Сяо Тай и клан Феникса

Глава 26

Глава 25

— А ведь и правда, праздник Середины Осени уже. — говорит Сакура Номоки, переодетая в мужское платье: — хотя у нас на родине это отмечают немного по-другому. В этот праздник предписывается любоваться полной луной в компании близкого человека, а если ты одинок — то смотреть на луну и представлять, что сейчас он смотрит на эту же луну вместе с тобой, где бы он ни был. — она поднимает голову и смотрит в небо.

— Это называется Цукими, — продолжает она: — а еще у нас едят много сладких данго и цукини-соба.

— Надо было тебе усы пририсовать. — невпопад отзывается Сяо Тай, глядя на миловидное лицо «мечника»: — или шрам. Уж больно ты красивая для мечника-мужчины.

— А у нас в деревне на праздник Середины Осени зажигали красные фонари. Везде-везде зажигали, даже на домах одиноких стариков. И делали много пельменей и лунных пряников, а еще не запирали двери на всю ночь, чтобы любой мог зайти и отведать праздничной еды. — говорит Джиао: — но в последнее время они перестали так делать. А жаль, так красиво было — представляете, в ночи светло как днем! Везде фонари и праздничное угощение.

— В семье Вон Ми принято еще отдавать дочек замуж на этот праздник. — замечает Сяо Тай: — или это мне так повезло? А, нет, меня еще на Праздник Урожая отдали. Отрезанный ломоть, что сказать.

— Так что? — нетерпеливо спрашивает Мицуни, маленькая девочка, чью голову украшает венок из осенних цветов и разноцветных лент: — пойдете с нами? Таков обычай!

— Как по мне так подозрительно это. — говорит Сакура Номоки, опуская свой взгляд с виднеющегося высоко в небе диска полной луны на пришелицу: — в ночи приходит какая-то девочка и просит за ней следовать. Наверняка ловушка. Говорят, что на дальнем западе, у самых границ Поднебесной есть деревни людоедов, которые вот так заманивают людей к себе, потом откармливают, а потом…

— Что потом? — заинтересованно подается вперед Джиао.

— Что-что. Это деревня людоедов. Что они могут сделать еще? Гладят по головке, дают денег и отпускают подобру-поздорову, что еще-то… — складывает руки на груди Сакура, а ее голос прямо-таки сочится сарказмом.

— Правда? Какие хорошие людоеды. — моргает Джиао: — а кого они едят тогда? Кого-то из своих? Почему они — людоеды? Или это просто напраслину на них возводят?

— Пф! — фыркает Мицуни и топает ножкой: — такие большие и такие трусихи. Ну они-то ладно, а ты! — она тычет пальцем в Сакуру: — ты же мечник! И мужик! Чего ты-то испугался?

— Чего ты там лепечешь мелкая? Никто ничего не боится. Показывай путь в свою деревню. — упирает руки в бока Сакура: — и никакой я… в смысле, да, я — мужик!

— Вот то-то. — удовлетворенно говорит девочка в венке из осенних цветов и разноцветных лент: — а то иначе обычай не будет соблюден. Ступайте за мной, все уже собрались.

— Погоди, стрекоза. Объясни снова что за обычай такой. — подает голос Сяо Тай, следуя за девочкой по тропинке. Девочка держала в руке небольшой красный фонарик и легко прыгала с ноги на ногу впереди.

— Середина Осени — это свадьба Соломенного Короля и Соломенной Королевы. — терпеливо стала объяснять она, немного замедлившись: — с самого утра в селе выбирают Соломенного Короля и Королеву. Это большая честь! В этом году я, Мицуни — Соломенная Королева! А потом Короля и Королеву одевают в лучшие наряды, украшают цветами и лентами, собирают свиты Короля и свиту Королевы. Днем Король и Королева во главе своих свит объезжают угодья, благодаря землю за урожай и благословляя подданых. В этот день все подчиняются Королю и Королеве, так что вам повезло, что я добрая. А то могла бы приказать вас всех казнить. Особенно этого наглого мечника.

— Нарываешься, мелочь. — бурчит Сакура себе под нос. Мицуни, не замечая ее ворчания, продолжает рассказывать.

