Тейнквил (ЛП)

ГЛАВА 16

Они уходили из Таупо Руфа по туннелям вглубь горы. Сначала они шли вместе с женщинами и детьми, непрерывным потоком вытекающими из всех коридоров, а потом отделились, чтобы направиться по другим туннелям, и больше их не видели. Пен и остальные из их небольшой группы двигались быстро и целенаправленно, скользя в темноте с факелами, освещавшими им путь, и сосредоточившись на необходимости предстоящих перед ними задач. Какое–то время все еще был слышен шум сражения, но по мере их удаления, он затихал и потом совсем пропал, и в наступившей тишине слышался лишь слабый скрип и шорох их собственных движений.

Никто ничего не говорил. Все их усилия были сосредоточены на переходе по туннелям, чтобы как можно дальше оказаться от преследования, которое, несомненно, вскоре начнется. Может быть, друиды и гномы–охотники не смогут выследить их по этим каменным коридорам, но Пен понимал, что Кермадек и его тролли вряд ли будут на это надеяться. Все время он держал за руку Синнаминсон, черпая в этим силы, успокаивая себя тем, что она была с ним. Он даже не старался убедить себя, что этот контакт был для нее — он знал, что она гораздо лучше ориентируется в темноте, чем он. Этот контакт нужен был, чтобы удержать его отчаяние и одиночество, ибо он боялся, что иначе, без ощущения, что она рядом, он уступит напору темных эмоций, которые угрожали захлестнуть его предчувствием неудачи и лишить его последних сил.

Его преследовали взгляды тех женщин и детей, горели в его памяти, стали призраками в его душе. Этого бы не произошло, если бы он не так сильно винил себя за их судьбу. Но он не мог снять с себя ответственность, вне зависимости от того, что сказал Кермадек. Слишком многое из того, что уже случилось в этом путешествии, напрямую связано с ним. Перевернутые судьбы, рухнувшие планы и потерянные жизни — вот, пожалуй, что случилось с каждым, с кем он оказался связан после побега из Патч Рана. Может быть, в этом не было его вины и его вмешательство не оказало такое сильного влияния, однако, он видел только то, что было, а не то, что могло быть. Его присутствие стало катализатором всего случившегося. Так много зависело от него, и этот груз был ужасающим.

— Держитесь правее, — выкрикнул через плечо Кермадек, махая рукой Пену и его спутникам. — Не смотрите вниз.

Они вошли в пещеру, пол которой с левой стороны исчезал в какой–то черной дыре, настолько обширной, что она могла поглотить целые деревни. Их путь превратился в узкую тропу, которая жалась к стене пещеры, и отряду пришлось тоже прижиматься к этой стене, чтобы продвигаться вперед. Они вытянулись в одну струну на этой тропе, которая освещалась факелами. Пен впервые смог увидеть других троллей, которые по пути присоединились к ним, в отблесках пламени они отбрасывали длинные, огромные тени. На них не было доспехов, только туники и штаны, закрытые сандалии и плотные плащи. За спиной все они несли оружие и припасы. Эти тролли двигались тяжеловесно, но без видимых усилий или напряжения. Они были похожи на массивные скалы, в которых были вырезаны их лица.

На дальней стороне пещеры в каменной стене снова открылся туннель, и вскоре они стали спускаться. Они шли по уклону вниз и, насколько мог судить Пен, уже находились на несколько сотен футов ниже уровня поселка Таупо Руфа. Ему хотелось знать, куда они идут, хотелось добраться до какого–нибудь места, где он мог бы спросить, но больше всего ему хотелось оказаться на открытом воздухе, где бы он смог бы продышаться. Гора с ее темнотой давила на него с удушающей силой. Он был летчиком, рожденным в воздухе, и ненавидел закрытые пространства.

Но туннели продолжали виться, мрачные и темные проходы, наполненные спертым воздухом и дымом смолы, похожие на могильные склепы. Через какое–то время Пен закрыл свой разум для таких ощущений, защищаясь от отвращения и появляющихся признаков страха. Время от времени он разговаривал шепотом с Синнаминсон, просто чтобы слышать ее голос. Каждый раз она сжимала его руку, будто чувствуя, что ему нужно ощутить связь между ними.

