Сын Тишайшего-2

Глава 18

— Измена, государь! Стрельцы восстали! — воскликнул Голицын.

Армия как раз остановилась отдохнуть и отобедать. Нечего людей загонять.

К шатру сразу подтянулись бояре, создав изрядную толкотню. Надо бы их прогнать, но ведь начнут распространять слухи, в которые сами поверят и наделают глупостей. Я же поворачиваюсь к взмыленному князю, слезшему с коня. Вместе с князем спешилась немалая свита. Надо потом попросить Щукина записать фамилии прибывших. Уж больно много высокопоставленных гонцов, больше похожих на дезертиров. Да, паранойя она такая!

И чего так кричать и народ пугать? Будто я не знаю, что в Москве очередная заварушка. Не слишком ли много бунтов для отдельно взятого города? По моим прикидкам, это четвёртый за тридцать четыре года, если считать только крупные. Добавьте череду городских восстаний в 1650 году, художества Разина, осаду Соловецкого монастыря и регулярные волнения среди башкир. И это только масштабные события, которые нанесли колоссальный вред России. Положительно нашей державе необходим орднунг. И я вскоре буду его насаждать, вернее, уже начал.

Мне регулярно докладывали про начало шевелений в Москве, вызванных распространением различных слухов. Затем к созданию нездоровой обстановки добавились провокаторы, начавшие баламутить стрельцов. Заговорщики знали, что делали.

К сожалению, мне не удалось рассчитаться со всеми долгами, копившимися более пяти лет. Ведь, кроме стрельцов есть рейтары, городские казаки и госслужащие, которым казна тоже должна немалые суммы. И ссылаться на объективные трудности бесполезно. Стрельцы устали ждать и хотят получить серебро. Людям не нужно столько зерна и тканей, которыми их буквально завалили. Кому их продавать, если покупательская способность населения крайне низкая, а отдавать товары за половину или треть цены глупо.

Потому служивые потребовали оставшийся долг выдать наличкой. Взять которую негде. Вернее, если погасить долги серебром, то неоткуда взять деньги на другие сферы. Обидно, что казне приходится рассчитываться за украденное жалованье. Пусть его и задерживали, но весомая часть денег оказалась в карманах различных махинаторов.

Проведённый аудит, даже самый поверхностный, вскрыл колоссальные нарушения. Воеводы, главы приказов, полковники и думные дьяки присваивали зарплаты подчинённых, не особо скрываясь. Это не считая иных нарушений, вроде взяток, неисполнения своих прямых обязанностей и указов. Чистить надо не только армию, но и чиновничий аппарат. С последними сложнее. Масштабных боевых действий пока не предвидится, поэтому войска ждёт поступательная и неспешная реформа. В ближайшие два года я поставил цель выдвинуть и подготовить новых офицеров с сержантами. Мелкие проблемы на границе заткнём казаками и штрафниками. Есть Лефорт, получивший целую кавалерийскую бригаду. А Косагов возьмёт на себя правобережье Дона. Заодно хватает охотников, желающих отомстить или заработать.

Но что делать с системой управления страной? Чиновников быстро не заменишь. По самым примерным подсчётам, необходимо не менее пяти лет, чтобы воспитать смену нынешнему крапивному семени. Вернее, получится только его разбавить.

Только сейчас всё отошло на второй план. Стоило покинуть Москву на два месяца, как в ней вспыхнул мятеж.

— Во главе бунтовщиков встали Петька Прозоровский, Яшка Долгоруков, Федька Куракин и Петька Хованский.

Это мне тоже известно. Прозоровский — дружок Милославского и Тараруя Хованского, отправленных в монастырь. Более я такой ошибки не сделаю, а сразу буду казнить вражин. Долгоруков — сторонник царицы Натальи Кирилловны, слишком рьяно поддержал прошлогодний бунт, решив посадить Петра на трон. Его тоже отправили подышать деревенским воздухом. С Куракиным более странная история. Он, вообще-то, мой воспитатель со стороны Думы, назначенный Алексеем Михайловичем. Но товарищ начал свою игру во время болезни Феди. Я удалил князя от трона и лишил должностей, чем вызвал обиду уже почтенного старца. А ещё он тесть Михаила Черкасского, арестованного за предательство во время похода. С младшим Хованским всё ясно, он мстит за отца, недавно умершего в монастыре. Ну и за ним стоят многие стрелецкие офицеры, опасающиеся увольнения. Вот такое переплетение интересов.

