Тайна вдовьей таверны

Глава 12.

Рассвет вломился в окна "Золотого Гуся" дерзкими мазками золотого, будто хвастливый художник решил одним росчерком кисти превратить нашу скромную таверну в подобие дворца. Я вскочила с кровати, опережая даже самых ранних петухов, и дело тут было не в пунктуальности. Нет, меня, словно натянутую струну, держало в напряжении предчувствие. Сегодня… сегодня все решится. Сегодня либо "Золотой Гусь" взлетит, либо упадет, сломав крылья.

В полумраке, стараясь не разбудить Агнес, чье призрачное жилище располагалось прямо под крышей, я натянула на себя свое лучшее – и, признаться, единственное приличное – платье. Сегодня нужно выглядеть достойно. Нужно излучать уверенность, даже если внутри бушует настоящий ураган.

Кухня встретила меня теплом печи и ароматом, за которым, казалось, можно было продать душу. Лия, уже вовсю колдовала над жаром. Она порхала между печью и столом, словно трудолюбивая пчелка, напевая себе под нос какую-то незамысловатую, но трогательную мелодию. В ее движениях чувствовалась какая-то особая грация, какая-то тихая радость.

– Доброе утро, соня! – поддразнила она, бросив на меня лукавый взгляд из-под густых ресниц, припорошенных мукой. – Я уж думала, ты проспишь все самое интересное. Пропустишь момент, когда твои пирожки начнут разлетаться за минуту.

– Не дождешься, – усмехнулась я в ответ, натягивая свой видавший виды фартук. – Сегодня у нас особенный день, и я не позволю себе пропустить ни одной секунды этого действа. Да и пирожки скорее твои, а не мои, – и я подмигнула девушке, которая смутилась от похвалы.

Засучив рукава, я с головой окунулась в работу. В печи весело потрескивали дрова, словно подбадривая нас своим жарким дыханием. Там, в огненном чреве, уже томились горы пирожков с мясом и капустой, румяные хлеба, пахнущие полем и солнцем, и моя гордость – аппетитная пицца, начиненная всевозможными вкусностями, привезенными нами из Эрлсбурга. А Лия, моя кулинарная фея, как всегда, без лишних слов и указаний, колдовала над огромной кастрюлей с солянкой. Наша "красная похлебка", как ее прозвала Агнес, была настоящим зельем, способным вернуть к жизни даже самого уставшего путника. Ее насыщенный цвет, острый вкус должны были прийтись по вкусу всем посетителям нашего заведения.

– Слушай, Лия, – проговорила я, орудуя острым ножом над огромным куском ветчины, – давай-ка сделаем побольше нарезок заранее. Чтобы все было готово к приходу гостей. И сразу накроем их колпаками стазиса. Я все еще счастлива, что раскошелились на эти диковинки в городе.

Лия, не отрываясь от помешивания похлебки, кивнула в знак согласия.

– Хорошая идея, Маргарет. Ты всегда все предусмотришь. Я даже и не подумала об этом.

И в этот момент, словно в ответ на мои мысли, в кухне появилась Агнес. Она, как обычно, лениво парила в воздухе, словно невесомое облачко, наблюдая за нами с любопытством и тихим, едва слышным хихиканьем.

– Агнес, милая, – обратилась я к ней с теплой улыбкой, стараясь не выдать своего волнения, – сегодня у нас особенный день. Открытие! Пожалуйста, сделай мне одолжение. Постарайся не пугать никого. Не показывайся, хотя бы до вечера. Хорошо?

Лицо Агнес мгновенно вытянулось. Ее призрачные губы надулись, словно у обиженной девочки, которой запретили играть в ее любимую игрушку.

– Но мне же тоже интересно, – проворчала она, опускаясь ниже и словно растворяясь в полумраке. – Я тоже хочу посмотреть на гостей. Хочу пощекотать им нервы.