Когда они, наконец, выбрались из туннелей, уже вечерело, солнце скрылось за западными вершинами, свет стал серым и туманным. Над головой виднелась узкая полоска неба, по которой плыли густые облака. Они оказались довольно глубоко в долине, темнота уже была настолько плотной, что леса, устилавшие окружающие их склоны, казалось, уже накрыла ночь. Вокруг них возвышались горы с отвесными скалами и зазубренными краями. Пен стоял с остальными, вдыхая свежий, прохладный воздух и думая, что каким–то образом он опустился на самое дно мира и теперь должен снова подниматься наверх, пока не потерялся здесь навеки.

Впереди Кермадек разговаривал своим низким, спокойным голосом с одним из троллей, но разговор велся на их родном языке, так что Пен ничего не смог понять. Когда они закончили, тролль исчез в лесу, а Кермадек подошел к мальчику и его спутникам.

— Барек проведет разведку впереди, чтобы убедиться в безопасности нашего пути. Через несколько минут мы последуем за ним. — Он указал на лежащую на востоке линию вершин. — Это Клу. Часть Погребальных Гор, но также и самостоятельная горная система. Чтобы пройти как можно больше, мы будем идти всю ночь. — Он замолчал. — Со всеми все в порядке?

Все кивнули, но без особого энтузиазма. Пен с каким–то облегчением обнаружил, что у его спутников дела обстояли не лучше, чем у него в темноте этих туннелей.

Кермадек кивнул:

— Мы отправимся через несколько минут. Мы должны пересечь эту долину до наступления темноты, чтобы оказаться на безопасном удалении отсюда для ночлега. Пейте побольше воды. Воздух здесь довольно сухой. Вы этого не заметите, пока не пройдете по этой местности.

Пен и его друзья последовали совету большого тролля, бросая тревожные взгляды на туннели, из которых они вышли, а потом на небо над головой, где в любую секунду могли появиться воздушные корабли.

— Им потребуется пара дней, чтобы обнаружить, что мы ушли, — уверенно заявил Тагвен.

— Только, если они чрезвычайно глупы, — вставил Аталан, услышав слова дворфа, когда проходил мимо. Он пренебрежительно пожал плечами. — Сейчас укрепления уже оставлены и наш народ отходит. Нас уже преследуют, маленький мужчина.

Тагвен нахмурился, не испытывая удовольствия от такого фамильярного обращения молодого тролля. После того, как Аталан удалился, Пен тихо сказал дворфу:

— Его зовут Аталан. Он утверждает, что является братом Кермадека.

Тагвен покачал головой:

— Кермадек никогда не говорил о брате. Он вообще никогда не говорил о своей семье. Кем бы ни был этот приятель, ему явно не хватает хороших манер.

— Не думаю, что он слишком любит Кермадека, исходя из того, что он сказал ранее. Думаю, он обижен тем, что Кермадек занимает положение матурена.

Дворф фыркнул:

— Кермадек это сила, с которой следует считаться, не стоит здесь делать ошибки. Если мы хотим завершить это путешествие в целости, то он именно тот, кто сделает это возможным. Его брату, если он им является, следовало бы это знать.

По команде Кермадека они направились на восток через лес. Поскольку они уже оказались на дне долины, они шли спокойно и твердо. Тролли задавали темп и выбирали дорогу, находя тропы там, где, казалось, не было ничего похожего, двигаясь цепочкой и внимательно осматриваясь по сторонам. На открытом воздухе Пен снова почувствовал себя лучше, его предыдущие неприятные ощущения ослабевали и, в конце концов, исчезли. Все уже не казалось таким невозможным, когда над его головой не было той давящей своей массой горы. Он взглянул на небо и с тоской подумал, что если бы им удалось найти воздушный корабль, чтобы преодолеть остаток пути, все стало бы совсем идеальным.

Однако, воздушного корабля не было. Кермадек ясно дал понять, что летать в горах на воздушных кораблях опасно, и если они хотели оставаться надежно скрытыми от предполагаемых преследователей, то путешествие пешком будет намного безопаснее. Здесь Пен не мог выбирать, ибо они находились в стране Кермадека и этот горный тролль знал лучший способ попасть туда, куда они направлялись. Что бы еще ни произошло, Пен совершенно не хотел еще раз встретиться с охотящимися на него друидами.