На самом деле заговорщиков гораздо больше. Странно, что Голицын не упомянул Иоакима, который, наконец, перестал сдерживаться, открыто поддержав мятежников против царя-нечестивца. Эти идиоты поторопились, не дождавшись вестей с юга, решив, что со мной покончено. А события уже понеслись вскачь, и надо было делить власть. Ничего, всех ждёт большое разочарование.

Пока же я хмуро смотрю на напрягшихся Ивана Репнина и Ивана Лобанова-Ростовского. Салтыков и Алексей Голицын покинули группу защитников бояр, перейдя в стан моих союзников. А парочка князей, наоборот, стала главным барьером при моей попытке учинить расправу над предателями. И даже решение суда с признанием обвиняемых были ими проигнорированы. Вельможи напирали на неразумность казни Черкасского, Ромодановского, Ивана Куракина и ещё пятёрки менее знатных людей. С публикой попроще не церемонились. Кого казнили, а большинство отправили в штрафбат и на земляные работы. Офицеров заковали в колодки, и они возвращаются в Москву. На них у меня свои планы.

Но речь о главарях. Новая депутация убеждала меня не рубить сплеча, и провести дополнительное расследование. Мол, таких знатных людей не казнят. Можно получить всплеск недовольства. Только Иван Грозный позволял себе казнить аристократию и бояр. Об этом не говорили, но намекали. А первого русского царя вельможи бояться до сих пор. И многие готовы взбунтоваться, по крайней мере, на словах. Тогда я решил не нагнетать и подождать новостей из столицы. И вот они прибыли.

— Государь, разреши рассказать подробнее о происходящих событиях наедине, — продолжил Василий Голицын, и, будто решив мне подыграть, добавил, — Бунтовщики попытались напасть на Коломенское, но были отбиты. Сейчас твоя семья в Серпухове и ей ничего не угрожает.

Об этом я тоже знал, правда, без особых подробностей. Мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не рассказать боярам о произошедшем.

— Пошли прочь! — поворачиваюсь к обомлевшим князьям и их сторонникам, — Молитесь, чтобы бунтовщики не побили множество людей и не сожгли Москву. В этом случае будете отвечать, как лица, поручившиеся за заговорщиков.

Такого расклада вельможи не ожидали и попросту оторопели, переваривая услышанное. А чего? Заступился за преступника или взял того на поруки, изволь отвечать за прегрешения своего дружка. Заметив, мой злой взгляд, толпа быстро рассосалась. Я только остановил жестом Морткина и нового командира Козловского полка — Данилу Пулста.

— Ждите здесь. Выслушаю князя, и далее согласуем дальнейшие действия, — приказываю воеводам, заходя в шатёр.

— Два полка стрельцов, а также людишки бунтовщиков напали на усадьбу, государь. Но рота стрелков, артиллеристы, а также подошедшие верные войска, отбросили воров. Оборону возглавил Алексей Салтыков, твой управляющий. Ещё и Иван Алексеевич проявил себя с лучшей стороны. В сражении полегло четыре десятка нападавших. Они не ожидали такого приёма. Затем мы схлестнулись вновь, и уже погибло более сотни православных, — князь истово перекрестился, а я вяло последовал его примеру, — После всего случившегося было принято решение увести твою семью в Серпухов, оставив часть войск на защиту Коломенского. Там же остались Одоевские с иными боярами и главами приказов, сохранившие тебе верность.

Угу. Только сам Голицын почему-то побыстрее свинтил встречать моё величество. Ладно, позже разберёмся.

— Иван Алексеевич не хотел уходить, но его уговорили. Все удивлены стойкостью твоего брата, государь, — добавил Василий и вдруг замялся, но продолжил: после моего вопросительного знака, — Царевич Пётр излишне переволновался, и при нападении чуть не сбежал из усадьбы. Его с трудом остановили и успокоили. Но более в Коломенском он оставаться не захотел. Потому и Иван увёз его, дабы не навредить здоровью брата. Я это рассказываю к тому, дабы до тебя не дошли неверные слухи.

