Глава 10 КВАРТАЛ ЦВЕТОВ И ИВ Зима – весна 1211 г. Ляоян

Я славлю женщину, как тайские поэты,

Достойную любви и уваженья;

Умело музыкальными тонами

Скреплю слова и голоса движенье.

Шао Сюнь мэй. Женщина

– Князь, на нашей улице вчера появился лазутчик! – дождавшись, когда все, кроме привратника Сюня, уйдут в харчевню, уже с утра огорошил Игдорж. – Ребята сказали, ну, ты их знаешь, грузчики с рынка, разносчики… Какой-то неизвестный парень шлялся по всему кварталу, заходил в закусочные, вынюхивал, выспрашивал – не появлялся ли, мол, где поблизости новый человек?

– Так-так, – поспешно одеваясь, протянул князь. – Думаешь, вышли на наш след?

– На след бедняги Сюня, точнее сказать, – невесело усмехнулся напарник. – Убийство Кардамая-шэньши вряд ли останется нераскрытым, наверняка начальник городской стражи бросил на него все лучшие силы.

– Значит, Сюню нужно срочно уехать. – Баурджин поджал губы. – Да не просто уехать – сбежать! Что ты так смотришь, Игдорж? Вот именно – сбежать, да не просто так, а предварительно нас ограбив! Что, я не прав? Ты что-то хочешь сказать?

Игдорж прищурил глаза:

– Только одно – ты очень умный человек, князь! Впрочем, я давно это знал.

– Рад твоим словам, – качнул головой Баурджин. – Вот и обмозгуй, как всё получше сладить, поговори с Сюнем, в общем – действуй. К вечеру жду конкретных дел.

– К вечеру?

– Ну да… Я же сегодня намерен немного развлечься – завалиться в весёлый квартал Цветов и ив. Что так смотришь? – Нойон неожиданно вздохнул. – Да нет, не развлечься, конечно. Просто мне очень нужно переговорить с некоторыми знакомыми шэньши.

– По поводу Елюя Люге, наверное? – негромко засмеялся Игдорж.

– Откуда знаешь?

– Ну, ты же не зря ходил вчера вечером к архивариусу. Наверное, что-то нашёл?

– Нашёл, нашёл, – нервно хохотнул князь. – Только вот от этой находки всё куда как запутанней стало. Ничего, надеюсь, размотаем клубок. Кстати, тебе ничего не говорит имя Тань Цзытао? Нет? Ну конечно…

– Сапожный подмастерье Лю – ну, помнишь, я о нём рассказывал? – вчера познакомился с неким стражником с южных ворот – их матери оказались из одной деревни.

Услыхав эту весть, Баурджин радостно хлопнул в ладоши:

– Южные ворота! Четверть Красной птицы. У нас ведь там никого нет. Этот стражник – большая удача, Игдорж!

– Я тоже так думаю. Что ещё?

– Пока всё, нойон… – Напарник немного помялся и с хитрой улыбкой дополнил: – Да, чуть не забыл – мы наконец составили подробный план расположения городских колодцев.

– Неплохо! Очень неплохо. Так и действуйте. Натянув поверх чёрного шёлкового халата ещё один – просторный, ярко-алый, с золочёной вышивкой на груди, Баурджин приладил на голове шитую бисером шапочку и, взяв с собой зонтик, вышел из дома.

Дождь не шёл, но небо всё равно нельзя было назвать ясным – этакое клочковато-хмурое, со светло-голубыми прорехами, марево, похожее на плохо сваренный крахмальный клейстер. Зайдя в «Бронзовую улитку», князь терпеливо выслушал цветистые приветствия слуг и, прихватив с собой Чена и Лэй, неспешно зашагал в направлении западного района города, известного под названием «четверть Белого тигра». Именно там, на самой окраине, и располагался весёлый квартал Цветов и ив, густо напичканный непотребными заведениями на любой вкус. Там же – ну а где же ещё-то? – располагался и бордель тётушки И, пользовавшийся неизменной популярностью у учёного люда.

