Глава 8


Эш подбежал к корчившемуся Ларсу.

— Ты как?!

— Хреново, — простонал воин, глядя исподлобья на приближающихся воинов с обнаженными мечами в руках. — Тебе не помощник…

— Ты главное от эха не помри, — сказал Эш, вставая между ним и бойцами главы. — С остальным я сам как-нибудь управлюсь…

Он сорвал со спины лук, нащупал рукой почти опустевший колчан.

Плохо дело.

Но ничего — при нем всегда имеется еще десяток когтей, подаренных вороном. Если вдруг придется сражаться, он сможет пустить их в ход…

И тут Эш увидел, что один из воинов тащит на веревке Хэна со связанными руками.

— Твою ж акаду, — выдохнул Эш.

Про кузнеца во всей этой каше он как-то подзабыл. Зато местные не забыли.

С другой стороны, если бы они хотели драки, то вряд ли оставили бы Хэна живым.

Да и какой смысл им развязывать бой?

Конечно, только что они потеряли своего стража — в которого свято верили, но который тем не менее беспробудно проспал полсотни лет. Но сейчас они рискуют потерять еще и своих лучших людей, которые на самом деле все эти годы и обеспечивали защиту лагеря. Если глава не глупец, он это понимает не хуже Эша.

— Опусти лук, оскверненный! — зычным голосом гаркнул бородатый охотник, которого Эш видел рядом со святилищем. — У нас твой человек!..

Его отряд замедлился, сохраняя дистанцию.

А Эш усмехнулся. Стигма обожгла ему спину, и тело юноши начало меняться.

— Лук-то я опущу, глава. Из уважения к вашей утрате, в которой я оказался нечаянно виноват, — сказал он, на всякий случай собирая ветер в пальцах. Черное крыло распахнулось у него за спиной. — Но если хоть волос упадет с головы моего человека, я превращу этот холм в кладбище, — заявил Эш, расправляя налитые силой бронзовые плечи.

И это была не просто угроза. В словах Эша звенела решимость.

И, видимо, глава тоже ее услышал.

Он вдруг сошел с коня, и забрав Хэна у своего воина, сам, в одиночку потащил его к Эшу.

Парень напрягся.

Это мог быть и честный ход, и какая-то ловушка.

Приблизившись к стигматику, глава подтянул веревку и толкнул пьяного великана к Эшу. На щеке Хэна виднелась ссадина, разбитые губы кровили — видимо, связать его оказалось не так уж просто. Брезгливо скривив губы, глава проговорил.

— Забирай, и проваливайте отсюда. И пусть любая дорога приведет тебя в Иркаллу!.. — с ненавистью прохрипел он.

— Только лошадей и припасы наши тоже верни? — хмыкнул Эш. — А то туда, куда ты нас послал, мы пешком-то не скоро доберемся.

Глава смерил Эша ненавидящим взглядом. Он был намного старше, больше и выше юноши, который сейчас диктовал ему условия. И, казалось, его просто выворачивало от необходимости идти ему на уступки.

— Если бы ты не спас дочь моего младшего брата… — прохрипел он, пытаясь хоть как-то оправдаться в собственных глазах.

— И что бы ты тогда сделал, охотник? — ответил Эш, с вызовом глядя ему в глаза. — Приказал своим людям обнажить мечи против стигматика?..

Шевельнув злыми желваками, глава отвернулся к своим людям.

— Эй! Приведите их лошадей и сумки захватите!.. — крикнул он.

— Ты хороший человек, — негромко сказал ему Эш, смягчившись. Ветер затих в его пальцах.

— И воин мудрый… — продолжил со вздохом парень. — Мне правда жаль, что так вышло. Надеюсь, мы хотя бы лагерь вам не очень разнесли…

Глава с угрожающим лицом хотел было что-то ответить, но тут его взгляд упал на стигму на груди Эша.

— Я спросить тебя хочу… — проговорил он, разглядывая красное древо. — Откуда у тебя этот знак, оскверненный?.. И почему он неправильный?..

Эш нахмурился.

Опустив глаза на стигму, он спросил:

— Почему это неправильный? И у кого еще ты мог его видеть?..

Глава повернулся к растерзанному стражу. И молча указал на него пальцем.

