Стальная империя

Глава 8 ИНЬ И ЯН Зима 1211 г. Ляоян

Стражники были уверены в себе. Гнусные выродки, озабоченные вовсе не охраной спокойствия горожан, а собственными омерзительными делишками. Сладко жрать, мягко спать, каждую ночь обладать жрицами продажной любви – вот всё, что их интересовало в жизни. Тупые и жадные свиньи, они быстро настроили против себя весь квартал – ибо не давали его жителям вздохнуть свободно. Брали мзду за всё. И – со всех, исключая разве что хозяина корчмы «Синяя рыбка», которому покровительствовал какой-то высокий чиновник. Остальные покорно платили, а куда денешься – у стражников власть и сила. Аппетиты тварей росли с каждым днём, а ведь район считался бедняцким, и мало кто имел возможность заплатить хотя бы совсем уж мелкую денежку. Однако стражники не брезговали – брали натурой. Не можешь заплатить за то, что провёл по улице воз с глиной? Ах, хозяин глины платил… А чья телега? Твоя?! Так плати! Не можешь? Хм, говорят, у тебя дочка красавица? Ах, ей всего двенадцать лет? Самое то. Сегодня же вечером отправишь её… знаешь куда. Что скривился? Не нравится? Тогда заберём телегу и волов. Детей пожалеть? Так мы и говорим – пришли сегодня дочку… Как её зовут, кстати? Юй Хань? Красивое имя.

А, Ван Синь, бродяга! Опять торгуешь своей тухлой рыбой? Что-что? Не тухлая? А давай-ка её сюда, попробуем. Хм… И в самом деле, не тухлая. А кто разрешил тебе её продавать? Платить кто будет? Нам-то какая разница, что ещё не расторговался. Твои проблемы, Ван! Вечером принесёшь деньги… знаешь куда. Две связки монет! Две, две, не ослышался. За то, что сейчас у тебя не нашлось связки.

О! Какие люди! Кажется, конопатчик бочек господин Хэнь Чжо? Хороший халат у тебя, Хэнь Чжо! Красивый какой, с жёлтыми шёлковыми полосками. Ах, подарок дочери. Знаем, знаем твою дочь, Хэнь, и работу её знаем. Хорошо трудится, особенно – языком. Что краснеешь? Кстати, знаешь, что тебе положено пятьдесят ударов палкой? За халат, за халат, Хэнь. Разве простолюдины имеют право на жёлтые шёлковые полоски? Ах, забыл! Ну, так мы тебе напомним… Три ляна серебра! Как нет? Тогда – четыре До ночи ищи, где хочешь, можешь – ха-ха – у дочери в борделе спросить, туда ведь иногда заходят важные господа, коим очень нравится, как работает язычком твоя дочь! Вот пусть и расстарается для родного папашки. Время до ночи, запомни, Хэнь, иначе сам знаешь, что будет.

Сыма Вэй! Какая радостная встреча! Ты что же кривишься, неужели не рад? Помнишь, что должен нам пять связок монет? А? Ты совершенно прав, старик, не пять… Уж шесть! И не медных, серебряных. Неси живо, иначе окажешься в долговой яме, и кто тогда будет кормить твоих внуков? Пожалеть? С чего это нам тебя жалеть – ты нам не друг и не родственник. Эти мальчики с тобой – кто, внуки? Внуки… Красивые мальчики. Ближе к ночи пусть придут в будку на Синей улице, да ты её знаешь. Так и быть, найдём им работу. Что, не рад? Благодарить должен. Понравятся – спишем долг. Не весь, конечно, но хоть что-то. Ну, что ты встал, старик? Пшёл вон с дороги! А вы, щенки, помните – не явитесь, не будет больше у вас деда!

И стражники, хохоча, пошли дальше. Трое мордоворотов, вооружённых клевцами и саблями. Власть…

Сидящий у распахнутой двери «Синей рыбки» Игдорж проводил их долгим взглядом и с улыбкой взглянул на только что подбежавшего парня – неприметного такого паренька, Лю, подмастерье сапожника Фана.

