Сын Тишайшего-2

Глава 15

Наверное, я сейчас выгляжу страшно. Оно и немудрено. После пяти проведённых операций мой аналог больничного халата основательно изгваздан кровью и не только. Скорее так должен выглядеть мясник, увлёкшийся любимым делом, либо вивисектор.

Ассистировавший мне фельдшер Кирюхин точно похож на описываемых товарищей. Глядя на него, я сужу о собственном виде. Кстати, Демьян — обычный солдат. Из-за небольшой травмы его отправили в госпиталь помогать вывозить раненных с поля боя. Но оказалось, что санитар поневоле, неплохо разбирается в лечении. Бабка у него деревенская знахарка. Поэтому сам бог велел использовать столь ценный кадр. Мне даже не пришлось долго объяснять про необходимость соблюдения чистоты и дезинфекции. Оказывается, парень сам является сторонником гигиены. Ещё и грамоте обучен, да мои наставления по чистоте читал.

Прямо самородок! Чего он делает в пехоте, не знаю. Теперь его судьба определена, хочет того Кирюхин или нет. Ха-ха! Это у меня нервное.

Когда пять часов подряд промываешь и сшиваешь раны, соединяешь сломанные кости, а ещё копаешься в кишках, то волей-неволей крыша начнёт ехать. Удивительно, что все наши пациенты пока живы. Хотя при нынешнем уровне анестезии, впору было умереть от болевого шока. Большая часть обезболивающего ушла на Троекурова и стольника Протасьева[1], поймавшего сразу две стрелы. Остальные трое являлись моими охранниками с достаточно тяжёлыми колото-резаными ранами.

Я периодически помогал немецким лекарям и присутствовал на многих операциях. Там и нахватался умений, но называть меня полноценным хирургом не стоит. Небольшую рану промою и заштопаю, или гипс могу наложить. Вернее, всё это я проделывал под присмотром Келлермана. И тут такая напасть. Но мы справились!

Савва тоже ассистировал при операции, но постепенно передал свои полномочия Кирюхину. Дядька больше держал дёргающихся и орущих воинов, а также помогал с перевязкой. Мой небольшой шатёр вдруг превратился в хирургическое отделение. Понимаю, что кругом антисанитария, но на улице гораздо хуже. Вот мы и обливались потом, ещё и работая при свете масляного светильника. Обстановка специфическая. Запашок уж точно! Больше я на такое не подпишусь!

Один из вельмож заикнулся, что царю невместно врачевать простолюдинов, а лучше осмотреть знатных пострадавших. Однако я проигнорировал слова недоумка, в отличие от взбешённого Дунина. Чую, что высокородного спесивца вскоре ждут большие проблемы. Сегодня поляк шагнул сразу на несколько ступенек во властной иерархии. Как и ещё несколько человек. Впрочем, заслужили. Своим новым положением Иван козырять не будет. У него иной характер. Но неадеквату отомстит. Что правильно.

Для операций я воспользовался своей походной аптечкой. Там хранился хирургический набор, не считая, бинтов, обезболивающего, спирта, множества лекарств и даже порошок для гипса. Выйдя на улицу, вдохнул полной грудью и с улыбкой посмотрел на заходящее солнце. Красота! Если не учитывать, что вокруг военный лагерь, над которым повис обычный шум, создаваемый сотнями людей, животных и повозок. Но надо наслаждаться любыми моментами, иначе зачерствеешь душой. Особенно это рекомендуется после последней операции, когда мы заталкивали в живот вывалившиеся кишки.

Тут появился Савва с двумя слугами, притащившими воды и ковш взвара. Пью вкуснейший напиток, не касаясь ручки сосуда. Они у меня по локоть в крови и прочих прелестях. Хорошо, что вечереет, иначе налетели бы тучи мух.

Будто угадав мои мысли, дядька поясняет.

— Демьяна тоже напою и накормлю. Не переживай, государь. А теперь давай мыться и кушать. Затем осмотрим твои ранки и отдыхать. Я не знаю, как ты на ногах держишься, — дядька хмуро взглянул на идущих в нашу сторону людей.

С трудом стою, надо заметить. Ноги ломит, а организм потряхивает, будто от лихорадки, но надо держаться бодрячком. Дело даже не в восторженных взглядах, которые на меня бросают рынды с охраной. Просто царь не имеет права показывать слабость.