Впереди лес начал редеть, пока перед ними не открылось дно долины, и они пересекли центральную равнину под покровом облаков и тумана в сгущающейся темноте. Сквозь туманную дымку начал проникать серебристый размытый свет от луны и звезд, дававший достаточно яркости, чтобы отряд смог без шараханья по сторонам точно выбирать свой путь. Судя по темпу, который задал Кермадек, тролли довольно хорошо знали эту местность — они не испытывали никаких колебаний при продвижении вперед.

Когда они остановились на отдых, расположившись в пихтовой роще примерно на половине пути по долине, Тагвен присел рядом с Пеном и наклонился к нему.

— Вот что тебе нужно знать о Кермадеке, юный Пендеррин. Это не просто рассказ о нем, эта история, как мне кажется, говорит о многом. Несколько лет назад, когда он был еще мальчиком, его вместе с двумя десятками других юных троллей, которые проходили подготовку выживания в дикой местности, взяли в поход. Всем юным троллям, мальчикам и девочкам, были даны указания. Поскольку они являются кочевым народом, предполагается, что в какой–то момент каждый из них отделится от племени и будет вынужден возвращаться назад в одиночестве, возможно, через очень опасную страну. Дважды в год, начиная с возраста шести–семи лет, юных троллей отправляли в такие походы, чтобы они научились, что нужно делать в таких ситуациях. В группе, в которой находился Кермадек, были тролли всех возрастов и полов. Для некоторых, самых маленьких, это было впервые. Стояла осень и зелень лета сменилась на более яркие цвета в густой листве. А ночной воздух уже пощипывал холодком.

Немного опустив голову, Тагвен потеребил свою бороду:

— Этими двумя десятками руководили три наставника, вполне достаточно для класса такого размера. Они шагали пешком через Лезвийные Горы по долине из одной деревни в нескольких милях ниже Лазарина. Двухнедельный поход, плюс–минус два дня — столько он должен был продлиться. Местность была им знакома, в основном, необитаемая, лесистые невысокие горы, небольшие озера, ручьи, типичная страна для середины Северной Земли и вдалеке от Королевства Черепа. Ничего слишком опасного.

Но случилось непредвиденное. Банда отщепенцев, лесных троллей, традиционных врагов горных троллей и опасных по своей сущности, наткнулись на эту группу, пока те спускались по крутому склону, и сразу же поняли, что это такое. Они стали следить за группой, решив, что подождут, когда их жертвы уснут, убьют наставников, заберут их оружие и припасы, а самых маленьких детей продадут в качестве рабов тем, кто использует их именно так. Для такой бойни не было никаких оснований, но отщепенцам обычно не нужны причины, чтобы оправдать свои действия.

Он замолчал, пока мимо проходил Аталан, не обращая на них внимания точно так же, как делал это весь день. Не произнеся ни слова приветствия, он направился дальше, чтобы переговорить с Кермадеком. Тагвен мрачно посмотрел ему вслед, потом вздохнул:

— Мне хотелось бы лучше думать о нем. Мне хотелось бы, чтобы он дал для этого повод.

Он покачал головой:

— Итак, у лесных троллей созрел план. Но он провалился, потому что они не были достаточно осторожными. Наставники заметили их и стали готовиться к тому, чтобы убежать. Этого тоже не удалось сделать. Лесные тролли, около десятка, напали на них и убили двух наставников мужчин и одного из мальчиков. Кермадеку и женщине–наставнице удалось спрятать остальных детей в густом лесу как раз перед тем, как село солнце. Лесные тролли всю ночь искали их, прочесывая в темноте лес. Если бы они были умнее, то лучше бы одумались и не делали этого. Но их после боя с наставниками осталось девять, и они считали, что с таким превосходством в числе им ничего не грозит. В конце концов, они охотились всего лишь на детей.

