Я славлю женщину, как тайские поэты,
Достойную любви и уваженья;
Умело музыкальными тонами
Скреплю слова и голоса движенье.
– Князь, на нашей улице вчера появился лазутчик! – дождавшись, когда все, кроме привратника Сюня, уйдут в харчевню, уже с утра огорошил Игдорж. – Ребята сказали, ну, ты их знаешь, грузчики с рынка, разносчики… Какой-то неизвестный парень шлялся по всему кварталу, заходил в закусочные, вынюхивал, выспрашивал – не появлялся ли, мол, где поблизости новый человек?
– Так-так, – поспешно одеваясь, протянул князь. – Думаешь, вышли на наш след?
– На след бедняги Сюня, точнее сказать, – невесело усмехнулся напарник. – Убийство Кардамая-шэньши вряд ли останется нераскрытым, наверняка начальник городской стражи бросил на него все лучшие силы.
– Значит, Сюню нужно срочно уехать. – Баурджин поджал губы. – Да не просто уехать – сбежать! Что ты так смотришь, Игдорж? Вот именно – сбежать, да не просто так, а предварительно нас ограбив! Что, я не прав? Ты что-то хочешь сказать?
Игдорж прищурил глаза:
– Только одно – ты очень умный человек, князь! Впрочем, я давно это знал.
– Рад твоим словам, – качнул головой Баурджин. – Вот и обмозгуй, как всё получше сладить, поговори с Сюнем, в общем – действуй. К вечеру жду конкретных дел.
– К вечеру?
– Ну да… Я же сегодня намерен немного развлечься – завалиться в весёлый квартал Цветов и ив. Что так смотришь? – Нойон неожиданно вздохнул. – Да нет, не развлечься, конечно. Просто мне очень нужно переговорить с некоторыми знакомыми шэньши.
– По поводу Елюя Люге, наверное? – негромко засмеялся Игдорж.
– Откуда знаешь?
– Ну, ты же не зря ходил вчера вечером к архивариусу. Наверное, что-то нашёл?
– Нашёл, нашёл, – нервно хохотнул князь. – Только вот от этой находки всё куда как запутанней стало. Ничего, надеюсь, размотаем клубок. Кстати, тебе ничего не говорит имя Тань Цзытао? Нет? Ну конечно…
– Сапожный подмастерье Лю – ну, помнишь, я о нём рассказывал? – вчера познакомился с неким стражником с южных ворот – их матери оказались из одной деревни.
Услыхав эту весть, Баурджин радостно хлопнул в ладоши:
– Южные ворота! Четверть Красной птицы. У нас ведь там никого нет. Этот стражник – большая удача, Игдорж!
– Я тоже так думаю. Что ещё?
– Пока всё, нойон… – Напарник немного помялся и с хитрой улыбкой дополнил: – Да, чуть не забыл – мы наконец составили подробный план расположения городских колодцев.
– Неплохо! Очень неплохо. Так и действуйте. Натянув поверх чёрного шёлкового халата ещё один – просторный, ярко-алый, с золочёной вышивкой на груди, Баурджин приладил на голове шитую бисером шапочку и, взяв с собой зонтик, вышел из дома.
Дождь не шёл, но небо всё равно нельзя было назвать ясным – этакое клочковато-хмурое, со светло-голубыми прорехами, марево, похожее на плохо сваренный крахмальный клейстер. Зайдя в «Бронзовую улитку», князь терпеливо выслушал цветистые приветствия слуг и, прихватив с собой Чена и Лэй, неспешно зашагал в направлении западного района города, известного под названием «четверть Белого тигра». Именно там, на самой окраине, и располагался весёлый квартал Цветов и ив, густо напичканный непотребными заведениями на любой вкус. Там же – ну а где же ещё-то? – располагался и бордель тётушки И, пользовавшийся неизменной популярностью у учёного люда.
На улицах часто попадались глубокие лужи, которые приходилось обходить либо просто перебираться вброд, и Баурджин не раз уже пожалел, что не завёл себе лошадь. Хотя, конечно, лошадь ему ещё была не по чину, да и чина как такового у князя не имелось. Ну кто он такой-то? Всего лишь богатый торговец, почтенный владелец харчевни – и не более того. Да, если оседать в Цзинь надолго, – а кто знает, сколько ещё здесь придётся прожить? – то, несомненно, нужно, пользуясь высоким покровительством господина Цзяо Ли, коему регулярно перечислялась большая часть доходов от харчевни, как можно быстрее сдавать экзамен на звание шэньши.