На улицах часто попадались глубокие лужи, которые приходилось обходить либо просто перебираться вброд, и Баурджин не раз уже пожалел, что не завёл себе лошадь. Хотя, конечно, лошадь ему ещё была не по чину, да и чина как такового у князя не имелось. Ну кто он такой-то? Всего лишь богатый торговец, почтенный владелец харчевни – и не более того. Да, если оседать в Цзинь надолго, – а кто знает, сколько ещё здесь придётся прожить? – то, несомненно, нужно, пользуясь высоким покровительством господина Цзяо Ли, коему регулярно перечислялась большая часть доходов от харчевни, как можно быстрее сдавать экзамен на звание шэньши.

Баурджин шёл в квартал Цветов и ив, погруженный в глубокие думы. Нет, вовсе не развлечения его там привлекали. Возможность встретиться с самыми разными людьми – вот что! Чиновники Вэй Сихэй, Гао Хэлин, Лю Цзинцай, поэт Юань Чэ и его компания знати, наконец, сам господин Лу Синь из отдела городского хозяйства. Давно, давно Баурджин не виделся с этими людьми, а установившиеся тёплые отношения надобно было поддерживать, да и настало время выспросить, разузнать кое-что – и о Елюе Люге, и о его таинственном покровителе Тане Цзытао.

В задумчивости не замечая луж, Баурджин миновал массивные ворота меж дворцовой площадью и четвертью Белого тигра и, оставив в стороне шумящий людским морем Западный рынок, свернул налево, к кварталу весёлых домов. Соглядатаи-слуги, сопровождая своего господина, почтительно держались позади. Баурджин взял их не только ради престижа, нет, пусть посмотрят, пусть доложат своему истинному хозяину, господину Фэню Ю, – Бао Чжи ни от кого не таится, ему абсолютно нечего скрывать. Ну, пошёл себе немного развлечься – что в этом предосудительного? Ничего такого.

Так-то оно так, да вот совсем не замечал Баурджин, как, бросая на него влюблённые взгляды, периодически хмурилась Лэй, юная красавица, девушка-убийца. Почему-то не слишком нравилось ей то место, куда сейчас направлялся обожаемый господин!

– Всё, – дойдя до ворот заведения тётушки И, обернулся князь. – Можете возвращаться обратно в «Улитку», думаю, там у вас очень скоро будет много работы. Зонтик возьмите с собой.

– Но, господин…

– Я доберусь в чьём-нибудь паланкине или в повозке. У меня достаточно много друзей.

Отпустив слуг, Баурджин поправил на голове шапочку и позвонил в висевший над небольшими воротами колокольчик. Ворота тут же открылись, – а как же, ждали! – и, миновав неширокий двор, князь вошёл в дом, переступив высокий – от злых духов – порог.

Сама тётушка И – пожилая, но сильно накрашенная (голубые брови, белила, жёлтая помадная луна на лбу) женщина – встретила раннего гостя поясным поклоном и самой искренней улыбкой:

– Очень рада вас видеть, господин Бао! Вы уже ели сегодня?

– Кстати, нет! – ответив на приветствие, искренне признался нойон. – Вот как-то забыл, даже про лапшу и не вспомнил. И слуги-то не напомнили, вот ведь как!

– Да, любезнейший господин Бао, – огорчённо посетовала тётушка И. – Сейчас так мало истинно преданных слуг. Не то что в старые времена.

Баурджин покачал головой:

– Да уж, да уж.

– Садитесь, дорогой господин, – приветливым жестом содержательница борделя указала на большой круглый стол. – Мне доставит истинное удовольствие лично приготовить для вас завтрак. Что будете после еды – вино? Чай?

– С утра лучше чай, – рассмеялся гость.

– Я пришлю вам девушку с цинь. – Тётушка И неожиданно вздохнула и пожаловалась: – К сожалению, почти всех моих девушек сегодня отправили на работы – подметать улицы, чистить общественные уборные.

– Господин Лу Синь отправил? – понятливо покивал Баурджин.

– Он. Впрочем, не подумайте, я на него не в обиде, – спохватилась содержательница борделя. – Ничего уж тут не поделать – закон. Как раз сегодня – наша очередь. Хорошо хоть уважаемый господин Лу Синь-шэньши оказался столь любезен, что не забрал сразу всех, кое-кого оставил по моей нижайшей просьбе.

Негромко засмеявшись, тётушка И покинула залу, растворившись в полутьме переходов. Как видно, ушла на кухню.

