Сын Тишайшего-2

Глава 6

Ездить по стране инкогнито — весьма полезная затея. Не сказать, что я прямо Харун ар-Рашид, якобы шатавшийся по ночным улочкам Багдада. Надо учитывать отряд сопровождения. Имея за спиной такую свиту, с народом особо не пообщаешься. Вернее, никто не будет откровенничать. Да и лишнее это. Я же не глухой или слепой. Мы проехали немало сёл и городков, чтобы сделать предварительные выводы. Народ живёт по-разному, но в основном бедно.

Встречались нам и богатые крестьянские дома, с нормальной печью и даже деревянными полами. По местным меркам — это несусветная роскошь. Чаще семьи пахарей ютились в полуземлянках и небольших домиках, где топили по-чёрному, а в сенях держали скотину. Сами люди тоже разные. Однако ни одного толстяка среди простого народа я не заметил. За пузатыми и мордатыми рожами надо ехать в Думу. Болезненной худобы тоже не наблюдалось, но это только начало весны, пока есть запасы, сделанные осенью. Здесь сразу встаёт вопрос картофеля. Такая культура просто необходима для России. С учётом сурового климата и неурожаев овощ поможет народу выживать. Но процесс этот долгий и сложный.

Даже если мужики будут сопротивляться, я стану внедрять картошку насильственными методами. Иначе так и будут голодать целые регионы в случае неурожая или иной напасти. А ещё это база, гарантирующая возможность черпать ресурсы для будущих войн. В первую очередь человеческие, как бы цинично это ни звучало. Запасы продовольствия и стабильность тыла тоже необходимы. Хотя со стороны жизнь крестьян выглядит неплохо.

Дунин пояснил, что в прошлом году был хороший урожай, а здешние мужики весьма активные и зимой занимаются различными промыслами. Поэтому никто особо не голодает. Бедствуют семьи, лишившиеся кормильцев, либо у кого слишком жадный помещик. Но чем севернее селения, тем меньше крепостных и зажиточнее мужик. Про внешний вид, общую убогость быта и примитивные технологии, лучше не говорить. Всё-таки я здесь почти год и привык к бытовым неудобствам. Хотя вначале было очень тяжело. Поверьте, даже царь не имеет такого уровня комфорта, доступного простому человеку из XXI века. У меня просто горшок позолоченный и сонм слуг, выполняющий любые хотелки. Чего говорить, здесь нет даже нормальной туалетной бумаги, а о шампунях можно только мечтать. Добавьте к этому отсутствие центрального водоснабжения, водопровода и канализации, то получаются достаточно суровые условия для жизни. Особенно у простолюдинов.

По дороге я основательно расспросил бойцов о реальном житии крестьян, мастеровых и купцов. Впечатления неоднозначные, но полезные. Правитель обязан знать, что происходит в стране, увидев всё своими глазами. Из окон роскошного кабинета складывается совершенно иная картина.

До Калязина отряд добрался через шесть дней. Вернее, пришлось форсировать Жабню за десять вёрст до города и уходить на северо-восток. Река ещё подо льдом, поэтому мы спокойно достигли промежуточной цели. По нынешним временам получилась неплохая скорость. Далее нам вдоль берега Волги до окрестностей Углича. Пока же Дудин решил отдохнуть с дороги, заодно получить сведения от своих людей. Мы расположились в купеческой усадьбе, используемой как перевалочный пункт. Сейчас в торговле затишье, и нам спокойно сдали дом с хозяйственными постройками. Нечего людям глаза мозолить. Хотя появление в уезде хорошо вооружённого отряда не могло остаться незамеченным.

Народ занимался своими делами, а я любовался Волгой. Берег здесь крутой, виды чудесные! Ледоход ещё не начался, хотя периодически долетает треск ломаемого покрова. Всё-таки природа — это страшная сила! А человек — просто пыжащаяся букашка. Только злая и жестокая. Как раз за таким экземпляром мы и прибыли.