Понятно. Петруша в своём репертуаре. В моём времени он также сбежал в Лавру, испугавшись сестры, при этом располагая двумя полками нового строя[1]. И при Нарве он бросил расположение войск, тем самым поспособствовав страшному разгрому русской армии шведами[2]. Были и ещё случаи проявления малодушия первым императором, о которых неприятно вспоминать. Придётся воспитывать юнца, закаляя его дух. Надо только подойти к процессу аккуратно, он и так получил удар по самолюбию. А мне нужен здоровый и не озлобленный на белый свет помощник.

— Хоть, не обгадился? — спрашиваю с усмешкой.

— Эээ… Царевич… Оказался в большом смятении… Очень большом…

— Понятно. Что ещё?

— Иоаким с частью синода открыто встал на сторону бунтовщиков. В храмах проповедуют о том, что ты нечестивец, потворствующий раскольникам. Также ходят слухи, что царя подменили, когда он болел. Мол, настоящий царь помер или ушёл бродить по Руси, а ты самозванец. Людишки в смятении, и город гудит. Сложно сказать, во что всё выльется в ближайшие дни. Уже начались нападения на дома твоих сторонников, и полицию стрельцы разогнали. Ещё день-два и может начаться хаос.

Кто бы сомневался? Самозванцы — наше всё! Чую, что я или мои преемники ещё столкнуть со столь любимым на Руси явлением.

— Позови полковников, — приказываю застывшему рядом Савве.

Через пару мгновений в шатре появились оба воина.

— Данила, — обращаюсь к кавалеристу, — Твоя задача обойти Москву с двух сторон и перекрыть Владимирскую, Стромынскую, Троицкую, Тверскую, Волоколамскую и Звенигородскую дороги. Чтобы ни одна мышь не проскочила. Южными путями займутся другие полки. Князь Фёдор, готовь людей. Собери все повозки и коней. Сажай на них пехоту, бери артиллерию с припасом на три дня и вместе с драгунами иди к Москве. До Коломны нам осталось вёрст десять, значит, через два дня ты должен быть у столицы. Я иду вместе с тобой. Впереди двинется разведка и люди Дунина, они знают, что делать. Нельзя позволить ворам сжечь город.

Никогда не думал, что недавно построенный стадион для лапты придётся использовать как площадку для казни. Наверное, просто неудачное место. Ведь он расположен на Болотной площади, где издавна проходили экзекуции. Зато сейчас шоу могут увидеть гораздо больше зрителей, ещё и с комфортом. Какая дурь лезет в голову. Надеюсь, я не сошёл с ума? Хотя с такой насыщенной жизнью до умопомешательства недалеко.

Москву мы взяли с наскока. В этом помогли отряды Дунина и люди Гаврилова. Первые атаковали несколько хлипких застав, отпустив часть мятежников. Тех припугнули злым царём, идущим с огромным войском и решившим казнить всех виноватых. Вот паникёры и побежали в столицу, пугать приспешников. А разведчики бывшего стрельца просочились в город и с помощью верных частей начали пеленать заговорщиков. Чуть позже подошли пехотные полки, завершив дело почти без сопротивления. На что рассчитывали заговорщики? До них наверняка дошли новости о провале покушения.

Далее началась сортировка пленных и следственные действия. Из лидеров мятежа никто не сбежал. Только Прозоровского поймали через два дня, он прятался в доме своего холопа, переодевшись в купца. И ведь мог уйти, собака! Хитрый товарищ. Он и неплохую сумму приготовил на случай бегства. Вообще, я создал специальную комиссию, разыскивающую деньги мятежников. Многие из них люди богатые и наворовали немало. Надо пополнить казну, раз подвернулся такой случай.

Наблюдая за выводимыми на поляну приговорёнными, мысленно возвращаюсь на десять дней назад.

Пока шли разбирательства, я отправился в Лавру, куда успел свинтить патриарх.

— Эти дурни решили сопротивляться. Но мы взяли ворота с утра и заперли иерархов в покоях настоятеля, — доложил Дунин, когда я добрался до Сергиев Посада, — Грозили мне карами небесными и отлучили от церкви.