— У него.

— Покажи мне, где, — загорелся Эш. — Я хочу увидеть!..

— Да?.. — прищурился воин. — И все, чего ты хочешь, ты конечно же должен непременно получить? Просто на том основании, что твое тело — вместилище мерзкого духа?.. — выпалил тот.

От его слов Эш вскипел.

Эта штука хотела убить его, и судя по всему, не просто так. А еще где-то на ней точно такое же клеймо. И он просто обязан узнать!..

Эш уже открыл было рот, чтобы выпалить что-то сгоряча, но тут вдруг вспомнил слова ворона.

«Всего лишь пара вопросов, всего лишь пара ответов. А рисунок твоего будущего изменился… Только что из-за нового знания ты выронил из своей судьбы человека, с которым должен был пройти бок о бок часть пути…»

Если бы Эш не знал о том, что ловчий хотел убить именно его, стал бы он так настойчиво требовать ответ на свой вопрос? Ведь если хрупкий мир, поддерживаемый с таким усилием с обеих сторон, вдруг даст трещину, это ничем хорошим не кончится. И разменной монетой мог оказаться кто угодно: и Хэн, и все еще страдавший от эха Ларс.

Никого из них он терять не хотел.

Поэтому Эш прикусил свой язык.

Тем временем воины привели трех коней с набитыми переметными сумками.

Развязанный Хэн взгромоздился в седло сам, Ларсу пришлось немного помочь. Потом Эш запрыгнул на Полудурка и подобрал поводья, собираясь ехать.

Но мысль о древе его не оставляла.

— Ты можешь хотя бы сказать, почему назвал мой знак неправильным?.. — крикнул он напоследок главе.

Тот усмехнулся.

— Потому что у тебя тринадцать ветвей! А должно быть двенадцать!..

Эш благодарно кивнул воину и, поддав пятками мерину под бока, подъехал к отсеченной части стража, в которой застрял его нож. Забрав оружие, он вернулся в седло, и все трое поехали прочь от лагеря.

«Это правда? Ветвей должно быть двенадцать?» — спросил он у ворона.

Но дух молчал.

В самом деле, все вокруг крутилось вокруг числа «двенадцать». Двенадцать месяцев в году, двенадцать лет в цикле, и великих акад тоже было столько же. Как и правящих великих родов.

Но, с другой стороны, сейчас должна родиться тринадцатая акада. Может, из-за этого изменилось число ветвей?..

Он вспомнил, что еще та жуткая вдовица говорила про тайну двенадцати и одного.

Эш чувствовал, что все это как-то связано, но как именно — пока даже представить себе не мог.

— Эй, ворон… — проговорил вдруг Ларс, вырывая Эша из его размышлений. — А ты повзрослел…

Не удержавшись от улыбки, Эш фыркнул.

— Ну, раз у тебя развязался язык — значит, дело пошло на поправку.

Крыс усмехнулся обескровленными губами.

— Я бы не был так уверен, — проговорил он.

На Ларса и правда было жалко смотреть. Он выглядел так, будто его кто-то долго пинал подбитыми сапогами.

— Штош с вами эти духи-то проклятые делают, — вздохнул Хэн.

Крыс неприязненно покосился на кузнеца.

— А я на своего духа не в обиде, — неожиданно заявил Ларс. — Он дал — он и взял. Имеет право… А вот ты — дело другое…

— Не начинай, — одернул его Эш. — Мы только что из одной драки ноги едва унесли, а ты уже другую заводишь.

Ларс с хитрым прищуром взглянул на Эша, улыбаясь лучистыми морщинками вокруг глаз.

— Нет, ну ты погляди. Малой-то в роль начальника по самую гарду вошел — теперь только пинком вытаскивать…

— Уж не твоим ли? — зыркнул на наемника Эш.

Тот невесело рассмеялся.

— Эээ нет, я так высоко ногу сейчас не задеру, да и лениво. Пинать тебя теперь будет жизнь. Каждый раз будет пробовать, из какого металла ты сделан…

— Как будто до этого она меня по голове гладила, — усмехнулся Эш.