Баурджин шёл в квартал Цветов и ив, погруженный в глубокие думы. Нет, вовсе не развлечения его там привлекали. Возможность встретиться с самыми разными людьми – вот что! Чиновники Вэй Сихэй, Гао Хэлин, Лю Цзинцай, поэт Юань Чэ и его компания знати, наконец, сам господин Лу Синь из отдела городского хозяйства. Давно, давно Баурджин не виделся с этими людьми, а установившиеся тёплые отношения надобно было поддерживать, да и настало время выспросить, разузнать кое-что – и о Елюе Люге, и о его таинственном покровителе Тане Цзытао.
В задумчивости не замечая луж, Баурджин миновал массивные ворота меж дворцовой площадью и четвертью Белого тигра и, оставив в стороне шумящий людским морем Западный рынок, свернул налево, к кварталу весёлых домов. Соглядатаи-слуги, сопровождая своего господина, почтительно держались позади. Баурджин взял их не только ради престижа, нет, пусть посмотрят, пусть доложат своему истинному хозяину, господину Фэню Ю, – Бао Чжи ни от кого не таится, ему абсолютно нечего скрывать. Ну, пошёл себе немного развлечься – что в этом предосудительного? Ничего такого.
Так-то оно так, да вот совсем не замечал Баурджин, как, бросая на него влюблённые взгляды, периодически хмурилась Лэй, юная красавица, девушка-убийца. Почему-то не слишком нравилось ей то место, куда сейчас направлялся обожаемый господин!
– Всё, – дойдя до ворот заведения тётушки И, обернулся князь. – Можете возвращаться обратно в «Улитку», думаю, там у вас очень скоро будет много работы. Зонтик возьмите с собой.
– Но, господин…
– Я доберусь в чьём-нибудь паланкине или в повозке. У меня достаточно много друзей.
Отпустив слуг, Баурджин поправил на голове шапочку и позвонил в висевший над небольшими воротами колокольчик. Ворота тут же открылись, – а как же, ждали! – и, миновав неширокий двор, князь вошёл в дом, переступив высокий – от злых духов – порог.
Сама тётушка И – пожилая, но сильно накрашенная (голубые брови, белила, жёлтая помадная луна на лбу) женщина – встретила раннего гостя поясным поклоном и самой искренней улыбкой:
– Очень рада вас видеть, господин Бао! Вы уже ели сегодня?
– Кстати, нет! – ответив на приветствие, искренне признался нойон. – Вот как-то забыл, даже про лапшу и не вспомнил. И слуги-то не напомнили, вот ведь как!
– Да, любезнейший господин Бао, – огорчённо посетовала тётушка И. – Сейчас так мало истинно преданных слуг. Не то что в старые времена.
Баурджин покачал головой:
– Да уж, да уж.
– Садитесь, дорогой господин, – приветливым жестом содержательница борделя указала на большой круглый стол. – Мне доставит истинное удовольствие лично приготовить для вас завтрак. Что будете после еды – вино? Чай?
– С утра лучше чай, – рассмеялся гость.
– Я пришлю вам девушку с цинь. – Тётушка И неожиданно вздохнула и пожаловалась: – К сожалению, почти всех моих девушек сегодня отправили на работы – подметать улицы, чистить общественные уборные.
– Господин Лу Синь отправил? – понятливо покивал Баурджин.
– Он. Впрочем, не подумайте, я на него не в обиде, – спохватилась содержательница борделя. – Ничего уж тут не поделать – закон. Как раз сегодня – наша очередь. Хорошо хоть уважаемый господин Лу Синь-шэньши оказался столь любезен, что не забрал сразу всех, кое-кого оставил по моей нижайшей просьбе.
Негромко засмеявшись, тётушка И покинула залу, растворившись в полутьме переходов. Как видно, ушла на кухню.
И тут же, не заставив скучать, в трапезную явилась девушка – нет, не Си Янь, другая – обворожительная юная дева в длинном полупрозрачном халате, расшитом разноцветными рыбками. В руках девушка держал некий музыкальный инструмент типа лютни или цитры – пятиструнный, по числу нот.
