Черкес 5. Спасти кавказского пленника

Глава 1 Две причины не жениться

— Прапорщик? — изумился я настолько, что пропустил «Ваше Сиятельство». — Не юнкер?

Хан-Гирей не стал чиниться и по-простому, с улыбкой мне ответил:

— В конверте, что вы мне передали, к обращению ко мне генералов относительно Торнау, прилагался приказ командира корпуса о производстве юнкера Варваци в младший обер-офицерский чин. По ходатайству контр-адмирала Эсмонта «за производство рекогносцировки в тылу неприятеля, сопряженной с опасностью, на мысе Адлер», — зачитал по бумажке князь.

Я довольно крякнул. Старина Эсмонт! Видимо, решил отдать старые долги, узнав, как меня подвели флотские в Севастополе. Ну, что же! Дареному коню в зубы не смотрят! Тем более такому! Меня, по крайней мере, избавили от экзамена. Письменный русский мне все еще давался неважно из-за ятей и десятеричного i. И я сильно сомневался, что получение ордена меня автоматом превратило бы в офицера. Станислав — не Георгий!

— Поздравляю, прапорщик! Первый чин! Это всегда волнительно. Запомните этот день! Мне ли не знать, как трудно нам, кавказцам, влиться в офицерский орден Российской армии. Тем более, вам! Вы же не из дворян?

— Так точно, Ваше Сиятельство!

— Обращайтесь ко мне как к старшему по званию! — поправил меня Хан-Гирей. — И когда мы наедине или в кругу офицеров, вполне достаточно будет «господина полковника», вместо «Вашего Превосходительства». Мы теперь братья не только по Родине, но и по оружию. Осталось вам справить мундирную пару. Но бороду сбривать запрещаю! Не забывайте: вам предстоит поиск к границам Убыхии и Абадзехии, где вы видели последний раз Торнау.

— Господин полковник! С этим делом у меня есть одна сложность…

— Я думаю, не одна, а целая пропасть! Организовать рейд — сложнейшее мероприятие. Где искать вам надежных проводников? Придется идти к поклон к Зассу. Вот только я не уверен, что на него можно положиться. Подбор спутников Торнау он провалил.

— Как раз, с проводниками у меня есть одна зацепка. Генерал-майор Пацовский мне рекомендовал найти ногайца Карамурзина.

— А, старый абрек… Кто не знает Карамурзина⁈ С ним интересная история вышла. Жил он раньше с тремя братьями в мирном ауле в восьмидесяти верстах от Прочного Окопа. Местный армейский начальник позавидовал богатству Карамурзиных и положил на него глаз. Состряпал дело. Братья были вынуждены бежать за Кубань. И сыскали себе славу отчаянных удальцов и самых яростных русских противников. Когда двое братьев погибли, Карамурзин решил замириться. Старший брат наказал перед смертью. Так он и попал в проводники к Торнау в 1835. А Федор Федорович добился, чтобы ему аул вернули. Поучительная история! Своими руками врагов плодим! Ну да, бог судья алчным офицерам! В чем тогда ваша трудность?

— Я привез в Тифлис девушку. Грузинскую дворянку Тамару Саларидзе. Я ее у убыхов отбил, а ее брат-опекун от нее отказался, Но меня это не остановило. Намерен жениться! Как же я ее брошу одну в городе, если в поиск уеду? — без обиняков выложил я свою проблему.

— Намерения ваши благородные, но абсолютно несбыточные!

— ⁈

— А что вы хотели? Вы теперь в армии, и, будь вы даже солдатом, не могли бы жениться без разрешения командира. Вашим полком командует князь Дадиани. Баловень судьбы из симбирских грузин. От своих отстал — к русским не пристал. Только женитьбой на дочери Розена Лидии и выправил свое положение. Говорят, он стеснен в денежных вопросах.

— Господин полковник! Какая связь между моей женитьбой и финансовыми неурядицами князя?

— С финансовыми — никакой. Просто он напыщенный дундук! И с людьми подчиненными груб и заносчив. Ему не полком командовать — хорошо если ротой! Боюсь, может отказать в вашем деле. Но это полбеды. Вторая ваша проблема — отсутствие согласия на брак со стороны родственников. Вы же не хотите искать пьяного попика, чтобы вас тайком обвенчали?