– Всё прослушал, дружище Линь, – оглянувшись по сторонам, радостно доложил Лю. – Знаю, кто к ним вечерком придёт.

– Мерзко! – довольно хохотнул Игдорж.

– Почему – мерзко? – Лю на секунду задумался и тут же расхохотался. – Ты, верно, хотел сказать – «здорово», дружище Линь.

– Я именно это и сказал!

– Эх, и когда ты только научишься нормально говорить? – Паренёк улыбнулся. – А вообще, славно, что вы с парнями решились-таки проучить этих недоносков. Давно пора!

– Больше кричи, Лю. На всю улицу.

– Кричи? А, ты имел в виду – «не кричи». Так ведь никто не слышал! Можно… Можно и мне с вами пойти, вечером?

– А не боишься?

– Что ты!

– Что ж, иди. Иди, иди, что встал?

– О тебе спрашивал водонос Дэн Веснушка.

– Он что, не знает, где меня искать?

– Сказал, что уже был с утра в «Синей рыбке», но тебя там не видел.

– Ну… – Игдорж хмыкнул. – Это верно, я опоздался.

– Надо говорить «опоздал», дружище Линь!

Хохотнув, Лю убежал, на прощанье заверив, что обязательно придёт вечером, коли уж дружище Линь ему разрешил. «Дружище Линь» лишь покачал головой. Ладно уж, приходи, коли так хочется. Только пользы-то от тебя в драке…

А троица стражей уже подходила к небольшому рынку, что располагался на пересечении четырёх узеньких улочек. Рынок был нешумный, маленький, только для своих – жителей ближайшей округи. Продавцы и покупатели хорошо друг друга знали, раскланивались, шутили, обменивались новостями, радуясь нежданно выпавшему погожему зимнему дню.

– Здравствуйте, бабушка Ю, как поживаете?

– Вашими молитвами, уважаемый господин Цань!

– Дядюшка Мынь, добрый день. Как детишки?

– Всё хорошо, слава богам и императору. Покупают ещё ваши семечки, бабушка?

– Да покупают. Я ведь их сама жарю – и вкусно. Вот попробуйте пясточку!

Юркая старушка – бабушка Ю – зачерпнула из стоявшей рядом с ней деревянной кадки пясть белых тыквенных семечек и с улыбкой протянула покупателю:

– Угощайтесь, господин Мынь. На здоровье!

И вдруг словно злой ледяной ветер подул с северных сопок. Показалось, будто солнце зашло, хотя вон оно, сияло по-прежнему. Но уже безрадостно, тускло. На рынок вошли стражники. Наглые, мордатые, самоуверенные.

– Опять без разрешения торгуешь, бабка? А ну-ка, дай!

Один запустил в кадку мосластую руку, потом второй. А третий, третий с размаху пнул кадку ногою, и жареные тыквенные семечки разлетелись по площади белым снегом. Не оглядываясь, стражники пошли дальше, беря с прилавков всё то, что им нравилось. А бабушка Ю, плача, ползала на коленях по площади, собирая свой разбросанный товар. Никто ей не помогал – боялись.

Вечер навалился внезапно, как и всегда зимою. Померкшее оранжево-красное солнце опускалось за стенами и башней. Смеркалось. По быстро синеющему небу бежали длинные полоски серых перистых облаков, бежали и таяли где-то над дальними сопками. Дневной гул постепенно смолкал, и в «Синей рыбке» в какой-то момент даже стало людно – заходили мелкие торговцы, рабочие расположенных неподалёку бумажных мастерских, плотники, носильщики с рынка. Многие знали Линя – этот беззлобный чудаковатый чужестранец, беженец от ужасных монгольских орд, уже успел заполучить репутацию здешнего завсегдатая, некой достопримечательности, вроде говорящего попугая или учёной мартышки.

