Сыны мести

Глава 10

Я вышел за ворота Эрхелла и вскарабкался на примыкавшую к дому ярла скалу. Отсюда открывался хороший вид и на двор, и даже на площадь.

Горожане окончательно разошлись по домам, и на безоблачном небе засияла луна. Если всё получится, уходить мне придётся по берегу: ворота на ночь закрывали, и единственный способ покинуть город — добраться до пристани, оттуда выйти на пляж и направиться на север, в лес. Та ещё задача ночью.

Наконец свет в доме Свейна погас. Рабы разошлись на ночлег в сарай, а хозяева и ближайшие слуги остались в чертоге. Настало время действовать.

Я достал нож, рассёк палец на левой руке и кровью нарисовал на запястье три руны: Нат — руну ночи и сокрытия, Бран — руну огня и обмана и Тройн — руну доблести и победы. Руна Бран принадлежала к третьему ряду, которым я ещё не имел права пользоваться, но всё же решил рискнуть. Мой план был настолько дырявым, что лишь боги могли помочь.

— Вод Всеотец, услышь меня и прими эту жертву, — шёпотом обратился я, капнув на землю немного крови. — Сокрой мой обман и помоги в моём деле.

Я вытянул руку параллельно замле и замер, ожидая знака от богов. Где–то за моей спиной каркнул ворон — доброе предзнаменование. На всякий случай я выждал ещё немного: вдруг кто–то из домашних не успел заснуть. Но двор погрузился в полную тишину. Лишь тихо завывал ветер да шумело море.

Оглядев крутой спуск, я надёжно закрепил мешок со снедью за плечами. Не хватало ещё растерять припасы. Скала была старой, немного крошилась под ногами, но на Свартстунне я лазал и не по таким. Правда, забираться всегда было проще, чем спускаться.

Я аккуратно поставил ногу на выступ, переместил немного веса и надавил — вроде стоял крепко. Ухватился за поросший мхом камень и спустился ещё на шаг вниз. Влажный мох скользил под пальцами, и для надёжности я зацепился за другой камень. Шаг — ожидание — спуск, снова и снова. Вдруг нога соскользнула, и я повис на одних руках, судорожно ища опору.

Фух. Пронесло. Я подтянулся, нашарил ногами удобный выступ и, ощутив себя в безопасности, остановился перевести дух. Половину пути преодолел, но прыгать было ещё рано: даже если ничего не сломаю, наделаю много шума.

Я снова взглянул на двор — никого. По моим расчётам приземлиться я должен был как раз возле конюшни, но опасался, что лошади могут учуять меня раньше времени и привлечь внимание слуг, поэтому отполз в сторону на несколько шагов. Проверил мешок, крепко ухватился за каменные выступы и… Камень сорвался со скалы вместе с моей рукой. Среагировать я не успел — лишь съёжился, чтобы упасть не так больно.

На моё счастье, рухнул я на кучу свежескошенной травы. Немного отбил колени, но смог встать. Кряхтя, я выпрямился и замер. Передо мной стоял огромный пёс.

— Дерьмо, — беззвучно шепнул я. Это стоило учесть.

Пёс внимательно глядел на меня. Не готовился к прыжку, не лаял, но и пройти не давал.

Я медленно потянулся к мешку за спиной. Собака шагнула ближе, всё так же не проявляя агрессии, но в её тёмных глазах горела угроза.

— У меня кое–что для тебя есть, — тихо сказал я, сняв с плеч мешок. Медленно и осторожно, стараясь не делать резких движений, развязал тесьму и запустил руку внутрь, ища мясо. Илви порубила оленину на несколько кусков, я выудил один из них и показал собаке. Пёс принюхался, подошёл ещё ближе. Из огромной пасти тянулась нить слюны.

— На вот, покушай, — я отбросил мясо в противоположную от конюшни сторону.

Пёс вопросительно посмотрел на меня.

— Ну же, иди и ешь.

Вильнув хвостом, животное неторопливо направилось к брошенному подарку. Я всё так же медленно завязал мешок, перебросил его за плечи и, оглядываясь на мохнатого охранника, направился к конюшне.

Для лошадей я припас несколько прошлогодних яблок. Не ахти какое лакомство, но лучше у меня не было. Оглянувшись на пса ещё раз и убедившись, что тот вовсю уминал моё мясо, я вошёл в конюшню.