— Хотелось бы избежать… — я был в полном ошеломлении. — Что ж мне делать?

— Выход есть. Но хочу сразу предупредить: за успех я не ручаюсь.

— Согласен заранее на всё!

— Вам следует вашу зазнобу отдать на воспитание в какое-нибудь благородное семейство.

— Ох ты ж, матушка-роща! А это мне чем поможет?

— Тем, мой друг, что дама, взявшая вашу невесту к себе воспитанницей, может выступить как опекун и дать разрешение на брак!

— Господин полковник! Выручайте! Век буду благодарен, — взмолился я.

— Какой вы горячий, прапорщик! — рассмеялся Хан-Гирей. — Вроде, не юноша…

— Любви все возрасты покорны!

Князь рассмеялся и продолжил свои объяснения в довольно-таки легкомысленном тоне:

— Тифлис, как планета Земля, стоит на трех китах женского общества. На трех престарелых грациях, весьма влиятельных. Шучу, конечно, и повторять мою шутку в обществе не стоит. Ибо эти три дамы могут как миловать, так и карать.

Я чуть не ляпнул «огласите весь список, пожалуйста!», но вовремя прикусил язык.

— Итак. Первым номером у нас идет местная хозяйка, баронесса Елизавета Дмитриевна. Дама строгая. Избалованная вниманием и лестью в силу положения ее мужа. Выдав старшую замуж, воспитывает трех дочерей, Софью, Аделаиду и Прасковью. Быть может, это обстоятельство побудит ее отнестись благосклонно к моей просьбе взять в дом благородную грузинку, в коей найдет спутницу своим дочкам.

— Великолепный вариант! — восхитился я. — Уверен, баронесса легко убедит своего зятя выдать мне согласие.

— Это бесспорно! Но повторюсь: упросить ее будет нелегко. Катерина Николаевна, задушевная подруга баронессы, идет в нашем списке вторым номером. Ежели мерить размером, то ей первое место стоило бы отдать. Дама поистине голиафского сложения. Она руководит пансионом благородных девиц, где вашей нареченной самое место! Да вот беда! Выцарапать ее оттуда может оказаться нелегко. Наш гренадер в юбке легко встанет в позу и потребует завершения полного курса обучения.

— Хотелось бы избежать конфликта, господин полковник. Зная пылкий нрав Тамары, берусь предсказать: сбежит!

— Тогда остается третий вариант. Старушка Катерина Акакиевна. Большая любительница бостона. В прочих обстоятельствах весьма почтенна и уважаема, но стоит ей усесться за ломберный стол, азарт овладевает ею, демону подобно. Впрочем, в карты она — большая мастерица и, ходят слухи, живет с игры на деньги и прикупом в старшую масть сына в люди вывела[1]. Но фортуна игрока переменчива. Уверен, если ей предложить интересную сумму, она согласится без раздумий. Располагаете средствами?

— Смотря, что считать суммой! — хмыкнул я. — Не уверен, что это хорошая идея — отдать девушку в руки азартной старухи. Но на безрыбье — и рак рыба! Оставим как запасной вариант на случай отказа баронессы.

— На том и порешим! — легко прихлопнул по столу Хан-Гирей и поднялся. — Отправимся же сразу к Елизавете Дмитриевне.

— Господин полковник! Вот так — с бухты-барахты⁈

— А к чему ждать? Мы во дворце. Мне предоставили право являться без приглашения. В обществе, которое собрала вокруг себя баронесса, на первую половину состоящему из русского мундира, а на вторую — из грузинской чохи, я своим нарядом достиг положения «царя вечера»! — горько усмехнулся Хан-Гирей. — Не исключаю, что меня вдобавок считают столичной штучкой! Потрясающе скучные вечера проходят у баронессы по вторникам и четвергам, — зачем-то поделился он со мной. Видимо, наболело.

Князь Султан надел свой шлем. Аккуратно расправил бармицу. Кольчужная сетка доходила до середины груди и напоминала вязаную манишку. Шлем в сочетании с эполетами выглядел убийственно. Когда полковник повесил на бок свой саадак с луком, эффект от его наряда вышел и вовсе сокрушительным.

Заметив мои округлившиеся глаза, он снова усмехнулся. Воздержался от комментариев и пошел на вход, поманив меня за собой.

