состояло в том, что Арен Элессдил был самым лучшим и его незаслуженно обвинили в том, что случилось после возвращения «Ярла Шаннары».

Келлен же, конечно, думал иначе, как и его отец. И спорить с ними было бесполезно. В их сердцах не было места прощению за предполагаемое предательство, поэтому и был вынесен такой неверно истолкованный приговор.

— Что я могу ему сказать, Драм? — тихо спросил он, оказавшись прямо перед целью своего пути.

Драмандун беспомощно покачал головой. У него не было ответа на этот вопрос. Пид призвал всю свою смелость и решимость для того, что ждало его впереди, отсалютовал часовому из Дворцовой Стражи, стоявшему у входа в шатер, кивнул Драму, чтобы тот ждал снаружи, и вошел.

Келлен Элессдил рассматривал свой набор карт, когда через вход в шатер появился капитан Дворцовой Стражи; его молодое лицо выражало нетерпение и напряжение. Пид знал это выражение. Оно означало, что Король принял какое–то решение и ему не терпелось действовать. Не надо быть большого ума, чтобы понять, что произойдет дальше.

— Хорошо, что ты здесь, — нетерпение Короля сквозило в его голосе. — У меня есть доклады разведчиков. Как ты думаешь, кузен, что они мне рассказали?

— Что вы должны атаковать.

Король улыбнулся:

— Наемники из скитальцев улетели, вся их банда. Они погрузились на свои воздушные корабли и отчалили. Они отправились домой, на побережье, подальше от Преккендоррана. Мы в этом убедились. Это никакой не трюк. Либо они ушли сами, либо их отослали, но в любом случае, их нет. Ушли самые лучшие пилоты, самые лучшие экипажи, вообще самое лучшее. Федерация осталась сама по себе.

Пид кивнул:

— Есть какая–нибудь идея, почему это случилось? Слышали ли мы о разногласиях между Федерацией и скитальцами? Я имею в виду, что–нибудь необычное. Время от времени, некоторые из них уходили. Но все сразу. Почему же это случилось сейчас?

— Тебе что–нибудь известно?

— А вам?

Король рассмеялся:

— Нет, кузен. Ты достаточно подозрителен за нас обоих. Ты всегда был таким. Это тревожит.

Келлен Элессдил был не из тех, кто сидит на месте, когда мог двигаться, кто отдыхает, когда есть возможность поработать. Он был крупным мужчиной, выше Пида и шире в плечах. В нем не было ничего нежного, его мускулистое тело было закалено часами упражнений и тренировок, его преданность физическому совершенству была легендарной. В этом аспекте он настолько сильно отличался от деда и отца, что было трудно поверить, что он происходил из той же самой семьи. Когда они были детьми, играя вместе в Арборлоне, Келлен всегда был лучшим в любом виде спорта, в любой игре. Единственным способом победить его, как обнаружил Пид, было одолеть его умом, мышлением.

Ничего не изменилось.

— Часть моих обязанностей, как вашего защитника, состоит в подозрении всех и вся, что они не совсем такие, какими кажутся. Поэтому, да, мне весьма подозрителен этот уход скитальцев. Я с подозрением отношусь к тому, что Федерация так очевидно оставляет себя уязвимой, приглашая нас в свои сети, как паук муху.

— У них по–прежнему есть армия, и эта армия огромна, быстро заметил Король. Он отбросил со лба свои длинные черные волосы и скрестил руки. — Они могут считать, что этого вполне достаточно, чтобы держать нас на расстоянии. Они знают, что мы никогда не пойдем в лобовую атаку против их линий обороны, потому что если мы так поступим, то они разнесут нас на куски. — Он сделал паузу. — Именно поэтому превосходным решением является воздушное нападение. Взгляни на этот удобный случай, что они нам предоставили! Их флот большой, но неповоротливый. Капитаны их воздушных кораблей не ровня нашим. Один быстрый удар и мы сможем спалить их всех. Подумай, что это означает!

Пид покачал головой:

— Я знаю, что это должно значить.

— Полное и безраздельное превосходство в небе, — продолжил Король, настолько захваченный своим видением, что больше не слушал своего кузена. — Контроль над всем, что летает. Как только мы этого добьемся, их наземные силы уже не будут иметь никакого значения. Мы сможем по своему желанию растерзать их, будучи слишком высоко и далеко для того, чтобы они смогли нанести нам какое–нибудь существенное повреждение. Мы сможем разбить их, Пид! Я знаю, что сможем!

