Стигма ворона 2

Глава 20

Время остановилось.

Сквозь свою боль Эш видел только небо и вересковый лес. В голове вдруг пронеслось, что досадно умирать под таким свинцовым небом, похожим на потолок в усыпальнице.

Лучше бы оно было звездным. И сотни живых огней трепетали в вышине, как свечи в окнах домов, где кого-то ждут…

И вдруг прямо над ним возник человеческий силуэт. Серое небо исчезло, и чье-то тяжелое тело навалилось на Эша, лишая возможности дышать.

— Оттащи его! — донесся откуда-то издалека, словно из другого мира, голос Дария.

Эш неудержимо проваливался в ночь.

Вокруг него что-то происходило, мелькало и клацало, но все это уже не имело для него никакого значения. Зловещий хохот смешивался с женским криком и ржанием лошадей…

Ночь перед глазами сгустилась, и Эш увидел себя под деревом ворона.

Боль отступила.

Ветер шуршал сухими комьями земли, волоча их за собой, как поземку. А над головами ярко сияла красно-оранжевая звезда, с каждым мгновением становясь все ближе.

— Я решил, здесь будет лучше, — сказал его двойник, сидевший рядом.

Эш кивнул. Помолчав немного, он спросил, глядя на кроваво-красную звезду:

— Это — моя смерть?

— Да, — ответил ворон.

— И сколько мне осталось?

— Меньше четверти часа. А потом твое сердце остановится.

— А что творится снаружи?..

Ворон удивленно посмотрел на Эша.

— Тебе это важно сейчас?..

— Хочу, чтобы они все выжили, — ответил тот.

Небо начало светлеть, пока, наконец, не стало вовсе прозрачным. И сквозь него, как сквозь стеклянный купол, Эш увидел, как Дарий с Ларсом сражаются с вертким и легким наездником. Чуть поодаль от места сражения он увидел два тела — это были последний воин медведя и сам Эш. Шеда торопливо расстегивала ремни у его куртки, расплескивая бальзам из открытого флакона.

— Ты действительно дорог им, — сказал ворон, наблюдая за происходящим.

— Наездник — слабый противник, — сказал Эш, наблюдая за неловкими движениями дингира. — Но убить его они все равно не смогут. Если, конечно, его слова об уникальной возможности возрождаться — правда. Почему ты не предупредил меня?..

— Я не знал, — ответил ворон. — Мне не приходилось сталкиваться ни с кем похожим.

В этот момент наездник рухнул на колени. На глазах изумленного Дария и Ларса плоть дингира начала расползаться, выпуская на свет его свежую и абсолютно здоровую версию.

— И почему ты думаешь, что его невозможно убить? — возразил ворон. — Он хоть и умеет возрождаться, но тем не менее не бессмертен. Его энергия ведь не бесконечна. Можно привязать к нему большой камень и бросить на дно озера, или просто положить под тяжелый валун. Это приведет к тому, что дингиру придется постоянно умирать и возрождаться — до тех пор, пока не закончится его сила.

Эш усмехнулся.

— Вот ты добрый… Но идея, бесспорно, хороша.

Купол вновь потемнел, превращаясь в звездное небо.

Алая звезда была уже ближе луны и значительно больше по размеру. От ее свечения все вокруг казалось красноватым.

— … А еще мы бы могли вытащить его сюда, и ты убил бы его, питаясь моими жизненными силами.

Ворон усмехнулся.

— Да. Если бы было, чем питаться.

Эш протянул руку, глядя на алый отсвет на своей ладони.

— Дрянь-то какая… Жизнь заканчивается, а я так и не успел толком решить, про что она у меня будет. Ведь жизнь каждого человека — она про что-то. Про смелость, жестокость, преданность. Про честность или подлость… А я — вообще не про что. Плыл, как щепка, куда волны несли — вот и весь мой смысл. Вот и выходит, что все было бессмысленно. И сам я — бессмысленный. Как книга с кучей несвязных слов. Ни о чем… И что теперь, ворон?.. — повернулся он к своему близнецу. — Ты сожрешь мою душу?..

Ворон поднял голову, глядя на приближающуюся смерть.

— Чтобы закончить свою жизнь обезличенным силком? Или забывать себя в оболочке дикого зверя? Нет, Эш. Я настолько стар, что все еще помню свое предназначение. И нет ничего печальней покрытого ржавчиной боевого меча. Я провел с тобой в битвах три человеческие жизни, и пережил две смерти. Третья будет последней. Я так решил, когда снова нашел тебя. В этот раз у нас одна жизнь на двоих…

Эш изумленно взглянул на духа.

