Тайны Колдовского мира: Стража Колдовского мира

Глава 22 Пустыня, Запад, Святилище триединой богини

Воодушевление боя, помогшее Кетану выбраться из мерзкого гнездовья, постепенно улеглось. Голова у него повисла, и он заметил, что худенькое тельце кошки волочится по земле.

Однако он видел своих товарищей и догадывался, что они не могут связаться с ним из-за защитного барьера. Кетан надеялся, что они сами выставили его для своей безопасности, а не оказались в плену какой-то враждебной силы.

Кетану служил маяком свет лунного цветка, венчавшего волшебный жезл Эйлин, хотя рядом по обе стороны светились ещё два огонька более густого и тёмного цвета. Один испускал странные лиловые лучи, пронзавшие окружающую тьму, и Кетан решил, что это должна быть Элайша, другое серое свечение, наверно, исходило от пробудившегося перстня Ивика.

Позади продолжался хриплый галдёж переполошённых стервятников, но ни одна птица не попыталась напасть. Может быть, они в полном подчинении у чудовища Пустыни и ничего не делают без его приказания?

Наконец пард почувствовал, что больше не в силах тащить кошку. Он разжал зубы, выпустил её мягкий загривок и лёг на брюхо. Она лежала на земле, как тряпочка, и не шевелилась. Он принялся вылизывать её, как вылизывал бы раны сородичей, и попытался установить мысленную связь.

— Залезать… Спина… — продолжал он твердить, пока не дождался, что она зашевелилась.

Решив, что она поняла, Кетан распластался на земле, прижимаясь брюхом к твёрдой глинистой почве, чтобы ей легче было взобраться к нему на спину. Кошка с трудом распрямилась и медленно поползла к его боку. Казалось, она так ослабела, что не может встать на лапы. Ткнувшись носом в его бок, она стала вскарабкиваться на него; оборотень совсем вжался в землю. Наконец он почувствовал, как её когти впились ему в спину; уцепившись покрепче, кошка стала устраиваться у него на хребте. Кетан не обращал внимания на терзавшие кожу острые когти, лишь бы она сидела там надёжно.

Он осторожно поднялся, стараясь не уронить свою ношу, и двинулся вперёд, навстречу спасительным огонькам, обещавшим помощь и защиту. Не решившись пуститься бегом, он медленно шёл, шаг за шагом, осторожно переставляя лапы.

Он подумал, что так и до утра не доберётся до цели, а там его встретит непроницаемый барьер. От отчаяния захотелось сесть, задрав голову, и завыть.

Но тут какая-то тень, едва различимая в слабых лучах света, отделилась от трёх ровно горевших, немигающих огоньков. Кетан заметил, что впереди началось какое-то движение, но даже зрением парда не мог различить, что там происходит. Он догадался, что кто-то хочет открыть защиту. Фирдун! Ведь защиты — главный его талант, и кто же, если не он, способен проникать сквозь заслоны!

Кетан еле плёлся, свесив голову до самой земли. Он уже сомневался, сумеет ли преодолеть оставшиеся несколько шагов, даже если Фирдун откроет перед ним защиту.

И вдруг он услышал, как взвыла у него на спине кошка и как где-то, наверное, в ином времени и пространстве, отворилась невидимая дверь или рухнули защитные преграды. Ободрённый, он проковылял ещё несколько шагов и ощутил целительную силу лунного цветка, от которого в него вливались жизненные силы. Но он слишком устал. Он так и свалился наземь, успев напоследок только ощутить царапанье кошачьих когтей. Затем он окончательно погрузился в сонную тьму, где уже ничего не имело значения.

Эйлин сразу опустилась на колени возле парда. В следующее мгновение её пальцы нащупали в его шерсти пояс с кованой пряжкой. Застёжка щёлкнула, и вместо парда перед ней возник избитый и израненный юноша.

Элайша тотчас же взяла на руки исхудавшую от голода кошку и нежно прижала её к груди.

— Бедная Юта! — ласково сказала она, поглаживая её по спинке. — Как же это случилось, что ты так отощала?