— Всё готово, государь. Тати недавно ограбили бежецкого купца, направлявшегося в Рыбинск. Товар ещё в усадьбе. Может, вскоре в схрон перевезут. Но вряд ли, совсем страх потеряли. Ироды! У них и людишки захваченные в застенке томятся. Поэтому вовремя мы и надо накрывать этот вертеп. Почуяли они чего-то. Парни таились, но видать, выдали себя. Пленных могут убить, а товар вообще сжечь.

Дудин очень резко реагировал на всё, что связано с рабством. Насмотрелся на зверства татар и ногаев, защищая границы Руси. Поэтому его спешка понятна. А ещё он просто изнывает от нетерпения. Ведь в кои веки появилась возможность поймать крупную рыбу, возможно, кукловодов. Я и себя успокаиваю, дабы не начать дёргаться. Мы не имеем права на ошибку и слишком долго шли к цели. Но сейчас можно начинать.

— Князюшка наш озабочен, — недобро усмехнулся Иван, — Понимает, что его это дело тоже касается. Но осторожен, собака! Всю дорогу вёл себя спокойно и не помышлял отправить весточку.

— Думаешь, он знает? — смотрю на скалящегося шляхтича.

— Вряд ли уж больно он птица высокого полёта. Однако чего-то должен подозревать. Если уж мы нашли татей, без всякой помощи, то у князя целый приказ.

— Прикажи послезавтра брать всех подозреваемых. Мы выдвигаемся завтра в полдень и будем добираться два дня. Как раз прибудем к самой развязке.

Подполковник кивнул и ушёл отдавать приказы.

— Ещё двое! — раздался крик справа, — Эти совсем свежие!

Подхожу к яме, стараясь не изгваздать сапоги. Мужики с обмотанными тряпками лицами начали вытаскивать трупы на поверхность. Не знаю, как мне удаётся сдерживать рвотные позывы, рассматривая лежащие вокруг тела и кости. А их набирается немало.

При должном навыке, когда землю растапливают кострами, и хорошем инструменте, можно вести раскопки даже зимой. Грунт промёрз примерно на пятьдесят — шестьдесят сантиметров, поэтому уже на второй день наши археологи наткнулись на жуткие находки. Раскопки вели крестьяне с соседних деревень, замотивированных неплохой оплатой и инструментом. Мне пришла в голову мысль о создании полноценного сапёрного полка. Вот и встал вопрос его оснащения. Оружейная палата изготовила такие лопаты, тяпки и кирки, аж любо дорого смотреть. Потому и крестьяне не выдержали, когда им пообещали столь нужные в хозяйстве вещи.

Мы сейчас раскапываем не какое-то языческое капище. Это самое настоящее кладбище, только частное. Здесь банда прятала трупы убитых купцов и людишек, которые слишком много знали. Когда довольные крестьяне, которым платят за каждую голову отдельно, достали первое тело, я особо не удивился. Но чем дальше, тем становилось больше страшных находок. А мы с Федей попросту зверели. Даже спокойный и добрый царь, требовал крови. И я его прекрасно понимаю. Сложно наблюдать, как из земли вытаскивают невинных людей. Ну, хоть детских трупов пока не было. Иначе мне бы снесло голову напрочь.

Дудин решил действовать системно и не только арестовать разбойников, но также найти доказательства их тёмных дел, кроме захваченного товара. На арест я не поехал, хотя теперь жалею. И вообще, сама поездка давно перестала мне нравиться. Зачем я вообще сорвался? Чтобы соприкоснуться с дикостью? Слишком её много.

Я не обратил внимания на раздавшийся конский топот, скрип повозок и прочую возню. Хватало суеты последних дней и раскапываемых подарков. Возвращаюсь к костру, специально разожжённому рядом со столиком и креслом, где я расположился. Сейчас бы выпить. Но Федя не особо жаловал спиртное, кроме лёгкого вина и то редко. Поэтому приходится задумчиво цедить чай или смотреть на игру пламени, желая кого-нибудь убить. Будто подслушав мои мысли, со стороны дороги, раздался визгливый голос.

— Что вы себе позволяете! Почему захватили меня и моих сыновей? Вы пожалеете! Детки, не беспокойтесь!