— Одна жизнь на двоих?.. — эхом повторил он.

И в этот момент внезапное жжение на щеке выдернуло его из собственных мыслей.

В недоумении коснувшись лица, Эш хотел было вернуться к разговору и о чем-то еще спросить, но тут перед глазами все закружилось, точно дух вдруг вышвырнул его сознание прочь во внешний мир.

Хриплый звук собственного вдоха показался Эшу оглушительным. Все его тело онемело, но при этом жглось, как давно перетянутая жгутом рука. Сквозь мутную пелену на глазах он увидел кусок серого неба и лицо Шеды, которая хлестала его по щекам.

— Эш, очнись!.. — услышал он ее голос — гулкий, искаженным гудением в ушах. — Эш! Ты слышишь меня?..

Шеду оттолкнул Ларс.

— Смотри на меня, парень! Сожми правую руку. Крепко сожми, постарайся!

Эш скосил глаза, и увидел, что в его руку вложен нож.

Все еще не понимая, что происходит, он с трудом сжал пальцы.

Крепкие руки Ларса подхватили его с земли. В голове точно перевернулись песочные часы. И вместо неба Эш увидел Дария. Тот крепко держал со спины связанного наездника, одной рукой высоко задрав ему подбородок. С той стороны шеи, где была стигма, виднелась крепко затянутая ремнем зеленоватая пластина. Из-за ремня жилы у наездника вздулись, кожа стала свекольной.

— Давай, парень. Соберись, — проговорил Ларс ему на ухо, подтащив еще чуть ближе к противнику. — Тебе нужна эта победа, и тебе нужна эта способность!

Крыс приподнял Эшу локоть, направляя лезвие ножа на раздувшуюся артерию наездника.

И только тогда Эш наконец-то понял, что задумали Дарий с Ларсом.

Это был его последний шанс выжить. Если, конечно, повезет. Если ему достанется что-нибудь путное от духа наездника, а не способность стрекотать или еще что-нибудь такое же бесполезное, как это случилось с солнечным стигматиком.

Последний шанс исполнить обещание, данное Айе. Возможность переписать свою жизнь заново, иначе. И уже со смыслом.

Стиснув зубы и толком не чувствуя своей руки, Эш вырвал локоть у Ларса и криво полоснул хрипевшего дингира по горлу.

Кровь хлынула из раны фонтаном, кровавым дождем плеснувшись Эшу в лицо. Алые капли с волос потекли по бесчувственным щекам. Наездник забился в руках у Дария, но тот и без стигмы был куда сильней.

Дарий дернулся, чтобы снять пластину, но Эш остановил его.

— Рано.

Слова давались еще трудней, чем движения. Но Дар понял суть невнятного слова.

Прищурившись, Эш смотрел, как угасает свечение над головой наездника.

Еще рано. Нужно еще подождать…

Дышать становилось все трудней. Невидимые руки смерти сжимали Эшу ребра и хватали за горло, но уступать ей теперь он не собирался.

Не сейчас, когда он был в нескольких мгновеньях от жизни!

«Не подведи, брат», — мысленно сказал Эш ворону.

И когда энергия наездника угасла почти совсем, лишь тонким золотистым волосом повторяя его очертания, Эш потянулся было к стигме, но сил поднять руку уже не было.

Но друзья снова все поняли.

Дар сорвал с шеи уже почти умершего дингира пластину, а Ларс положил на стигму ладонь Эша.

А в следующее мгновение непроглядная тьма залила парню глаза. Ощущение тела потерялось, и только странное ощущение падения захолодило в груди…

А потом тьма взорвалась ослепительным светом. С бешеной скоростью в памяти Эша затанцевали разрозненные образы прошлого. Лицо наставника, усмешка Никкаля, голова Нанны, шелковое прикосновение волос Айи по обнаженной груди, протянутая рука Дария…

Эш закричал и открыл глаза, тяжело дыша полной грудью.

— Твою ж дингирскую мать, — проговорил стоявший рядом Ларс, сплюнув в сторону. — Ну, с возвращением, парень…

— Но феникса я себе все-таки представлял как-то немного иначе, — хмуро добавил Дарий, пытаясь убрать с лица брезгливое выражение. — Эстетичнее, что ли.

Эш приподнялся на локте. Что-то противное и влажное мешалось у него под одеждой. Он расстегнул ремни на куртке, и из-под нее на землю шлепнулись куски разорванной плоти.

Все тело Эша было в крови.

И тогда он понял, что произошло.

— Ой, не слушай их! — воскликнула Шеда, бросившись ему на шею. Упругие округлости ее тела волнующе прильнули к груди Эша.