— Да она-то тебя не гладила, да ты воспринимал все иначе. К примеру, вот сними пацану штаны и высеки на заднем дворе. И что будет? Он сопли утрет и пойдет с приятелями рыбу ловить. Ну и шут с ним, что присесть нельзя — стоя тоже хорошо ловится. Понимаешь? А сделай то же самое с нашим почтенным Хэном — и ты поутру его из петли уже холодным вынешь.

— Чтож ты меня в каждую бочку затычкой-то делаешь, — насупился кузнец. — Ну, опростоволосился малость, с кем не бывает?..

— Вот! — поднял палец крыс. — Я еще только на словах предположил, а он уже себя жрать начал. Не то чтобы я сильно расстраивался по этому поводу, но суть-то в том, что в зрелости каждый из нас становится каннибалом. Мы и других жрем, и себя не жалеем. Так что держись, ворон. Раньше бы отряхнулся и пошел, а теперь каждая промашка будет как кость в горле. В особенности, если она будет стоить кому-нибудь жизни. Да хоть того же кузнеца, к примеру…

— Сперва в голоштанники меня записал, а теперь и вовсе определил в покойники? — рыкнул Хэн, скалясь, как нашкодивший пес при виде хворостины.

— Угомонитесь оба, — нахмурился Эш. — Другими словами, с твоей точки зрения зрелость — это когда готов жрать себя за промахи?..

— Нет, — буркнул крыс, опираясь рукой о высокую луку седла. — Зрелость — это когда берешь на себя ответственность. Причем даже за тех, за кого по идее ты отвечать-то вроде как и не должен..

— А ты, Ларс? — спросил вдруг Эш. — Ты тоже берешь на себя ответственность даже за тех, за кого отвечать не должен?

Наемник как-то невесело рассмеялся.

— А я уже преодолел рубеж «зрелости» и вошел в состояние под названием «мудрость». Так что мои морально-нравственные обязательства теперь строго ограничиваются согласно договору…

Эш задумчиво посмотрел на крыса.

Не спроста он ввел это ограничение. Впервые Эш задумался о Ларсе, как о человеке. И начинал понимать, что под ироничным тоном и насмешливой улыбкой скрывается нечто большее, чем казалось вначале.

А крыс продолжал рассуждать о жизни все тем же небрежным тоном, при этом неловко сутулясь в седле и время от времени морщась от боли. И хотя самым правильным было бы не останавливаться до самого обеда, Эш в первом же удобном перелеске объявил привал.

Никто не возражал.

Передохнув часок, неспешным шагом тронулись дальше, глубже в лес.

А к вечеру Эш заметил, что синяки и кровоподтеки Ларса побледнели, да и сам он выглядел уже куда лучше. Это живучая крыса, подлечив себя за счет носителя, теперь в свою очередь помогала ему прийти в себя после такой встряски. Похоже, в определенном смысле они действительно были партнерами.

На ночь варили перловую кашу с маслом, морковью, луком и мелко нарубленным соленым мясом. Еда готовилась долго, но зато все наелись до отвала.

Ночь прошла без приключений, а с утра на крыса уже можно было смотреть без содрогания.

Все вернулось в привычное русло. Эш отмечал по пути силки, Ларс удивленно кивал — успехи ученика явно превосходили все его ожидания.

Четыре дня дороги прошли без происшествий. Погода не огорчала, дорога почти без изгибов тянулась сквозь лес и равнины. На исходе пятого дня им встретился небольшой торговый караван, вместе с которыми путешествовали бродячие артисты. У них Ларс купил трубку и мешочек красного дурмана.

Заночевать решили вместе — торговцы травили байки, плясуньи бродячей труппы звонко смеялись, фокусник на спор воровал чужую выпивку.

Можжевеловку Эш пить не стал, но когда Ларс предложил ему трубку, не отказался. Крыс научил его курить, и сладковатый дымок дурмана приятно ударил парню в голову.

Перед глазами Эша все заискрилось и поплыло, как в сказочном сне. Ему стало вдруг легко и весело, чьи-то нежные руки приятно касались его колена, а он снова набивал трубку и счастливо улыбался, глядя на искры костра.

Утром Эш проснулся прямо на росистой траве, в отдалении от лагеря и с обнаженной канатоходкой под боком. Обрывочные воспоминания о минувшей ночи заставили парня схватиться за голову.