Вокруг моего места потихоньку собрался народ. А ребята Ивана под ручки привели невысокую толстушку бальзаковского возраста. За ней следовали три мордоворота с полным отсутствием интеллекта на лице. Наверное, это те самые дети, а может, сиротки, о которых кричала тётка. Бойцы грамотно страховали гостей, но те особо не дёргались. Значит, в дороге провели разъяснительную работу. Несмотря на вопли, мадам тоже идёт, куда показали.

Какая актриса пропадает! В каждом её жесте прямо сквозит трагизм. Только она малость переигрывает, делая вид, что не замечает раскопок. Даже туповатые мальчики бросали взгляды на суету, создаваемую множеством людей, да и шумно здесь. Дунин, присоединившийся к нашему перфомансу, сиял, как медный пятак. Он свою работу выполнил. А к трупам шляхтич привычен, поэтому особо не переживает.

Тут Савва принёс очередную порцию лекарственного отвара, который он готовил по настоянию знахарки. Придётся пить, хоть гадость редкостная. Вот почему лекарства не бывают вкусными?

— Значит, решили закапывать, ибо утопленные в болоте могут всплыть? — Гаврилов продолжил допрос хилого с виду мужичка с куцей бородёнкой.

Глянешь на такого и, кроме жалости, никаких чувств не испытаешь. Если не знать, скольких людей убил этот нелюдь, конечно. На вид ему лет сорок лицо гладкое и не испещрено оспой, как у многих местных. Иногда в глазах мелькает нечто неприятное. Но это надо быть хорошим физиономистом, дабы почуять неладное.

— Точно, — кивнул Корней, так звали убийцу, — Девки деревенские по ягоды ходили и нашли одного всплывшего. Нехорошо это. Непорядок. Княгиня после этого приказала людишек закапывать и место сменить.

Меня сложно удивить, после переноса сознания в тело Феди уж точно. Но обнаруженные Иваном разбойники прямо сломали шаблон. Нет, я вижу жестокость окружающего мира. Только с таким изощрённым цинизмом сталкиваюсь впервые.

— Она? — разведчик, вёдший допрос, кивнул на женщину.

— А кто же ещё? Вы ведь по её душу прибыли? И разузнали всё заранее, — мужичок тоже не смотрел в сторону упомянутой помещицы, только оскалился, показав гнилые зубы, — Чуял я, что надо уходить ещё по осени. Но думал, беда стороной пройдёт. Княгиня вроде притаилась, и зимой мы не озоровали. И вдруг эти купчишки с дорогим товаром. Разве она такое пропустит? Жадна, аж слов нет!

— Я требую прекратить этот произвол! По какому праву…

— Заткнись! — не выдержал я и шикнул в сторону тётки, — До тебя очередь тоже дойдёт.

— Отведи его в шатёр, пусть Анисим всё запишет, — приказываю бывшему стрельцу.

Тот молча кивнул и увёл убийцу в указанном направлении.

Мужичок прав. Ребята Дунина провели отличную работу. Нам даже свидетельские показания не нужны и чистосердечное признание тоже. Здешнее общество пока не заражено гуманизмом, а допрос принято проводить в присутствии палача, а не адвоката. И никто не будет смотреть на звании и титул обвиняемого. Особенно когда речь идёт о столь чудовищных преступлениях.

Если описывать ситуацию кратко, то мы накрыли крупную банду, промышлявшую в Поволжье более десяти лет. Возглавляла её княгиня Марфа Даниловна Дулова[1]. Кстати, девичья фамилия преступницы тоже Дулова. Она дальняя родственница своего покойного мужа. Глядя на лица её сыновей, явно страдающих дебильностью, начинаешь понимать, почему такие браки запрещены.

А ведь Гаврилов натолкнулся на преступницу случайно. Регулярная пропажа купцов мало кого волновала. Плюс княгиня до поры до времени действовала грамотно, нападая на небольшие обозы, везущие ценный товар. Больше всего её интересовали меха, специи и шёлк. Такую продукцию можно сбыть, не привлекая внимания. Вернее, если знать нужных людей и правильно смазать шестерёнки некоторых ведомств. В этом плане у банды всё было хорошо. Народ пропадает постоянно, ибо бежит от произвола помещиков или попов. Да и купеческий промысел сейчас опасное занятие. Поэтому власти особо не шевелятся. Ловят, кого получается и на этом хватит. И понятно, что беглого крестьянина поймать гораздо легче, чем грамотную шайку. Если тебе ещё и приплатят за отвод глаз.