— Помыть бы тебя только, миленький, — добавила она. — А то ты типа как ребеночек после рождения…

— Шеда, уйми-ка свой внезапный материнский инстинкт, — еще сильней нахмурившись, ревниво проговорил Дарий, оттаскивая девушку от Эша. — Дай хоть новорожденного обниму, — улыбнулся он, протягивая руку другу, чтобы помочь тому подняться.

— Ну что, как чувствуешь-то себя?

— Не считая кусков от меня самого, застрявших в штанах — вполне прилично, — признался Эш, глядя на новый розовый шрам на животе. — А вы молодцы — с дингиром справились!.. — с улыбкой сказал он.

— Да так себе дингир-то попался, — отозвался Ларс, присаживаясь возле тела наездника. — Я прикинул — прячется, как ребенок, сражается — как баба, ядовитым ножом. Нормальный воин так вести себя не будет. Хотя, конечно, если бы ему удалось тебя порешить и забрать себе твоего ворона, жуткая тварь получилась бы.

— Спасибо, теперь я знаю, кем стал, — рассмеялся Эш.

Ларс расхохотался.

— Ну знаешь, есть тонкая грань между чудовищем и героем, проклятым шпионом и разведчиком. Но она, эта самая грань, на самом деле определяет все.

Эш наклонился, вытряхивая их штанины очередной липкий кусок разорванной плоти.

— Давайте к озеру свернем? Там, за грядой, есть одно. А то помыться мне и правда не помешает. Как-то противно ощущать под задницей продовольственный запас в виде собственного мяса.

Морщась от хлюпанья в штанах, Эш вместе с друзьями отправился назад по дороге — туда, где остались лошади.

На земле валялись разрубленные тельца крылатых наездников. А чуть поодаль в траве лежала туша коня, на котором ехала Шеда.

— Разорвали, твари, — с сердцем сказала девушка, глядя на окровавленный бок павшего животного.

— Надо рыжего найти, пока не ушел далеко, — сказал Эш. — Красивый конь.

— Вот этим мы и займемся с Шедой, пока ты там полоскаться будешь, — предложил Дарий. — А вы с Ларсом отправляйтесь к озеру.

— Тогда Полудурка берите, а я тут пешком дойду — недалеко.

Разделившись на две команды, они направились каждый в свою сторону.

Эш шагал вдоль каменной гряды, раздвигая руками высоченный вереск, местами доходивший почти до груди. Крыс ехал рядом, насвистывая себе что-то под нос.

— Слушай, Ларс… — задумчиво проговорил вдруг Эш. — А ты когда-нибудь задумывался над тем, зачем ты живешь?

— Задумывался, конечно, — отозвался Ларс. — Как раз примерно в твоем возрасте. Но это бестолковый вопрос, на который нет ответа. Люди живут просто потому, что живут. Точно так же, как живут зайцы, олени или блохи. Рождаются, жрут, размножаются и помирают. И никакой великой тайны здесь нет. Потому что сколько бы жрецы и философы не кричали об особенности человеческой природы, никаких этих особенностей на самом деле нет. Просто тварь из мяса, которая ходит на двух ногах…

— Нет, я не об этом, — перебил его Эш. — Я не про людей вообще, а конкретно про тебя. Вот, допустим, ты помер, и какой-нибудь летописец в жирной книге записывает твое имя, подчеркивает его, ставит двоеточие. И что он напишет дальше? И что бы ты хотел, чтобы он написал?

— А, вот ты о чем, — мечтательно протянул Ларс. — Ну, начнем с того, что нет такого летописца, которому было бы дело до моей скромной персоны.

— А если бы вдруг было?

— Да плевать мне, что про меня напишет какой-то неведомый хрен в белом балахоне, — вздохнул Ларс. — Но, конечно, хотелось бы, чтобы он давился слюной от зависти, пересчитывая мои деньги и описывая всех ублюдков, на которых я помочился, и красивых баб, которых я имел. А еще, чтобы потомки, читая мою биографию, гадали наперебой, как это у меня в девяносто лет хер стоял, как мачта…

Эш рассмеялся.

— Да ну тебя, я же серьезно!..