К моему удивлению, приняли нас, как только лакей доложил баронессе о прибытии Хан-Гирея со спутником. Нас проводили в зал со стенами, оклеенными красными французскими обоями. Наверное, подобное считалось верхом изыска, но не для меня. Почему-то возникла ассоциация с борделем.

Баронесса Розен выглядела как патентованная старомосковская барыня. Невысокая, с маленькими ручками, полная женщина со следами былой красоты, спасовавшей перед чревоугодием. Она сидела в кресле в шелковом капоте с высоким испанским кружевным воротником, укрыв волосы небольшим домашним чепчиком из тех же кружев. Ни следа драгоценностей, зато спесь читалась в каждом ее жесте. И в манере цедить слова по-французски.

На меня внимания не обращала. Хан-Гирей довольно бойко изъяснялся на языке Вольтера, то и дело кивая в мою сторону. Видимо, излагал суть моей проблемы. Я уловил имена Торнау, Дадиани, Вольховского и Засса.

Наконец, до меня снизошли.

— Я слышала про вас, — перевела на меня взор холодных, ничего не выражающих глаз немолодая аристократка. — Муж лично распорядился, чтобы князь Дадиани взял вас в свой полк. За вас просили из Царьграда.

Я понял, что ответа от меня не ждут.

— Как понимаю, французский вам не знаком?

— Только английский, Ваша Светлость, — решил я раскрыть рот.

— Вам следовало тогда искать общества графа Воронцова, — хмыкнула баронесса. — Он известный англоман.

— Я знаком с его Светлостью, — зачем-то прихвастнул я. — Дозволено ли мне будет изложить еще одно обстоятельство?

Последовал царственный кивок без малейшей примеси интереса.

— Коль вашей Светлости будет угодно войти в мое положение, просил бы еще об одной милости. Если можно так выразиться, в комплекте с мадемуазель Саларидзе идет алжирский пират. Он ее телохранитель. На вид страшен, но вернее человека мне не сыскать.

Впервые в глазах баронессы промелькнула искорка любопытства.

— Настоящий алжирский пират⁈

— Еще и немой. У него язык отрезан.

— Мон дьё! Я должна это увидеть! Муж поручил мне способствовать объединению русского и грузинского обществ. Но дело идет туго. Грузинские царевны и царевичи не спешат расставаться со своим прошлым. Быть может, появление столь колоритной парочки внесет некоторое оживление в наши вечера? Грузинская дворянка и мавританский убийца! Подумать только! C’est très romantique. Сегодня вторник. Как обычно, я принимаю. Приводите своих протеже. Я готова на них взглянуть. Лакеям я распоряжусь!

Мы поняли, что аудиенция закончилась. Собрались раскланяться и удалиться. Но нас прервали. В зал вошел среднего роста офицер. Полковник с флигель-адъютантским аксельбантом. Я догадался, что это князь Дадиани. Его кавказская внешность, глаза слегка навыкате и чуть смуглая кожа недвусмысленно свидетельствовали о кавказских корнях.

Он обменялся кивками с князем Султаном и затеял обмен репликами с тещей на французском. Неожиданно обрушился на меня:

— Как унтер-офицер моего полка мог позволить себе явиться во Дворец в столь похабном виде⁈ Где мундир⁈ Почему с бородой⁈ Немедленно в Манглис[2], в казармы полка, и носу оттуда не казать!

— Успокойся, Александр Леонович! — вмешался князь Султан. — Во-первых, не унтер, а прапорщик. Барон Розен изволили пожаловать. Во-вторых, обер-офицер прикомандирован к секретной части и готовится к ответственной миссии. Вот любишь ты, не разобравшись, кидаться в атаку. У Паскевича научился, пока при его штабе служил?

Дадиани запыхтел, как бык, выпускающий пар. Покраснел.

— Не дело так службу начинать! В любом случае, изыщите время посетить полковую канцелярию. В корпусном штабе найдете полкового адъютанта Золотарева и отправляйтесь с ним в Манглис, — Хан-Гирей попытался снова вмешаться, но Дадиани замахал руками. — И слушать не желаю!

Он резко развернулся и выбежал из зала. Хан-Гирей только развел руками.