– Я понимаю, Агнес, – ответила я мягко, зная, что спорить с привидениями бесполезно. Нужно быть тактичной и дипломатичной. – Я знаю, что тебе хочется развлечься, но ты можешь кого-нибудь напугать до полусмерти. Особенно новых посетителей, тем более об этом месте и так ходит дурная слава, и это к слову именно благодаря тебе, – пригрозила я привидению. – Потерпи немного, пожалуйста. Когда все успокоятся и праздник закончится, ты сможешь пообщаться с Дамиром. Он ведь тебя совсем не боится, правда ведь ?

– Правда, – подтвердила Агнес немного самодовольно улыбнувшись.

Упоминание о Дамире, нашем могучем и добродушном вышибале, подействовало на Агнес, как бальзам на душу. Она, немного подумав, кивнула в знак согласия. В ее призрачных глазах мелькнула искорка кокетства.

– Ладно, – сказала она неохотно. – А Дамир и правда славный парень. Такой сильный, такой… нормальный. Вот все бы так относились к призракам, как он.

Убедившись, что Агнес согласилась на мои условия, я облегченно выдохнула. С привидениями, конечно, хлопот не оберешься, но без них "Золотой Гусь" был бы совсем не тем. Да без поддержки Агнес, и ее заступничества, когда я испуганная, замершая и полуживая ворвалась сюда, я бы не выдержала. Я прогнала от себя тяжелые воспоминания. Сейчас не время и не место, надо думать о хорошем, о предстоящем празднике.

Кухню наполнил восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба, пирожков, пиццы и колбасных нарезок. Запахи смешались, образовав неповторимую симфонию, способную разбудить аппетит даже у мертвого.

И вот, наконец, наступил долгожданный момент. За окошком показались первые посетители. Это были местные жители из селения, в котором выросла Лия. Они с любопытством разглядывали нашу таверну, галдели и перешептывались между собой, словно стайка воробьев, прилетевших на свежий корм.

Лия, заметив их, покраснела, словно маков цвет, и нервно одернула свое простое, но аккуратное платье. На ее лице отражалось смущение и какое-то робкое ожидание.

– Не переживай, – успокоила я ее, сжав ее руку. – Все будет хорошо. Они просто рады за тебя. Они помнят тебя другой, а теперь ты стала настоящей красавицей. Я горжусь тобой.

Когда первые посетители вошли в таверну, я приветствовала их широкой, искренней улыбкой. В этот момент я чувствовала себя хозяйкой целого мира, а не просто скромной таверны на перекрестке трех дорог.

– Добро пожаловать в "Золотого Гуся"! – воскликнула я, стараясь вложить в свой голос как можно больше тепла и гостеприимства. – Проходите, располагайтесь. У нас сегодня особенный день, и мы очень рады видеть вас.

Местные кумушки, увидев Лию, ахнули от удивления, словно перед ними предстало настоящее чудо.

– Вот это да, – воскликнула одна из них, всплеснув руками. Я ее узнала, именно она рассказывал мне про девочку, когда я пришла на похороны Ядвиги.

– Лиечка, это ты? Не узнать. Как же ты похорошела. Расцвела, как майская роза.

– И повзрослела, – добавила другая, оглядывая Лию с головы до ног. – Совсем не похожа на ту чумазую оборванку, которой мы ее все помним, – не смогла видимо удержаться от колкости дамочка. – Просто глаз не отвести.

Лия смущенно улыбнулась и опустила глаза.

– Здравствуйте, тетушки, – пробормотала она тихо, но в ее голосе чувствовалась какая-то новая уверенность.

Я же, довольная, наблюдала за этой картиной, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Лия действительно преобразилась в последнее время. Работа в таверне, забота о доме, любовь к кулинарии и, возможно, даже тайная симпатия к Дамиру словно вдохнули в нее новую жизнь.

Вскоре таверна наполнилась посетителями. Звуки смеха, разговоров, звяканья кружек и тарелок, приглушенные аккорды лютни, доносившиеся из угла, где готовились выступать музыканты, слились в веселый гул. Аромат нашей "красной похлебки" и свежей выпечки разносился по всей округе, привлекая все больше и больше гостей.