А если бы появилась какая-нибудь одержимая тварь? Или дингир какой-нибудь вдруг нарисовался?

— Ларс, паразит… — пробормотал Эш, осторожно встряхивая тяжелой головой.

Потом он взглянул на девушку рядом. Было очень жаль, что от вчерашних воспоминаний у него остались только обрывки.

Но кое-какие из них можно было освежить.

Он нежными прикосновениями разбудил красавицу, и та с сонной улыбкой отозвалась на его ласку.

Сделав свое утро не просто похмельным, но еще и добрым, Эш вернулся к дымящемуся костру.

Торговцы и артисты спали вповалку, укутанные в дорожные плащи. Хэн громко храпел, лежа на спине и раскинув могучие руки.

Не спал только Ларс. Он подбросил в костер пару поленьев и пригоршню тонких веток, и горячие угли неспешно набирали силу, поднимая в воздух столб едкого дыма. Эш поморщился, встал на колено и несколько раз хорошенько дунул на них, чтобы ускорить процесс. Оранжевое пламя лизнуло свежие дрова и весело затрещало, будто пробудившись от сна.

— Ну что, отдохнул хоть? — с усмешкой спросил Ларс.

Эш фыркнул. Сел рядом с наемником на землю, ежась от утренней свежести.

— Да уж, — буркнул он. — Подставил ты меня со своей трубкой… Вся ночь — как в тумане. Что ж ты меня не остановил?..

Ларс пожал плечами.

— Ну, я ж не знал, что ты своей меры дурмана не знаешь. А когда понял, уже не стал тебя дергать. Всем иногда нужно вынимать умные мысли из головы на полку, чтобы там, — он постучал пальцем по виску. — хорошенько все проветрилось.

— Опасно же, — возразил Эш.

— Так у тебя наемник есть, чтобы прикрывал тебя, когда опасно, — отозвался крыс.

— Ты не спал всю ночь?..

Ларс кивнул.

— Кто-то же должен был стоять стражу… — он хлопнул Эша по плечу и поднялся. — Не бери в голову, нормально все. И буди кузнеца, надо сожрать чего-нибудь. Ехать уже пора. Сегодня у нас впереди сложный переход и места неспокойные…

Эш осторожно побултыхал в голове свои посвежевшие мысли, почесал затылок.

— Эй, Ларс!..

Крыс обернулся.

— Чего?

— Спасибо.

Тот молча кивнул и вернулся к поиску подходящего перекуса в сумках.

Через полчаса они втроем уже гнали отдохнувших за ночь коней навстречу раскрасневшемуся рассвету. Все чаще то тут, то там показывали свои серые спины большие скалистые валуны, поросшие тощим щетинником и рыжим мхом. Силки начали встречаться все чаще, кони занервничали.

— Далеко нам еще до края-то? — ворчал Хэн, опасливо озираясь по сторонам.

— А ты не торопись, ты привыкай, — блеснул зубами Крыс. — Или ты думаешь, что там места приветливей? Так я тебя огорчу… А тебе, ворон, бесплатный совет. Если у тебя и правда есть надобность в Иркаллу идти, прежде найди группу старателей. И напросись с ними в пару рейдов. Ты сильный, отказать тебе не должны. А ты кой-чему за это время научишься.

— Кто такие «старатели»?.. — спросил Эш.

— Ну… Там ведь, в Иркалле, добра всякого тьма. И древние храмы с золотыми кадильницами, и богатые усыпальницы, где покойникам уже давно не нужны ни рубины на ножнах, ни бриллиантовые кольца. Оружие, опять же. Старатели все это собирают и привозят сюда. Работа опасная, так что молодых да задорных не выбирай. Много их таких на второй же ходке теряется. Выбирай людей хмурых и вдумчивых — те научат, чему нужно…

К полудню погода испортилась. Серые тучи затянули небо, резкий ветер принялся рвать листву.

А мир вокруг начинал пугать все больше.

Валуны-силки, которые при подъеме на холм стояли справа от дороги, на спуске оказывались с другой стороны, или вообще посреди дороги. Деревья неестественно изгибали ветви против ветра, черные тени заскользили по траве. Несмотря на непогоду, в кустах продолжали петь птицы.

Все эти противоестественные мелочи увеличивали напряжение с каждой минутой.