… От Дворца наместника до штаба на Эриванской — рукой подать. Бог миловал, дождей за прошлую неделю не было, как и риска утопить в грязи наши чувяки. Шли с Хан-Гиреем молча. Каждый думал о своем. Я — о том, как ловко подцепил на крючок баронессу. Теперь лишь оставалось уговорить Бахадура побыть в роли Петрушки.

— Вон нужный вам адъютант! — прервал мои размышления Хан-Гирей, указывая на офицера в темном парадном мундире вместо летнего белого холщового кителя, в белых панталонах и кивере в форме высокого ведерка, украшенного смешным помпоном. На огромном медном двуглавом орле на кивере красовалась цифра 4. Полковник его окликнул. — Поручик Золотарев!

Офицер, приложив два пальца к козырьку и придерживая полусаблю на боку, почти бегом подбежал к нам и отрапортовал. Его широкое веснушчатое лицо с курносым носом и белокурым чубчиком светилось каким-то юношеским озорством и необычайно к себе располагало.

Хан-Гирей меня представил и передал поручение князя Дадиани. Особо подчеркнул, чтобы меня в полку не задерживали ни на одну лишнюю минуту.

— Исполним в лучшем виде, господин полковник! — серьезно уверил нас поручик, но не удержал на лице и на десять секунд строгую мину. Снова разулыбался и обратился ко мне. — Господин прапорщик! Как насчет ночной езды, чтоб не по жаре добираться до полкового штаба? Устроим скачку на интерес?

— Золотарев в Тифлисе известен как заправский наездник. Даром что из гренадер! — усмехнулся князь Султан. — Готовы к пари, Константин Спиридонович?

— Отчего бы и не попробовать? — я не нашел причин для возражения.

— Берегитесь! — рассмеялся Золотарев. — Супротив моего белого «араба» мало кто устоит!

У меня был козырной туз в кармане в виде двух кабардинцев. Пусть жокей из меня — так себе, но скачка на приличное расстояние одвуконь — явный гандикап. Поручика ждал сюрприз!

— По полста ассигнациями⁈ — невинно предложил хитрый поручик.

— Откуда ж такие деньжищи у новоиспеченного офицера? — укорил его князь. — По десятке будет довольно!

— Принимается! — радостно вскричал Золотарев и залихватски тряхнул своим кивером, торчащим на добрых полметра. — Жду вас здесь, у входа в штаб, за два часа до полуночи!

Мы распрощались с полковым адъютантом и прошли в штаб. Двинулись сразу к столу формулярных списков. Но меня перехватил чиновник из наградного отделения.

— Прошу прощения, господин юнкер! В прошлый раз мы вас на смех подняли, когда вы про ордена спросили. Оказывается — зря! Вот газета, в коей напечатан именной указ о награждении вас орденом Святого Станислава 4-й степени. От души поздравляю! — чиновник протянул мне газету.

Штаб-офицеры загомонили, присоединяясь к поздравлениям. Вполне искренне и по-дружески. Хан-Гирей не удивился. Он догадался, откуда дровишки в виде высокой награды.

— Как мне получить орден? — поинтересовался я.

— Ну, не в штабе же! — ответствовал чиновник. — Грамота и орденские знаки низшей степени согласно орденского статута 1829 года выдаются одним из членов Кавалерской Думы[3]. За неимением оного в месте службы награжденного такая обязанность может быть возложена на любого кавалера, имеющего высшую степень ордена. Ваш случай счастливый. Полковник Дадианов — не только ваш начальник, но и кавалер ордена 2-й степени. Ему вас и награждать. И проследить за взысканием денег на дела богоугодные.

— Как так? — удивился я. — За награду следует платить награжденному?

— Были бы вы азиатцем, на службе не состоявшим, платить не пришлось бы. А коли вы на службе, извольте с первого жалования отправить почтою пятнадцать рубликов, добавив страховые. Не великая цена за потомственное дворянство и возможность малолетнюю дочку пристроить в Мариинский институт на воспитание за казенный счет. Впрочем, к чему мне все вам рассказывать? Получите орден с грамотой, а с ним и экземпляр Статута, где все прописано.