Его лицо раскраснелось от возбуждения, голубые глаза сверкали страстью. Пид уже видел его таким раньше. Во время их совместной тренировки с шестами и мечами в рукопашном бою, именно такое выражение было у него, когда он считал, что одержал победу. Но он никогда не понимал разницы между тем, когда Пид на самом деле проигрывал, и тем, когда тот только притворялся, чтобы заманить Келлена и заставить его совершить ошибку.

И здесь тоже ничего не изменилось.

Пид согласно кивнул, скрывая свое отчаяние:

— Может быть, вы и правы. Но для того, чтобы убедиться во всем этом, я послал двух своих гвардейцев в лагерь Федерации, чтобы он все выяснили. Мне бы хотелось дождаться из возвращения до того, как мы начнем действовать.

Король нахмурился:

— Сколько времени на это потребуется?

— Я надеюсь, что уже сегодня все будет известно. В крайнем случае, завтра.

Келлен покачал головой:

— Сегодня, возможно. Завтра, нет. Слишком долго. К тому времени могут подтянуться резервы и мы можем потерять возможность нанести им удар. Именно сейчас время действовать, пока Федерация ослаблена, пока мы очевидно превосходим их числом и умением. Ждать опасно.

— Действовать в спешке еще опаснее. — Пид приблизился на два шага, не отрывая взгляда от лица своего кузена, который потемнел от гнева. — Я знаю, что вы хотите атаковать сейчас, но что–то во всем этом не так. Лучше подождать и рискнуть упустить эту возможность, чем воспользоваться предоставленным шансом и обнаружить, что нас обманули.

— Обманули как, капитан? — произнес его кузен обвиняющим тоном. — Чего именно ты опасаешься?

Пид закачал головой:

— Вы знаете, что у меня нет ответа на этот вопрос. У меня нет достаточно сведений о том, что замышляет Федерация. Именно поэтому я хочу подождать…

— Нет.

— … пока не получу отчет…

— Нет, кузен! Нет! Никаких ожиданий, никаких колебаний, никаких дополнительных размышлений по поводу того, что очевидно всем, кроме тебя. Никто из моих советников, командиров на поле боя и за его пределами, не разделяет твоих опасений. Предположим, что ты прав. Допустим, что это ловушка. Чем же мы рискуем? Мы летим на превосходных воздушных кораблях. Мы можем перегнать и перехитрить наших врагов, как пожелаем. Нас не могут повредить с земли. В худшем случае, мы обнаружим, что ошибались в размерах их флота, и будем вынуждены отступить. Мы поступали так прежде, и это нам ничего не стоило. В чем же отличие на этот раз?

Потому что в этот раз вас приглашают их действовать против них, хотел сказать Пид, но не стал этого делать. Он знал, что спор окончен и вопрос решен. Келлен Элессдил был Королем эльфов, а у Короля во всем было последнее слово.

— Кузен, — успокоил Король, подходя, чтобы обнять его, — мы долгое время были друзьями. Я уважаю твое мнение, именно поэтому я просил тебя прийти переговорить со мной прежде, чем я отдам команду выступать. Я знал, что ты скажешь, однако, хотел, чтобы ты это сказал. Я хотел, чтобы ты выразил свои сомнения, потому что часто ты единственный, кто это делает. Королю нужны откровенные и разумные советы от его советников, а самое главное, никто не дает лучших советов, чем ты.

Он слегка пожал сильную руку Пида:

— Говорят, что Король должен прислушиваться к своим предчувствиям. Он не должен робеть, приняв свое решение. Ты это знаешь.

Он ждал ответа от Пида, поэтому необходимо было ответить:

— Знаю, мой господин.

— Я взял на себя обязательство повернуть ход этой войны раз и навсегда, и теперь, наконец, у меня появилась возможность это осуществить. Было бы малодушием отказаться от такого шанса только потому, что это сопряжено с риском. Это было бы непростительно.

— Я тоже это понимаю.