– А, Линь, дружище! – входя, хлопали его по плечу посетители. – Как поживаешь? «Гнусно»?

– Гнусно, гнусно! – улыбаясь, кивал головой Игдорж, имея в виду – «сносно».

Ага! Вот он заметил парней – ну наконец-то явились. Здоровяки Тан и Ван – грузчики с рынка, Ху Чунь, носильщик, тоже парень не слабый, да и тележника Луня боги не обидели силой – шины на колёсах спокойно разгибал, запросто. Ага, и подмастерье Лю здесь… И водонос Дэн Веснушка… Этих только не хватало!

Незаметно кивнув парням, Игдорж Собака вышел на улицу и, сделав пару шагов, остановился в тени. Дождался ребят, поздоровался:

– Ну, не раздумали, парни?

– Нет, дружище Линь, не раздумали, – гулко отозвался Тан. – Только жалеем…

– Жалеете?

– О том, что мысль поквитаться с негодяями-стражниками первой пришла в голову тебе, а не нам!

– Ничего, – улыбнулся Игдорж. – Я просто подумал – зло должно быть наказано. И раз это наше, местное зло, то и наказывать его должны мы. А кто же ещё-то?

– Ты умный человек, Линь!

– Хватит болтать, поплыли!

– Ты хочешь сказать – пошли?!

– Так я и говорю – полетели.

– А не рано?

– Как бы поздно не было. Вдруг успеют смениться?

Вся группа, в строгом, придуманном Игдоржем порядке, стараясь держаться в тени, быстрым шагом двинулась в сторону Синей улицы, к выкрашенной в чёрный цвет будке стражников. Впереди шли уж совсем молодые парни – Лю и Веснушка – разведчики, за ними – главная ударная сила в лице грузчиков и носильщика с тележником, ну а замыкал шествие сам Игдорж, неприметный, в тёмненьком зимнем плаще из простой дерюги.

Баурджин как-то даже позавидовал – как это напарнику удалось так быстро стать своим для всех этих парней? У него, князя, это вряд ли бы получилось… нет, со временем, конечно, и вышло бы, но вот за пару-тройку месяцев… И Игдорж лишь ухмылялся, ответ-то был простой. Кто такой Баурджин – «господин Бао Чжи», как его здесь звали? Именно что «господин», хоть и беженец, но богач и вполне даже влиятельный человек, неизвестно за какие заслуги пользующийся покровительством в самых высоких сферах. А кто Игдорж, «дружище Линь»? Изгой, бродяга, бедняк – всего лишь слуга. Такой, как и все. Потому ему и доверяли.

– Там, впереди, кажется, девчонка, – отбежав назад, шёпотом доложил Лю. – Совсем ещё маленькая, наверное, дочка возчика… как её? Юй Хань.

– Придержите её, – распорядился Игдорж.

Лю и Дэн Веснушка быстро нагнали девчушку:

– Здравствуй, Юй Хань! Хороший сегодня вечер!

– Вечер и вправду хорош, – останавливаясь, улыбнулась девчонка. – Только я не Юй Хань. Я Че – внучка лавочника Сюй Дэна, иду вот проверить лавку, всё ли заперто?

– А, вон оно что… – Ребята разочарованно переглянулись. – А мы думали, ты – Юй Хань.

– А я вас знаю! – прищурилась девчонка. – Ты – Лю, сапожник. Дедушка заказывал в вашей мастерской туфли. А ты – водонос Дэн Веснушка! Уж тебя-то в нашем квартале всякий знает.

– Это плохо, что всякий, – негромко протянул подошедший с парнями Игдорж. И тут же поправился: – Я хотел сказать – хорошо!

– Чего же хорошего? – пожелав Че счастливого пути, удивился Дэн. – Как бы не быть вам обузой!