— Так и я серьезно, — отозвался с усмешкой Ларс. — Вот ты сейчас от меня ждешь чего? Чтобы я начал перечислять какие-нибудь великие подвиги, к которым хотел бы быть причастен? А я вот как-то не хочу ничего великого. Если ты почитаешь жизнеописания всяких там героев, которых нам, мальчишкам, постоянно на заставе в пример ставили, то ты поймешь, что вот этот самый подвиг, ради которого их вспоминают — он собственно и был их жизнью. И все. Остальное, что наполняло их дни — это или скукота, или кровавое месиво. А я хочу прожить самую обычную счастливую человеческую жизнь. И умереть быстро и безболезненно. Пусть обо мне потом никто не вспомнит — да плевать. Какая разница покойнику, вспомнит ли о нем спустя сто лет чужой мужик за школьной кафедрой, заставляя чужих детей из-под палки заучивать незнакомое имя? А вот живому совершенно точно есть разница, весело ему жить на свете, или невесело.

— А разве герой не может прожить веселую и счастливую жизнь? — спросил Эш.

— Посмотри на себя, — хмыкнул Ларс. — Вот из тебя сейчас пытаются сделать человека, о котором точно напишут в книгах. Плохо или хорошо — но напишут. Если, конечно, ты не помрешь в процессе осуществления поставленной цели. Ну и как, чувствуешь себя счастливым? Веселья прибавилось?

Эш невесело рассмеялся.

— Да как-то не очень.

— Вот и я про это.

Эш вздохнул.

Наконец-то впереди показалось озеро.

Ларс, устроившись на берегу, набил себе трубку и закурил, щурясь на солнце, проглянувшее в прореху на темно-сером небе. А Эш первым делом разделся и плюхнулся в мутную воду, пахнущую илом и рыбой.

Прожить обычную жизнь Эшу не светило. Да и привлекательным такой вариант ему не казался.

Но и плыть бездумным бревном в героические летописи или описи врагов он не хотел.

Нужно, наконец, хорошенько разобраться, что же происходит вокруг. Ночью разговорить ворона, а в Иркалле не торопясь изучить и осмотреть все, что только можно. Ведь там должны были остаться артефакты давней войны, и следы того древнего мира, богом которого была сущность, принявшая облик Аварры.

Нужно определиться, ради чего готов жить и умереть Эш из Сорса. Довольно метаться по темной комнате с завязанными глазами.

В задумчивости потирая щеку, он вдруг понял, что на коже уже ощущается проклюнувшаяся и непривычно плотная щетина, хотя вечером он гладко побрился.

«Твое тело стало старше, — пояснил ворон. — Каждое перерождение будет стоить тебе нескольких лет жизни. Имей это в виду».

Эш окинул себя пристальным взглядом. Теперь, после слов ворона, он действительно отметил, что немного изменился. Физически ему теперь было на пару лет больше.

И даже древо на груди стало будто бы немного больше и шире, хотя на нем осталось всего девять живых ветвей вместо начальных тринадцати.

— Да уж, перерождаться нужно поосторожней, — пробормотал Эш себе под нос, и принялся приводить в порядок свою одежду.

Вычищая изнутри сапоги, ему вдруг подумалось, что, возможно, наездник вовсе не был таким уж взрослым. Просто ему из-за физической уязвимости пришлось многократно перерождаться, теряя молодость.

— Эй, вы там готовы? — крикнул с пригорка Дарий.

— Да, почти! — откликнулся Эш, натягивая штаны.

— А мы рыжего поймали! — радостно сообщила Шеда, показавшись рядом с Даром на огненном красавце. — Никому не отдам!

— Главное, Полудурка-то назад привели? — с улыбкой спросил Эш.

— Само собой, а то ведь ты за своего мерина нам бы головы насквозь прогрыз! — со смехом отозвался Дарий, спускаясь к озеру. Полудурка он вел за собой.

— Ну вот теперь и ехать можно, — сказал Эш, касаясь ладонью бархатного носа своего коня.

— Это точно, — кивнул Ларс, поднимаясь. — И, надеюсь, больше приключений у нас до заставы не будет.

Перешучиваясь и болтая ни о чем, все четверо тронулись в путь.

Поднявшийся ветер постепенно разорвал серое небо в клочья, растащив его остатки по яркому лазурному небу. Дорога все так же вела мимо вересковых холмов, петляя промеж каменных валунов.

А когда солнце начало клониться к западу, на горизонте появились мрачные очертания черной стены с многометровыми дозорными башнями, поднимавшимися высоко в небо. Она тянулась из края в край, насколько хватало зрения, и казалась бесконечной. Справа из-за стены клубился черно-серый дым, как от пожара. Порывы ветра приносили из мира духов едва различимый вой, будто волки пели на луну голодной зимней ночью.

У Эша в груди похолодело.

Наконец-то он добрался до этого места. И каким же непростым оказался путь от заставы Внешнего круга к вратам в Иркаллу!..

— Вот и последний рубеж, — мрачно сказал Ларс. — В жизни бы не вернулся сюда по доброй воле.