В таком виде меня и увидели два офицера, приведённых Дуниным. Остальным людям вход на территорию перекрыт. Охрана быстро создала периметр вокруг палатки, выгнав отсюда всех лишних, когда поляк узнал о покушении. Он бы и Кольцова-Мосальского не пустил, только князь ранен, как и множество людей из его отряда. На них пришёлся основной удар басурман.

— Вот, государь. Особо отличившиеся мужи, первыми приведшие свои полки и спасшие наше воинство, — Дунин представил парочку молодых офицеров, с трудом скрывающих удивление, глядя на мой вид.

Между тем Савва принёс раскладной стул, на который я с радостью опустился. Рассматриваю подошедших спасителей и мысленно ухмыляюсь. Вроде один гладковыбритый немец, а второй бородатый русский. Иностранец в классическом рейтарском доспехе, на перевязи шпага. Наш в бехтереце и с саблей, пистолеты у обоих изъяли, безопасности ради. Только воины похожи, будто братья. Возраст под тридцать, обветренные лица, цепкий взгляд и даже одинаковая походка. Или это я придумал? Забыл добавить, что оба гостя — подполковники, но очень хотят стать полковниками. Иначе они не проявили бы инициативу, наплевав на приказ начальства. Гаврилов уже разведал ситуацию и доложил мне в перерыве между операциями.

— Франц Лефорт?

— Слушаю, мой царь! — воскликнул немец, засияв, как медный грош.

— Григорий Косагов? — перевожу взгляд на русского.

— Да, государь!

Кстати, надо ввести в армии нормальное обращение. Вроде — «есть», «так точно» и «слушаюсь». Насчёт воинского приветствия я думываю, но есть нюанс. Недавно меня посетила гениальная идея. Наверное, после попадания стрелы в шлем. Ха-ха!

— Как получилось, что вы оказались во главе полков?

Ответ я знаю, но хочется услышать версию героев прошедшего сражения.

— Генерал Христофор Ригимон, к чьему полку я приписан, повёл себя весьма необычно. Впрочем, как и полковник Пётр Стромичевский. После преодоления Битюга они зачем-то стали держать северо-восточную сторону и отвели войска дальше от Дона. Хотя приди татары, они пересекли бы реку именно там, где их встретил твой полк, государь. На вопросы других подполковников и ротмистров Христофор и Пётр отвечали, что басурмане непременно покажут в том месте ложный удар малыми силами. А основная орда совершит обходной манёвр и ударит главному каструму с севера, — на отличном русском начал доклад швейцарец, — При этом защищать огромную линию, где ожидался ложный удар, приказали моей роте драгун. Это не самая лучшая затея для противостояния лёгкой коннице, которая якобы не собиралась переправлять на другой берег.

Франц сделал небольшую паузу и прокашлялся, протерев рот грязным куском ткани, некогда являвшимся носовым платком. Я с пониманием наблюдал за подполковником. Человек только с поля боя, наглотался пыли, и горло пересохло. Киваю Савве, чтобы тот поднёс обоим гостям ковш со взваром. Первым напился иноземец, крякнув от удовольствия, и продолжил доклад.

— Почуяв неладное, я сговорился с несколькими подполковниками и ротмистрами, которые тоже не поверили воеводам. Также мы направили разъезды на юго-восток и вдоль Дона. Они сразу наткнулись на передовые отряды татар. Стало ясно, что орда идёт к переправе, а не в обход. Я немедленно отправился в расположение Елецкого и Козловского полков, но Ригимон со Стромичевским не собирались противостоять надвигающийся беде. Вместо этого они приказали меня арестовать, как труса и подстрекателя. Но большая часть офицеров оказалась на моей стороне, и произошёл конфликт, — Лефорт замялся, явно подбирая слова, — Затем состоялся военный совет верных тебе людишек, государь. Он выбрал меня полковником и постановил бить орду после того, как она завязнет на переправе. Мы переночевали в двадцати вёрстах севернее и ударили в нужное время.

Обдумав весьма скомканный доклад Лефорта, задаю резонный вопрос с подоплёкой.

— А что случилось с полковниками?

— Ригимон неудачно упал и совсем убился. Стромичевский же занемог, как и несколько близких к полковникам людишек. Но они оберегаются верными тебе воинами, государь. Их можно допросить прямо сейчас, как и офицеров, бившихся с басурманами. Ещё зашибся полковник слободских казаков Грибоедов, оступился неудачно. Но всё в руках божьих. Может, выживет, — не моргнув глазом, ответил швейцарец, вызвав тихое хмыканье, стоявшего за моей спиной Саввы.