– Не станешь, наоборот… – Игдорж задумался. – Коли тебя здесь все знают…

– Что ты задумал, дружище Линь?

– Слушайте!

И вскоре Дэн Веснушка расположился почти прямо посередине улицы, залитой ярким светом выкатившейся на небо луны. Просто-напросто уселся наземь, сняв одну туфлю – верёвочную, тупоносую, дырявую, – ну, не ходить же и зимой босиком? Холодно.

Сидел, сидел… Дождался.

– Хо! Веснушка! Ты что это тут расселся?

– Привет, ребята… Вот, вытаскиваю занозу. Вы не видали Юй Хань?

– Нет… А что, она тоже должна…

– Да, говорят, хотела пойти к стражникам… Но зря!

– Почему – зря?

– Так их нету сегодня – ушли в какую-то харчевню в район Красной птицы.

– С чего это их туда понесло?

– Не знаю. Но я сам слышал, как они похвалялись, что выпьют там всё вино.

– Хорошо бы – лопнули. А вон, кажется, и Юй Хань идёт? Эй, Юй Хань, что такая грустная?

– Вы тоже не очень-то веселы… О, Веснушка! Ты что тут сидишь?

– Занозу вытаскиваю.

– Помочь?

– Сам справлюсь.

И Юй Хань тоже отправилась обратно домой, и внуки старого Сыма Вэя, и конопатчик бочек Хэнь Чжо, и бродяга Ван Синь, втихаря приторговывавший рыбой. Раз уж стражников нет, так чего ж идти-то? Кого другого, может, и не послушали бы, но вот Дэна Веснушку… Он же водонос! Всюду ходит, всё про всех знает.

На то и рассчитывал Игдорж Собака, сиречь – «дружище Линь». И в будку стражников, когда совсем стемнело, направились совсем другие люди…

Все трое стражников за день умаялись, бедолаги, и теперь отдыхали от своих неправедных трудов, коротая время за игрою в кости, между прочим, запрещённой ещё год назад особым указом императора Ван Шао Вана. Плевать им было на императора и вообще на всех, кроме самих себя.

– Ну, давай же скорее, Ху Мунь! – Не выдержав, один из стражников нетерпеливо подзадорил приятеля, мешающего в стаканчике кости. – На что играем?

– На девчонку, Пуй Ши, на девчонку, – ухмыляясь, отозвался Ху Мунь – ух и рожа у него при этом была!

Даже Пуй Ши испуганно захлопал глазами:

– Так девчонка же, кажется, общая?!

– Ну, допустим, общая, – угрюмо согласился Ху Мунь. – Так играем на то, кто её попробует первым.

– Здорово ты придумал, – обрадовался сидевший у дверей третий страж, верзила по имени Бань. – Потом ещё и на внуков того старика можно сыграть.

– Они, кстати, уже сейчас должны подойти, – усмехнулся Пуй Ши. – И девчонка, и внуки… Ох, и повеселимся сегодня!

Ху Мунь осклабился:

– Да уж, скучать не будем. Думаю, весело у нас пройдёт эта стража!

– Ещё бы… Да бросай ты наконец кости, Ху Мунь!

Стражник бросил… и Пуй Ши проводил летящие костяшки алчным и недоверчивым взглядом. От Ху Муня всего можно ожидать. Говорят, есть такие специальные стаканчики и такие специальные кости, что сами ложатся так, как надо бросающему. И вообще, за этим Ху Мунем – глаз да глаз!

– Оп! – Пуй Ши жадно потянулся к костям. – Теперь моя очередь.

И в этот момент в дверь тихонько постучали.

– Ну наконец-то, – с гнусной усмешкой потёр руки Ху Мунь. – Интересно, кто там пришёл первым? Внуки или девчонка? Бань, отвори-ка дверь!

Лениво потянувшись, Бань подошёл к двери, открыл… И поймал мордой кулак!

Оп!