— Скорее уходим отсюда! — раздался голос Фирдуна. — Здесь наложено четверное заклятие. Мы сдвинули защиту с места, и при обратном качке она может обрушить на нас страшный удар.

Грифониец уже склонился над Кетаном, с другой стороны к нему подошли Ивик и Гьюрет. Они подняли юношу, и он повис у них на руках. Он спал на ходу и даже не мог передвигать ноги. Друзья кое-как потащили его на себе, понимая, что его раны могут оказаться гораздо опаснее, чем это выглядит на первый взгляд. Тут подоспели Обред и Лиро. Они уложили Кетана на широкое полотнище и привязали его к двум коням, получилось подобие гамака. Лошади сперва фыркали и рыли копытами землю, но кайоги их успокоили, и они покорно повезли оборотня. Когда они двинулись в путь, стояла ещё тёмная ночь. Эйлин шла рядом с гамаком, в котором лежал её приёмный брат; ей не терпелось поскорее приняться за лечение, но Ивик и Фирдун, которых поддержала Элайша, сочли, что нужно как можно скорее уходить с этого места.

С тех пор, как Кетан пришёл и свалился наземь, он ни разу не шевельнул ни рукой ни ногой; казалось, он даже не чувствовал, как его поднимали и перекладывали на носилки. Но глядя на его перепачканное грязью и запёкшейся кровью лицо, Эйлин убедилась, что это не обморок, а просто глубокий, здоровый сон.

Сначала они шли на юг, временами останавливаясь, чтобы Ивик мог сверить путь по звёздам. Он то и дело взглядывал на тусклый кристалл своего перстня и один раз резко изменил направление. Элайша несла на руках кошку, и Эйлин иногда улавливала обрывки их мысленного разговора. Чародейка потребовала себе из дорожных запасов кусок мяса и держала наготове чересседельную флягу с водой, чтобы понемножку кормить и поить подопечную.

Наконец забрезжил рассвет, и тогда Фирдун разглядел, что жёлтая корка засохшей глины, по которой они шли раньше, кончилась, и почва под ногами изменилась. Вместо рыжего мха на ней стали попадаться зелёные кустики. Памятуя о наваждении, которое заманило их в ловушку, он недоверчивым взглядом внимательно изучал окружающую местность.

Теперь они уже шли прямо на запад, но находились, по-видимому, значительно южнее экспедиции, вышедшей из Гарт-Хауэлла. Наконец им встретилась небольшая рощица, и Ивик объявил привал.

Кетан не проснулся даже, когда Эйлин, разложив около него содержимое лекарской сумки, принялась за врачевание. Когда ему, приподняв голову, поднесли к губам кружку с водой, он попил, но сделал это словно во сне, не открывая глаз. У Эйлин даже мелькнула тревожная мысль, уж не попала ли в его раны какая-нибудь зараза.

Элайша пришла ей на помощь, и совместными усилиями они сняли с Кетана изорванную одежду, чтобы тщательно обработать раны. Тут он впервые сделал самостоятельное движение, словно пытаясь нашарить что-то у себя на поясе, и застонал. Эйлин помогла ему нащупать пояс, который оставила на нём, расстегнув пряжку.

В середине рощи находился источник, а невдалеке раскинулся зелёный луг, завидев его, кони нетерпеливо заржали, требуя, чтобы их пустили туда пастись. Двое кайогов ускакали куда-то и вскоре вернулись с добычей, подстрелив небольшого зверька, похожего на прыгуна, которого уже успели наскоро освежевать и разделать. Фирдун, сходив к источнику, принёс с собой два пучка сладких съедобных кореньев.

Кошка расхаживала среди новых друзей и, судя по всему, чувствовала себя гораздо лучше, чем её спаситель. Она подошла и села возле него и стала внимательно наблюдать за тем, что делает Эйлин. Убедившись, что за ним как следует ухаживают, она улеглась рядом, поджав под себя лапки. Посмотрев на её полу зажившие шрамы, Эйлин достала ещё какие-то мази и принялась лечить раны, особенно тщательно она намазала рваное ушко, и кошка терпеливо позволила ей сделать всё, что было нужно, с таким видом, точно ничего другого и не ожидала.