— В этот день каждый дом открыт для Королевы и ее свиты. — она прыгает на одной ножке, перепрыгивая с коряги на корягу: — и все готовят дары! Вареные яйца, лунные пряники, рисовые шарики, сладости, а старая Мэйлин даже подарила мне ожерелье! Вот! — девочка останавливается и демонстрирует тоненькую серебряную цепочку в неверном свете фонаря.

— Какая красивая. — говорит Сяо Тай: — а далеко нам еще идти?

— Нет. Вот она деревня, видите же? — и девочка поднимает фонарь, указывая куда-то вперед. Сяо Тай — видит. Множество красных фонарей, звуки музыки, запах жаренного мяса и чего-то вкусного в воздухе, веселые голоса и заливистый смех. И как она могла не увидеть целую деревню? Хотя, да, она расположена в небольшой долине, огней от дороги не видать, а вот их костер был виден издалека.

— А еще на Середину Осени, если кто мимо проезжает, путник там или торговец — Королева обязательно приглашает их к себе на праздник. Осторожно, тут лужа. — девочка легко перепрыгивает через небольшую лужицу: — чтобы никто не остался несчастливым. В этот день каждый должен быть счастливым. Вот, например мечник у вас явно недовольный.

— Нарываешься, мелочь. — ворчит Сакура: — не посмотрю, что ты Королева Сена.

— Соломенная Королева, — снисходительно поправляет ее Мицуни. Они уже на окраине деревни и им уже стали попадаться навстречу люди. Девушки и парни — все украшены венками из цветов и разноцветных лент, все веселые, молодые и счастливые.

— Ой, смотрите! — говорит одна из девушек, заметив их: — наша Ми привела гостей! Праздник будет просто замечательный! Добро пожаловать!

— Приветствуем!

— Гости Королевы — наши гости!

— Ээ… да, спасибо. И вам здравствуйте. Нам очень приятно. — говорит Сяо Тай, немного растерявшись от такого радушия.

— Какие все добрые! Спасибо! — расплывается в улыбке Джиао, которая откровенно наслаждается, купаясь в лучах всеобщего обожания и доброжелательности.

— Не к добру это, помяните мое слово. — ворчит Сакура: — они, наверное, все людоеды тут.

— Как прекрасно! — хлопает в ладоши Джиао: — людоеды! Людоеды!

— Никакие мы не людоеды! — обижается девушка, которая первая заметила гостей: — что вы такое говорите!

— От лица нашей группы приношу вам извинения. — склоняет голову Сяо Тай: — извините нашу… нашего мечника. Он телохранитель, у него профессиональная деформация. Постоянная бдительность! И все такое.

— Это еще нужно посмотреть, кто тут людоеды… — надувает губки девушка, но ее уже оттесняют в сторону и к гостям выходит представительный мужчина средних лет. Он одет в шелковое ханьфу желтого цвета.

— Дорогие гости! — поднимает он руки, складывая перед собой в жесте вежливости: — добро пожаловать в наше селение, на Свадьбу Короля и Королевы! Я, староста местного поселения и…

— Ты куда вылез, старый Ван! — шипят из толпы: — ты куда вперед властительницы! Сегодня же наша Ми — Королева!

— Ой и правда! — преувеличенно испуганно закатил глаза тот, кого называли старым Ваном и поклонился: — вы уж простите старого дурака! Совсем запамятовал! Помилуй меня, Соломенная Королева Ми!

— Так уж и быть. — выступает вперед Мицуни в своих цветочках и ленточках и трясет головой: — на первый раз прощаю тебя, старый ты пень. Но смотри у меня. — она поворачивается к гостям и упирает руки в бока: — да, как и говорил мой верноподданный, добро пожаловать на мою свадьбу! Сим нарекаю вас Почетными Гостями и ээ… как там?

— Другом жениха и подругами невесты. — подсказывает девочке старый Ван: — согласно традиции Свадеб Соломенных Короля и Королевы.

— Да! Ты! — девочка тычет пальцем в Сакуру: — будешь Друг Жениха. Девушки — позаботьтесь о нем. Друг моего жениха должен быть напоен, накормлен, вымыт и всячески ублажен.

— Мне все это не нравится. — складывает Сакура руки на груди: — отравят нас тут, помяните мое слово. Ай! — она потирает макушку. Рядом с Сакурой стоит пожилая женщина, фигурой больше похожая на небольшой колобок из теста, в руке у нее — деревянный веер, которым она и огрела Сакуру по макушке.