Итак, ярл располагал тремя лошадьми. В первом стойле мирно спала древняя серая кляча. Едва ли ярл на ней выезжал. Такая разве что способна везти телегу. Второе стойло занимала молодая рыжая кобыла. Она тряхнула мордой и тихо заржала, почуяв меня. Я молча протянул ей яблоко. Лошадь тут же сжевала его и ткнулась носом мне в плечо. Просила ещё.

— Ладно, — шепнул я. — Но это последнее. И не шуми.

Под бодрое хрумканье рыжей кобылы я добрался до третьего стойла. Сильный вороной конь с заплетённой в косу чёрной гривой молча пялился на меня и угрожающе фыркнул, едва я приблизился.

— Ну привет, здоровяк. — Я протянул ему яблоко, но конь лишь фыркнул, а затем попытался меня укусить. Я вовремя отпрянул и остановился вне досягаемости его зубов. С характером, значит. Это было проблемой, потому как объезжать норовистых коней меня не учили. Была у нас на Свартстунне парочка вредных лошадей, но я ими не занимался. Тем не менее уйти с пустыми руками я сейчас не мог.

Думай, Хинрик, думай! Ну уж нет, этот коняра пойдёт со мной. Кажется, появилась мысль…

Я быстро нацарапал ногтем на яблоке связку из трёх рун начальных рядов: Ман — человек, Эль — союз и Перг — дорога или лошадь.

— Эльскет Великая, свяжи этого коня со мной и сделай его послушным моей воле, — шепнул я, вдыхая силу в руны на яблоке. — Да станет он мне покорен, когда съест этот плод. Помоги мне, о Светоносная!

Времени ждать знаков не было. Вороной сверлил меня взглядом и презрительно фыркнул, когда я снова приблизился.

— Ну, не ломайся, — я первым съел кусок и оставил яблоко на деревянной перегородке, предлагая коню самому взять угощение. — Вкусное же.

Вороной вытянул шею и, всё ещё подозрительно косясь на меня, обнюхал подарок. Помедлил мгновение — а затем принялся его жевать. Я вздохнул с облегчением. Оставалось надеяться, что колдовство сработало.

Дожевав, вороной мотнул головой. Я осторожно подошёл ближе, готовясь уворачиваться от очередного укуса. К моему удивлению, конь ласково ткнулся мордой мне в плечо.

— Ну что, мир? — улыбнулся я.

Вороной тихо заржал. Я открыл створку его стойла и погладил его по лоснящемуся боку. Красивый, крепкий конь в самом расцвете сил. От такого не отказался бы и сам конунг. Конь повернул ко мне морду и вопросительно мотнул головой в сторону двора: дескать, идём гулять. Видимо, Светоносная Эльскет всё же обратила на меня милостивый взор, ибо в этот момент я почувствовал не просто симпатию к прекрасному животному. Я мог читать его мысли и угадывать желания. Между нами установилось что–то вроде связи. Я откуда–то узнал, что вороного звали Вихрем, и это имя ему очень подходило. Я чувствовал, что Вихрь не прочь размяться и побегать, что его манил морской ветер. А ещё он учуял последнее яблоко в моём кармане и был не прочь его съесть.

Я достал угощение и скормил с руки. Вихрь нежно взял яблоко с ладони и тихо захрустел.

— А теперь пойдём гулять, — шепнул я и огляделся. Снаряжения для верховой езды здесь не было. Ни седла, ни подпруги. Значит, придётся ехать по–дикому. Конь он мощный, должен меня выдержать. Правда, тут бы самому не свалиться. На Свартстунне опытных всадников не водилось.

Вихрь медленно вышел из стойла и остановился, ожидая моих приказов. Значит, руны действительно сработали в обе стороны: он теперь понимал меня, знал, что я хочу увести его за собой, и не сопротивлялся этому. Я поманил коня за собой и направился к выходу из конюшни, но внезапно тёмная фигура преградила мне путь.

— Кто здесь? — раздался незнакомый мужской голос. — Покажись.

Проклятье. И кому тут не спалось?

Я медленно потянулся к поясу за топором и снял его с петли. Сделал шаг вперёд, пружиня на согнутых коленях. Кто знает, чем он вооружён? Вихрь тревожно фыркнул, почувствовав мой страх.

