Старуха

Глава 19

Рабочие «Лабораторного завода» в Лианозово срочно выполняли «важный правительственный заказ» – впрочем, все заказы, поступающие с начала года на завод были «важными» и совершенно «правительственными» Просто потому, что приказом по НТК вся «лаборатория» целиком теперь стала производственно-исследовательским предприятием Научно-Технического комитета при ВСНХ, и, естественно, НТК все заказы выдавал от имени ВСНХ. А на самом деле заказы подписывал (но именно от лица НТК) товарищ Тихонов, а ему на подпись их приносили заведующие кафедрами и, естественно Старуха. Вера очень подробно объяснила что, собственно, она собирается делать и зачем все это нужно стране, так что на ее заказы Валентин Ильич ставил гриф «Важно!», означающий, что работа по этому заказу должна вестись с высшим приоритетом.

Еще некоторые заказы шли вообще не из университета, а из МВТУ: в Училище пока своей производственной базы не было, а вот потребность в изготовлении всякого разного внезапно проявилась. То есть она, потребность эта, и раньше была – но раньше на эту потребность представители наркомпроса просто клали тяжелое метизное изделие с резьбой, а теперь – когда институтскими исследованиями стал управлять НТК, эта потребность начала довольно быстро и эффективно удовлетворяться. В том числе и для демонстрации преподавателям и студентам, что работа под НТК – это хорошо и перспективно. Причем подобная «демонстрация» нужна была в первую очередь «в политических целях»: в институте до прошлого года было очень сильно влияние разного рода троцкистов – вплоть до того, что в актовом зале проводились «нелегальные собрания» так называемой «левой оппозиции», то есть откровенных троцкистов, а НТК большинство «оппозиционеров» просто разогнал.

Причем разогнал под лозунгом «они мешают нормальному учебному процессу и вредят советской науке» – и теперь сотрудники НТК в МВТУ демонстрировали, что в отсутствие данных товарищей наука буквально начинает процветать. И деятели этой науки – тоже: Вера выдала несколько не самых простых заказов именно преподавателям МВТУ, причем заказов очень неплохо оплачиваемых. А так как научное сообщество Москвы было не особенно и велико и преподаватели – профессора в особенности – в большинстве своем друг друга неплохо знали даже работая в разных учебных заведениях, то весть о «повышенной оплате» за решения таких задач для МВТУ новостью не стала, а потому и нежелающих за заказы эти браться в МВТУ не нашлось. Но Лаврентий Павлович понимал, что теперь нужно репутацию НТК и здесь создавать, по сути практически с нуля, а вот в плане обеспечения исследований «передовой техникой» у него ресурса почти и не было. Зато были деньги: Сталин высоко оценил качество «зачистки МВТУ от троцкистов» и выделил Комитету весьма приличные средства. Партийные – в текущей ситуации было решено, что Коминтерн может и поскромнее немного жить…

Однако «поскромнее» пришлось теперь жить и университету, однако некоторые заказы Старухи выполнялись с высшим приоритетом – даже несмотря на то, что Лаврентий Павлович считал их «блажью зарвавшейся девчонки». Но Валентин Ильич имел несколько иное мнение: все же Вера Андреевна – спасибо Бруно – умела очень доходчиво объяснять людям, что и почему нужно делать. И именно поэтому когда в середине мая товарищ Берия снова заехал в университет, у нее почти все для «серьезного разговора с начальником» было готово. Правда Лаврентий Павлович заехал «по другому вопросу»:

– Вера Андреевна, как вы думаете, когда в Алма-Ате яблоки поспевают?

– Я не думаю… то есть я думаю, что летом когда-то. Видите ли, природа чрезвычайно гармонична: многие тысячи лет разные лягушки миллионами дохнут ежегодно, но из-за этого другие звери вокруг отнюдь в депрессию не впадают. А все потому, что лягушки – они все же маленькие по сравнению с мировой революцией, сдохли – и уже через пару недель от них и следа не остается. Полностью разлагаются, быстро и бесследно для окружающей среды.