— Ты по–прежнему будешь рядом со мной, когда мы полетим в бой? — Король отодвинулся, прекратив объятия. — Я не буду просить тебя об этом, если у тебя нет сильного желания лететь. Я не буду думать о тебе хуже.

Пид выгнул одну бровь, глядя на своего кузена:

— Я капитан Дворцовой Стражи, мой господин. Куда пойдете вы, туда должен идти и я. Это не обсуждается. Не стоит в этом сомневаться.

Король уставился на него напряженным, изучающим взглядом.

— Да, кузен, полагаю, это так. Особенно касательно такого преданного человека, как ты. Я и не жду, что будет по–другому. — Он немного помолчал. — Я подожду еще несколько часов, прежде чем начну действовать. В любом случае, я запланировал атаку в конце дня, чтобы мы напали на них из сумерек, из наступающей темноты. До тех пор ты можешь дождаться своих разведчиков. Если они за это время вернутся, то принеси мне любые известия, которые ты сочтешь значимыми. Обещаю, что я тебя выслушаю. Но если никто не появится, я увижу тебя на площадке за час до заката.

Пид развернулся и направился к выходу.

— И еще одно, — позвал его Король.

Пид повернулся.

— Я намереваюсь взять с собой Кириса и Венклинга. — Должно быть, он увидел замешательство в глазах Пида. — На борту флагмана, кузен. Я хочу, чтобы они все увидели.

Пид смотрел во все глаза. Келлен Элессдил говорил о своих сыновьях. О мальчиках пятнадцати и тринадцати лет. О том, чтобы взять их в самую гущу сражения с опасным врагом.

— Нет, — сразу же сказал он, не успев придумать ничего лучше.

Король выглядел невозмутимым.

— Им нужно увидеть, на что похожа битва, понять, что происходит. Им нужно самим прочувствовать все это, а не только знать об этом понаслышке. Они будущие Короли, и это часть их обучения.

— Они для этого слишком юны, мой господин. Еще будет время, более безопасное, когда риск будет не так велик.

— На войне, кузен, риск всегда велик, — сказал Король, отметая все его доводы.

Пид сделал глубокий, успокаивающий вдох, представляя реакцию Арлинг, как только она узнает, что сделал Келлен.

— Когда эльфы проходят обучение, мы постепенно подготавливаем их к опасностям войны. Мы не бросаем их сразу же на поле боя — если только у нас нет другого выхода. Мы медленно подводим их к этому. Думаю, именно так нам нужно поступить с Кирисом и Венклингом. Пусть они сначала просто совершат несколько полетов, в которых не будут участвовать в боях.

Келлен Элессдил долго изучал его, как будто увидел то, что не замечал прежде, что его совсем не обрадовало. Потом спокойно сказал:

— Я подумаю об этом, кузен.

Он махнул Пиду, чтобы тот ушел; такого странного жеста Пид раньше не видел. Но времени для раздумий не было. Он быстро удалился, с радостью убежав до того, как Келлен сможет придумать еще какое–нибудь безумие. Потому что он мог, подумал Пид. Он находился в том месте, где идеи рождались и исчезали с быстротой молнии, причем каждая выглядела лучше предыдущей, хотя на самом деле никогда таковой не являлась.

Снаружи шатра к нему присоединился Драмандун, высокая фигура помощника наклонилась, когда тот спросил:

— Он выслушал вас?

Пид кивнул:

— Он выслушал. Но проигнорировал меня. Если я не представлю ему веские причины, чтобы отменить задуманное, атака начнется на закате. Хуже того, он собирается взять с собой на борт сыновей.

Драмандун резко выдохнул:

— Он в своем уме?

— Арлинг тоже так подумает. Мне хотелось бы, чтобы она оказалась тут и поговорила с ним. Ей бы повезло больше, чем мне.

Драмандун покачал головой:

— Сомневаюсь. Он ее тоже не послушает. Хотя мог бы, раз дело касается этих мальчиков. Но самое главное, что она оставила их на ваше попечение. На ваше, и это очень важно. Я был там, когда она это сделала. Я слышал, как она разговаривала с вами. Если с ее сыновьями что–нибудь случится, она получит вашу голову.

Пид взглянул на него. Потому что когда–то я любил ее. Потому что, думаю, и она любила меня. Ты упустил эту часть, Драм.

Он зашагал по полуденной жаре и постарался об этом не думать.