Тайна трактира «У старого дуба»

Глава 7

Руки машинально сжались в кулаки, кровь закипела, а от возмущения перехватило дыхание.

— Во-первых, я не служанка, — процедила я холодно. — Во-вторых, господина Вульфа вы здесь не найдёте — он уехал, а в-третьих, я за него!

— Что? Ты⁈ — Брови незнакомца взлетеле на лоб, он уставился на меня, как и две его шестёрки.

Они загоготали, и их смех был ужасающе унизительным. Если бы я не призвала остатки своего самоконтроля, то точно бы бросилась на этого самодовольного индюка и побила бы его!

— Значит этот наглый старикашка сбежал! Не заплатил повышенный налог за полгода вперёд и усвистел! — резко сменив смех на ярость, заявил главный индюк. — Но его хибару это не спасёт! Ты… Девчонка. Делай, что хочешь, но налог должен быть уплачен!

— Да, — жеманно улыбаясь пропел держатель чернильниц. — А то придется тебе, девчонка, отрабатывать!

Эти три гада заухмылялись. Особенно сальные искорки мелькнули во взгляде главного налоговика.

— И вообще… На местную грязную и смрадную простолюдинку ты как-то не похожа, пигалица, — пробормотал он задумчиво. — Уж больно внешность у тебя разнеженная…

— Да как вы вообще со мной разговариваете⁈

Гневно треснула кулаком по прилавку так сильно и громко, что сложенные в стопку свитки у одного из индюков посыпались на пол.

— Ах ты подлюка! — завопил носильщик свитков тоненьким голоском. — Это же свитки из мягкой бумаги особой выделки!…

— Вот и забирайте свои свитки и убирайтесь к черту отсюда!

— Хоязйка Анна! — послышалось со стороны кухни. — Хозяйка Анна, Генри уже идёт… Ой…

Шенриетта, запыхавшись, вылетела из кухни к прилавку и застыла на месте, тяжело дыша. Три гада мгновенно уставились на неё, и лица их снова скривились от презрения.

— Значит так, чернь, моё имя Эдриан Лас Летти — я старший налоговый инспектор! — задрав нос, высокомерно возвестил предводитель индюков. — Плати налог, пока я не принял меры!

— Вот ваш налог, — проскрежетал Генри, выходя к прилавку. В подрагивающей руке он держал небольшой мешочек. — Забирайте!

Мешок, звякнув содержимым, приземлился на прилавок. Эдриан прищурился и презрительно поджал губы, ловко развязал мошну длинными пальцами и, достав красивые золотые монеты, быстро всё пересчитал. Пробормотав что-то, взял один из свитков, затем чернильницу и перо. Написал что-то, снова свернул пергамент и сунул его в карман своей мантии.

— И нам расписочку о принятии налога, пожалуйста, — сухо бросил Генри.

Налоговики ощетинились, но ничего не сказали. Эдриан поджал губы, гневно выхватил очередной свиток и несколькими размашистыми росчерками пера заполнил его. «Чернильник» выдал ему печать, которой Лас Летти припечатал край пергамента.

— Только пергамент на вас тратить!

Эдриан швырнул свиток в сторону Генри, но поймала его я. Крепко сжала в руках и убрала в карман фартука, сложила руки на груди и волком уставилась на налоговиков.

— Если на этом всё, позвольте нам продолжить нашу работу! — рявкнула я. — Наши с вами дела закончены!

— Ничего не закончено! И ты слишком дерзкая, девчонка! — Вскипел Эдриан, затем снова мазнул по мне взглядом и ухмыльнулся. — Хотя в этом даже что-то есть. Откуда ты вообще здесь взялась здесь, а? Отвечай на вопрос!

— Вы не капитан стражи, чтобы задавать такие вопросы! — громогласно заявила прибежавшая Клауда. — Хозяин Вульф оставил официальное письмо, в котором подтвердил передачу права владения трактиром Анне!

— Никуда мы не уйдём, — прошипел Эдриан тихо, но очень злобно. Надулся, словно злая жаба и уставился на меня ещё более испепеляющим взглядом. — Мы хотим сделать заказ! Посмотрим, что у вас тут подают, а то может и капитан стражи сюда захочет заявиться!

— Эй ты! — «чернильник» окликнул Никона, с напряжением наблюдающего за развернувшейся у прилавка сценой. — Мальчишка! Принеси-ка мне имбирный чай!

— И мне, — добавил Эдриан. — Будем оценивать, что тут у вас.

Они устроились за одним из столиков в середине зала с презрительными моськами и высоко задранными носами.

Соседи, сидящие возле, быстренько примолкли с вытянувшимися лицами, а некоторые и вовсе поспешили ретироваться.

У меня мелькнула мысль подсыпать налоговикам чего-нибудь ядреного, чтобы они отсюда побыстрее скрылись, но, понимая, что мне потом от этого будет только хуже — сдержалась.