— Семён? Так его казнили вместе с бунтовщиками на Красной Площади? — удивлённо смотрю на рейтара.

— То его брат Иван. Недавно это золотце прислали на засечную черту и дали казацкий полк. Только он не офицер и воин, а самый настоящий мздоимец, ещё и трус!

Смотрю в сторону Щукина, расположившего с переносным секретером рядом. Тот ведёт протокол. А то ещё забуду чего-нибудь. Например, с какого перепуга брату казнокрада и заговорщика дали столь важный чин: Я, вообще-то, создал штрафной батальон, где подобным персонажам самое место. Значит, будем разбираться.

— Что произошло в Запасном полку? — поворачиваюсь к Косагову.

— Я так складно вещать не обучен, государь. Измена! Князь Черкасский отвёл войска слишком далеко на север. Мост начали ладить только через день, да и то работали спустя рукава. Когда прибыл гонец, мы были не готовы к переправе. Ещё и воевода, будто нарочно время тянул. Поэтому мы с верными офицерами увели часть людей к главному каструму, где и переправились. И то, один из мостов успел разрушиться, а второй пришлось латать на месте. Потому мы и задержались. Благо помогли люди Сильвестра Иевлева, выделенные Барятинским. Сам князь-воевода порывался идти с нами, но я попросил его помочь с переправой остального войска.

Угу. Это Касогов так корректно объясняет, что послал лесом заместителя главы приказа, проворонившего заговор.

Быстро обдумываю ситуацию, потерев чешущийся лоб. Увидев посыпавшиеся кусочки грязи с засохшей кровью, убираю руку. А ведь оба воина герои и одновременно преступники. Здесь нарушение приказа, самовольный увод людей с поля боя, и как вишенка на торте — убийство командира полка с арестом части офицеров. Прямо мечта юриста. Только в радиусе ближайших ста вёрст судов нет. Зато есть царь, который адвокат, прокурор и судья в одном флаконе. И он очень зол.

Тут подбежал вестовой и доложил.

— Прибыл князь Морткин и… Дементий Башмаков, — произнося второе имя, боец запнулся, — А ещё воеводы и бояре собрались. Целая толпа. Хотят лицезреть тебя, государь.

— Зови, князя Фёдора и думного дворянина Башмакова, остальные обождут. И передай, чтобы рты закрыли и не орали. А то погода хорошая, ветерок, птички поют. Лепота! А эти оглоеды гудят, будто мухи над навозной кучей, — приказываю ошалевшему парню.

Вельможи действительно разорались, как гагары на птичьем базаре. Они умудрились заглушить даже звуки, издаваемые сотнями воинов, выполняющими свои обязанности. У нас продолжается броуновское движение, людей надо отводить в каструм. Народ с утра не жравши, а им нужно ещё оставшиеся пушки волочь и всякую мелочёвку забирать. Хотя тяжелораненых мы не потащим. Я уже приказал Савве привезти мой большой шатёр. Пусть ребята находятся в покое и тени под присмотром Кирюхина. Будто услышав мои мысли, из-под навеса, раздался стон. Видать, кто-то отошёл от наркоза. Надо позже глянуть и позвать Келлермана. Пусть немец проверит результаты моего труда, более похожие на работу коновала. Зато какие шрамы останутся у бойцов! Если выживут, конечно.

Старый дьяк огляделся вокруг, спокойно отреагировал на мой вид и молча поклонился. Морткин прихрамывал, опираясь на палку, а левая рука его находилась на перевязи. Но судя по здоровому цвету лица, раны не опасные. Да и докторов в лагере хватает, они просто так воеводу не отпустили бы.

— Что-то долго ты, Дементий Минич, — обращаюсь к главе Розыскной избы.

— Татары набег учинили. Вот я в Острогожске и задержался, тамошний воевода приказал никого не выпускать, мол, опасно. А сам на помощь ушёл. Поганые прошлись лавой от Нового Оскола до Усерда. Но я всё-таки ушёл с тремя людьми под свою ответственность. Смотрю, у вас тоже весело.