— Может быть кто-то и жаловался на готовку старой Мэйлин, но ни один не умер. — ворчит она, пряча веер: — никто не смеет оскорблять кулинарные способности семьи Мэй!

— Вообще-то говоря, тетушка Мэйлин… — осторожно начинает староста Ван: — старый Ин Чжи умер как раз после того, как…

— Он подавился! И вообще старый был! — упирает руки в бока тетушка Мэйлин: — да его на том свете с фонарями искали лет десять уже!

— А этих двоих — нарекаю Подругами Королевы, то бишь моими подругами! Сама лично за ними присмотрю! — заканчивает Соломенная Королева Мицуни: — а то вон та совсем бледная и худющая.

— Она одни сладости ест. — жалуется Сяо Тай, чувствуя себя спокойно и уютно, словно бы вернулась домой. Она наконец расслабляется и позволяет увести себя за накрытый стол, где перед ней тут же вырастают блюда с едой и сладостями, серебряная чашка, которую явно берегут тут для особых гостей — наполнена нагретым вином, а на площади перед ними — начинают танцевать девушки в ярко-красных нарядах, взмахивая широкими рукавами. Откуда-то льется музыка, в чашу подливают вина и она уже не заметила как завязывает разговор с тетушкой Мэйлин о погоде, о том, что в прошлом году дождей не дождаться было, но верный крестьянский способ помог, соседка ее, Мио — вместе с плетельщиком корзин покатались по полям в обнимку и на следующий же день дождь пошел. О том, что эта Джи Джи одни сладости ест, потому такая худющая, да бледная, веночки через кожу проглядывают. Что это конечно, модно и красиво — бледная да белая кожа как луна темной ночью, но вот худоба ей не к лицу. И что надо попробовать ей молоко с медом давать, так и к каше приучить можно. А еще историю о том, как скорняк Лао Чун в прошлом году на ярмарке выменял себе подружку на две корзины своего товара, а она оказалась лисицей-оборотнем! Вот так сторговался. Что с ней случилось? Так вон она, со старым Ваном танцует, что с ней станется. Справная девка, трудолюбивая да порядочная, подумаешь лисица. У всех свои недостатки, Лао Чуну просто повезло. Сам он кривой да хромой, кто на такого позарится.

Сяо Тай ищет в толпе танцующих старого Вана, находит его и изучает его партнершу по танцу. Высокая, красивая, с черными волосами, голова украшена таким же венком, как у всех тут — осенние цветы и разноцветные ленты.

— А мне тут нравится. — сообщает ей уже захмелевшая Джиао: — люди тут хорошие, никого исправлять не нужно. Я бы тут осталась пожить.

— И оставайтесь. — говорит тетушка Мэйлин: — на окраине домик пустует, у нас поэт один жил, почитай лет двадцать как. Все ходил по полям, да кисточку свою мусолил, стихи писал. Да только увидит как деревенские девки купаются, или там табун лошадей мимо проскочит, а то на охоту мужики позовут… так и не написал ничего. Говорит, что для вдохновения ему нужен вызов, а какой вызов у нас в деревне? Так и ушел потом. Грустил очень, но ушел.

— Какие у вас лунные пряники вкусные, тетушка Мэйлин! — говорит Джиао: — просто объеденье. Особенно те, что с лотосами и бобовой пастой!

— Рецепт передается из поколения в поколение. — улыбается тетушка Мэйлин: — но тебе могу сказать… вот смотри, берется обычная мука и…

— Могу ли я присесть рядом, уважаемая гостья нашей Королевы? — раздается голос и Сяо Тай поворачивает голову. Рядом с ней садится такой смазливый юноша, что она сперва не понимает, юноша это или все-таки девушка. Мужское платье и высокая прическа говорят о том, что юноша. Какая жалость, думает Сяо Тай, девушка из него вышла бы на загляденье. Зачем мужчине красота? Мужчина, он должен быть могуч, волосат и яростен в бою. Гора среди людей, такой, как Чжан Хэй, Третий Брат. Этот вот, в шелках и с утонченными чертами лица, как только на Чжан Хэя глянет, так у него кровь носом, чего доброго, пойдет. Хотя в Хань свои понятия о мужчинах. У них ценится и мужская красота, именно красота, а не прочие качества. Сяо Тай это трудно понять. Она и сама до сих пор ведет себя как мужчина, порой забываясь и радостно встревая в конфликт. А этот…

— А я смотрю, ты даже ответа дожидаться не стал? — насмешливо говорит она смазливому красавчику: — решил, что все равно разрешу?