Здесь Иван не сдержался и хохотнул, но нервно. Он перешёл в православие, искренне верил и пропиливал кровь за Русь. Вдруг какие-то попы, испугавшиеся за свои никчёмные жизни, пошли на столь неоднозначный шаг. Ясно, что человек расстроен, хоть и скрывает этот факт. Мне же плевать на попов, проклятия, отлучения и остальные клерикальные заходы. Надо давить заговорщиков как клопов, не обращая внимания на знатность и чины.

Захожу в тёмное помещение, освещаемое нескольким огарками. Четвёрка иерархов усиленно крестится, и бьёт поклоны на иконостас. Определяю нужного персонажа, подхожу и даю ему хорошего пинка.

Иоаким летит вперёд и стукается головой стену.

— Что ты себе позволяе…

Один из попов успел повернуться и попытался начать возмущаться, но тут же был поставлен на колени людьми Дунина. Сам поляк подтащил растерянного Иоакима, приставив к его горлу нож.

Разглядываю честную компанию. Кроме настоятеля Лавры — архимандрита Викентия, в комнате оказались епископ Сергий Тверской и новгородский — Корнилий. Первый здесь по праву хозяина, но человек весьма мутный. Тверичанин из той же оперы и дружок патриарха.

— А ты чего здесь делаешь, Косма? — специально называю мирское имя новгородца, — Неужели эти шакалы соблазнили тебя лживыми речами?

Епископ на самом деле отличный мужик. И навёл образцовый порядок в своей епархии, ещё и для простого народа сделал в несколько раз больше других митрополитов.

— Непотребное дело ты замыслил, государь! Зачем так поступать с отцами церкви? — начал поп, но увидев мой насмешливый взгляд, сразу сменил тон, — Я хотел образумить патриарха и других иерархов. Заигрались они, хотя и во многом правы. Только всё может перетечь в новую Смуту. Да и не дело церкви лезть в мирские дела. У нас своих забот полный рот. С еретиками надо решать, пока крамола не покатилась по державе.

Судя по неприязненным взглядам Иоакима и Сергия, увещевания новгородца не возымели действия.

— Получается, ты единственный из отцов церкви, кто думает о стране, а не о своей мошне? — это действительно так, ведь остальные священники смотрят в рот патриарху, — Значит, тебе и разрешать накопившиеся противоречия и трудности.

— Это как? У меня и в своей епархии дел хватает. И не положено мне…

— Будешь новым патриархом! — перебиваю оторопевшего попа, — Собирай Синод, тем более многие иерархи уже вызваны Иоакимом в Москву. Он ведь собирался нового правителя венчать на царство. Меня уже списали. Гниды!

От моего шёпота вздрогнул даже хорохорившийся Викентий.

— Я сам выступлю перед епископами и сделаю им предложение, — перехожу на нормальный тон и добавляю, ухмыляясь, — От которого они не смогут отказаться. Пока мы забираем этих трёх достойных мужей для основательного допроса. Ты пока подумай, кого назначить в Лавру, Новгород и Тверь. А лучше покумекай, каким кафедрам потребны новые епископы. Можешь рассчитывать на мою полную поддержку. Нам с тобой ещё много надо обсудить. Также решай, как церковь будет договариваться с раскольниками. И ещё приготовь кельи, которые лучше заложить камнем и оставить только окошко для передачи еды. Вскоре в них поселятся новые жильцы, решившие отринуть этот грешный мир.

С трудом сдерживая смешок, разворачиваюсь на каблуках и направляюсь в сторону выхода. За моей спиной раздалось какое-то шевеление и попытки возмущаться. Но судя по дальнейшим звукам, хватило пары оплеух и тычков, чтобы святые отцы приняли наказание со смирением.

— Ах!!!

Чего-то я излишне погрузился в воспоминания, позабыв о происходящем. Здесь народ бурно отреагировал на появление преступников. Слухи ходили давно, но простые люди не могли поверить, что царь решился казнить аристократов. Ведь среди приговорённых хватает природных Рюриковичей. А ещё перед чередой из тридцати трёх виселиц встали бояре, думные дворяне, генералы и полковники. Всякую шушеру в количестве двухсот человек три дня назад просто закололи, выдав тела родне. Я же не большевистский палач, чтобы тайно убивать людей, а на их братских могилах сажать яблоневые сады. У нас всё по закону. Пусть родственники отпоют и похоронят людей по-христиански.