Мне уже доложили, что едикульцы перед атакой нашего лагеря напали на приграничные селения и, скорее всего, застали людей врасплох. Тут моя вина. Воеводы засечных крепостей знали, что лучшие воины орды уходят в поход, ещё и мирный договор с османами предусматривал прекращение набегов. И султан будет его соблюдать, в ближайшие три-четыре года уж точно. Мелкие шайки и всякие отморозки не в счёт. Их в степи хватает, и они неподконтрольны ни Хаджи Гераю, ни ханам мелких орд, ни гетману Куницкому. Тайно их используют, но как расходный материал. Потому и не ждали большой орды, а от малой можно спокойно отбиться. Да и не полезут пастухи на укреплённые линии. Ещё и я часть войск увёл. Сука!

Башмаков же совершал инспекторскую поездку. Заодно проверял агентуру, работающую на границе. Здесь тоже можно наткнуться на интересную информацию начиная с контрабанды, заканчивая работорговлей. Людоловы и их приспешники волновали меня больше всего. Люди постоянно пропадают, и не только на границе. Чаще в глубине страны. С виду незаметно, но когда начинаешь читать отчёты, то всё не очень благостно. Пусть подобные случаи происходят не каждый год, но именно в мирное время подонки могут активизироваться. Есть у меня подозрения, что в деле участвуют дворяне, якобы покупающие крепостных, а затем продающие их преступникам. Посредниками в этом жутком деле в основном выступают черкассы, то есть запорожцы. И орудуют они в основном на Левобережье и прилегающих землях. Там всегда бардак и предостаточно мелких столкновений с татарами или разбойничьими ватагами.

Вот Дементий и выехал на юг, сразу после поимки помещицы Дуловой. Материала у нас накопилось немало, и он требовал проверки.

— Мне уже доложили. Значит, тебе прибавится дел при проведении расследования. Нужные людишки прибыли? — дьяк кивнул, смешно махнув редкой бородёнкой.

Только никого не должна обманывать чуть ли не комичная внешность Башмакова. Приказ Тайных дел абы кому не доверят. А его здравости суждений и ясности ума, впору завидовать любому молодому чиновнику.

— Князь, — перевожу взгляд на Морткина, — Выделишь три сотни коломенцев в распоряжение думного боярина. Дел у него не счесть, поэтому понадобятся людишки, которые заключат под стражу обвиняемых и будут их сторожить. Думаю, можно отдать под это дело артиллерийскую засаду. Там места хватит и приготовлено всё для стоянки нескольких сотен людей. Только ограду возвести надо.

— Теперь вы, — тычу пальцем в напрягшихся спасителей, — Подполковнику Лефорту поручается преследовать и уничтожить остатки орды, перешедшей Дон. Заодно расследовать, кто её возглавил. По возможности всех ханов, мурз и старшин захватить, остальных уничтожить.

Швейцарец кивнул и тут же добавил.

— Так это люди мятежного Церен-Доржи, родича калмыцкого тайши Аюка. Мы взяли десяток знатных воинов, они и рассказали. Ещё в орде было немало разбойных черкесов и кубанских ногайцев.

Прямо степной интернационал! Вот что алчность с людьми делает. Ради хорошего куша готовы объединиться даже старые враги, режущие друг друга который год.

Что за невезуха? Ещё и с калмыками придётся разбираться. А может оно и к лучшему? Это я про политический момент. Тут недавно пришли вести, что их воины ограбили несколько селений под Астраханью, когда шли усмирять мятежных башкир. В грамоте упоминались и захваченные в полон люди. Ещё есть сведения о нападении на донских казаков. Вот и выкатим Аюке список претензий. Тайша может изображать из себя хоть нового Батыя, но он, вообще-то, мой вассал, и подтвердил присягу после смерти Алексея Михайловича. Калмыки перессорились с окружающими их мусульманскими народами. И без поддержки России их могут постепенно задавить. Но подумаем о союзниках позже.

— Тебе хватит наличных сил Елецкого и Козловского полка с казаками? Или дать ещё людей?

— Нужны заводные кони и припасы, лучше на две-три недели. И я не подведу тебя, государь!

Этот товарищ настолько честолюбив и хочет залезть наверх, что способен на всё. Мне даже немного жалко калмыков с их дружками. Шучу, конечно.

— Тебя снабдят всем необходимым сегодня же. Более не задерживаю, выполняй приказ.

— Яволь! — Лефорт щёлкнул каблуками ботфорт, и окрылённый двинулся творить историю.

— Я сразу послал тысячу ратников с заводными конями преследовать татар. Они пойдут в стан, где их ждёт полон. Пустым им бежать нет смысла. Завтра можно начать преследование. Надо только собрать припасов и дать людям отдохнуть, — Касогов показал, что умеет думать без указаний начальства, — Нам бы ещё десяток или два пищалей на новых лафетах. Вдруг придётся брать укрепления.