Мое посещение штаба корпуса можно было назвать визитом с сюрпризами. Не успел я отойти от новостей об ордене, на меня свалились новые неожиданности. Военный чиновник из формулярного отделения на них не скупился. Как только Хан-Гирей передал ему распоряжение командира Корпуса о производстве меня в офицеры, он тут же выдал:

— Его Сиятельство зря утруждались! Как Варваци нас посетить изволил, проверил я его формуляр. Юнкер проходил по спискам в качестве вольноопределяющегося из студентов-иностранцев. Стало быть, относится к первому разряду, коему полагается производство в офицеры через шесть месяцев службы без экзаменов и назначение в свои полки сверх вакансий по удостоению начальства.

— Что есть вакансия, позвольте полюбопытствовать?

Чиновник удивленно вскинул брови.

— Не знаете⁈ О! Отныне вакансия и выслуга станут для вас Альфой и Омегой всей службы. Поясню на примере. Допустим, вы отслужили положенное число лет и достойны следующего чина. Но свободной вакансии в полку нет. И, получается, вам остается или ждать, пока освободится место, или переводиться в другой полк.

— Полагаю, на Кавказе проблема с вакансиями стоит не так остро, как во внутренних губерниях, — намекнул я на убыль офицеров в стычках с горцами.

— С этим не поспоришь, — вздохнул чиновник и встрепенулся. — Вот еще, что забыл добавить. Строго по форме вы пока еще не офицер. В Инспекторский Департамент военного министерства отправим уведомление о производстве. Как он одобрит и приказ издаст, так и станете офицером.

— Выходит, мне в полковую канцелярию нет смысла мчаться?

— Отчего же? Здесь, на Кавказе, все попроще. Формальностей по возможности избегаем. Вам, наверное, в диковинку слышать такое от чиновника формулярного отделения? — улыбнулся мой визави. — Недаром прозываемся Отдельным корпусом! У нас привыкли руководствоваться военной необходимостью, а не внешней стороной дела. В последнюю войну Его сиятельство граф Паскевич изволили высказаться неодобрительно о вашем полку. И что ж? Лучшим оказался в боях! И командующий это признал! Что ж до обязательных формальностей, от коих не уклониться… Вам стоит, помимо полкового штаба, посетить, чтобы представиться, всех начальствующих в городе, как только мы получим приказ о вашем назначении. А вот с визитом в военную полицию я бы не рекомендовал затягивать.

— В полицию?

— Так у нас называется жандармское отделение, — с намеком сказал чиновник.

— Держите ваши подорожные. Я уже обо всем позаботился! — прервал наш интересный диалог Хан-Гирей, протягивая мне пачку бумаг, и с намеком мне подмигнул. — Там найдете и проездные документы до известного вам пункта назначения.

Я понял, что он говорил о Прочном Окопе. За всей этой суетой как-то позабылось главное: мне снова предстояла опасная миссия, где ставкой будет не только моя жизнь, но и голова штабс-капитана Торнау. А еще знакомство с «голубыми мундирами»!

… Иван Антонович Казасси, глава всей закавказской секретной военной полиции, попал в жандармы из драгун. Из майоров в короткий срок забежал в полковники, хотя ничем похвастать не мог. Главный тифлисский «фээсбешник», невысокий и кривоногий, крайне болезненного вида итальянец[4], чей папенька блистал в составе Петербургской балетной труппы и имел свой театр, был до крайности экспрессивен и в выражениях не сдерживался. Обо мне, как оказалось, он был наслышан и считал чуть ли ни своим коллегой.

— Вам, господин прапорщик, трудно представить, в сколь идиотском положении я пребываю с момента вступления в должность. Вместо того, чтобы создать нормальное жандармское управление, придумали секретную полицию. Три раза баста паста! Гласная, то есть всякому известная, но секретная! Военная, но из жандармских штаб-офицеров состоящая! Как это понимать? Четыре года в должности, но так и не домыслил! Придумали для агентов мудреное название — «фрачная полиция», а фондов на ее содержание так и не выделили, как и фраков.

Я пожал плечами. Хочется человеку выговориться — пускай его болтает! Могу и послушать.

— Граф Паскевич, прародитель нашей команды, мыслил следующее. Надобно так устроить секретную полицию, дабы она любое внутреннее зломерение пресекала на корню и агентов своих имела как в крае, так и заграницей. И средь горцев. И что же? Людей не хватает даже за иностранцами уследить. О чем болтают промеж себя офицеры? Вольнодумства всякие…

— Полагаю, ваше превосходительство, что среди горцев, в круг которых я проник, вольнодумством не пахнет, ибо даже слова такого не знают.