Действовать следовало быстро. По движению воздуха я понял, что незнакомец замахнулся на меня. Я инстинктивно отпрянул и выбросил вперёд руку, блокируя удар. Что–то треснуло. Видимо, у противника была дубина. Значит, раб. В полумраке я слабо различал его силуэт, но рванул вперёд. У меня было всего несколько мгновений, пока он не поднял тревогу. Я рубанул с размаху — тот отскочил в сторону, тяжело дыша. Я мгновенно развернулся, пнул его ногой в живот. Раб согнулся, опустил дубину, и я со всей силы нанёс удар. Железо с неприятным хрустом вонзилось ему в спину. Он открыл рот, чтобы заорать, но я выхватил ритуальный нож и полоснул ему по горлу. На мои руки брызнула горячая кровь.

— Вод, прими эту жертву.

Я сам не понимал, что делал. Словно чья–то невидимая воля направляла мои руки и заставляла говорить нужные слова. Раб дёрнулся и, булькнув, обмяк. Лошади беспокойно зафыркали, почуяв запах крови. Вихрь нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Я быстро затащил раба вглубь конюшни, осторожно открыл дверь и выглянул на улицу. Никого.

— За мной, — скомандовал я Вихрю. Конь послушно вышел. Я подбежал к воротам и отодвинул засов. Возможно, сейчас кто–то из домашних услышит стук копыт Вихря или хватится того незнакомого раба. Время шло на мгновения. Отодвинув засов, я распахнул ворота и, оглядываясь на двор, вывел коня наружу.

Позади гавкнул пёс. Сейчас точно начнётся.

Я прикрыл ворота и наклонился к Вихрю.

— Постарайся меня не сбросить, дружище, — попросил я.

Внезапно Вихрь присел, словно приглашая меня забраться.

— Спасибо, родной.

Пёс истошно залаял во дворе, заржали оставшиеся в конюшне лошади. В доме послышались шорохи.

— Вперёд, Вихрь! — Я плотно прижал ноги к бокам коня и крепко ухватился за его гриву. Вихрь радостно заржал и понёс нас к пляжу.

В лагерь начертателя я вернулся глубокой ночью. За мной шла погоня, но нам удалось оторваться — Вихрь лихо перескочил через несколько ручьёв, словно наслаждался свободой. Не зря он всё же получил это имя. Прекрасный умный конь с жаждущей свободы душой. Я и сам радовался, позволяя ему уносить себя всё дальше по берегу.

Добравшись до леса, я привязал к хвосту Вихря несколько веток, чтобы замести следы, но теперь мы аккуратно продвигались шагом. Я на всякий случай обогнул лагерь с севера, снял прутья, потоптался ближе к дороге, чтобы запутать погоню, затем снова приладил к хвосту Вихря ветви и лишь после этого направился к Ормару. Стояла глубокая ночь. Стало облачнее, луна то и дело скрывалась за тучами, и мы передвигались очень осторожно. Наконец я заметил остатки костра начертателя, спешился и пошёл рядом с конём.

— Преуспел, я вижу, — вместо приветствия проговорил колдун. — Какой ценой?

— Пришлось отдать жизнь раба, что встал у меня на пути.

— Значит, Вод забрал своё. Ты же обращался к нему?

Я кивну и указал на трофей.

— Это Вихрь. Конь Свейна. Правда, кажется, ему не очень был по нраву старый хозяин.

— Важно, что Свейн считал его собственностью, — ответил начертатель и бросил дров в огонь. — За тобой гнались.

— Да. Но, кажется, мы с Вихрем их запутали.

Начертатель сперва уставился на меня, затем на коня. Несколько мгновений он сверлил нас немигающим взглядом единственного глаза.

— Ты связал себя с ним, — мрачно заключил он. Мне показалось, что это его разозлило. — Ты связал ваши души.

— Мне нужно было сделать его покорным, и я…

— Какой став ты чертил? — Перебил колдун. — Какую вязь создал?

— Ман, Эль, Перг, — растерянно ответил я.

— Дурак! — Гневно выплюнул Ормар. — Если ты хотел сделать его покорным, следовало чертить Ман, затем Перг, и лишь потом Эль. Но вместо этого начертал заклинание единения душ.

Я не понимал, к чему клонил колдун.

— Разве это плохо?

— Теперь ты будешь чувствовать всё, что чувствует конь.

— Разве это плохо? — повторил я.

Вместо ответа Ормар бросил мне верёвку.