И тут же, не заставив скучать, в трапезную явилась девушка – нет, не Си Янь, другая – обворожительная юная дева в длинном полупрозрачном халате, расшитом разноцветными рыбками. В руках девушка держал некий музыкальный инструмент типа лютни или цитры – пятиструнный, по числу нот.

– Я поиграю для вас, господин, – поклонившись, прощебетала девушка. – Сначала – здесь, а потом, если вам понравится, там, – она кивнула на второй этаж, где располагались альковы.

Краски на лице девушки, конечно, было не так много, как у её хозяйки, но всё же могло быть и поменьше. Не очень-то Баурджину нравились сильно накрашенные женщины, особенно так вот крикливо – ярко-голубые брови, карминно-красные губы, жёлто-золотой месяц на лбу. Не девушка, а артистка погорелого театра. Однако ничего не поделаешь – мода, а вернее сказать, традиция.

– Меня зовут Сю Жэнь, господин.

Девушка тронула струны. Полилась нежная мелодия, сначала как будто бы лёгкий ветерок колыхал листья деревьев, потом ветер усилился, задул, забуранил, и вот уже блеснула молния, грянул гром, загрохотали по крышам тяжёлые капли дождя. И вновь всё стихло… Сладко запели птицы.

– Понравилось, господин Бао?

Заслушавшись, князь и не заметил, как в залу вошла хозяйка с большим серебряным подносом в руках.

– Играй, играй, Сю, – не дожидаясь ответа, произнесла она, расставляя на столе принесённые блюда: мягкие, испечённые на пару, булочки, нежнейшее куриное мясо в мёду, креветки, устрицы, свежая лапша в небольшом керамическом горшочке. – Кушайте, господин Бао!

Баурджин с большим удовольствием закусил, а затем долго и с наслаждением пил чай, внимая сладкому голоску Сю Жэнь, запевшей наконец песни.

Закончив с трапезой, князь вытер руки влажным полотенцем.

Сю Жэнь тотчас же перестала играть, положила инструмент на пол и, протянув руку, просто сказала:

– Идём.

Князь поднялся – что же, отказываться, что ли? В конце концов, он именно за этим сюда и заявился в этакую рань – расспросить без помех девушек, а если повезёт, то и хозяйку.

Взяв гостя за руку, Сю Жэнь провела его наверх, в комнату с зелёными шёлковыми обоями и золочёным светильником на трёх ножках.

– Ложитесь, господин. – Задвинув дверь, девушка кивнула на застланное парчовым покрывалом ложе. – Я буду петь и плясать для вас.

Баурджин послушно улёгся, а Сю Жэнь взяла в руки лежавший на небольшом столике бубен.

И снова произошло всё то же, что и – совсем недавно – в музыке. Вот девушка изогнулась, легла, вытерла со лба пот, словно бы в жаркий день. Вот прикрыла глаза – уснула… А вот по рукам её вдруг пробежала рябь – поднялся ветер. Ударил бубен – загремел гром. Танцовщица вскочила на ноги, повернулась, приложив ладонь ко лбу, посмотрела налево… направо… и – с ужасом в глазах – вверх, в небо. Подняла руки, словно бы закрываясь от непогоды. Побежала… Присела… Выпрямилась… Снова рокотнул гром. Пошёл дождь. О, целый ливень! Обхватив себя за плечи, танцовщица обречённо уселась в углу… Ага! Подняла голову. Улыбнулась – похоже, дождь кончился. Вскочила на ноги – выглянуло солнце! Ой! Сю Жэнь похлопала себя по бокам – а одежда-то мокрая! Снять, снять её поскорей, просушить!

Грациозно скинув халат, девушка осталась в одних узких чёрных штанах, какие здесь, под халатом, носили и мужчины и женщины. Высокая грудь её с накрашенными голубой помадой сосками колыхнулась, блеснула вставленная в пупок жемчужина.

Улыбнувшись, Сю Жэнь подскочила к ложу и, проворно скинув штаны, прильнула к распалённому танцем гостю…

О, это было блаженство – ласкать столь опытную в любви женщину, молодую, красивую, грациозную!

Обнажённые тела со стоном сплелись вместе, улетело на пол скомканное в порыве страсти покрывало, и даже пламя светильника, заколыхавшись, погасло…

– Как мне с тобой хорошо, господин!

– Называй меня Бао, Сю Жэнь.

– Как скажете, господин Бао.

– Выпьем вина?