Молча направилась на кухню и достав баночку с сушеным корнем имбиря. По рецепту чай готовился с мятой, мёдом и ягодами. Заправив крутым кипятком приготовленную сместь, оставила чай завариваться под грелкой из плотной ткани.

Достала поднос, расставила посуду…

— Я отнесу им, — сказал Ник, появляясь рядом.

— Там кипяток! — заволновалась я. — И чайник тяжелый! Можно уронить и облиться!

— Мне Алиса поможет… Можно?

Повернула голову и увидела, как в кухню осторожно заглядывает светловолосая малышка. На миловидном личике читалось любопытство, а большие голубые глаза горели интересом.

— Отпусти их, я посмотрю, чтобы всё прошло хорошо.

Генри улыбнулся, умиляясь детской прыти. Кивнула.

Пусть идут. Главное, что кто-то рядом, а то от этих индюков можно таких грубостей наслушаться: и ладно я, а вот дети…

Подошла к чайнику и проверила, заварился ли чай — да, всё готово. Красиво расставила всё на подносе. Ник взял поднос за одну ручку, Алиса тут же подскочила и схватила за другую.

Они ровным шагом понесли поднос из кухни — чашки даже ни разу не звякнули!

Вот это слаженная работа.

Генри пошёл с детьми, и я, немного прибравшись на кухне, тоже вышла в зал. Краем глаза пронаблюдала, как налоговики, поджав губы, забрали свой заказ и теперь с пафосными мордами пробуют чай. Ресторанные критики, не иначе!

Вместе с Шенри мы забрали с нескольких столов грязную посуду, получили добрые благодарности и такие необходимые нам монеты.

Когда я подошла к прилавку, с удивлением увидела, как Ник с Алисой, забравшись на стулья, что-то размешивают в высоком стакане.

— Что это вы тут делаете? — удивленно спросила я.

Запыхавшись, сдула прядку волос с лица, и передала посуду Клаудетте.

— Хотим научиться готовить вкусные напитки! — сообщил Никон.

Алиса смущенно потерла аккуратный носик.

— Мы взяли немного ингридиентов из этих двух коробочек, госпожа Анна, вы простите, что мы не спросили сразу…

Скосила взгляд и увидела две коробки с приправами.

Душа ушла в пятки — я их спрятала здесь не просто так! Это же синяя мята и сушеная брусника! Первое, что я прочитала в книге рецептов — это список ингридиентов, которые лучше не смешивать во избежании нехороших последствий! Эти там на первом месте! Вызывают они… Э… Долгое нахождение в туалете…

— Вы это не пили⁈ — выдохнула я, бросаясь к прилавку.

— Нет, не пили! — ответили дети в один голос, но я не успела толком ни слова сказать им, ни сделать что-либо с приправами.

— Вот тебе монета, девчонка! — Перед моим носом на прилавок шлепнулся один золотой. — Надеюсь, мы не отравимся!

Забывая про всё, гневно посмотрела на Эдриана.

— Шли бы вы уже отсюда!

У того аж губы задрожали от гнева. Он шумно выдыхнул и указал на меня пальцем.

— Знай, что я ещё вернусь сюда! Узнаешь ещё, где, в конце концов, оказываются такие дерзкие девки, как ты! — прорычал он, затем вдруг замер под внимательными взглядами детей, которые все ещё стояли тут, занимаясь «готовкой». — И нечего на меня так смотреть! Дайте сюда! Это компенсация за потраченное на всех вас время!

Эдриан схватил бокал, в котором дети приготовили то, что пить ни в каком случае было нельзя… Только разве в том случае, когда было необходимо слабительное.

— Нет, стойте!… — крикнула я, но было уже поздно.

Налоговик осушил бокал, с хлопком воодрузил его на прилавок и поморщился.

— Фу! Ну и гадость!

— Это… Было не для вас! — выдохнула я, в ужасе наблюдая за Эдрианом. — Куда вы вообще свои руки тянете⁈ Теперь…

Лицо у налоговика вдруг вытянулось.

— Так! Быстро! — побледнев, сказал он и повернулся к своим шестеркам. — Уезжаем!

— Да, конечно, — затараторил «чернильник».

— Нет, стойте, всё плохо!… Мы не успеем! Мне нужно… В ЛЕС!

Налоговики растерялись.

— Что, милорд, простите? — тоненьким голоском спросил носильщик свитков.

— Это всё из-за вас! — заорал Эдриан и стал гневно тыкать пальцем в сторону прилавка. — Отравили меня! Я ещё поквитаюсь с вами за это!

С лица его тут же слетела вся спесь, он схватил свитки из ценнейшей мягкой бумаги особенной выделки, о которой так радел его товарищ и со свистом вылетел из трактира. Обескураженные помощники главного налогового инспектора ещё некоторое время смотрели ему вслед, а затем поспешно вышли из трактира.

Эмоции невозможно было сдерживать дальше, и я сползла под прилавок, вытирая слёзы от скрутившего меня приступа смеха.