Солнце щедро лило золото в окна "Золотого Гуся", танцуя на натертых до блеска столах. Внутри гудело, как в пчелином улье, но это был счастливый гул – звонкий смех, обрывки разговоров, мелодии лютни, все смешалось в единую симфонию радости. Каждый столик был оккупирован, и даже на улице, где ловкий фокусник творил чудеса, я умудрилась пристроить пару галдящих компаний. Сердце мое билось в унисон с этим безудержным весельем, переполненное гордостью и, чего уж греха таить, облегчением. Казалось, таверна дышит полной грудью, живет и расцветает, и это было, без лишней скромности, целиком и полностью моей заслугой.

И вот, словно тень на солнечной поляне, в дверях появился староста Бернард собственной персоной. При полном параде, с женой под руку, украшенной тяжелыми бусами, и дочкой Беатрис, чье лицо, казалось, было навечно сковано маской надменности и презрения. Я, как заправский актер, натянула на лицо улыбку – дежурную, но, надеюсь, достаточно приветливую, чтобы скрыть легкую тревогу, проскользнувшую внутри. Присутствие Бернарда было важно. Его одобрение – это не только репутация, но и, в конечном итоге, деньги, а значит, и будущее "Золотого Гуся".

– Маргарет, – прогремел он своим басом, заставляя на мгновение стихнуть самые громкие разговоры. Гости, словно по команде, обернулись к нему, затаив дыхание. – Ну, ты даешь. Не узнаю старую таверну. Просто глаз не отвести, – меня удивил его тон, словно мы состояли в приятельских отношениях, а не виделись всего пару раз и то не при самых лучших обстоятельствах.

Он окинул взглядом зал, одобрительно кивнул в сторону фокусника, ловко жонглирующего горящими факелами на улице, и подошел ко мне, протягивая свою широкую, загрубевшую руку. В его глазах, обычно суровых и бесстрастных, мелькнуло что-то похожее на восхищение.

– Барон будет доволен, ох, как доволен, когда приедет с инспекцией, – пророкотал он. – Ты, Маргарет, сделала настоящее чудо. Молодец.

Я пожала его руку, стараясь, чтобы мои пальцы не дрожали. Упоминание о бароне действовало на меня, как холодный душ. За парадным фасадом улыбок и поздравлений скрывалась реальность – суровая, алчная и не всегда справедливая.

– Спасибо, Бернард. Я старалась, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно. – Хотелось, чтобы у наших людей было место, где можно отдохнуть и хорошо провести время.

– И тебе это удалось, – вставила его жена, приветливо улыбаясь.. – Все так красиво, так уютно… И как вкусно пахнет. Просто праздник для глаз и живота.

Я предложила им столик в углу, у окна, из которого открывался вид на уличные столики и настил для танцев, на котором уже вышли первые гости. Сама взялась их обслуживать. Все остальное можно было поручить Лие или Дамиру, который вызвался помогать в зале, так как пока все вели себя достойно и в его прямых обязанностях необходимости не было. Для таких гостей, как Бернард, я сама буду официанткой, даже если у меня отвалятся ноги.

Беатрис, все это время молчавшая, сверлила меня взглядом, полным неприкрытой ненависти. Казалось, она ждала подходящего момента, чтобы всадить нож мне в спину. И момент этот, к моему сожалению, наступил, как только староста отвлекся на светскую беседу с женой о предстоящем празднике урожая.

– Значит, все-таки добилась своего? – прошипела она, приближаясь ко мне вплотную, так, что я почувствовала на своем лице ее дыхание. – Сжила со свету Джона, а теперь тут у тебя новый мужчина ошивается? Смотри, Маргарет, как бы и с этим не случилось чего… странного.