– Конечно.

– Вкусное вино. Хм… А я и не знал, что вас посылают на общественные работы!

– На самые грязные, господин Бао! Мы же проститутки – не люди.

Сю Жэнь вздохнула и тут же, вздрогнув, спрыгнула на пол. Упала на колени:

– О, господин, прости меня за столь дерзкие речи!

– Не вини себя, милая Сю Жэнь! И ничего не бойся. Иди лучше сюда. Ну, вставай же!

– Господин, вы не пожалуетесь тётушке И?

– Жаловаться – не в моих правилах!

– Правда?

– Сказал же – нет!

Баурджин притянул к себе девушку и ласково погладил её по спине и бёдрам.

– О. – Сю Жэнь закатила глаза. – Какие у вас нежные руки, мой господин.

– Я знаю…

И снова сплелись тела. И снова – словно бы гремел гром, и была гроза, и шёл дождь, вдруг сменившийся победно сияющим солнцем.

– Как ты попала сюда, Сю Жэнь?

– Нам запрещено…

– Да ладно, коли уж начала. Не бойся, я вовсе не желаю тебе зла. Просто… Просто со временем хочу написать поэму о трагической судьбе падших женщин!

– Такого ещё никто не писал, господин.

– Я буду первым! – Баурджин провёл пальцем вокруг украшенного жемчужиной девичьего пупка и вкрадчивым тоном спросил: – Ну?

– Меня продали, – негромко отозвалась девушка. – Был голод и… Тут много таких. Ещё повезло, что я попала именно в это заведение. Тётушка И вовсе не злобная. Правда…

Сю Жэнь замолкла, и князь продолжал за неё:

– Правда, за людей вас здесь никто не считает. И никакого будущего не светит. Неужели так?

Вместо ответа Сю Жэнь лишь грустно вздохнула.

– Остаётся лишь попытаться влюбить в себя какого-нибудь важного и влиятельного господина, – тихо промолвил нойон. – Но ведь таких мало. Я имею в виду – истинно влиятельных, а не таких, как, к примеру, я. Выбиться в куртизанки… По-моему, не такое уж и плохое дело, а?

Девушка неожиданно улыбнулась:

– Вы совершенно правы, господин Бао! Влюбить в себя… Стать куртизанкой… о-о-о! Только вот, к сожалению, по-настоящему влиятельные господа заходят сюда очень редко. А зачем им? У них уже есть блестящие любовницы-куртизанки – Лянь Бюань, Чи Яониль, Тань Цзытао… О, как я им завидую!

– Не стоит! Старайся, делай что-нибудь, и тебе обязательно повезёт. Что?! – Князь вдруг встрепенулся. – Ты сейчас назвала чьё-то имя. Повтори!

– Какое имя? А, куртизанок… Лянь Бюань, Чи Яониль, Тань Цзытао.

– Тань Цзытао… – Баурджин еле сдерживал охватившее его волнение. – Тань Цзытао… Интересно, а она как пробилась?

– О, господин, она взялась откуда-то издалека. Пять лет назад жила в Кайфыне… Говорят, и туда тоже откуда-то приехала вслед за одним молодым человеком, которому покровительствовала. О, она не так уж и молода, уже за тридцать, но очень красива, умна, образованна. Она много сделала для своего молодого возлюбленного, но сейчас ей оказывает покровительство какой-то очень важный шэньши! Очень, очень важный!

Баурджин уселся на ложе и потёр виски:

– Тань Цзытао… Тань…

Значит, вот оно что – куртизанка! Отлично, тем скорее её можно будет найти: красивая, уверенная в себе женщина – это вам не иголка в стогу сена.

Когда князь спустился вниз, был уже не то чтобы вечер, но уже далеко после полудня, наверное, девятый час – час обезьяны, когда и чиновники, и простолюдины заканчивают свой рабочий день и весьма склонны развлечься.

Зала постепенно заполнялась народом. К этому часу появились и вернувшиеся с общественных работ девушки, уже отмывшиеся и надушившиеся так, чтобы не чувствовалось привязчивого запаха дерьма.

– Господин…

Обернувшись, Баурджин узнал Си Янь – девушка выглядела непривычно озабоченной и усталой. Ну, усталой – понятно, попробуй-ка повычерпывай ведром гнусную жижу, а вот почему озабоченной?