— Один, три, — услышала вдруг Эйлин, она даже вздрогнула от неожиданности, поймав этот мысленный посыл.

В тот же миг кошка протянула ей раненую лапку, словно сама хотела обратить на неё внимание целительницы.

Служительница Луны почти ничего не знала про домашних кошек. Но привыкнув у себя дома общаться со снежным барсом и пардом, она знала, на каком уровне можно мысленно говорить с представителями кошачьего племени.

— Луна, — произнесла она так, чтобы кошка при этом хорошо видела движение её губ.

— Один, три — женская Сила, — последовал незамедлительный ответ.

— Верно! — согласилась Эйлин. — Привет тебе, пушистая сестрица!

— Юта, — отозвалась кошка. Элайша ещё при первой встрече сразу же назвала её этим именем. — Один, три — ждёт.

— Где ждёт Юта? — спросила Эйлин, накладывая на раненую лапу повязку из листьев.

Насколько она знала, на свете было не так уж много Лунных Дев, и она никогда не слыхала, чтобы какая-то из них забиралась в глубь пустыни.

— Скоро видеть. Здоровье — хорошо, он скоро просыпаться, — сказала кошка, кивая на Кетана. — Храбрый воин! Царь среди кошек!

— Не только, — вырвалось у Эйлин. — Как видишь, он ещё и человек.

— Не все видно глазу. Человек-пард — великий воин!

Тут Юта прикрыла глаза, давая понять, что разговор окончен. Эйлин даже немного обиделась, у неё ещё было так много вопросов! Она, конечно, поняла, что это не просто домашняя кошка, но и не оборотень. Поистине Пустыня полна всяческих чудес! Наверное, их столько, что всех не пересчитаешь!

Последовав примеру кошки, она тоже свернулась калачиком подле Кетана, так как чувствовала, что её одолевает сон. Иное дело Ивик, сидевший в стороне от остальных путешественников. Суровая морщина на его хмуром челе стала ещё глубже с тех пор, как они покинули пределы Гнезда. Он даже не повернул головы, чтобы взглянуть на Элайшу, когда та, не дожидаясь приглашения, подошла и села рядом.

— Нашего полку прибыло! — сказала она.

Благоухание, исходившее от её одежд, окутало обоих незримым облаком. Ивик притворно кашлянул, но Элайша только рассмеялась.

— Груз старости ещё никогда не давил на твои плечи, великий маг. Не призывай её напрасно! Я бы хотела послушать, что может рассказать Юта, но у тебя, кажется, другие заботы на уме, поважнее этой.

Сверкнув браслетами, она указала пальцем на его руку, лежавшую на колене. Тусклый камень в перстне не подавал признаков жизни.

Ивик откликнулся нарочито выразительным вздохом. Он понял, что она не собирается оставить его в покое. Ничего удивительного — она всегда была такая! Воспоминания унесли его в далёкое прошлое, когда маг впервые встретился с ней. Много лет тому назад — так много, что и не сосчитать — он увидел её юной девочкой. Ещё не девушка — дитя — она забавлялась, бросая в воду сорванные головки луговых цветов, внимательно следя за потоком, который, крутя, уносил их прочь.

Если бы он обладал даром предвидения! Но он был лишён этого дара. Наверное, подвела молодость, поэтому он присел тогда рядом с ней на траву. Девочка нисколько не испугалась появления незнакомца. Она обернулась и взглянула на него таким взглядом, каким, наверное, встречала своих родных и близких.

Потом они разговорились, и он услышал недетские речи. В ней уже пробудилась и росла мудрость, а её талант поразил обещанием грядущей силы. И он остался с ней, задержавшись в замке Властителя Серебряного Плаща, где она воспитывалась после смерти его сестры.