Золото, а не человек! Надо поближе присмотреться к нему и ещё нескольким офицерам с десятниками, хорошо проявившим себя сегодня. Собственно для того и организовывался рейд. Вернее, это одна из его задач.

— Ты получишь пищали и любое количество коней с провизией. Людей бери сколько хочешь, тебе виднее, на кого можно положиться. Более того, следом за тобой пойду я с Государевым полком, и мы захватим мелкие пушки. Повозки под них лёгкие, и пройдут по бездорожью. Орудия разборные, поэтому часть деталей навьючим на лошадей, — взмахом руки пресекаю, готовящегося возразить Морткина, и смотрю на вновь прибежавшего вестового, — Бояре гневаются и требуют убедиться, здоров ли ты, государь. Просят пропустить самых уважаемых людей, выбранных для этого.

— Веди, — машу рукой.

Всё равно не отстанут. Смотрю, Дунин тут же подал сигнал и рассредоточил охрану вокруг. Но ребята особо не отсвечивали.

Интересно, где они были, когда у нас шла заруба? Пятёрка бояр выглядела, будто вырядилась на парад, и они точно сегодня не махали саблями. Возглавлял делегацию Пётр Салтыков, наверное, выбранный старшим из-за возраста. Ведь следом шли князья Иван Репнин, Иван Лобанов-Ростовский и Алексей Голицын. Эта троица точно знатнее обычного боярина Салтыкова. Последним членом делегации оказался Иван Бутурлин, это который в каждой бочке затычка и известный сплетник.

И чего им в Москве не сиделось? Зачем-то попёрлись в поход, хотя толку от них ноль. Кроме Голицына, остальным боярам за шестьдесят. Это солидный возраст даже для XXI века. Кстати, князя Черкасского и ещё десяток вельмож я приказал арестовать, когда ещё оперировал раненых. Мы более или менее разобрались в ситуации и начали действовать. Поэтому вельможи выглядят неважно, напуганы они, пусть и пытаются хорохориться.

Мой вид гостей удивил, но старых придворных интриганов подобным не проймёшь.

— Мы рады видеть тебя в добром здравии, государь, — произнёс Салтыков, после положенного поклона, — Прости за навязчивость, но надо бы…

Боярина перебили, причём самым неожиданным образом. Я и сам оторопел.

— Нечестивец!

Из-за палатки, где ещё лежал один из бойцов, выскочил всклоченный и грязный персонаж, пытавшийся выстрелить в меня из пистолета. Но пришельца тут же сбили с ног и начали крутить люди Дунина. Тот рычал аки зверь, но после парочки хороших ударов немного успокоился, продолжая дёргаться.

— Прости, государь, — произнёс подскочивший Иван, — Мы его по всему каструму обыскались, не уходил он отсюда. А наш герой в нужнике спрятался. То моя вина, и я готов понести наказание.

— Перестань, дай насладиться зрелищем. Не каждый день встречаешь одновременно предателя и опарыша. А воняет-то как! — под улыбки бойцов я демонстративно помахал рукой перед носом.

После слов Троекурова я отдал приказ найти Толстого, оказавшегося тем самым подлецом стрелявшим мне в спину. Но наш герой неожиданно пропал. И вот нарисовался, обмазанный и благоухающий дерьмом.

— Насмехайся, безбожник! Придёт и твой час плакать! — заорал Пётр Толстой, а это был именно он, — Но она всё равно останется моей! Пусть не телом, так душой. Мы ещё встретимся в раю, а тебе гореть в…

Вот и причина ненависти нарисовалась. Я особо и не сомневался, но думал, что боярин мстит за уничтожение клана Милославских, в который он входил. Оказывается, всё сложнее.

Один из сообразительных бойцов, заткнул рот поганца кляпом. Вот идиот! Ну, решил ты поиграть в Ромео, так зачем подставляешь Джульетту? Ей ещё со мной жить. И зачем орать об этом на весь белый свет? Будто ты не видишь навостривших уши бояр, подобравшихся поближе. Или этот полудурок для них и вещает?

— Иван, Петьку охранять, как зеницу ока. И не дай бог, он помрёт от колик в животе или повесится на шнурке, перед этим перерезав себе горло ногтем. Отвечать головой будешь ты и все сторожа, — хмуро смотрю на напряжённого Дунина, — Я его допрошу чуть позже, только помоюсь, а то зудит всё от крови.