– Не совсем понял вашу сентенцию, но я хотел спросить…

– Я просто думаю, что если кто-то захочет этими лягушками аистов кормить, то и запасать лягушек нужно когда аисты уже прилетают.

– А если их в леднике хранить?

– Природа мудра, аисту мороженая лягушка ни малейшей пользы не принесет. Ну, я так думаю.

– Вопрос исчерпан. То есть я вот что, собственно, спросить хотел: мне товарищ Тихонов сказал, что вы вроде бы собираетесь решить проблему с острой нехваткой электричества в лаборатории и на новых строящихся заводах. Но, мне кажется, что если Лабораторный завод целиком перевести на производство электрических машин…

– То у нас не будет ни Лабораторного завода, ни машин электрических. Здесь рабочие и инженеры делают в основном химическую аппаратуру, оборудовании тоже химическое – но не для могучих химических комбинатов, а все же для опытных заводов, небольших таких.

– А как вы тогда собирались проблему решать?

– Легко. Я думаю, что нам некоторые буржуи с огромной радостью поставят и генераторы электрические, и турбины. Они и котлы с удовольствием поставили бы, но все же котлы лучше заказывать в Подольске или в Сормово: будем поддерживать отечественного производителя.

– Боюсь, в стране нет валюты на закупку электростанций для ваших предприятий.

– Для ваших предприятий, для предприятий НТК. Но я не собиралась буржуям деньги за электростанции давать…

– Они что, их подарят глядя на эту вашу смущенную улыбку?

– Ну, почти… давайте я вам все покажу. Найдется у вас час-другой?

– Наверное найдется. А почему такой разброс по времени? Думаете, что мне придется что-то очень долго объяснять?

– Думаю, что до Лианозово доехать может не очень быстро получится: пробки на дорогах в последнее время жуткие.

– Хорошо, уговорили, я пойду машину вызову.

– Не стоит, я знаю короткую дорогу… по переулкам и дворам, а ваш водитель наверняка такую не знает. Я-то туда почти каждый день катаюсь…

Лаврентий Павлович с некоторой опаской сел в белый автомобиль, который Вера ставила, будучи в университете, в дровяной сарай во дворе нового здания химического отделения. Он, безусловно, был в курсе, что девушка на машине постоянно ездит – но «женщина за рулем» у него все же вызывала некоторую опаску. Однако уже через несколько секунд все страхи его рассеялись – сразу после того, как Вера села рядом, куда-то под руль вставила небольшой ключ, напоминающий ключ английского замка. А сразу после этого автомобиль проскрежетал и мотор у него завелся – сам завелся!

– Это как вы сделали?

– Что сделала? – как-то вскользь спросила девушка, внимательно глядя на дорогу.

– Как у вас машина сама завелась?

– А… это… Я ведь девушка слабая и беззащитная, мне рукоятку крутить чтобы мотор завести тяжело и противно, вот и воспользовалась достижениями химии и физики. Можно было одной физикой обойтись, но с химией интереснее.

– Не совсем понял…

– Я поставила электрический мотор-стартер и аккумулятор. И теперь чтобы завести машину, достаточно ключ в замке зажигания повернуть. Замок мне рабочие на заводе сделали… за деньги, как и все остальное, конечно. Аккумулятор – тут да, без химии было сложно обойтись. Но ведь так-то удобнее!

– Да уж…

– И в целом недорого. Я на все потратила рублей, наверное, сто – включая работу по установке всего этого в машину. Нет, больше… все же я корпус стартера алюминиевый сделала, на него одного рублей наверное двадцать ушло. Кстати, было бы неплохо вам для НТК и небольшой алюминиевый заводик выстроить.

– А вы знаете как?