Отлетев, ударился затылком об стенку и, застонав, рухнул на пол – грузчик Тан умел бить не хуже Лэй! Та брала искусством, а этот – силой, и ещё неизвестно, что было хуже.

– Что? – Потянувшийся к клевцу Ху Мунь был тут же сбит ударом ноги.

Туда же, в угол, полетел и Пуй Ши, так и не успевший насладиться выигрышем.

– Что? – сквозь зубы процедил Ху Минь. – Что вам надо?

– Узнаешь!

Все четверо парней были в масках, как и Лю с Дэном Веснушкой, что ждали на улице с приведённой повозкой, взятой на время у возчика Ханя. Дожидаясь своих, оба подростка хмурились и отворачивали носы – повозка была наполнена изрядной кучей навоза!

Между тем «налётчики» в два счёта скрутили стражников, от неожиданности не оказавших никакого сопротивления. Да, да, эти бугаи оказались способны лишь обирать слабых, а вот встретившись с непонятной силой… Впрочем, почему с непонятной? У одного из парней – тележника Луня – недвусмысленно торчал за спиною короткий красный шест, на который стражники поглядывали с таким ужасом, словно видели перед собой ядовитую змею.

«Красные шесты»! Кто в городе не слышал про эту жестокую шайку?

Шест, кстати, был придумкой Игдоржа, и надо сказать, пока вполне себя оправдывал.

Связанных стражников погрузили в телегу и, завязав глаза, забросали навозом. Забравшийся на облучок Лю тронул вожжи. Чуть скрипнув осями, телега медленно двинулась. Парни зашагали рядом. Впереди, осматривая путь, быстро шёл водонос Дэн Веснушка.

Сворачивая за угол, Лю поднял глаза – луна заходила за тучу. Парень улыбнулся – на руку! Ехали недолго, специально петляли, пока не повернули к общественной уборной, той самой, где как-то по осени Баурджин с Лэй прятали трупы «красных шестов». Смотритель уборной был предусмотрительно уведён Игдоржем в «Синюю рыбку», где и накачивался сейчас дармовым вином, щедро оплаченным скинувшимися ради такого дела парнями и Баурджином.

– Наконец-то! – заслышав скрип телеги, вышел из темноты Игдорж. – Они не снимут повязки?

– Пусть только попробуют! – подойдя ближе, с угрозой произнёс тележник Лунь и, постучав по повозке, брезгливо повёл носом. – А ну, вылезайте!

Кое-как – руки-то связаны, а на глазах повязки – стражники выбрались из навозной кучи и с помощью своих похитителей слезли с телеги. Их тут же подхватили под руки, повели. Вокруг пахло благовониями и дерьмом.

По знаку Игдоржа с глаз пленников сорвали повязки. Незадачливые стражи вздрогнули, увидев перед собой уборную на пять посадочных мест. И стоящих вокруг молодцов в чёрных плащах и такого же цвета масках. Каждый из них держал в руках короткий красный шест.

– Нас попросили судить вас, – глухим, не обещавшим ничего хорошего голосом промолвил Тан, молодой грузчик, невеста которого была вынуждена выйти замуж за богатого старика. – И мы будем судить. И не казним вас сразу, поскольку ещё великий Кун-цзы учил, что в каждом человеке есть не только плохое, но и хорошее. Вот об этом хорошем вы нам сейчас и поведаете. Помните, времени у нас мало. Начинай ты!

Тан ткнул шестом первого попавшегося:

– Назови своё имя и рассказывай.

– Меня зовут Пуй Ши, – испуганно откликнулся стражник. – У меня большая семья… И я делаю всё, чтобы мои близкие не знали ни нужды, ни горя. И я… я на хорошем счету у начальства!

– И однажды даже помог одному слепому старику, когда того хотели… обаять? О, обокрасть, вот, – негромко добавил Игдорж. – Было?