Он улыбнулся:

— Мне бы очень хотелось увидеть их лица, когда они обнаружили, что это не так. Кермадек не был таким маленьким ребенком, как он считали, он уже был большим и сильным, таким же умелым, как взрослые. Когда он понял, что эти отщепенцы не оступятся, он ускользнул от остальных детей и наставницы, которая была тяжело ранена в предыдущей стычке, и начал преследовать лесных троллей. Он застал их врасплох, и одного за другим убил четырех прежде, чем они осознали, что происходит, и приостановили охоту. Однако, они не отступили. Ведь им противостояли только дети. Они подождали до рассвета и снова начали охоту. Вполне разумно, но не тогда, когда вам придется иметь с кем–то вроде Кермадека. Он их ждал. Он напал на них и убил еще двоих. На этот раз, остальные сочли за благо убежать.

— Но это был еще не конец. Маленькая группа Кермадека находилась глубоко в Лезвиях, в милях от их собственного племени, а наставница настолько ослабла, что не могла больше идти, а лишь указывать дорогу. Поэтому Кермадек повел остальных детей из этих гор к своему племени. Им потребовалось четыре дня. На своей спине он всю дорогу нес наставницу, а это более пятидесяти миль. Никто не остался позади. Все они прибыли в целости и сохранности.

Он сделал небольшую паузу:

— Когда он это сделал, Кермадеку было четырнадцать лет. — Он приподнял одну бровь. — Такому человеку можно доверять и в этом не должно быть никаких сомнений.

Вскоре они снова тронулись в дорогу и прошли остаток пути через долину в глухом лесу, который поднимался по склонам гор и проникал в ущелья и проходы своим зелеными пальцами. Угасли последние лучи света и ночь окутала их. К тому времени Кермадек привел троллей и их подопечных на травянистую лужайку у ручья, который падал со скал, образовав небольшой бассейн, а затем продолжал свое течение по долине на запад. Они поставили лагерь, расположившись под покровом пихт и елей, но не стали разводить огонь. Подкрепившись холодным ужином, они завернулись в одеяла и, не теряя лишнего времени, легли спать.

Но прежде, чем они уснули, Хайбер подошла к Пену. Даже в этой темноте, он смог различить тревогу в ее темных глазах:

— Я должна тебе кое–что сказать, Пен. Во всем этом хаосе я забыла об этом, а когда вспомнила, то не могла решить, должен ли ты это знать. Но, думаю, должен. Я не совсем уверена, что это правда, но Траунт Роуэн рассказал Кермадеку, что друиды держат твоих родителей в качестве узников.

Ее темные глаза внимательно смотрели на него:

— Мне жаль. Особенно, если я совершила ошибку, рассказав это тебе. С тобой все в порядке?

Конечно же, нет. Даже близко. Он чувствовал себя опустошенным, лишенным каких–либо хороших ощущений, которые могли бы ему помочь из–за их побега из Таупо Руфа. Он и так нес груз своей вины перед всеми остальными, кто пострадал из–за него. Он считал, что его родители в безопасности. Король Серебряной Реки сказал, что он предупредит их об опасности, что он предпримет шаги, чтобы их защитить. Но, наверное, этого оказалось недостаточно и им не удалось избежать опасности.

— Это может быть и ложью, — сказала она. Ее рука легла на его руку. — На самом деле, скорее всего, так оно и есть. Они скажут все, что угодно, лишь бы заполучить тебя. Даже такое ужасное.

Но это не было ложью. Он понял это инстинктивно. Это была правда. Каким–то образом друиды заманили его родителей в Паранор и заперли их там. Чего от них хотели, он точно не знал. Но он боялся за них, потому что считал, что любой, связанный с ним или с его теткой, находится в опасности. Первым его побуждением было прервать этот поход и сразу же направиться к ним, сделать все, чтобы им помочь. Однако, конечно же, именно на это и надеялись друиды, когда выдавали подобную информацию. Он не поможет своим родителям, поддавшись своему порыву. Он сможет помочь, только найдя свою тетку и вернув ее домой. Именно она сможет спасти их всех.

Он еще долго не ложился после того, как все остальные уснули, пытаясь собрать по кусочкам свою уверенность, стараясь убедить себя, что он не уступит тому, что чувствовал.