– Знаю… примерно, но пока на него денег нет. Но мы их заработаем, я вам обещаю.

– И как?

– Ну мы же и едем смотреть как. Черт, опять пробки… сейчас дворами объедем… с этими пробками нужно что-то срочно делать, а то Москва скоро вовсе встанет и помрет с голоду.

– А голод-то тут причем? – спросил Лаврентий Павлович, окончательно успокоившись: девушка машину вела вообще вроде не напрягаясь. Видно было, что опыт в вождении у нее приличный…

– А при том. В Москве скоро три миллиона людей будет, и каждый из них жрет как не в себя. Минимум по килограмму в сутки, хотя на самом деле полтора – и всю эту еду привезти в город надо и по магазинам и лавкам развезти. Минимум три тысячи тонн в сутки, а реально больше четырех – и если дороги встанут, то ничего никуда довезти не выйдет.

– Интересно, никогда про это не задумывался…

– А мне приходится задумываться, я же от комитета комсомола со всеми поставщиками коммун жрательных договариваюсь. Так, сейчас снова во двор, за потом уже полегче станет… эти водители кобыл вообще наглость потеряли, как хотят, так и ездят, козлы! Вот честное слово, давила бы козлов, но машину жалко, ведь ее потом отмывать придется от кровищи и дерьмища…

– А вы…

– А вы внимания не обращайте, это я просто пар выпускаю чтобы от злости мозги не вскипели. Я и не такое в сердцах сказануть могу… Ну вы сами-то посмотрите что творится, разве вам не захотелось их самому… так, ладно, проехали, дальше будет куда как получше.

– Да уж, здесь, в Москве, с движением как-то…

– Ну да. Ограничение скорости ввели для автомобилей в двадцать пять километров – но тут и до пятнадцати не разгонишься! Только глубокой ночью похулиганить можно, да и то не везде.

– Ну наверное, но сделать-то с этим ничего нельзя.

– Почему нельзя? Очень даже можно, просто никто этим заниматься не хочет. А давайте, Лаврентий Павлович, НТК этим займется!

– И на каком основании? НТК занимается наукой, причем далеко не всей, а только…

– Это и будет наука. Научная организация движения по дорогам общего пользования. Исключительно научная: введем строгие правила движения, расставим по дорогам милиционеров с дубинками и пистолетами, которые с нарушителей будут штрафы собирать. Назовем организацию Отделом регулирования уличного движения, сокращенно – ОРУД… Все, приехали, сегодня быстро получилось, – Вера поглядела на часы, надетые на левую руку, – всего-то сорок минут.

Ворота в «лабораторию» «сами открылись», и Вела поспешила объяснить Лаврентию Павловичу видимое «нарушение режима секретности»:

– Таких машин вообще в Москве только две, а может и по всей стране две, а уж белая у одной меня. И все равно охрана смотри кто в ней сидит… так только меня и Сашу на завод пропускают.

– Сашу?

– Александру Васильевну Новоселову, она здесь ведет исследования по металохимии. Вот у нее как раз вторая такая же машина, с премии за каучук куплена.

– Так премию-то только вам дали…

– А я ее с Сашей поделила: она для работы очень много сделала. Опять же, ей без машины сюда добираться – только зря время терять, а ее время очень дорого… для страны. Так, вот теперь совсем приехали, вылезайте.

– Привет, Старуха! – внутри небольшого цеха девушку радостно встретил высокий плечистый парень.

– Сам ты привет, вы сделали что я просила?

– Обижаешь, мы уже четвертую изготовили, к вечеру шесть, думаю, будет.

– Ну, показывай… вот, смотрите, Лаврентий Павлович, это шинка, – и Вера показала на лежащие в углу цеха шины. Немного странного вида и с большими белыми буквами на боковой поверхности: «Husqvarna».

– Это что?