– О, да, да! – обрадованно подтвердил страж. – Я действительно помог тому старику. И не только ему… Ведь мы всё же несём службу – охраняем город от… – Пуй Ши вздохнул.

– Достаточно, Пуй Ши, – важно заявил Тан и уколол концом шеста следующего. – Теперь – ты!

– Бань – таково моё имя, – скромно промолвил огромный, почти под самую притолочину уборной, верзила. – Боюсь, мне нечем оправдаться – я ещё не женат и никому не помогал.

– Как это – никому? – тут же возразил Игдорж. – А ту застрявшую на середине реки барку ты что, забыл? Боюсь, если б не твоя помощь, Бань, её унесло бы на камни. И что стало бы тогда с находившимися на барке людьми – большой камень!

– Какой камень?

– Никакой камень. Не «камень», а – «вопрос».

– Да, была барка, – кивнул Бань. – Только это давно всё происходило, я уже и забыл.

– Теперь ты. – Тан повернулся к Ху Муню…

Но тот вдруг, сделав прыжок, ударил ногой носильщика Чюня и, оттолкнув плечом с любопытством заглядывающего в уборную Лю, бросился прочь.

Углядев неладное, наперерез ему побежал Дэн Веснушка. Метнулся под ноги, слабо вскрикнул, отброшенный прочь мощным ударом.

– На помощь! На помощь! – что есть силы закричал стражник. – На по…

Просвистев в ночи, ткнулся ему точнёхонько меж лопаток умело брошенный нож.

– Не знал, что ты так умеешь, дружище Линь! – обернувшись, восхищённо промолвил Тан.

– Я много чего умею, – загадочно отозвался Игдорж и тут же приказал: – Принесите его обратно, спустим тело в уборную. Вернее, пусть спустят его дружки. А, парни? Вам, верно, хочется остаться в живых?

Бань и Пуй Ши понуро потупились – уж конечно, хотелось бы. Правда, вот надежда на то и прежде была слабой, а после убийства Ху Муня она и вовсе померкла.

И тем не менее!

– Мы отпускаем вас! – вернувшись, важно заявил Тан. – Нет, благодарите не нас, а тех, кому вы смогли помочь за всю вашу беспутную жизнь. Бросьте в выгребную яму труп вашего приятеля.

– Он нам не приятель, а пёс! – выругался Бань. – Он, он ко всему нас склонял…

– Ага, – издевательски усмехнулся Игдорж. – А вы – охотно склонялись. Что объяснить начальству по поводу Ху Муня – придумаете сами, надеюсь, сообразите.

– Сообразим, господин… Вы действительно хотите отпустить нас?!

– До следующего раза, – ухмыльнулся Тан. – Которого может и не быть, если вы не начнёте вести себя подобающим образом, указанным ещё великим Кун-цзы!

– О, мы начнём! – обрадованно закричали стражники. – Всего Кун-цзы проштудируем…

И всё же они ещё не до конца верили в собственное спасение. Глазёнки-то так и бегали. Пришлось снова их завязать. После того, как избавились от дружка.

– Ждите сторожа, – рассмеялся Тан. – Может быть, он вас развяжет, коли хорошенько попросите. Куда-либо уходить не советую – на улице столько злодеев, а стражников, как назло, нет!

Кто уж там развязал незадачливых стражей, неизвестно, а только Баурджин очень смеялся, когда вернувшийся уже под утро Игдорж пересказывал ему эту историю.

– Значит, помогла моя идея о прежних заслугах стражей? Не зря я расспрашивал о них Ба Дуня?

– Ну да, не зря, князь, – кивнул «дружище Линь». – Забавно было на них посмотреть. И как только ты до такого додумался.

– Не я – Кун-цзы и другие древние мудрецы. Не бывает людей однозначно плохих, как и однозначно хороших. В каждом понемногу и добра и зла. В ком-то чего-то меньше, чего-то больше. Чёрное и белое, холодное и горячее – Инь и Ян.