Что-то невольно тянуло Ивика к ней, и он по нескольку раз в год наведывался в замок, пока девочка не превратилась в женщину и не потребовала, чтобы маг взял её в ученицы. Но шло время, и вот уже ей стало мало того, чему он её учил, и она пожелала проникнуть в его мысли до самой глубины, чтобы целиком и полностью завладеть его сознанием. Тогда он собрал все силы и, как ни ярилась она от обиды, не дал ей переступить последнюю преграду. Иногда он спрашивал себя…

Но нет! Сейчас не время для воспоминаний, а надо думать о том, что происходит здесь и сейчас. Но если она не добьётся от него объяснений, то начнёт доискиваться сама и неминуемо поколеблет сложное равновесие сил, которое необходимо ему в нынешней игре, где слишком многое поставлено на карту.

— Мне нужно связаться с Грифонией и, если получится, посоветоваться с Алоном, — сказал Ивик. — Что мы такое в конце концов? Нас так мало, что, можно сказать, раз-два и обчёлся. Мы до сих пор даже не знаем, что таит в себе Гарт-Хауэлл такого, из чего черпают силы его лазутчики.

При этих словах Ивик начал поглаживать тусклый камень перстня. Сначала тот оставался тусклым, затем по его поверхности пробежали тонкие искристые нити. Вот они собрались в одну точку, и светящееся пятно начало увеличиваться. Но Ивику стоило большого усилия удерживать это свечение. Может быть, ему старались помешать злые чары Пустыни.

— Алон! — взывал он мысленно, не произнося вслух этого слова. И вдруг почувствовал, как в него вливаются незримые токи, которые как кровь питают его сознание. Это Элайша, как и обещала, делилась с ним своей силой.

— Алон!

Цветные нити становились все ярче и толще. Ивик вглядывался в камень, словно в зеркало; казалось, кристалл увеличился в размерах, поле зрения все расширялось.

В кристалле действительно возник Алон, позади него виднелись смутные очертания внутреннего двора Гнезда. Но, главное, он сейчас обернулся на зов, и его взгляд, устремлённый в пространство над камнем, встретился с сосредоточенным взглядом Ивика.

— Как ваши дела?

Ивик понимал, что ему отпущено мало времени:

— Нашли одни врата. Они запечатаны. Что нового из Лормта?

— Почти ничего. Хиларион трудится. Гарт-Хауэлл, по-видимому, тоже. Заметно вторжение тёмных сил.

— Вам угрожает опасность?

— Пока ещё нет. Они копят силы, выжидают. Вы идёте по следу лазутчиков Гарта?

— Нас заставили отклониться. Но мы его отыщем. Они по-прежнему двигаются на запад. Как…

На этом слове Ивику пришлось прервать речь, так как лицо собеседника исчезло из зеркала кристалла, скрывшись за набежавшей мутью.

Но маг был настороже и не дал захватить себя врасплох. Клубящийся мрак прорезала молния, которая в следующее мгновение загорелась фиолетовым цветом. Дважды сверкающие зигзаги сверкнули в глубине камня, затем тучи и молния исчезли, и волшебный овал принял обычный серый цвет.

— Гарт-Хауэлл? — Рука Элайши отпустила его плечо. Ивик услышал её учащённое дыхание.

Он пожал плечами:

— Как знать? Тут развелось столько всякой всячины, что ничего не угадаешь наверняка. Нам нужно найти убежище, чтобы немножко передохнуть.

— Один, три — ждёт.

Это проснулась свернувшаяся в клубочек Юта, сейчас она поднялась, немножко потянулась и приковыляла к Элайше.

— Святилище Луны! — удивилась женщина. — И ты можешь отвести нас туда?

— Хотела… Меня поймала демоница.

Наконец вслед за Ютой проснулся и Кетан. Широко раскрытыми глазами он посмотрел вверх и, увидев деревья над головой, в первый миг даже зажмурился от удивления. Услышав его, зевая спросонья, поднялась заспанная Эйлин и тотчас же занялась братом. Прикоснувшись к его перевязанной голове, она спросила:

— Ну, как ты себя чувствуешь?

В ответ он широко улыбнулся:

— Проголодался, сестрица! Как там у вас с едой? Успела зажарить мне барашка?