Она бросила презрительный взгляд в сторону Дамира, который, как раз в это время проходил мимо нас, неся угощение к одному из столиков. Он был высок, силен, и в его глазах читалась спокойная уверенность, которая, казалось, еще больше раздражала Беатрис. Ее слова были словно удар под дых. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а кулаки непроизвольно сжались.

– Возможно, – процедила я сквозь зубы, стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлекать внимания, – в том, что Джон почил, была и твоя вина, Беатрис. Не стоит копать яму другому, можно и самому в нее упасть.

Ее лицо, и без того не отличавшееся красотой, исказилось от злости, словно она проглотила кислый лимон.

– Что ты такое несешь?! – выплюнула она, едва сдерживая крик.

– Я все знаю, – произнесла я еле слышно. – И кто и меня отравить я тоже помню, так что я бы на твоем месте держалась бы от меня подальше.

Староста, видимо, почувствовав неладное, повернулся к нам, нахмурив свои густые брови.

– Что тут у вас происходит? – спросил он подозрительно, чувствуя напряжение, витающее в воздухе.

– Это лучше узнать у вашей дочери, Бернард, – отрезала я, стараясь держать себя в руках. – Уверена, она вам все расскажет.

Развернувшись на пятках, я гордо удалилась от их столика, оставив их в полном недоумении. Я чувствовала на себе прожигающий, полный ненависти взгляд Беатрис, но не оглянулась. Хватит с меня этих змеиных укусов. Пусть теперь сами разбираются в своих темных тайнах.

Вскоре Бернард расплатился за обед, оставив щедрые чаевые (видимо, пытаясь загладить неловкость), и ушел вместе со своей семьей. По их хмурым лицам было ясно, что дома их ждет серьезный разговор. И пусть. Возможно, пришло время, чтобы правда, какой бы горькой она ни была, наконец вышла наружу.

А я вернулась к своим гостям. На улице фокусник, завидев меня, поклонился, сорвав аплодисменты публики, и продолжил свое представление, ловко жонглируя горящими факелами. Дети визжали от восторга, взрослые смеялись и аплодировали.

Всякий раз, когда я позволяю себе поверить в сказку, судьба словно ждет этого момента, чтобы сдернуть с меня одеяло иллюзий и окатить ледяной водой реальности. День открытия "Золотого Гуся" был таким праздником – оазисом безмятежности в пустыне моей жизни. Но, как гласит старая пословица, беда не приходит одна…

Все шло безупречно, как хорошо отлаженный механизм, пока не наступил поздний вечер. Гости, с лицами, раскрасневшимися от угощения и веселья, плясали на настиле, словно позабыв обо всех заботах. Их смех, щедрый и искренний, был лучшей музыкой для моих ушей. А потом… словно из густого тумана кошмара, в дверях возник он. Тот самый незнакомец из Элсбурга. Мужчина, чьи серые, как зимнее небо, глаза пронзили меня и Лию на постоялом дворе, чьи настойчивые вопросы заставили нас испугаться. Мое сердце болезненно сжалось, словно ледяной кулак сжал его в своей хватке. Лия, стоявшая рядом, вцепилась в мою руку с такой силой, что я почувствовала, как у меня заныло запястье, в которое ухватилась девушка.

Незнакомец, казалось, совершенно не заметил нашего замешательства. Вел себя с такой непринужденной уверенностью, словно ничего не произошло, словно это не он несколько дней назад вытягивал из нас правду клещами подозрений. Напротив, он одарил нас обезоруживающей улыбкой – искусной маской, скрывающей, я чувствовала, какую-то темную игру. Улыбкой, которая не смогла рассеять тумана тревоги, мгновенно сгустившегося вокруг меня, подобно ядовитому газу.

– Добрый вечер, дамы, – произнес он, его голос, несмотря на мягкость и обходительность, резанул по моим нервам, как скрип гвоздя по стеклу. – Отличный праздник. Вижу, таверна процветает.