— Я всего лишь скромный слуга и готов сделать все что угодно, чтобы усладить гостью нашей Королевы. — наклоняет голову юноша: — меня зовут Кун Мин, и я обучен игре на музыкальных инструментах, игре в го и сянци, философским беседам, боевым искусствам, а также искусству сражений на шелковых простынях. Если гостье будет угодно, я использую любые из своих умений чтобы развлечь ее и удовлетворить ее потребности… в беседе или игре, или в чем-либо еще.

— Вот как? — Сяо Тай подняла бровь. Нет, она читала Фрэйзера «Золотую Ветвь» и знала про похожие традиции у древних народов, однако одно дело читать и совсем другое, когда к тебе вот так подсаживаются на празднике и «сделаю все, что скажете». Как-то… пугает даже. Слишком уж близко этот Кун Мин подсел.

— О, этот несносный младший Мин опять пришел выпячивать свое образование. — с другой стороны к Сяо Тай присаживается та самая девушка в красном ханьфу, которая только что танцевала со старостой. Она наливает в чашку вина и преподносит ее с поклоном.

— Пейте вина, уважаемая гостья. — говорит девушка и откидывает с лица непослушную прядь: — пейте. У нас его много. Я обожаю вино, нагретое или нет. Лично я тысяче золотых слитков всегда предпочту пить вино на закате и любоваться алыми небесами. Вино — это ворота к сердцу человека, пьяный никогда не утаит камня за пазухой.

— Спасибо. — Сяо Тай принимает чашу из рук девушки и замечает, что та — касается ее руки. Она поднимает взгляд и встречается с ней глазами.

— А еще я тоже обучена игре в сянци и го. И… всему остальному тоже. — по лицу девушки скользит едва заметная улыбка: — и могу смело сказать, что я лучше этого младшего Мин во всем. Так что если гостья захочет… поиграть в го, то мы можем отойти в сторону. Ненадолго. В моем доме есть шелковые простыни с уникальной вышивкой, которая отражает легенду о лучнике Хоу И, его жене Чаньэ и девяти звездах Ворона, — хотите, я покажу? — девушка изгибает спину так, что Сяо Тай становится понятно, что простыни в ее доме ей обязательно покажут. Вот только поверх простыней будет лежать эта девушка, о которой тетушка Мэйлин уже говорила, что та — лисица-оборотень.

— Ээ… — выдавила из себя Сяо Тай, впервые в этом мире столкнувшись с таким явным домогательством и оглянулась в поисках помощи. Но с другой стороны ее встретил лишь восхищенный и масляный взгляд Кун Мина, который одобряюще улыбнулся ей.

— Мы можем взять с собой и младшего Мин, — по-своему истолковала ее взгляд девушка-лисица: — иногда от него есть толк в любовных играх. Он может вылизывать нам ноги.

— Эээ… в целом я не осуждаю, но… — Сяо Тай заколебалась. А может ну его к черту, эту вашу целомудренность, думает она, пусть будет оргия? А чего, для кого я тут стараюсь? Я — свободная женщина Востока и поступаю как хочу. А как я хочу-то? Чего я вообще хочу? И что я тут делаю? А еще — как это тетушка Мэйлин веером по голове Сакуру огрела? Она же — мечник, ученица самого Отшельника Шибуки Ай, она мух на лету лезвием своего меча рассекает, она спит вполглаза, постоянная бдительность, всегда настороже, а тут…

— Отстаньте от меня! — раздается крик и Сяо Тай оборачивается. К ней бежит Сакура Номоки, ее лицо все в красных пятнах. На ходу она завязывает кушак и заправляет рубаху.

— Седьмая! Они! Там! — Сакура тычет пальцем назад: — приставали ко мне! Извращенки!

— Какая гостеприимная деревня… — качает головой Сяо Тай: — и что тут не так? Джи Джи, детка моя, что ты сказала про этих людей?

— Они тут все — хорошие. — сияет улыбкой Джиао: — никого исправлять не надо.

— И это как раз и настораживает. — вздыхает Сяо Тай: — как так, целая деревня и ни одного ублюдка. Люди такими не бывают…