– Я же сказала: шинки. Конкретно эти – для мотоцикла, у меня такой шведский есть. Но шинки не шведские, из как раз здесь и сделали, а буквочки – они для красоты… ну и в рекламных целях. Как раз такие я хочу шведам впарить, и они за такие шинки мне электростанции и подарят.

– Так уж и подарят…

– А куда они денутся-то? У шведов одна шинка для мотоцикла сейчас стоит примерно двести крон, я им предложу у меня их забирать по сто пятьдесят – то есть по семьдесят пять золотых рублей за шинку.

– И думаете, они купятся?

– Я же сказала: некуда им деваться. Нынешняя их шинка ходит около пяти тысяч километров, и это если очень аккуратно ездить, а вот эта – у нее ходимость минимум двадцать пять тысяч. Кстати, на машине моей почти такие же шины стоят, но не мотоциклетные, а автомобильные – и у них гарантия на пятьдесят тысяч километров. Но это детали, я чуть позже вам все поподробнее расскажу… наедине.

– А почему так дешево тогда вы их… впаривать собираетесь?

– Каучук в мире быстро дешевеет, плантации уже выросли, через год-другой и импортные шинки по такой цене пойдут, а может и дешевле. Но тогда уже все будут знать, что советские шинки – лучшие в мире и по такой цене они все равно окажутся самыми выгодными.

– И вы хотите, чтобы наше торгпредство в Стокгольме…

– Ни в коем случае! Там сидят воры и подонки, они не сумеют шины правильно продать. Это ведь продукция НТК? Вот НТК ее и продавать будет.

– Но у нас нет…

– Я поеду в Стокгольм и им шинки продам… задорого. А взамен получу электростанции.

– То есть вы… сколько же вы им шин хотите продать? Ведь электростанция стоит…

– Шинками тут не обойтись..пока. Хускварна сейчас выпускает около двух тысяч мотоциклов в год, то есть им нужно четыре тысячи шин. А нужная мне электростанция стоит восемьдесят тысяч таких шин, так что я им много чего еще впарю. Что именно – разберусь по месту, но гарантирую: осенью мы одну электростанцию получим, бесплатно, в смысле без денег. А может быть и две.

– Интересно, что вы еще собираетесь… впарить.

– Спрашивали – отвечаем. Вот, например, – Вера достала из тумбочки необычной формы… шлем. Со стеклянным забралом. – Ну как вам?

– Хм… вид, конечно, необычный, но…

– Не только вид. Давайте пройдем вот в тот цех, – девушка показала на стоящую рядом «коробку», в которой даже стекол еще в окнах не было. Там она положила шлем на строительные козлы, отошла на десяток шагов… Вытащила из-под полы пистолет и выстрелила, после чего шлем, крутясь в воздухе, отлетел на несколько метров.

– А теперь смотрите: видите, пуля в забрало попала? Если думаете, что у меня пули какие-то игрушечные, можете из своего нагана пальнуть.

– Но у меня нет нагана…

– Зря… а впрочем… так вот, это – не стекло, это пластмасса такая. Винтовочную пулю она, конечно, не удержит – но и не надо. А вот голову от раскалывания о камень при падении с мотоцикла вполне сбережет. Думаю, демонстрация получилась наглядной…

– Очень даже…

– Я меня еще и костюм мотоциклетный есть… в общем, если каждый шведский мотоциклист не купит минимум два таких шлема, то можете меня официально дурой называть. А если я их не смогу впарить крон так за триста-четыреста, то вообще деревенской дурочкой. Кстати, костюм – я его вам наверное завтра покажу – тоже пулю из пистолета держит… это я намек такой вам даю.

– Титановый?

– Ага, вроде лат средневековых. Нет конечно, на вид он от обычной тряпки не очень-то и отличается… не суть, это я просто для примера вам показала.

– Да уж, примеры у тебя, Старуха…

– И это правильно: надоело мне слышать «Вера Андреевна, Вера Андреевна» – так и в самом деле старухой себя чувствовать начну.