Я с трудом проглотила ком, вставший в горле, и попыталась изобразить что-то похожее на радушие, хотя внутри меня все кричало о желании бежать, спрятаться, исчезнуть.

– Добрый вечер. Рады видеть вас… снова, – произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, но чувствовала, как предательски дрожат кончики пальцев.

– Мне тут рассказали, что у вас не только таверна, но и комнаты на втором этаже сдаются, – это был не вопрос, скорее утверждение. – Я хотел бы снять одну из них на ночь, – его взгляд скользнул по моему лицу, словно ощупывая, и от этого взгляда по коже побежали мурашки. – Дорога была долгой, я порядком устал.

Я колебалась. В моей голове боролись два противоречивых желания: вышвырнуть его вон, не дожидаясь беды, и держать его рядом, чтобы видеть все его карты. Что он задумал? Почему именно сейчас, когда все только начало налаживаться? Но отказать постояльцу, особенно в такой час, было бы неразумно, бросилось бы в глаза. К тому же, отказ мог вызвать еще больше подозрений.

– Конечно, – выдавила я из себя, чувствуя себя марионеткой, пляшущей под дудку неведомого кукловода. – Комната номер три свободна. Дамир проводит вас.

После скромного ужина, состоявшего из похлебки и куска хлеба, незнакомец поблагодарил нас с холодной вежливостью и поднялся в свою комнату. А праздник продолжался, но для меня он уже был отравлен, как сладкий пирог с добавлением яда. Тревога грызла меня изнутри, словно голодная мышь, точившая древнее, прогнившее дерево.

Ближе к полуночи, когда опьяненные напитками и усталостью гости начали расходиться, благодаря меня за прекрасный вечер и обещая вернуться снова, я почувствовала мимолетный укол надежды. Но улыбка, которой я отвечала им, была приклеена к моему лицу, как маска, скрывающая бурю, бушующую внутри.

Наконец, когда в таверне остались только мы – Лия, Дамир и Агнес, – я позволила себе выдохнуть. Но облегчение оказалось мимолетным, как бабочка, пролетевшая мимо.

– Что он здесь делает? – прошептала Лия, ее голос дрожал. В ее глазах плескался неподдельный ужас, от которого мне самой стало не по себе.

– Не знаю, – призналась я, чувствуя себя беспомощной, словно загнанный в угол зверь. – Но мне это очень не нравится.

– Я приглядывала за ним, – сказала Агнес. – Ничего подозрительного не делал. Поужинал, разделся и лег. Кажется, он уже спит.

– Это не значит, что он безопасен, – возразила Лия, ее голос был полон отчаяния.

Дамир, все это время молчавший, как каменная глыба, положил свою большую, сильную руку на плечо Лии. В его глазах, обычно спокойных и задумчивых, сейчас горел тихий, но уверенный огонь.

– Не волнуйтесь, – сказал он своим спокойным, ровным голосом, который подействовал на меня успокаивающе. – Я здесь. Если что-то случится, я вас защищу.

Его слова, простые и искренние, подействовали на нас, как целительный бальзам. Доверие к Дамиру было непоколебимым. Тем более мы видели его навыки кулачного боя тогда в лесу, и были уверены в его силе и храбрости. Если уж не струсил против трех разбойников выступить, то против одного странного постояльца, только не побоится выступить.

В его присутствии страх немного отступил, словно ночная тень, испугавшаяся света. Мы тщательно заперли все двери и окна, проверили засовы, убедившись, что они достаточно крепки, чтобы выдержать любой натиск, и, наконец, утомленные и встревоженные, отправились спать.

В темноте своей комнаты я долго не могла сомкнуть глаз. Образ незнакомца стоял перед глазами, как наваждение, отравляя мое сознание своим зловещим присутствием. Что ему нужно? Зачем приехал?

Наконец, измученная, я провалилась в беспокойный, прерывистый сон, где мне снились серые глаза, устремленные на меня из непроглядной темноты, и тихий, зловещий шепот, полный угроз и обещаний беды.