– Я поиграю для вас, господин, – поклонившись, прощебетала девушка. – Сначала – здесь, а потом, если вам понравится, там, – она кивнула на второй этаж, где располагались альковы.
Краски на лице девушки, конечно, было не так много, как у её хозяйки, но всё же могло быть и поменьше. Не очень-то Баурджину нравились сильно накрашенные женщины, особенно так вот крикливо – ярко-голубые брови, карминно-красные губы, жёлто-золотой месяц на лбу. Не девушка, а артистка погорелого театра. Однако ничего не поделаешь – мода, а вернее сказать, традиция.
– Меня зовут Сю Жэнь, господин.
Девушка тронула струны. Полилась нежная мелодия, сначала как будто бы лёгкий ветерок колыхал листья деревьев, потом ветер усилился, задул, забуранил, и вот уже блеснула молния, грянул гром, загрохотали по крышам тяжёлые капли дождя. И вновь всё стихло… Сладко запели птицы.
– Понравилось, господин Бао?
Заслушавшись, князь и не заметил, как в залу вошла хозяйка с большим серебряным подносом в руках.
– Играй, играй, Сю, – не дожидаясь ответа, произнесла она, расставляя на столе принесённые блюда: мягкие, испечённые на пару, булочки, нежнейшее куриное мясо в мёду, креветки, устрицы, свежая лапша в небольшом керамическом горшочке. – Кушайте, господин Бао!
Баурджин с большим удовольствием закусил, а затем долго и с наслаждением пил чай, внимая сладкому голоску Сю Жэнь, запевшей наконец песни.
Закончив с трапезой, князь вытер руки влажным полотенцем.
Сю Жэнь тотчас же перестала играть, положила инструмент на пол и, протянув руку, просто сказала:
– Идём.
Князь поднялся – что же, отказываться, что ли? В конце концов, он именно за этим сюда и заявился в этакую рань – расспросить без помех девушек, а если повезёт, то и хозяйку.
Взяв гостя за руку, Сю Жэнь провела его наверх, в комнату с зелёными шёлковыми обоями и золочёным светильником на трёх ножках.
– Ложитесь, господин. – Задвинув дверь, девушка кивнула на застланное парчовым покрывалом ложе. – Я буду петь и плясать для вас.
Баурджин послушно улёгся, а Сю Жэнь взяла в руки лежавший на небольшом столике бубен.
И снова произошло всё то же, что и – совсем недавно – в музыке. Вот девушка изогнулась, легла, вытерла со лба пот, словно бы в жаркий день. Вот прикрыла глаза – уснула… А вот по рукам её вдруг пробежала рябь – поднялся ветер. Ударил бубен – загремел гром. Танцовщица вскочила на ноги, повернулась, приложив ладонь ко лбу, посмотрела налево… направо… и – с ужасом в глазах – вверх, в небо. Подняла руки, словно бы закрываясь от непогоды. Побежала… Присела… Выпрямилась… Снова рокотнул гром. Пошёл дождь. О, целый ливень! Обхватив себя за плечи, танцовщица обречённо уселась в углу… Ага! Подняла голову. Улыбнулась – похоже, дождь кончился. Вскочила на ноги – выглянуло солнце! Ой! Сю Жэнь похлопала себя по бокам – а одежда-то мокрая! Снять, снять её поскорей, просушить!
Грациозно скинув халат, девушка осталась в одних узких чёрных штанах, какие здесь, под халатом, носили и мужчины и женщины. Высокая грудь её с накрашенными голубой помадой сосками колыхнулась, блеснула вставленная в пупок жемчужина.
Улыбнувшись, Сю Жэнь подскочила к ложу и, проворно скинув штаны, прильнула к распалённому танцем гостю…
О, это было блаженство – ласкать столь опытную в любви женщину, молодую, красивую, грациозную!
Обнажённые тела со стоном сплелись вместе, улетело на пол скомканное в порыве страсти покрывало, и даже пламя светильника, заколыхавшись, погасло…
– Как мне с тобой хорошо, господин!
– Называй меня Бао, Сю Жэнь.
– Как скажете, господин Бао.
– Выпьем вина?
– Конечно.
– Вкусное вино. Хм… А я и не знал, что вас посылают на общественные работы!