На рассвете они снова двинулись в путь, поднимаясь из долины к острым пикам гор Клу. Клу представляли собой труднопроходимые, безжизненные вершины, сжатые временем и смещением земной коры так, будто схваченные гигантской рукой; скалы треснули и сломались от такого давления, подвергнутые разрушительному действию ветра и воды, превратившись в странные образования, которые едва напоминали те горы, какими они когда–то были. Узкие ущелья и глубокие пропасти раскололи эти скалы на каждом шагу, а проходы лежали как среди нагромождения камней и по выветренным расщелинам, так и вдоль уступов и оползней. В Клу не было никакого здравого смысла, они казались смесью всех геологических образований, которые только могла придумать природа.

Когда начал приближаться полдень, а воздух на больших высотах стал холоднее, вокруг них сгустился туман. Это происходило медленно, но заметно, так что у Пена было время понять, что они вскоре будут вслепую подниматься в этих скалах. Это была не очень приятная перспектива, учитывая коварность местности с ее трудной и неопределенной поверхностью. Однако Кермадек шел вперед, ведя их так быстро, как позволяли условия, двигаясь по склонам гор и ряду ущелий, петляющих в скалах, которые на сотни футов возвышались над ними.

Туман рассеялся, но и продвижение вперед замедлилось. Повсюду на тропе валялись камни, и ее поверхность покрывали пятна льда. Над головой и в проломах скал завывал ветер, затрудняя им каждый шаг по скользкой дорожке. Тропа свернула направо, вдоль отвесного обрыва, который исчезал в черноте пропасти.

Пен прислонился к каменной стене справа от него, стараясь не думать о том, что случится, если он соскользнет вниз, стараясь не смотреть туда. Он смог заглушить свою тревогу за родителей и сомнения в самом себе после пробуждения, но сейчас они снова вернулись в его мысли, вызванные растущим подозрением, что их усилий в этот день, первый день похода, будет недостаточно, чтобы добраться до Страйдгейта. Он посмотрел на Синнаминсон, как она осторожно шла впереди него, руками и ногами нащупывая дорогу. Он бы взял ее за руку, сделал бы что–нибудь, чтобы ей помочь, но это было слишком опасно на этой узкой тропе.

Потом, внезапно, их заволокло настолько плотным туманом, что все вокруг просто напросто исчезло.

— Оставайтесь там, где стоите! — крикнул им Кермадек.

Пен замер на тропе, ощущая, как холод камня просачивается в него, прислушиваясь, как затихает ветер, думая, что случилось самое худшее. Они оказались в ловушке, неспособные идти ни вперед, ни назад, уязвимые капризам стихии. Вероятно, уже наступил полдень. Что же будет, когда наступит ночь?

Он протянул руку, нащупывая стену, пока не нашел руку Синнаминсон, затем подвинулся вперед, чтобы оказаться сразу за ней.

— Можешь ли ты видеть то, чего не видим мы? — спросил он.

Ее лицо повернулось к нему и она прижалась своими холодным губами к его уху:

— Я немного вижу, что лежит впереди, но я не знаю, куда нам идти. Слишком много вариантов. И все выглядят одинаково.

Пен подумал.

— Сможешь ли ты вести нас, если Кермадек скажет тебе, что именно искать?

Она сжала его руку:

— Не знаю. Может быть.

Она была напугана, но не больше, чем он сам. И она была их самой лучшей надеждой. Он крикнул Кермадеку, затем не спеша прошел вперед мимо остальных, ведя за руку Синнаминсон. Он двигался осторожно, переставляя одну ногу за другой, прижимаясь к скальной стене. Туман становился все плотнее, снижая видимость до такой степени, что он уже не мог видеть дальше нескольких ярдов, к тому же не было ни единого ветерка, чтобы разогнать его прочь.

Когда он добрался до матурена, то объяснил ему свою идею. Как только Кермадек понял, на что способна скиталица, он согласился, чтобы она попробовала. Он никогда не видел такого плотного тумана и не хотел ждать, когда он исчезнет. Оставаться такими уязвимыми на скальной тропе было слишком опасно. Им нужно было найти укрытие.

Ведомые Синнаминсон, которая при помощи своего особого зрения видела сквозь слои этого тумана, они начали потихоньку продвигаться вперед. Дело шло медленно — Синнаминсон часто останавливалась, чтобы объяснить, что она видит, а Кермадек советовал ей, в какую сторону идти дальше. Лабиринт похожих дорожек и тропинок дожидался его решения, большинство путей вело к неожиданным падениям или упирались в стены, и лишь немногие — к выходу. Пен гадал, как далеко они находились от спасительной земли и более легкого прохода, но не был уверен, что хочет знать ответ.