Не покусись обнаглевшая дамочка на соседей дворян, мы бы о ней не узнали. Но мадам сначала не поделила луг с помещиком Андреем Острогиным. А затем поругалась с Иваном Воропановым, отказавшимся выдавать дочь за сына Дуловой. Сосед принадлежал к старинному роду, путь и не особо знатному. Именно поэтому его жалоба дошла до Москвы. Ведь Марфа Даниловна попросту сожгла его дом. Угу. Бывает и такое в тверских селениях. И частенько информация о подобных преступлениях не доходит до силовых ведомств. Особенно если фамилия Угличского воеводы Петрово-Соловово. Знающие люди сразу поймут мою иронию. Дело в том, что Дуловы исторически близки с этим родом.

Когда я читал доклад бывшего стрельца, то давался диву. Мне известно, что русские аристократы и дворяне — весьма специфические ребята. Только одно дело отжать луг, пастбище или лес, что является нормой по местным понятиям. Можно даже не рыться в архивах, такими тяжбами переполнены суды любого уезда. Но сжечь дом? Знатного человека, а не абы кого. Воропановы род многочисленный и уважаемей, но даже они не смогли сразу добиться справедливости. Документ завис в недрах Разбойного приказа, пока не был обнаружен одним из писцов, завербованных Дуниным. Чего тогда говорить про несчастных купцов? Это сколько жалоб, фактов грабежа и убийств остаётся без рассмотрения?

Бросаю неприязненный взгляд на княгиню и поворачиваюсь к Кропоткину. И тут князь меня удивил. Наверное, Михаил Васильевич просчитал ситуацию и решил подстраховаться. Или его смутили люди Ивана, которым было поручено присматривать за главой приказа. Уже бывшего, конечно. И князь в чём-то прав. Ведь девичья фамилия его жены тоже Дулова, только зовут её Мария, и она является двоюродной сестрой помещицы-разбойницы.

— Нет здесь моей вины, государь! — чиновник сдёрнул соболью шапку, — Что знаю, расскажу. Но про убитых Марфой купцов я не ведал. Да и кто мог даже подумать о подобном?

— Что ты несёшь, дурень? — княгиня обожгла Кропоткина злобным взглядом и вдруг застыла.

Видно, дамочка только сейчас поняла, что перед ней царь. Опомнилась Марфа Даниловна быстро, и на её лице появилась лицемерная улыбка.

— Меня оболгали, государь. Враги решили отомстить, — начала оправдываться разбойница, — Я…

— Заканчивай здесь, Иван Мартынович, — прервав женщину, обращаюсь к Дунину, — Пусть Щукин запишет признания. Если не захотят говорить, то сами разберётесь. Вон здесь целый глава приказа, которому татей ловить положено. А я поеду в Углич. Посмотрю, чем там народ дышит.

Мерзко всё это. Ведь Дулова — это только вершина айсберга. Наверняка её покрывали, подозревая, чем дамочка промышляет. А ещё, сколько таких шаек по всей стране? Вспомнился текст, прочитанный в моём времени. По утверждениям автора, разбой в России процветал даже при Анне Иоанновне и Екатерине II. И речь не о казаках или привычных грабителей с большой дороги. Тогда хватало лихих дворян, с которыми долго не могли справиться. Чего говорить об окружающих реалиях, когда нет нормальных силовых ведомств, призванных бороться с преступностью? Ещё и коррупция с круговой порукой.

— Садись, Василий Васильевич, — киваю на кресло и молчу, анализируя предыдущий разговор.