– На самые грязные, господин Бао! Мы же проститутки – не люди.
Сю Жэнь вздохнула и тут же, вздрогнув, спрыгнула на пол. Упала на колени:
– О, господин, прости меня за столь дерзкие речи!
– Не вини себя, милая Сю Жэнь! И ничего не бойся. Иди лучше сюда. Ну, вставай же!
– Господин, вы не пожалуетесь тётушке И?
– Жаловаться – не в моих правилах!
– Правда?
– Сказал же – нет!
Баурджин притянул к себе девушку и ласково погладил её по спине и бёдрам.
– О. – Сю Жэнь закатила глаза. – Какие у вас нежные руки, мой господин.
– Я знаю…
И снова сплелись тела. И снова – словно бы гремел гром, и была гроза, и шёл дождь, вдруг сменившийся победно сияющим солнцем.
– Как ты попала сюда, Сю Жэнь?
– Нам запрещено…
– Да ладно, коли уж начала. Не бойся, я вовсе не желаю тебе зла. Просто… Просто со временем хочу написать поэму о трагической судьбе падших женщин!
– Такого ещё никто не писал, господин.
– Я буду первым! – Баурджин провёл пальцем вокруг украшенного жемчужиной девичьего пупка и вкрадчивым тоном спросил: – Ну?
– Меня продали, – негромко отозвалась девушка. – Был голод и… Тут много таких. Ещё повезло, что я попала именно в это заведение. Тётушка И вовсе не злобная. Правда…
Сю Жэнь замолкла, и князь продолжал за неё:
– Правда, за людей вас здесь никто не считает. И никакого будущего не светит. Неужели так?
Вместо ответа Сю Жэнь лишь грустно вздохнула.
– Остаётся лишь попытаться влюбить в себя какого-нибудь важного и влиятельного господина, – тихо промолвил нойон. – Но ведь таких мало. Я имею в виду – истинно влиятельных, а не таких, как, к примеру, я. Выбиться в куртизанки… По-моему, не такое уж и плохое дело, а?
Девушка неожиданно улыбнулась:
– Вы совершенно правы, господин Бао! Влюбить в себя… Стать куртизанкой… о-о-о! Только вот, к сожалению, по-настоящему влиятельные господа заходят сюда очень редко. А зачем им? У них уже есть блестящие любовницы-куртизанки – Лянь Бюань, Чи Яониль, Тань Цзытао… О, как я им завидую!
– Не стоит! Старайся, делай что-нибудь, и тебе обязательно повезёт. Что?! – Князь вдруг встрепенулся. – Ты сейчас назвала чьё-то имя. Повтори!
– Какое имя? А, куртизанок… Лянь Бюань, Чи Яониль, Тань Цзытао.
– Тань Цзытао… – Баурджин еле сдерживал охватившее его волнение. – Тань Цзытао… Интересно, а она как пробилась?
– О, господин, она взялась откуда-то издалека. Пять лет назад жила в Кайфыне… Говорят, и туда тоже откуда-то приехала вслед за одним молодым человеком, которому покровительствовала. О, она не так уж и молода, уже за тридцать, но очень красива, умна, образованна. Она много сделала для своего молодого возлюбленного, но сейчас ей оказывает покровительство какой-то очень важный шэньши! Очень, очень важный!
Баурджин уселся на ложе и потёр виски:
– Тань Цзытао… Тань…
Значит, вот оно что – куртизанка! Отлично, тем скорее её можно будет найти: красивая, уверенная в себе женщина – это вам не иголка в стогу сена.
Когда князь спустился вниз, был уже не то чтобы вечер, но уже далеко после полудня, наверное, девятый час – час обезьяны, когда и чиновники, и простолюдины заканчивают свой рабочий день и весьма склонны развлечься.
Зала постепенно заполнялась народом. К этому часу появились и вернувшиеся с общественных работ девушки, уже отмывшиеся и надушившиеся так, чтобы не чувствовалось привязчивого запаха дерьма.
– Господин…
Обернувшись, Баурджин узнал Си Янь – девушка выглядела непривычно озабоченной и усталой. Ну, усталой – понятно, попробуй-ка повычерпывай ведром гнусную жижу, а вот почему озабоченной?