– У меня есть для тебя кое-что, Си Янь. – Улыбнувшись, князь вытащил из поясной сумы небольшие серёжки – серебряные, с бирюзой.

– Какие красивые! – искренне восхитилась девушка. И тут же нахмурилась: – Господин, к сожалению, сегодня я вряд ли смогу быть с вами! Вечером меня будет допрашивать господин Ба Дунь.

– Ба Дунь? – Баурджин в изумлении вскинул брови. – Но он же сейчас – никто.

– Его взяли обратно на службу, господин Бао. Как ценного работника. Но с испытательным сроком – вот он и старается.

– Старается? А в чём, собственно, дело?

А дело определённо пахло керосином, точнее, дерьмом! Именно там, в дерьме, во время чистки общественной уборной в районе Синего дракона, были извлечены на свет три трупа. Два – уже разложившиеся и негодные к опознанию, а вот третий… Третий узнали.

– Интересно, и кто ж это был? – хмыкнул нойон.

– Ах, точно не помню. Какой-то стражник.

Стражник… Уж не тот ли самый, которого пришлось убить Игдоржу? Ну да, они ж спрятали труп в уборной, предупредив остальных стражей, чтоб те сами придумали подходящую версию. Аи, как неосторожно! Ба Дунь хоть и не прирождённый сыщик, но и далеко не дурак: хорошенько допросит стражников, выйдет на липовые «красные шесты» – хорошо, если именно на этой версии и задержится. А если начнёт устанавливать свидетелей? По словам Игдоржа, в тот вечер многие могли видеть недалеко от будки стражей и помощника сапожника Лю, и водоноса Дэна Веснушку. Дэн Веснушка… Да, вот именно его-то и вспомнят. Чёрт, жалко парня! Надо бы предупредить, как явится со своей водой. Ну и дела пошли – прямо один к одному: и Сюнь, и – теперь вот – Веснушка. Обоих хорошо бы сплавить куда-нибудь подальше, и как можно быстрее. Ничего не поделаешь, уж придётся тогда отправлять книги Елюю Люге непосредственно через Весельчака Чжоу, хоть тот и противится – осторожный, чёрт…

– Господин Бао Чжи?! Какие люди!

– Подожди, Си Янь. – Баурджин поспешно обернулся, тут же натянув на лицо самую радушную улыбку. – Ах, господин Лу Синь! Какая радость вас встретить!

– Присаживайтесь к нашему столу, Бао, – безо всяких церемоний, от души, пригласил коммунальщик. – Слыхали уже, что мы вытащили из наших уборных? Нет? Так я вам сейчас расскажу.

– После допроса найди меня, Си Янь. – На прощанье сжав руку девушки, князь подошёл к столу: – Приветствую вас, господин Лу Синь. Что в одиночестве?

– Юань Чэ должен сейчас подойти, – рассмеявшись, пояснил шэньши. – Ну, и другие. Не собрались ещё сдавать экзамены, Бао?

– Собрался. Вот, хочу посоветоваться.

– Дадим, дадим вам совет. – Лу Синь усмехнулся и жестом подозвал служку. – Ещё одну лодку и палочки.

Ничего нового вдобавок к тому, что уже сообщила Си Янь, Лу Синь не рассказал, правда, подтвердил, что Ба Дунь теперь снова на коне.

– Там у них нет толковых чиновников, – пояснил коммунальщик. – Вот и взяли. Теперь Ба Дунь землю носом роет.

– Значит, одного только и опознали? – Баурджин покрутил меж пальцами палочки для еды.

– Нуда, – подтвердил шэньши. – Стражника из Восточного квартала. Тёмная история с ним. Остальные двое, конечно, уже никуда не годны, но…

Князь молча вскинул глаза.

– Но у них на шеях были некие амулеты. Две перекрещённые палочки.

– Хм, палочки…

– Да вы что, Бао?! – Лу Синь вскинулся было, но тут же остыл. – Впрочем, вы же недавно у нас. Перекрещённые палочки – тайный знак «красных шестов», самой опасной городской банды!

– «Красные шесты»? – пожал плечами нойон. – А, кажется, слышал. Думаю, их убили свои же. Не поделили добычу, да мало ли – разбойники, одно слово.