После чего Москва и окрестные сёла три дня занимались погребением покойников, погрузившись в траур. Но народ больше переживал о четырёх тысячах арестованных стрельцов и солдат. А ведь есть ещё мятежники, оставшиеся на засечной черте. Пока казнили в основном откровенных отморозков и появившихся разбойников. Потому сегодня на стадионе аншлаг, не снившийся ни одной игре. Люди ждут указа о судьбе близких. Казнь же высокопоставленных мятежников — просто прелюдия или развлечение.

Только я не собираюсь наслаждаться экзекуцией. Хватит мне подобных зрелищ. Здесь была важен пропагандистский эффект, от которого столица замерла в ожидании. Поэтому и пришлось присутствовать на казни.

Машу рукой особому глашатаю, обладателя громкого голоса. Кстати, около трибун расставлены такие же ребята, в чьи обязанности входит дублировать слова главного громкоговорителя. Ещё я приказал зачитывать приказ в оживлённых районах Москвы и, конечно, на Ивановской площади, где обычно доводят до людей важные новости.

— Божиею милостью, Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Фёдор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Тверский…

Глашатай начал перечислять мои титулы, пока не добравшись до сути. С разных частей стадиона раздавались голоса живых передатчиков, и ситуация стала напоминать акустическое эхо в телефоне. Только никому не смешно. Рядом стоит Ваня, проявивший недавно неожиданную крепость духа. А вот Пётр изрядно разочаровал. Даже сестрицы вели себя сдержанно. А мелкая Наталья требовала дать ей саблю и пистолет, дабы вдарить по супостату. Братик же натуральным образом наложил в штаны. Вот теперь думаю, чего делать с его психическим состоянием. После прошлогоднего бунта — второе потрясение, отразившееся на психике ребёнка. Будем работать и воспитывать.

Но на казнь я взял только Ивана. И вообще, в данный момент именно он мой наследник, что донесено до всех заинтересованных сторон. Здоровье братца более или менее наладилось. Он точно не полуслепой инвалид, как его изображали в хрониках. А ума, выдержки и благоразумия у него поболее, чем у меня. Вдруг завтра бояре и соратники решат, что Федя слишком категоричен и крут на расправу. Так, хоть можно быть уверенным, что трон достанется толковому человеку, на которого сложно повлиять.

— Князья Черкасский, Хованский, Ромодановский… — глашатай добрался до списка преступников.

Что касается остальных провинившихся, то я решил не зверствовать. Немалая часть мятежных стрельцов, которых и так ждала отставка, отправляется в Сибирь. Но не просто на каторгу, а выполнять национальный проект. В течение полутора лет им необходимо добраться до Нерчинска, а далее крепости Албазин. Именно там бунтовщики смогут искупить свою вину, отбив атаку маньчжур и отстояв Амур для России. Это не какая-то блажь сбрендившего от всевластия деспота. То есть меня любимого.

Я запускаю глобальный проект по освоению Сибири и Дальнего Востока. Не варварского разграбления и уничтожения десятков народов, которые из-за алчности персонажей вроде Хабарова, тысячами бежали в Китай. Нет, речь именно о программе, куда входит отправка людей с семьями, распашка степей, строительство мануфактур с мастерскими и полноценное заселение края. В планах основание полноценной епархии, благо арестованных попов хватает. Большое внимание будет уделено интеграции сибирских инородцев и изменению ясачной системы, под прикрытием которой наживаются наместники и атаманы различных ватаг. Дань взимать будем, но и в замен кое-чего подкидывать. Пока речь идёт о Приамурье, но в планах у меня южносибирские степи и Алтай. Уж больно нужно серебро.

Денег на всё уйдёт немереное количество, но пока они есть. Это мои личные средства. Но пора озаботиться какими-то экспортными товарами. Чую, что вскоре останусь без гроша. А пока я полностью оплачиваю новый замысел.