– У меня есть для тебя кое-что, Си Янь. – Улыбнувшись, князь вытащил из поясной сумы небольшие серёжки – серебряные, с бирюзой.
– Какие красивые! – искренне восхитилась девушка. И тут же нахмурилась: – Господин, к сожалению, сегодня я вряд ли смогу быть с вами! Вечером меня будет допрашивать господин Ба Дунь.
– Ба Дунь? – Баурджин в изумлении вскинул брови. – Но он же сейчас – никто.
– Его взяли обратно на службу, господин Бао. Как ценного работника. Но с испытательным сроком – вот он и старается.
– Старается? А в чём, собственно, дело?
А дело определённо пахло керосином, точнее, дерьмом! Именно там, в дерьме, во время чистки общественной уборной в районе Синего дракона, были извлечены на свет три трупа. Два – уже разложившиеся и негодные к опознанию, а вот третий… Третий узнали.
– Интересно, и кто ж это был? – хмыкнул нойон.
– Ах, точно не помню. Какой-то стражник.
Стражник… Уж не тот ли самый, которого пришлось убить Игдоржу? Ну да, они ж спрятали труп в уборной, предупредив остальных стражей, чтоб те сами придумали подходящую версию. Аи, как неосторожно! Ба Дунь хоть и не прирождённый сыщик, но и далеко не дурак: хорошенько допросит стражников, выйдет на липовые «красные шесты» – хорошо, если именно на этой версии и задержится. А если начнёт устанавливать свидетелей? По словам Игдоржа, в тот вечер многие могли видеть недалеко от будки стражей и помощника сапожника Лю, и водоноса Дэна Веснушку. Дэн Веснушка… Да, вот именно его-то и вспомнят. Чёрт, жалко парня! Надо бы предупредить, как явится со своей водой. Ну и дела пошли – прямо один к одному: и Сюнь, и – теперь вот – Веснушка. Обоих хорошо бы сплавить куда-нибудь подальше, и как можно быстрее. Ничего не поделаешь, уж придётся тогда отправлять книги Елюю Люге непосредственно через Весельчака Чжоу, хоть тот и противится – осторожный, чёрт…
– Господин Бао Чжи?! Какие люди!
– Подожди, Си Янь. – Баурджин поспешно обернулся, тут же натянув на лицо самую радушную улыбку. – Ах, господин Лу Синь! Какая радость вас встретить!
– Присаживайтесь к нашему столу, Бао, – безо всяких церемоний, от души, пригласил коммунальщик. – Слыхали уже, что мы вытащили из наших уборных? Нет? Так я вам сейчас расскажу.
– После допроса найди меня, Си Янь. – На прощанье сжав руку девушки, князь подошёл к столу: – Приветствую вас, господин Лу Синь. Что в одиночестве?
– Юань Чэ должен сейчас подойти, – рассмеявшись, пояснил шэньши. – Ну, и другие. Не собрались ещё сдавать экзамены, Бао?
– Собрался. Вот, хочу посоветоваться.
– Дадим, дадим вам совет. – Лу Синь усмехнулся и жестом подозвал служку. – Ещё одну лодку и палочки.
Ничего нового вдобавок к тому, что уже сообщила Си Янь, Лу Синь не рассказал, правда, подтвердил, что Ба Дунь теперь снова на коне.
– Там у них нет толковых чиновников, – пояснил коммунальщик. – Вот и взяли. Теперь Ба Дунь землю носом роет.
– Значит, одного только и опознали? – Баурджин покрутил меж пальцами палочки для еды.
– Нуда, – подтвердил шэньши. – Стражника из Восточного квартала. Тёмная история с ним. Остальные двое, конечно, уже никуда не годны, но…
Князь молча вскинул глаза.
– Но у них на шеях были некие амулеты. Две перекрещённые палочки.
– Хм, палочки…
– Да вы что, Бао?! – Лу Синь вскинулся было, но тут же остыл. – Впрочем, вы же недавно у нас. Перекрещённые палочки – тайный знак «красных шестов», самой опасной городской банды!
– «Красные шесты»? – пожал плечами нойон. – А, кажется, слышал. Думаю, их убили свои же. Не поделили добычу, да мало ли – разбойники, одно слово.
– Может быть, может быть. – Лу Синь усмехнулся и перевёл взгляд на только что распахнувшиеся двери. – О! А вот и Юань Чэ! Что скажете, господин поэт? Уже ели сегодня?