Она хотела помочь ему, но он быстро поднялся и сел без посторонней поддержки. От его одежды остались одни лохмотья, вдобавок Эйлин разрезала их в нескольких местах, чтобы перевязать раны. Но он первым долгом застегнул пояс, который даже во сне всё время держал руками.

Все собрались у костра, на котором уже зажарился прыгун, но сначала Кетан сменил одежду, достав из сумки свежую рубашку и куртку. Гьюрет и другие кайоги очень удивились, услышав от Фирдуна, что теперь у них будет новый проводник, а именно кошка, которую Кетан нашёл в гнездовье рассов. Кетан подхватил на руки хромавшую Юту и, сев в седло, помог ей поудобнее устроиться на коне.

Они снова двинулись в путь, который теперь пролегал по зелёной равнине. Хотя они выехали довольно поздно, Юта, казалось, была уверена, что отряд ещё засветло доберётся до желанного убежища.

— Скажи, сестрёнка, — обратился к ней мысленно Кетан, стараясь настроиться на её уровень восприятия. — Как ты?

— Хорошо! Сытно! Лунная сила лечит!

Тогда он задал вопрос, не дававший ему покоя с самого утра. Хотя он и знал со слов своих товарищей, что никто не заметил никаких признаков преследования, Кетан то и дело поглядывал на небо, насторожённо прислушиваясь, не послышатся ли издалека сиплые клики рас-сов. Удачный побег из плена все больше казался ему необъяснимой случайностью.

Ведь именно за ним охотилось птицеподобное чудище, потому что он лучше всех умел находить след. И он вовсе не был уверен, что в последней решающей схватке окончательно разделался с противницей — скорее всего, он только временно вывел её из строя. Ему не терпелось спросить, что знает Юта, ведь она вместе с ним была в плену.

— Сассфанга — слабая сила, — услышал Кетан мысленный ответ. — Сильна только у себя дома. Погони не чую.

Кетан хотел верить, что она права. Из-за Юты ему поневоле приходилось ехать верхом в человеческом облике, однако он скакал впереди отряда, зорко следя за тем, что делается вокруг.

Чем дальше, тем чаще по пути стали попадаться рощицы, похожие на ту, в которой они останавливались на ночлег. И хотя яркая зелень листвы и травы казалась потускневшей под слоем серой пыли, которой было покрыто все вокруг, словно здесь недавно бушевала пыльная буря, это всё же была зелень, а не зловещая желтизна спёкшейся глины.

Потом впереди показался скалистый утёс, одиноко возвышавшийся среди гладкой равнины. По мере приближения путники различали на нём все больше сверкающих блёсток, словно весь утёс покрывали блестящие хрусталики, в беспорядке разбросанные по поверхности.

Подножие скалы окружали деревья какого-то необыкновенного вида. Их вершины приходились почти вровень с головами всадников, зато раскидистые ветви образовывали сплошной широкий шатёр.

На ветвях росли двоякого рода листья — одни широкие и мясистые, другие туго свёрнутые в трубочку; возможно, в последних прятались нераскрывшиеся бутоны или ещё не созревшие плоды.

— Ларан! — воскликнула Эйлин, которая, нагнав Кетана, ехала рядом. — Ларан — воистину благословенная земля.

Под густой кровлей сплетённых ветвей невозможно было ехать верхом. Путники спешились и повели коней под уздцы. К счастью, заросли ветвей располагались на самой верхушке деревьев, снизу же стволы были гладкими.

Позвав за собой караван с поклажей, Фирдун вступил под сень деревьев. В воздухе разливалось благоухание, с каждым шагом делавшееся всё сильнее. Даже Лунный цветок, украшавший волшебный жезл Эйлин, и одежды Элайши, источавшие чудесный аромат, не могли с ним сравниться. Вступив в рощу, Фирдун ощутил небывалый покой. Казалось, весь мир с его горестями и тревогами был отделён от этого заповедного места непреодолимой преградой, сквозь которую сюда не могли проникнуть недобрые силы.