– Может быть, может быть. – Лу Синь усмехнулся и перевёл взгляд на только что распахнувшиеся двери. – О! А вот и Юань Чэ! Что скажете, господин поэт? Уже ели сегодня?

– Скажу, что сегодня очень повезло нашему общему знакомому Ба Дуню, – усевшись, рассмеялся поэт.

– Ты имеешь в виду трупы?

– Какие ещё трупы? – Юань Чэ явно был удивлён. – Я говорю о нашумевшем убийстве Кардамая-шэньши. Именно это дело поручили Ба Дуню, я видел его с утра – и он мне лично об этом сказал, почти не хвастаясь.

– А-а-а, – протянул нойон. – Так вы с утра его видели…

– И ещё не знаете главной сегодняшней новости! – Лу Синь оживлённо всплеснул руками. – Ну, мы её вам сейчас расскажем!

Рассказ о трёх трупах, выловленных в уборной близ Восточного рынка, не произвёл на поэта особого впечатления – мало ли подобных случаев было и в прошлом, его куда больше занимало убийство Кардамая-шэньши. Честно сказать, и Баурджину это было весьма интересно.

– Между нами говоря, этот Кардамай-шэньши был такой гнусной сволочью, что его просто нужно было убить! – понизив голос, глухо произнёс Юань Чэ. – Вы знаете, он специально покупал рабов для прыток! Да-да… миловидных мальчиков, девочек, женщин… И потом запытывал их до смерти! Получил по заслугам, мне так вот нисколечко не жаль этого мерзкого старикана, да простит меня великий Кун-цзы, велевший почитать старших.

– Интересные у тебя сведения, Юань Чэ, – глотая черепаховый суп, усмехнулся Лу Синь. – Интересно откуда? Ба Дунь сказал?

Поэт замялся было, но потом, рассмеявшись, согласно махнул рукой:

– Он.

– Интересная метода у этого Ба Дуня, – с некоторым даже осуждением в голосе покачал головой Лу Синь-шэньши. – Только приступил к расследованию, как уже все про всё знают. Никакой служебной тайны!

– Вот именно, господин Лу Синь!!! – едва не ожёгшись супом, выкрикнул Юань Чэ. – Верно вы заметили – никакой тайны! В этом и состоит новый метод Ба Дуня – чтобы все про всё знали. Открытость, открытость и ещё раз открытость – теперь уж никто не скажет, что Ба Дунь берёт мзду!

– Ну и Ба Дунь, – уважительно прищурился коммунальщик. – Ну и хитрец.

– Один раз обжёгся… Слушайте, а здесь, у тётушки И, нет новеньких девочек?

– Да не знаем, Юань Чэ, – подмигнув Баурджину, негромко засмеялся Лу Синь. – Нам и старенькие хороши. А хочешь новых ощущений, так захомутай какую-нибудь куртизанку. Или что? Денег мало?

– На куртизанку – мало, – на полном серьёзе отозвался поэт. – Вот издам императорскую оду, тогда посмотрим.

– Кстати, о куртизанках. – Баурджин почесал голову. – Вы бы мне о них хоть рассказали бы, что ли. Интересно было бы присмотреться.

– Хо! Интересно ему… Небось задумали завести и тут связи, а, Бао Чжи, хитрец вы этакий!

– Скажете тоже, господин Лу Синь! – сконфуженно отмахнулся князь. – Как я посмотрю, у вас все хитрецы. Я ведь просто так спрашиваю, из чисто научного интереса. Кто они такие, эти куртизанки? Говорят, красивые и великолепно образованные женщины. Мне уже рассказывали про некоторых.

– Да, – согласно кивнул поэт. – Именно такие они и есть. Ослепительно красивые, умные, обворожительные. Это вам не проститутки из какого-нибудь борделя, это – Женщины, с большой буквы Женщины, смею заметить.

– Согласен с вами, Юань. А позвольте спросить, Бао, о ком вам рассказывали?

Баурджин опустил глаза:

– Ну, о разных… Признаться, я уж и имена запамятовал. Одну звали Фань Чжичао, кажется…

– Хм… – Лу Синь и Юань Чэ переглянулись. – Не знаем такую… Может, Тань Цзытао?

Князь кивнул:

– Может.

– О, Тань Цзытао поистине обворожительная женщина. Кстати, полуофициальная любовница и содержанка нашего дражайшего градоначальника и вашего покровителя, Бао, господина Цзяо Ли!