– Скажу, что сегодня очень повезло нашему общему знакомому Ба Дуню, – усевшись, рассмеялся поэт.
– Ты имеешь в виду трупы?
– Какие ещё трупы? – Юань Чэ явно был удивлён. – Я говорю о нашумевшем убийстве Кардамая-шэньши. Именно это дело поручили Ба Дуню, я видел его с утра – и он мне лично об этом сказал, почти не хвастаясь.
– А-а-а, – протянул нойон. – Так вы с утра его видели…
– И ещё не знаете главной сегодняшней новости! – Лу Синь оживлённо всплеснул руками. – Ну, мы её вам сейчас расскажем!
Рассказ о трёх трупах, выловленных в уборной близ Восточного рынка, не произвёл на поэта особого впечатления – мало ли подобных случаев было и в прошлом, его куда больше занимало убийство Кардамая-шэньши. Честно сказать, и Баурджину это было весьма интересно.
– Между нами говоря, этот Кардамай-шэньши был такой гнусной сволочью, что его просто нужно было убить! – понизив голос, глухо произнёс Юань Чэ. – Вы знаете, он специально покупал рабов для прыток! Да-да… миловидных мальчиков, девочек, женщин… И потом запытывал их до смерти! Получил по заслугам, мне так вот нисколечко не жаль этого мерзкого старикана, да простит меня великий Кун-цзы, велевший почитать старших.
– Интересные у тебя сведения, Юань Чэ, – глотая черепаховый суп, усмехнулся Лу Синь. – Интересно откуда? Ба Дунь сказал?
Поэт замялся было, но потом, рассмеявшись, согласно махнул рукой:
– Он.
– Интересная метода у этого Ба Дуня, – с некоторым даже осуждением в голосе покачал головой Лу Синь-шэньши. – Только приступил к расследованию, как уже все про всё знают. Никакой служебной тайны!
– Вот именно, господин Лу Синь!!! – едва не ожёгшись супом, выкрикнул Юань Чэ. – Верно вы заметили – никакой тайны! В этом и состоит новый метод Ба Дуня – чтобы все про всё знали. Открытость, открытость и ещё раз открытость – теперь уж никто не скажет, что Ба Дунь берёт мзду!
– Ну и Ба Дунь, – уважительно прищурился коммунальщик. – Ну и хитрец.
– Один раз обжёгся… Слушайте, а здесь, у тётушки И, нет новеньких девочек?
– Да не знаем, Юань Чэ, – подмигнув Баурджину, негромко засмеялся Лу Синь. – Нам и старенькие хороши. А хочешь новых ощущений, так захомутай какую-нибудь куртизанку. Или что? Денег мало?
– На куртизанку – мало, – на полном серьёзе отозвался поэт. – Вот издам императорскую оду, тогда посмотрим.
– Кстати, о куртизанках. – Баурджин почесал голову. – Вы бы мне о них хоть рассказали бы, что ли. Интересно было бы присмотреться.
– Хо! Интересно ему… Небось задумали завести и тут связи, а, Бао Чжи, хитрец вы этакий!
– Скажете тоже, господин Лу Синь! – сконфуженно отмахнулся князь. – Как я посмотрю, у вас все хитрецы. Я ведь просто так спрашиваю, из чисто научного интереса. Кто они такие, эти куртизанки? Говорят, красивые и великолепно образованные женщины. Мне уже рассказывали про некоторых.
– Да, – согласно кивнул поэт. – Именно такие они и есть. Ослепительно красивые, умные, обворожительные. Это вам не проститутки из какого-нибудь борделя, это – Женщины, с большой буквы Женщины, смею заметить.
– Согласен с вами, Юань. А позвольте спросить, Бао, о ком вам рассказывали?
Баурджин опустил глаза:
– Ну, о разных… Признаться, я уж и имена запамятовал. Одну звали Фань Чжичао, кажется…
– Хм… – Лу Синь и Юань Чэ переглянулись. – Не знаем такую… Может, Тань Цзытао?
Князь кивнул:
– Может.
– О, Тань Цзытао поистине обворожительная женщина. Кстати, полуофициальная любовница и содержанка нашего дражайшего градоначальника и вашего покровителя, Бао, господина Цзяо Ли!