В отличие от Голицына, я не собирался предлагать присесть главам Разбойного, Сыскного и Тайного приказа. Поэтому докладывала троица стоя, расписывая свои достижения на ниве борьбы с криминалом. Раздражают меня они. Новый глава МВД вроде невиновен. Только Матвей Пушкин, предложенный Думой временно исполняющим обязанности ушедшего в отставку Кропоткина, человек системный. И глупо ждать особых перемен или прорыва от перестановки кроватей в нашем борделе. Менять надо подход к формированию властных структур.

Дело не только в банальной коррупции или неумехах, занимающих высокие кресла. В России есть честные и толковые начальники, как бы фантастически это ни звучало. Здесь хватает всяких людей, хороших тоже. Проблема в том, что власть фактически принадлежит касте. Я немного утрирую, ведь, кроме аристократов, важные посты занимают и простые дворяне. Но именно из них формируется высшее и среднее управленческое звено всех ведомств.

Представители благородного сословия держится друг за друга, и, наверное, уравновешивают царскую власть. Когда речь идёт о вопиющих случаях вроде измены или откровенных безумствах, то статус человека не спасёт. А вот наказать чиновника за иные просчёты практически невозможно. Может, Федя распустил людей в последний год перед болезнью, либо так было всегда. Плевать. Главное, что это не нравится мне и сужает пространство для манёвра в управлении страной. Откуда черпать нормальные кадры? Это мне ещё повезло с Дуниным и Гавриловым.

А ведь царь является не только верховной исполнительной, но и судебной властью. Теоретически русский самодержец имеет право карать и миловать по своему усмотрению. Однако практически дела обстоят иначе. Обложили со всех сторон.

Почему я раздражён? Всё просто — дело Дуловой аккуратно развалили. Княгиня внезапно скончалась во время пыток. Дело житейское, а инициированная мною проверка особых нарушений не выявила. Палач со следователями делали свою работу, так как Марфа Даниловна упиралась, и сознаваться не собиралась. Одновременно с этим пропал Корней, тот самый душегуб и доверенное лицо разбойницы, заведовавший всеми тёмными делами. Скорее всего, мужика тихонечко убили, подстроив якобы побег. Сыновья помещицы оказались слабоумными, по крайней мере, нюансов функционирования банды они не знали. Кропоткин ушёл в отставку, и предъявить ему нечего. Мало ли, на ком человек женат. Был вариант припереть к стенке воеводу Петрово-Соловово, но нет доказательств. Чтобы арестовать или пытать столь важного и родовитого чиновника, нужны более веские аргументы, нежели подозрения. Остальные задержанные — обычные исполнители, знавшие не больше сыновей преступницы.

Вообще-то, я сам виноват. Нельзя было полагаться на исполнителей. Хотя Дунин больше боевик, а Гаврилов — разведчик. Они свою работу сделали, а далее дело передали профильному приказу. Я же не могу сам пытать людей и присутствовать при всех допросах? Всё-таки речь об обычном преступлении, пусть и вопиющем. Не царское дело совать нос в каждую дыру, для этого есть исполнители.

Ещё и здоровье меня подвело. Нет, чтобы остаться в Угличе. Однако я провёл там день, навёл шороху, сделал выводы и отправился домой. Но слёг, достигнув Сергиева Посада. Либо простыл, либо организм так отреагировал на слишком интенсивный график. В итоге пришлось отлёживаться десять дней у монахов. Благо Савва сразу послал человека за Аксиньей и Келлерманом. Они меня и выходили.

Потом было возвращение в столицу, несколько дней я боролся со слабостью, параллельно отбиваясь от боярских депутаций. И вдруг мне доносят, что дела помещицы-разбойницы уже нет. Дулова померла, а значит, на неё повесят все преступления и концы в воду.

Мысленно выдыхаю, пытаюсь успокоиться и перевожу взгляд на Голицына.

— Князь, разве они не понимают, что защита возможных преступников, наносит вред державе?

Василий Васильевич сразу понял, что речь идёт о думцах и главах приказов.

— Но ведь разбойников поймали, хотя главная зачинщица померла. Не стоит так убиваться, государь. Похожих случаев хватает, к сожалению. И мы не можем поменять всех служилых людей. Приходится работать с теми, кто есть. Петрово-Соловово не самый дурной воевода. Я затребовал проверить его дела, особых нарушений за ним не найдено. Можно копнуть глубже, но сомневаюсь, что там есть особая крамола.