— Так ведь он может себе язык откусить, — влез в разговор Бутурлин, — Или некоторые тати…

Резко оборачиваюсь и впиваюсь взглядом, сделавшего шаг назад боярина.

— Ничего страшного, — моя речь сейчас больше похожа на змеиное шипение, отчего вельможи разом взбледнули с лица, — Чай грамотный, напишет признание. У нас есть кому развязать язык, даже если его нет. А ты, считай уже лишился стол ненужного органа. Коли всплывёт, какая крамола, то вместе с головой.

— Государь, я…

Бутурлин попытался рухнуть на колени, но бойцы уже сбили его с ног, начав пеленать. Вообще-то, я хотел припугнуть болтливого подлеца. Но раз так получилось, то допросим его основательно. А то распустились и слишком много о себе возомнили. Пора спускать товарищей с небес на землю.

— Пошли вон! — кидаю через плечо четвёрки бояр, начавших пятиться спиной от меня подальше.

— У тебя прибавиться работы, — обращаюсь к Башмакову уже спокойным тоном, — Зато появилась возможность разрубить этот гордиев узел одним ударом. Князь, всех бояр под замок. Лучше вернуть их в главный лагерь и там посадить под замок до моего возвращения. На этом берегу они все не поместятся. Никаких гонцов, писем или сношений с войсками. Выдели им место, поставь палатки, пусть возьмут по одному слуге и ждут. Боярских людишек тоже посади в отдельный загон. И будь внимателен, там могут встретиться весьма юркие ребята. Дунин поможет тебе с людьми, но и сам глазами не хлопай.

Это уже предназначалось Морткину. Немного подумав, добавляю.

— Теперь ты — главный воевода, Барятинского тоже посади к остальным боярам. Тех, кто бился со мной вместе или помог Касогову, не тронь. Но и покидать расположение войска не позволяй. Если они не захотят присоединиться к погоне, конечно. Выполняйте!

Народ разошёлся, а я направился к слугам, снова принёсшим тёплую воду в двух больших вёдрах. Надо смыть с себя грязь телесную. Только как быть с духовной? Этот сучонок Толстой, будто в душу дерьмом плеснул. Ладно, ты подставил свою возлюбленную! Но ведь подлец только что заложил под государство мину замедленного действия. И называется она — кризис престолонаследия. Даже если я прикажу казнить пятёрку бояр, то слухи о шашнях царицы с якобы любовником всё равно просочатся. Не удивлюсь, если Петька болтал языком и до сегодняшнего дня.

Поэтому слухи всё равно пойдут. Благо если Марфа родит дочь, а сама помрёт от горячки. Эта овца такую судьбу точно заслужила. Но я уверен, что судьба захочет надо мною посмеяться, и будет сын. Да, Аксинья накануне битвы прислала весточку, что супругу тошнит, уже который день. Понятно, что она беременна. И как теперь быть? Из-за одной гнусной душонки убить ребёнка с матерью? Я, конечно, понимаю опасность ситуации для будущего страны, но на такое не пойду.

Это значит, что царевича будут считать незаконнорождённым. Или как правильно называть таких детей? Неважно. Суть в будущих проблемах для всей державы.

А ведь всё вроде нормализовалось. Интрига удалась и вскрыла такой нарыв, о котором я даже подумать не мог. Ведь все проявившие себя враги потом могли гадить годами, организовывая новые заговоры. Понимаю, что ещё предстоит масса работы и надо чистить Москву с некоторыми городами. Но я фактически победил, сам того не ожидая. И вдруг такой поворот.

Ладно, сейчас умоюсь и пойду пытать Толстого, не сам, конечно. Зато немного успокоюсь, а завтра в путь. Оторвусь на татарах, лишь бы заглушить попытки совести напомнить о себе. Мысли о захваченных людях беспокоят меня гораздо сильнее, нежели великосветские разборки и будущий кризис. Я поставлен защищать их, а по факту, сам стал виновником большого набега. И мне с этим жить.

[1] Александр Петрович Протасьев (1655—1699) — стряпчий при дворе Алексея Михайловича, воевода Мангазеи, думный дворянин, окольничий, начальник Владимирского судного приказа, участник «Кожуховского похода», организатор и руководитель в Воронеже строением кораблей для Азовского флота при Петре I, первый получивший звание адмиралтеец, введённое Петром I, за взятки разжалован государем.