– Ну ничего же себе!
– Да, да, об этом все знают. Как-нибудь напроситесь к господину Цзяо Ли на неофициальный приём, не дома, а, скажем, в его ведомстве. Там и увидите, насколько это обворожительная женщина. Трудно, очень трудно не поддаться её неотразимым чарам!
– Так вы говорите, с ней стоит познакомиться?
– Ха! Познакомиться… Всего лишь взглянуть, любезнейший Бао!
– Кстати… – восторженные слова Лу Синя вдруг перебил поэт. – Бао, вы помните нашего общего знакомого, Елюя Люге?
– Кого?
– Так и знал, что не помните. Ну, такой импозантный тысячник из дальнего гарнизона. Впрочем, если и не помните, так не суть. Так вот, именно Тань Цзытао ввела его в наш круг, что большая честь для киданя.
– Вот как? – Баурджин усмехнулся. – И что же она в нём нашла?
– Он красив и умён, этот кидань, – снова вступил в беседу Лу Синь. – Да и вообще, славный малый. Тань Цзытао покровительствовала ему ещё в Кайфыне, где тот учился. А затем поехала за ним в Ляоян. Что вы удивляетесь, Бао? Куртизанки обожают покровительствовать молодым интересным беднякам. Ну, конечно, из хорошего рода.
– Значит, этот вот, как его…
– Елюй Люге.
– Да-да… Значит, он из хорошего рода?
– Вероятно, да. Может быть, тайный киданьский принц! – засмеялся Лу Синь. – Шучу! А вообще, он приятный парень, этот Елюй Люге. Жаль, если так и сгниёт в своём гарнизоне.
– И что, Тань Цзытао не пробовала добиться его перевода сюда?
– Хм… – Лу Синь закашлялся. – Господину Цзяо Ли это вряд ли понравится, о чём она хорошо знает. Хотя, наверное, со временем… В общем, не наше это дело, пусть поступает как знает… Хо!!!
Из рук чиновника даже выпала ложка.
– Смотрите-ка! – указывая на дверь, громко закричал он. – А вот и пресловутый господин Ба Дунь!
– О, какой важный, – подхватил Юань Чэ. – Просто так и не сунешься. Небось явился по каким-то своим делам, иначе бы не строил из себя столь неприступно важного господина!
Баурджин нервно покачал головой:
– Один за другим являются… Ну просто театр какой-то!
– Что вы там шепчете, Бао?
– Да так… Суп, говорю, слишком горячий.
– Так он и должен быть горячим, любезнейший господин Бао Чжи!
– Рад приветствовать вас, друзья. – Ба Дунь всё же подошёл к столу, поздоровался. Тщательно причёсанный, в неизменной шапочке и аккуратных недешёвых халатах – один поверх другого, – он сейчас являл собой образцового государственного служащего, при одном взгляде на которого у всякого разумного человека не возникло бы и мысли о всякого рода злоупотреблениях. А ведь именно в них ещё совсем недавно обвиняли Ба Дуня.
– Присаживайтесь к нам, Ба Дунь, – запросто пригласил поэт.
– Обязательно. Только чуть позже. Извините, но сначала – дело.
Баурджин просидел в доброй компании почти дотемна, послушал песни, стихи, музыку – в углу играл целый женский оркестр. Лишь когда совсем стемнело и вокруг зажглись разноцветные светильники, князь краем взгляда заметил спустившуюся сверху Си Янь.
Бывшая тут же, в зале, тётушка И бдительно перехватила взгляд гостя и, мгновенно прошмыгнув к столу, зашептала:
– Хотите эту девочку, господин Бао?
– Хочу, – и в этот раз не стал отнекиваться нойон.
Близость с Си Янь оказалась довольно быстрой и вовсе не такой изысканной, как совсем недавно – с Сю Жэнь. То ли девчонка устала, то ли сам князь думал не о том, а скорее – и то и другое вместе. В общем, красивого и бурного секса не получилось, да Баурджин вовсе не за этим и пришёл.
– Ну, милая моя Си Янь, о чём там тебя расспрашивали?
– О смотрителе восточной уборной, мой господин.
– О ком, о ком? – Баурджин удивлённо выпучил глаза.
– О смотрителе уборной… Он, видите ли, бесследно исчез!