Слова Голицына прозвучали логично. Угличский глава — действительно обычный чиновник, не замешанный в тяжких преступлениях. Доказать его связь с разбойниками практически невозможно. Пытать дворянина нельзя, а все ниточки оборвались со смертью Дуловой. Корней рассказывал про какого-то посредника, который выкупал у разбойницы большую часть товара. Только душегуб не видел лица упомянутого господина. Тупик.

— Сорок семь убитых купцов и их людишек! Это тех, кого раскопали. На самом деле, за десять лет могло накопиться больше. В болото же не полезешь, — начинаю приводить свои аргументы, — Княгиня умерла, туда ей дорога. Остальных душегубов накажут, вроде всё верно. Только мы не знаем человека, кто извещал разбойников о купцах, возивших нужный товар. Также не удалось раскопать, куда продавалось награбленное. Судя по всему, в деле участвовал кто-то из уездных воевод, не обязательно Углича. А ещё им помогал человек из таможни. Мех со специями вывозили через Архангельск, и часть перепадала Нарве. Если мои подозрения верны, то это не обычное преступление, а государственное. Думцы же совершенно этого не понимают, защищая своих. Я ведь не приказываю хватать всех подряд, а требую разобраться. Но мне приготовили красивую сказку, сколько татей переловили. Ладно, чего там у тебя.

— Договор со шведами, государь. Мы должны продлить его без изменений, как и противная сторона. Но ты хотел прочитать его лично, — князь положил на стол несколько жёлтых листов с крупным текстом.

Просто захотелось понять, что у нас там с соседями. Я читал пункты Кардисского договора в прошлом году, но детально не вникал. А мир со шведами нам сейчас необходим. Думаю, надо пролонгировать прежнее соглашение и ждать. Может, получится лучше его использовать, а то торговля между нашими странами какая-то вялая. А ведь России разрешили открыть торговые дворы в Стокгольме, Риге, Ревеле и Нарве. Однако, товарооборот особо не растёт. Ганзейский союз официально развалился пятнадцать лет назад. Вон и постоянно посольство Дании в прошлом году открылось. Так, чего не начать шевелиться? Тем более сам фон Горн[2] предложил весьма заманчивый вариант договора.

Мне бы хорошего юриста, дабы разобраться в хитросплетениях европейской политики и форматам заключаемых договоров. Вот не верится, что Кристиана V датского волнует только мир на Балтике. Наверняка нас попытаются втянуть в разборки между Копенгагеном и Стокгольмом. По идее нужный специалист есть. Доверия к нему нет. После возвращения с севера моя паранойя начала прогрессировать ещё сильнее.

— Государь, я остаюсь при своём мнении. Не нужен этот малый поход. Вон ты с Углича вернулся и слёг. А Воронеж дальше и дорога туда хуже.

Голицын всё пытается отговорить меня от манёвров, вернее, рейда. Боярам не обязательно знать, зачем я собрался на юг.

— Ступай, князь. Как прочитаю договор, так вызову тебя.

Дверь за гостем закрылась, а я сидел и смотрел на документы, не видя текста. Почему так? Вроде работаю и стараюсь. А большая часть твоего труда уходит, как вода в песок. Вроде начал создавать команду и собственную спецслужбу, но этого мало. Многое должно проясниться после похода. Если всё пойдёт по плану.

Вдруг дверь открылась, и в комнате появился Савва. Чего-то он выглядит излишне смущённо. Смотрю вопросительно на дядьку.

— Там это… Царица пожаловала. В твоих палатах сидит и ждёт тебя, государь.

Про жену я периодически забываю. Но я сейчас в Кремле, где находится и Марфа. Интересно, чего ей надо?

[1] Автор прекрасно знает, что «помещицу-разбойницу» звали Марфа Дурова. Но она жила через семьдесят после описываемых событий. Собственно с Дуровой и списан образ.

[2] Гильдебранд фон Горн (1655–1686) — чиновник немецкой канцелярии датского короля Кристиана V, посол в России.