— Смейтесь, смейтесь… Барон Розен тоже так думал. А потом — баста паста! Заговор грузинской знати!

— Разве ту оперетку можно назвать заговором?

— Самый злоумышленный заговорщик, царевич Окропир, жизнь вел весьма примерную, в кругу семьи. И рассуждал всегда здраво… Есть, чему удивляться. Но пригляд мне поручен. Хватает на Кавказе и без грузинских князей людей, одаренных способностями и талантом, но замешанных в нехороших делах. В тех же событиях декабря 25-го года. И следует благовидными мерами не допускать молодых офицеров к сближению или сношениям с подобной публикой.

Ну, все понятно! Во все века, при любом режиме, тайная полиция будет бороться с внутренними заговорами. Действуя подчас топорно и глупо. И получая за это очередные звания. Дело, впрочем, хоть и грязное, но нужное. С этим не поспоришь.

— А как обстоят дела с иностранными шпионами? Не из праздного любопытства спрашиваю. Не хотелось бы, чтобы англичане или горцы узнали о моей роли.

— Из всех иностранцев местных самые опасные — это Граф Ротти-Мантон, французский консул в Тифлисе, и начальник его канцелярии Эме Ривуар. Бойкие господа! Много корреспонденции в Париж отправляют. Потому попрошу избегать посещения ресторации Матасси. Любят французы там бывать. Разговоры заводят среди клиентов. А как пресечь? Иммунитет! Тифлисское консульство — удобный наблюдательный пункт за всем Кавказом. Этого у него не отнять.

Все в этом мире повторяется. И шпионство под дипломатическим прикрытием уходит в глубину веков. Но какое мне дело до французов? Через два-три дня покину Тифлис. Меня ждут совсем другие игры.

От Казасси не укрылись мои тайные вздохи.

— Об азиатцах своих думаете? Подлый народец со своим пониманием общей пользы. Вместо содействия властям вступают с нами в отношения, дабы навредить или погубить врага своего. А наши кавказцы? — Казасси презрительно скривил губы. — Где мне сыскать людей благонамеренных, испытанной скромности и ни в каких пристрастиях или пороках не замеченных, как то предписывает инструкция? Может, перейдете ко мне на службу?

Я удивленно на него взглянул. Ему ли не знать о совсем непростых поручениях, которыми меня грузит начальство.

— Не отвечайте, господин прапорщик. Не торопитесь. В жизни всяко может повернуться. Я вам про наши трудности наговорил с три короба. Но все меняется. Дай бог, до конца года превратят нас в шестой округ Корпуса жандармов. А это, знаете ли, — перспективы!

Копаться в бумагах покойного Марлинского? Составлять списки посетивших пятигорские воды? Расследовать грязные делишки местных чиновников? Боже спаси меня от такой перспективы! И сохрани от гнева царицы Тамары!

Как я ни оттягивал сей тягостный момент, но делать нечего. Пришла пора возвращаться к колонистам и подставлять шею. Может, вспомнит невестушка, что повинную голову меч не сечет? Мне же нужно как-то убедить Тамару: А) отложить свадьбу; Б) превратиться в воспитанницу баронессы; В) отпустить меня в смертельный поиск по землям черкесов. Как тут уберечься от рукоприкладства, я себе не представлял.

[1] Прикуп в старшую и в младшую масть — термины бостона. Не сложно догадаться, что старшая бьет младшую.

[2] Манглис (ныне Манглиси) — место расквартирования Эриванского полка в 60 км на запад от Тбилиси.

[3] Кавалерская Дума — ежегодное собрание из 12 старших кавалеров ордена, проходившее в апреле. На этом собрании его участники голосовали по каждому представлению к награде. Итогом баллотировки являлись списки, передаваемые 25 апреля Императору, который их утверждал. Каждая именная грамота контрассигновывалась Председателем Думы и скреплялась печатью Ордена. Именные указы о награждении низшей ступенью подписывались не императором, а кавалерами Думы.

[4] И. А. Казасси умрет в июле 1837 г. Интересная личность. Приятельствовал с А. С. Пушкиным, которому привозил письма с Кавказа.