– Ну ничего же себе!

– Да, да, об этом все знают. Как-нибудь напроситесь к господину Цзяо Ли на неофициальный приём, не дома, а, скажем, в его ведомстве. Там и увидите, насколько это обворожительная женщина. Трудно, очень трудно не поддаться её неотразимым чарам!

– Так вы говорите, с ней стоит познакомиться?

– Ха! Познакомиться… Всего лишь взглянуть, любезнейший Бао!

– Кстати… – восторженные слова Лу Синя вдруг перебил поэт. – Бао, вы помните нашего общего знакомого, Елюя Люге?

– Кого?

– Так и знал, что не помните. Ну, такой импозантный тысячник из дальнего гарнизона. Впрочем, если и не помните, так не суть. Так вот, именно Тань Цзытао ввела его в наш круг, что большая честь для киданя.

– Вот как? – Баурджин усмехнулся. – И что же она в нём нашла?

– Он красив и умён, этот кидань, – снова вступил в беседу Лу Синь. – Да и вообще, славный малый. Тань Цзытао покровительствовала ему ещё в Кайфыне, где тот учился. А затем поехала за ним в Ляоян. Что вы удивляетесь, Бао? Куртизанки обожают покровительствовать молодым интересным беднякам. Ну, конечно, из хорошего рода.

– Значит, этот вот, как его…

– Елюй Люге.

– Да-да… Значит, он из хорошего рода?

– Вероятно, да. Может быть, тайный киданьский принц! – засмеялся Лу Синь. – Шучу! А вообще, он приятный парень, этот Елюй Люге. Жаль, если так и сгниёт в своём гарнизоне.

– И что, Тань Цзытао не пробовала добиться его перевода сюда?

– Хм… – Лу Синь закашлялся. – Господину Цзяо Ли это вряд ли понравится, о чём она хорошо знает. Хотя, наверное, со временем… В общем, не наше это дело, пусть поступает как знает… Хо!!!

Из рук чиновника даже выпала ложка.

– Смотрите-ка! – указывая на дверь, громко закричал он. – А вот и пресловутый господин Ба Дунь!

– О, какой важный, – подхватил Юань Чэ. – Просто так и не сунешься. Небось явился по каким-то своим делам, иначе бы не строил из себя столь неприступно важного господина!

Баурджин нервно покачал головой:

– Один за другим являются… Ну просто театр какой-то!

– Что вы там шепчете, Бао?

– Да так… Суп, говорю, слишком горячий.

– Так он и должен быть горячим, любезнейший господин Бао Чжи!

– Рад приветствовать вас, друзья. – Ба Дунь всё же подошёл к столу, поздоровался. Тщательно причёсанный, в неизменной шапочке и аккуратных недешёвых халатах – один поверх другого, – он сейчас являл собой образцового государственного служащего, при одном взгляде на которого у всякого разумного человека не возникло бы и мысли о всякого рода злоупотреблениях. А ведь именно в них ещё совсем недавно обвиняли Ба Дуня.

– Присаживайтесь к нам, Ба Дунь, – запросто пригласил поэт.

– Обязательно. Только чуть позже. Извините, но сначала – дело.

Баурджин просидел в доброй компании почти дотемна, послушал песни, стихи, музыку – в углу играл целый женский оркестр. Лишь когда совсем стемнело и вокруг зажглись разноцветные светильники, князь краем взгляда заметил спустившуюся сверху Си Янь.

Бывшая тут же, в зале, тётушка И бдительно перехватила взгляд гостя и, мгновенно прошмыгнув к столу, зашептала:

– Хотите эту девочку, господин Бао?

– Хочу, – и в этот раз не стал отнекиваться нойон.

Близость с Си Янь оказалась довольно быстрой и вовсе не такой изысканной, как совсем недавно – с Сю Жэнь. То ли девчонка устала, то ли сам князь думал не о том, а скорее – и то и другое вместе. В общем, красивого и бурного секса не получилось, да Баурджин вовсе не за этим и пришёл.

– Ну, милая моя Си Янь, о чём там тебя расспрашивали?

– О смотрителе восточной уборной, мой господин.

– О ком, о ком? – Баурджин удивлённо выпучил глаза.

– О смотрителе уборной… Он, видите ли, бесследно исчез!

Загрузка...