Туман становился все плотнее, и их продвижение вперед еще больше замедлилось. Пен почувствовал, что Синнаминсон стала чаще останавливаться, как будто даже ее зрение не могло уже проникнуть сквозь эту пелену. Он повернулся лицом к этом туману и почувствовал дрожь. Что–то было не так в его сырости и цвете, и это что–то шептало предостережение, которое промчалось по его закоченевшему телу.

— Кермадек! — выкрикнул он. — Почему он становится все хуже?

— Потому что этот туман порожден друидами, — ответила невидимая Хайбер откуда–то сзади него. — Потому что он не настоящий. Мы видели его прежде, Пен, когда пересекали Лазарин. Те, кто сейчас преследует нас, должны были наслать его через горы, чтобы устроить на ловушку. Они должны знать, что мы пытаемся сделать!

— Ты можешь от него избавиться, эльфийка? — выкрикнул Кермадек. — Можешь ли ты своей магией противостоять их магии?

Долгое молчание.

— Если я это сделаю, то выдам нас. Они отследят мою магию в том месте, где мы находимся. Думаю, что именно на это они и надеются.

После этой фразы наступило долгое молчание, тишину нарушало лишь тяжелое дыхание и шарканье ног.

— Мы не можем просто стоять здесь! — сердито рявкнул Аталан. — Они все равно нас найдут! Или это сделает погода. Пойдет снег.

Синнаминсон наклонилась к Пену и прошептала ему в ухо:

— Я больше не могу ничего видеть. Мое зрение пропало. Должно быть, это воздействие магии друидов.

Пен прислонился к скале, чувствуя, как ее шероховатая поверхность впивается ему в спину. Что они могли сделать? Если Синнаминсон не сможет найти дорогу, они окажутся в ловушке. А если Хайбер воспользуется своей магией, чтобы вырваться из этой ловушки, то в течение нескольких минут здесь будут Траунт Роуэн и его гномы–охотники. Им нужно найти другой способ. Но какой? Пещера, где можно спрятаться? Даже глубокой расселины будут достаточно. Просто что–нибудь…

Он повернул свое лицо, вглядываясь вперед, и почувствовал какое–то движение на своей щеке. Он резко отдернулся, с удивлением всматриваясь на зеленовато–серое пятно на камне.

Лишайник.

Но тот двигался. Он чувствовал, как тот двигается. Он поколебался, затем снова прислонился своей щекой к этому пятну. И опять почувствовал движение. Он не был уверен, ощущал ли он это своими органами чувств или разумом. Ни то, ни другое. Он держал так свою щеку и закрыл глаза.

Тепло.

Лишайник выражал то, что чувствовал, и его странная магия читала это сообщение. Он еще раз прислонился щекой, ощутив слабое движение крохотных щетинок, выражение крошечного разума.

Тепло.

Он быстро огляделся. Лишайник рос зеленовато–серыми пятнами по всем скалам. Он всмотрелся в туман. Для него все выглядело одинаково, но, может быть, не для лишайника. Лишайник не мог видеть, однако, мог чувствовать. Это же растение. Оно ищет солнце. Именно об этом лишайник и сообщил ему. Тепло. Он чувствовал скрытый солнечный свет.

Есть ли способ, чтобы он смог воспользоваться этим лишайником, способ, который поможет им отсюда выбраться?

— Кермадек! — быстро произнес он, выискивая матурена. Здоровяк выплыл из тумана мимо Синнаминсон. — В каком направлении идет эта тропа, та, по которой нам нужно следовать?

Здоровяк наклонился, его лицо было таким же суровым, как эти горы, в ловушке которых они оказались.

— Ты выглядишь так, будто увидел привидение.

— Просто скажи мне. В какую сторону?

— На юго–восток. А зачем?

— А время? Какое сейчас время дня?

— Полагаю, около часа пополудни. О чем ты спрашиваешь, Пендеррин?