Роща, опоясывавшая утёс, оказалась невелика. Они быстро прошли её насквозь, и впереди вновь открылось озарённое солнечным светом пространство. Подойдя близко, они обнаружили, что ошибались, думая, будто видят впереди одинокий утёс, однако, если это было рукотворным строением, то зодчие, которые его воздвигли, следовали в своей работе каким-то неведомым для человечества правилам.

Строение представляло собой гигантский трон, спинкой которого служила белокаменная скала, усеянная сверкающими кристаллами. Сиденье его не предназначалось для человека, ибо слишком высоко от земли располагался его уступ. Однако на нём восседало некое существо. Путники остановились в священном трепете. От трона их отделяло круглое озеро или зеркало из нержавеющего металла. Фигура, сидевшая наверху, склонялась над ним, как бы вглядываясь в блестящую поверхность.

Юта беспокойно завертелась на руках у Кетана, и он спустил её на землю. Единственная из всех, она не выказала никаких признаков смущения, а прихрамывая направилась прямо к трону.

Лицо и фигура сидевшей на престоле скрывались под покрывалом, ниспадавшим просторными складками, так что виднелись только руки, лежавшие на подлокотниках, по форме вполне человеческие, хотя и вдвое крупнее, ногти на длинных пальцах были из хрусталя.

Эйлин опустилась на колени, подняв свой жезл с лунным цветком, словно воин, приветствующий военачальника.

— Одна из трёх, Триединая! — произнесла она голосом, в котором дрожали слезы. — Лицезреть Тебя — это для Твоей прислужницы огромное… слишком огромное… — не в силах договорить, она захлебнулась в плаче, и по её смуглым щекам покатились слёзы.

Невольно последовав примеру приёмной сестры, Кетан тоже опустился на колени, и по глухому шороху за спиной понял, что спутники также преклонили колена перед священным образом. В легендах рассказывалось о многих великих героях древности. Там говорилось, что в мире по-прежнему сохраняется с ними земная связь. И вот Юта привела их в одно из таких святилищ.

Возможно, та, чей образ олицетворяла фигура на троне, давно покинула земные пределы. Но Эйлин, подобно многим другим, считала иначе. Пускай то, что они увидели здесь, было всего лишь изображением, однако оно заключало в себе нечто такое, что делало это место святой землёй для всех, кто поклонялся светлым силам.

Мир и покой, которые ощутил Фирдун, вступив в эту рощу, обещали надёжную защиту от поползновений Тьмы. Однако сейчас кто-то незримый требовательно вопрошал пришельцев, зачем они явились сюда и нарушили покой Древней.

На мгновение им овладело смущение, которое невольно испытывает в храме неверующий. Но это чувство быстро прошло. Своим приходом он ничего не нарушил. Путеводная нить его жизни — его талант — распускался, словно цветок под лучами солнца. Суд свершился, и его признали достойным.

Затем вперёд вышла Элайша. Остановившись на шаг позади Эйлин, она, запрокинув голову, вглядывалась в скрытое покрывалом лицо, словно пыталась разглядеть в нём нечто недоступное взору.

— Гуннора, осиянная славой! Матерь земли и неба! Ты, обитающая в глубинах вод! О, Всеединая! Дарованное тобою — готово тебе служить!

Ещё сильнее, чем прежде, ощутил Фирдун проникновение взыскующей и взвешивающей силы. Наверное, они узнали о себе больше, чем дано было знать кому-либо из смертных. И хотя они с самого начала объединились ради великой цели, но только сейчас их переплавило и закалило могучее горнило неведомого кузнеца, который в эту минуту выковал из них меч для служения правому делу.

Потом…

Потом они почувствовали, что дух Всеединой, который витал здесь, верша над ними свой суд, покинул это место. Осталось лишь изваяние, в которое Она вселялась по своей воле тогда, когда ей самой это было угодно. Однако Она дала им свободу, дала приют в своём святилище, оказав столь высокую честь, с какой не может сравниться приглашение сесть за царским столом одесную хозяина.