– А ты меня…

– Отставить, вы начальник, вам положено по имени-отчеству называться.

– Я вот еще что спросить хотел, – поинтересовался Лаврентий Павлович когда они уже поехали обратно в сторону университета. – А завод-то столько, сколько ты продавать шведам собралась, выпустить-то в состоянии?

– Ту и думать нечего, конечно не сможет. Но сможет сделать каучуковый реактор, который вы поставите на новом заводе НТК в Брбриках…

– Почему в Бобриках?

– Так нужного угля вокруг много копают, а в печках этот уголь жечь, как вы сами заметили, просто не очень умное занятие. Да и НТК его там без лишнего шума выстроить сможет, а чуть погодя, когда оттуда в НТК деньга попрет потоком…

– Ты все время о деньгах.

– К сожалению, в этом мире без денег что-то плоховато живется, причем и живется очень недолго. А с деньгами будет гораздо лучше: вот были у меня деньги – и мы сейчас быстро едем в машине, а не толкаемся локтями в трамвае. Кстати, что вы каждый раз машину в администрации ВСНХ заказываете? Нужно в НТК свою иметь. Рекомендую пока такую же, ребята с завода на нее и стартер поставят, и шинки правильные…

– Ну да, ну да… я вот все думаю: а стоит ли тебя в Швецию отпускать? С точки зрения секретности, о которой ты все время талдычешь. Ты девушка талантливая, вдруг убежать за границу захочешь?

– Опять вы меня дурой называете! Хотела бы – так давно бы убежала. Но не хочу. Потому что здесь, в СССР, да еще под прикрытием НТК я могу делать вообще что угодно и не бояться ничего, а буржуи меня там с какашками сожрут и не поморщатся. Чего у меня здесь нет, что я в буржуинии получить смогу? Квартира есть, шикарная, машина есть, дача… могу себе позволить если захочу. Так что там мне ловить нечего – а здесь…

– Ладно, попробую оформить тебе командировку…

– В конце июня, как раз экзамены закончатся. А в Стокгольме мне потребуется такая же машина… стартер и аккумулятор я с собой привезу, думаю, надеется кому там их в автомобиль воткнуть. Мотоцикл конечно, Хускварну, такую же как здесь – колеса показывать. Денег немножко, тысяч пять крон…

– Ну у тебя и запросы!

– Правильно подать товар – дело не дешевое…

– Да… занудливая старуха…

– И вот еще, раз уж разговор зашел. В Баку и в Грозном газ нефтяной просто сжигают…

– А что с ним еще-то делать? То есть ты хочешь сказать…

– Хочу. Черт, забыла вам показать, но это тоже не к спеху: на заводе почти доделали машину, которая газ на фракции разделяет. Так что… там, конечно, в основном метан, его тоже жалко, но пока и так сойдет. А вот все, что тяжелее метана, в особенности бутановую фракцию я прочие тяжелые алканы… а там ведь и алкены есть… в общем, этого газа хватит чтобы вдвое выпуск каучуков увеличить и на все остальное, вроде полиэтилена и прочих пластмасс, дофига останется. Так что просто газ нефтяной жечь – это вообще преступление.

– Половину слов не понял, но поддерживаю. А что за машина-то для разделения этого… на фракции?

– Турбина хитрая… даже и не очень хитрая. Вы мне про эту машину напомните, когда я из Швеции вернусь…

Иосиф Виссарионович, выслушав Лаврентия Павловича, задал простой вопрос:

– А вы уверены, что она не сбежит? Сейчас столько невозвращенцев среди ученых развелось…

– Абсолютно уверен. Она верно сказала: хотела бы, так давно убежала бы. Таежница, ей мимо постов пограничных пройти – раз плюнуть. Да и стреляет она весьма неплохо: с десяти шагов навскидку – и в центр забрала пулю влепила. А у нас ей на самом деле хорошо: все, что человеку захотеться может, у нее уже есть, опять же работа интересная – а ей работать действительно нравится. Видно же, как она гордится тем, что сделала! А еще…

– Что еще?