По самым скромным подсчётам на восток должны отправиться более шести тысяч человек, включая семьи преступников. Уже вскоре мои эмиссары начнут подготовку такого масштабного переселения. Ведь людям понадобиться провизия, кони и транспорт вдоль всего Сибирского тракта. Глупо будет, если они перемрут по дороге. Такого дела я не допущу. И подчинённым не позволю.

Одновременно в Кульджу отправится посольство с дарами. Смысл миссии простой, как лом. Нам нужен союзник против Богдыхана, а джунгары подходят для этого больше всего. Мы в состоянии подкинуть воинственным кочевникам пушек с фузеями. Заодно поможем поставить им нормальный пороховой завод и мастерские для ремонта оружия. Знающие люди донесли, что Галдан-Бошогту Хунтайджи, правящий сейчас в Джунгарии — человек разумный. А главное, он сейчас сосредоточен на окончательном порабощении киргиз-кайсаков, бегающих от него по степи. А недавно хан практически победил дряхлеющее Бухарское ханство, заставив платить себе дань. Что просто отлично! России нужна раздробленная и слабая Средняя Азия. Так с ней легче торговать, навязав сови условия. А далее наш будущий союзник обязан схлестнуться со старыми врагами — маньчжурами. Надо просто подсуетиться и ударить по цинцам со всех сторон. Мы ещё и восточных монголов привлечём к потехе. Типа батьку бить вместе веселее.

Хозяева Китая не такие мощные, как кажутся. Их просто очень много. Вот и проредим маньчжурскую армию. Но Приамурье я никому отдавать не собираюсь.

Что касается остальных мятежников, то более грамотные и толковые отправятся в район горы Высокой. Насколько я понимаю, там расположен Нижний Тагил моего времени. На реках Выя и Тагил запланировано строительство медеплавильного и железоделательного заводов. Благо богатые жилы уже открыты. Под это дело вскоре будет создана Уральская горно-металлургическая компания или УГМК. Она пока будет принадлежать казне, как и Волжская торговая компания. ВТК вскоре начнёт деятельность в Коломне и Нижнем Новгороде, где начнут строить торговые суда и галеры. Далее доли компаний будут выкуплены боярами. И пусть попробуют не растрясти мошну. У нас ныне самодержавие и деспотия. Таким вот образом будем завлекать аристократию в промышленную и торговую сферу. У купцов просто нет нужных средств для инвестиций. А бояре найдут. Если нет, то заставим.

Остальные провинившееся осядут в Паншин-городке и окрестных крепостях. Пусть искупают вину кровью.

Кстати, в указе особо подчёркнуто, что все воры могут заслужить прощение. А их дети через пять лет имеют право вернуться в Москву, поступив на службу или в учебное заведение. Естественно, это касается отпрысков раскаявшихся.

— Приговариваются к позорной смерти через повешение! — глашатай снова вывел меня из размышлений, — Воры помилования не заслуживают!

Вот так, через казни, кровь и муки рождается новая Россия! Угу. Главное — не начать ржать от столь пафосных и пошлых мыслей. Просто я захватил власть, и страна пойдёт нужной мне дорогой. Этот путь будет усеян отнюдь не цветами, а дерьмом и людскими страданиями. Только новый Федя не будет обращать на это внимания. Ради светлого будущего русского народа мы пойдём на любые жертвы. Ведь именно я знаю, как лучше. Ха-ха!

[1] В ночь на 8 августа 1689 года 17-летний царь Пётр бежал из своей резиденции в Троице-Сергиеву лавру. На следующий день в лавру пришли и его потешные полки.

[2] Узнав о подходе шведов к Нарве, Пётр I 18 (29) ноября в сопровождении генерал-фельдмаршала Ф. А. Головина и своего фаворита А. Д. Меншикова уехал в Новгород, оставив командование саксонскому фельдмаршалу герцогу де Круа. Таким образом, русскими войсками в основном сражении, произошедшем на следующий день, руководил только что назначенный иностранец. По воспоминаниям барона Алларта, де Круа сопротивлялся этому назначению, но переубедить Петра не сумел. После своей решительной победы в основном сражении шведы распространили версию о том, что Пётр I сбежал из трусости. В Швеции была также выпущена медаль с изображением плачущего Петра, бегущего от Нарвы.