— Привяжи пока его к дереву. Еду принёс?

Я вывалил снедь на вытоптанную траву перед костром.

— Сыр, хлеб, оленина.

— Хорошо. Сейчас не ешь.

— Почему?

— Поймёшь. Можешь поспать немного, но ты мне понадобишься ещё до рассвета.

Я взглянул на небо. Не так уж и много оставалось до восхода солнца. Сперва я долго ждал, пока заснут домочадцы ярла, затем пробирался во двор, утихомиривал собаку, потом возился с лошадьми… Только сейчас я осознал, что сегодня ночью впервые убил человека. Без раздумий, без колебаний. Просто зарубил. Тонкий голосок внутри меня пищал, что это было напрасно, но разум утверждал иное. И я сам себя испугался. Это была не первая смерть, которую мне приходилось наблюдать. Но я впервые лишил человека жизни. И больше всего меня пугало то, что я совсем не чувствовал вины. Я выполнил задание наставника: всех перехитрил, воспользовался рунными знаниями, не побоялся рискнуть и даже убить. Если Ормар хотел, чтобы я кое–что понял о себе, то он преуспел. Сегодня я взглянул на себя иначе и не обрадовался этому. Зато теперь у меня был Вихрь.

Я всё–таки отрезал тонкий ломоть оленины и уселся подле костра.

— Сон не идёт, кровь бурлит, — пояснил я в ответ на вопросительный взгляд наставника.

Ормар лишь покачал головой, ничего не сказал и принялся выстругивать из подобранной в лесу палки черенок высотой со свой посох.

— Что это? — спросил я, указав на шест.

— Колдовской предмет.

— И что он даёт?

— Силу.

— Для меня?

— Нет. Свой посох ты выстругаешь сам и украсишь нужными рунами. А этот, — Ормар похлопал по дереву, — отправится в Эрхелл.

Я молча дожёвывал мясо и пялился на огонь, пока начертатель достругивал посох. Отчего–то наставник всё ещё был зол на меня, но не говорил, чем же именно я ему не угодил. Я заупрямился и тоже не стал вытягивать из него признание. Захочет — сам скажет в конце–то концов. Вихрь немного пощипал траву и мирно заснул. Я запил застрявшее в горле мясо водой из меха и прислушался: лес был удивительно тихим. Возможно, Ормар окружил нашу поляну заклятием непрогляда.

Ормар покончил с палкой и поднёс её к свету огня.

— Сойдёт. — Он достал из своей сумки чашу для жертвоприношений и положил мне на колени. — Держи, пригодится. Раз ты решил не спать, сделаем работу сейчас.

Я взял миску и поднялся на ноги.

— Если постоянно будем лить кровь, у нас её скоро не останется.

— Мы льём свою кровь только тогда, когда это нужно, — отрезал начертатель. — Угодное богам не иссякнет.

Наставник достал из сумки мешок с сушёными травами и бросил несколько горстей в костёр. Поднялись клубы густого дыма. Ормар подбрасывал ещё и ещё, распевая воззвания к Воду, Гродде и Хевн. Дыма стало так много, что я почти не видел поляны. Вихрь проснулся и тревожно замотал головой, но учитель подошёл к коню, погладил его по шее, и тот немного успокоился. Я поднял чашу и вопросительно взглянул на учителя. Ормар знаком велел мне оставаться на месте.

Продолжая петь, колдун поглаживал коня по лоснящейся чёрной шее, расплёл косы на его гриве и заплёл три новых. Затем подвёл Вихря к костру. Я чувствовал тревогу моего вороного друга — огня он боялся, но дурманящий запах колдовских трав притуплял чувства и страхи. Я и сам дурел от этого дыма, но Ормар, словно желая окончательно свести нас с ума, бросил ещё несколько пригоршней трав в огонь.

Он трижды пропел воззвания к Всеотцу, Гродде Ужасной и Хевн Мстительнице, и каждый раз голос его становился всё сильнее. На третий раз мне показалось, что мощные песни Ормара звучали отовсюду. Я, сам того не желая, покачивался в ритм песни, вцепившись пальцами в чашу.

Я не сразу увидел, как наставник достал длинный ритуальный нож. А когда заметил блеск стали в клубах дыма, было поздно.

Продолжая петь и ласково обняв коня, Ормар вонзил клинок в сердце Вихря.