– Я вот что спросить хотел: в Стокгольме никто из видных троцкистов не замечен?

– Вроде нет, а с чего такой вопрос?

– У нее поговорка смешная есть, когда она про кого-то хочет сказать что-то хорошее, то говорит «безжалостен к врагам рейха». Вроде шутка у нее такая… но вот она именно безжалостна к троцкистам. Ненавидит их буквально до глубины души – и я вот подумал, может она кого-то из них там, в Стокгольме…

– Хм… насколько я наслышан, от вас кстати, она по поводу таких предложений всегда спрашивает, не считают ли ее дурой. Она вроде точно не дура, и должна понимать, что за границей ей такое с рук точно не сойдет. Ну ладно, все же у нас среди ученых много и тех, кто по делам за границу ездил и никуда убегать не стал. Так что… откомандируем ее в Швецию, пусть стране валюту добывает… попробует добыть. Лишней валюты у нас нет и не будет.

– Так она… в общем, она не за деньгами туда едет, а за электростанциями для новых химических заводов.

– Судя по тому, как работают – уже работают – придуманные ей заводы, она лучше многих знает что нужно чтобы они заработали еще лучше. И если для этого ей не потребуется выделять дополнительные средства…

– А автомобиль, мотоцикл? Она еще пять тысяч крон наличными просила выдать…

– Лаврентий Павлович, автомобиль потом останется в нашем постпредстве, мотоцикл… в конце концов можем его в Ленинград или Москву привезти и продать нэпманам втридорога. А деньги наличные… у нее сейчас в сберкассах сколько денег-то лежит?

– Да почти нисколько, она все, что у нее оставалось, на оборудования для новых заводов потратила.

– Ну вот видите, она свои деньги не пожалела для обустройства государственного завода. Мы что, для такой девушки пожалеем не особо и большую сумму? Даже если они все эти кроны на одежду потратит или по ресторанам прокутит… выдадим столько, сколько просит. А если ей не хватит, то еще выдадим: думаю, она заслужила. Верно?

– Верно. Да, еще хотел с вами посоветоваться: Старуха… Вера Андреевна предложила в Москве учредить ОРУД, иначе, говорит, скоро в Москве голод начнется потому что продукты в город не привезти будет.

– ОРУД? Это что?

– Отдел регулирования уличного движения. Предложила создать его при НТК, торбы движение это на научной основе регулировать.

– Насчет голода – это, думаю, по части детских страшных сказок. Но вот что на улицах творится полное безобразие… можете мне чуть поподробнее про подобный отдел рассказать?

Поздно вечером шестнадцатого июня Вера села в поезд, идущий в Ленинград, откуда ей предстояло отправиться в Швецию. Лаврентий Павлович лично ее проводил, а два других сотрудника НТК аккуратно втащили в купе четыре здоровенных деревянных ящика с «сувенирами». Именно в купе, сдавать эти ящики в багаж не полагалось, потому что они считались «дипломатической почтой», а «сопровождающие лица» числились дипкурьерами. А когда Вера вместе с этими «дипкурьерами» и багажом погрузилась на красивый шведский пароход, она чуть не расплакалась от воспоминаний: именно на этом пароходе (и вроде бы в той же самой каюте первого класса) «настоящая» Вера Андреевна совершила свое последнее международное путешествие из Стокгольма в Ленинград. А теперь «новая» Вера плыла в обратном направлении – но плыла она, твердо зная, что благодаря той, «настоящей», нынешняя поможет Стране Советов стать лучше и сильнее. Сильно лучше и много сильнее. А то, что для этого ей придется довольно напряженно потрудиться, ее совершенно не волновало – голова ее была занята совсем другими мыслями…