— Значит север будет где–то там? — указал он, и Кермадек кивнул. — А юг там? — Горный тролль снова кивнул. — Позволь я поведу. Думаю, я смогу вывести нас отсюда. Если эта тропа вдруг направится вниз, на лесной уровень, то, наверное, мы сможем оказаться ниже этого тумана. Ты разрешишь мне попробовать?

Кермадек уступил ему место впереди их цепочки, и Пен двинулся вперед, перебегая своими руками по пятнам лишайника, который рос по всей поверхности скалы. Днем солнце будет от них на юго–западе. Ему нужно вести их на юго–восток, чтобы оставаться на тропе. Поначалу это было легко, потому что тропа вел только в одном направлении и у него не было никакого выбора. Однако, постепенно дело становилось все труднее, увеличивалось количество поворотов и изгибов, а тропа разветвлялась, заставляя читать отклик лишайника на его касание и двигаться в соответствии с ним.

Он не мог быть полностью уверен, что идет правильным путем, пока ничего не видел из того, что его окружало, пока туман был таким густым и непроницаемым, что это напоминало плавание ночью под водой. Но, по крайней мере, они куда–то двигались, а не стояли просто на открытом пространстве, ожидая приближение ночи. Лучше рискнуть, говорил он себе. Лучше делать хоть что–то, чем ничего.

Иногда лишайник исчезал, и он был вынужден продолжать движение вслепую до тех пор, пока не находил новое пятно. Иногда пятна лишайника находились в таких холодных и темных местах, что тот просто замыкался сам в себе и Пен ничего не мог в нем прочесть. Иногда все сводилось к угадыванию, в каком направлении им следует идти, потому что он не мог точно перевести то сообщение, которое передавал лишайник. Это была медленная, утомительная работа; форма общения у лишайника была гораздо более тонкой, чем у чайки или оленя. Ведь он не был высокоразумной формой жизни, и он давал Пену не более чем крошечный отклик на окружающую среду, в которой рос.

Я могу это сделать.

К чести остальных в этой небольшой компании, они оставили его в покое. Пару раз ему показалось, что он слышит ворчание где–то позади себя, но оно длилось недолго и не относилось к нему. Он не позволял себе отвлекаться, нарушать свою концентрацию. Были забыты все страхи и сомнения, которые одолевали его предыдущей ночью. Сейчас у него было чем заняться, цель, от которой зависела их жизнь. Они все оказались здесь из–за него, но теперь он делал что–то, что должно помочь. Он не был просто тем, кому они были преданы, кого они должны защищать. Он был членом этого отряда, частью общих усилий в поисках пути к месту их назначения.

Он осторожно пробегал руками по лишайнику, ощущая его крошечные движения, его слабый отклик. Тепло. Дотянуться до солнца, до света.

Плотным и безмолвным покрывалом туман продолжал окутывать их, а свет медленно угасал с приближением ночи. Время шло. Он продолжал двигаться, продолжал сохранять свою концентрацию. Синнаминсон ни разу не заговорила с ним с тех пор, как он возглавил их отряд. Он понимал. Она ничего не могла сделать, чтобы помочь, ее внутренне зрение оказалось бессильным под натиском магии друидов. Как и остальные, она полагалась на него.

Я могу это сделать.

Уже почти стемнело, когда они, наконец, вынырнули из тумана и обнаружили первые редкие травянистые участки земли на неровных и каменистых высокогорных лугах, образовавших колыбели жизни среди бесплодных вершин Клу.

По мере их спуска туман начал медленно рассеиваться. А потом сразу же исчез, и они оказались в сумерках посреди кустарника на краю высокогорного леса; воздух был достаточно чистым, чтобы они снова смогли увидеть друг друга.

Кермадек подошел к Пену и хлопнул его по плечу:

— Отличная работа, юный Пендеррин. За сегодняшний день мы многим обязаны тебе.

Остальные тролли, даже Аталан, кивнули в знак согласия, говоря без слов своими темными глазами. Хайбер улыбалась. Даже Тагвен нехотя пробурчал, что Пен заслуживает похвалы.

Синнаминсон не стала произносить слов. Она просто подошла к нему и так крепко обняла его, что у него перехватило дыхание.

Это было самое лучшее, что он почувствовал за долгое время.