Полудурок жалобно подавал голос, опасливо поджимая уши и нервно перебирая ногами. Хэн окончательно умолк и теперь ехал позади всех, и в приглушенном свете ненастного дня его лицо казалось серым. Эш тоже весь напрягся, как взведенная пружина. И только Ларс продолжал болтать о каких-то пустяках, расслабленно покачиваясь в седле.

А к вечеру заморосил противный дождь.

Дорога свернула в лес и превратилась в узкую тропу. Низкие ветви деревьев преграждали всадникам путь, и потому их приходилось отодвигать рукой от лица, сбивая на себя все капли с листвы.

Эш здорово замерз на ветру, купленный в дорогу плащ намок и от холода не спасал. Но останавливаться на привал прямо здесь было бы безумием.

Скоро совсем стемнело, и путникам пришлось воспользоваться факелами, чтобы освещать дорогу.

— Ничего, скоро доберемся до путевого камня — там можно будет переночевать, — проговорил Ларс спокойным голосом, хотя пальцы с огнивом подрагивали от озноба так же, как и руки Эша.

Откуда-то издалека ветер принес протяжный волчий вой.

— Вот жеж… — пробормотал себе под нос Хэн. — Разорались, сволочи…

— Кушать хотят, — небрежным тоном бросил крыс.

— Да чтоб тебе, говорить такое под руку! — ругнулся кузнец.

— Ты-то чего переживаешь? У нас вон на такие случаи Ларс есть… — хитрым взглядом зыркнул на крыса Эш. — Уж с какими-то волками, поди, справится…

— Да кто я такой, чтобы славу у дингира отбирать? — запротестовал тот. — Я уж подвинусь, ты не сомневайся…

Препираясь и перешучиваясь, они поехали дальше по страшной тропе. В свете факелов на траве толпились угрожающие силуэты, волки продолжали выть, поэтому разговоры стали громче, смех от несмешных шуток — резче.

А потом лес закончился, и Эш увидел большую поляну, посреди которой ярко пылал чей-то костер.

Ветер внезапно стих. Вернее, здесь, на поляне, его просто не было, хотя за спиной все так же продолжали гнуться ветви и шелестеть листва. Волки тоже перестали выть.

— Вот и путевой камень, — сказал Ларс, и в его интонации так и слышался облегченный вздох.

Эш нахмурился и поплотнее закутался в плащ.

— Вот уж не знаю, стоит ли радоваться, — отозвался он. — место ведь уже занято.

— На камне место есть всем, — уверенно заявил крыс, ударяя коня пятками под бока.

Следом за ним порысили и остальные.

При виде путников люди у костра зашевелись. Двое из них выдвинулись навстречу.

Это были могучие стигматики в форменной кожаной одежде и с мечами у пояса.

— Пусть будет огонь ваш ярким, а ночь спокойной, добрые люди! — громко сказал крыс, придерживая своего скакуна.

— И вам того же! — отозвались воины.

И тут один из них, прищурившись, воскликнул:

— Ба, кого я вижу! Ларс из Сандоса собственной персоной!

— Рам?.. Рам из Варса? — удивился тот. — Мать честная, да тебя с бородой не узнать!..

Крыс спешился, и они обнялись, как старые приятели.

— И кому ты на этот раз продал свою совесть? — со смехом спросил воин.

— Да кому б не продал, жалованьем не поделюсь, не проси, — с улыбкой отозвался Ларс. — А вы-то откуда здесь? Заставных стигматиков в глубине края нечасто встретишь.

— Да мы одного своего ищем, — ответил стигматик. — Должен был новых «мотыльков» привезти, и пропал. Никкаль из Сорса. Может, знаешь такого?..

— Нет, — покачал головой Ларс. — Не доводилось встречаться…

— Так у нас, верно, Эш его знает! — воскликнул бесхитростный Хэн. — Он тоже из Сорса! Так ведь?..

Внимательные глаза воинов вперились Эшу в лицо.

— Как, говоришь?.. Эш? Эш из Сорса?.. — переспросил второй, прищурившись. — Странно… С этого распределительного узла всех отправляют прямиком на передний край. Так что же он делает здесь, да еще в сопровождении наемника?..


Загрузка...