Спасения нет

Ваян Год 56 ПБ

В Деллиана закачали столько седативных, сколько мог вынести человеческий организм без химического повреждения тканей. И все равно было мало. Врачам пришлось привязать его к госпитальной койке. Он бил руками и ногами, ногтями впивался в ладони, мотал головой…

Сканеры над кроватью плавно, но без промедления двигались, отслеживая нервные импульсы. Голова у него почти скрылась под контактами датчиков. Четверо докторов изучали схематизированные показания на большой, во всю стену, голографической проекции. Среди сменяющихся чисел и графиков с тяжеловесностью большой планеты вращалась трехмерная схема мозга. Ей полагалось выглядеть совсем тусклой. А между тем нейроны искрили активностью.

Ирелла и без подсказки врачей видела, что дело плохо. Она стояла за стеклянной дверью, прислонившись виском к макушке Ксанте, и он ее обнимал, только это нисколько не утешало. Тиллиана стояла по другую сторону с застывшим от усилия изобразить оптимизм лицом. Остальной взвод мыкался в проходах за их спинами, молчал и вертел в руках чашки с давно остывшим кофе.

Так она и стояла у палаты терапии, тупо смотрела. Не думать было легко: стоило начать вспоминать, сколько взводов пропало, когда ковчег взрывом вскрыл каверны с кораблями Решения. Больше ста человек как ветром сдуло. Знакомых. Друзей, с которыми вместе росли. Невозможно было принять столько горя, тем более начать их оплакивать. На «Моргане» все знали, что Удар — страшный риск. Но в одной операции потерять столько…

«А пропусти я тогда корабль–пришелец, вышло бы иначе? Они остались бы живы?»

Она понимала, что это глупый вопрос. Такие вопросы вечно задают себе уцелевшие. А чего ради? Чтобы чувство вины отпустило?

Она отстранила чувство вины, отдав все внимание Деллиану. Потому что он был важнее. Погибшие, если бы знали, простили бы ее.

Одне из врачей, Алимайн, вышло из палаты. Устало, смущенно взглянуло на собравшийся вокруг взвод.

— Мы не совсем понимаем, что с ним, — сказало оне. — Что–то вопреки действию ингибиторов оживляет серое вещество.

— Неанский нейровирус? — предположил Джанк.

— Монтаксан говорит, нет. Во всяком случае, это не их нейровирус. Но эти оликсы, очевидно, располагают техниками, неизвестными нашим метаваянцам. Неаны не знают, что внедрило через оптик в мозг Деллиана единое сознание ковчега.

— Значит, все же какой–то вирус? — спросила Тиллиана.

— Не знаю, как еще это назвать, так что… да. Его оптик принудили закачать в мозг около семнадцати терабайт. Невероятное количество информации и воспоминаний, человек не в состоянии столько принять и усвоить. Видимо, не в состоянии, если судить по этой мозговой горячке.

— Там, на ковчеге, говорили оликсы, — сказал Урет. — Не Деллиан.

— Он тоже там был, — возразила Ирелла. — Он мне отзывался. Он боролся. Мой Дел никогда не сдается.

— Что правда, то правда, — согласилась Элличи. — И как теперь это убрать?

— Мы ничего не гарантируем, — сказало Алимайн, — но есть идеи. Для начала мы думаем ввести его в глубокую кому. Посмотрим, не снизит ли она уровень мозговой активности. Честно говоря, сейчас можно считать победой даже замедление скорости поглощения. Нам нужно время.

— Это не нейрология, — уколола Ирелла, — а знахарство какое–то! С тем же успехом могли бы применить травяные сборы.

— Я задало гендесу анализ закономерностей. Если определим механизм действия, это приблизит нас к решению.

— В архивах «Моргана» есть проекты, — сказала Ирелла. — Работы наших предков по интерфейсам мозг–процессор. Связь у них устанавливалась не через оптик, но такой интерфейс позволил бы поставить ему антивирус.

— Человеческий мозг — не процессор, — предостерегло ее Алимайн. — А разум Деллиана — не программа. Нельзя насильно загружать и стирать память. Мы опасаемся, что чем дольше он остается в таком состоянии, тем больше паттерны оликсов сливаются с его мыслями и воспоминаниями.

— Так введите его в кому, — пылко потребовал Ксанте. — Отключите мозг полностью, чтобы они его не захватили.

— Это тоже небезопасно, — сказало Алимайн. — Мне хотелось бы, чтобы вы это поняли, прежде чем мы приступим.

— Погодите, — вскинулась Ирелла. — Вы спрашиваете моего разрешения?

— Будь мы на Джулоссе, врач в таком случае обязан был бы просить согласия родных. Здесь, с тобой и особенно в данном случае, совершенно беспрецедентном, этические требования не определены. Строго говоря, капитан Кенельм имеет полномочия на приказ или отказ от лечения, но оне просило проконсультироваться с тобой. И со всеми вами — в сущности, ваш взвод и есть семья Деллиана.

Ирелла обвела взглядом друзей, не сомневаясь, что все готовы ее поддержать. Их товарищество делало ношу почти выносимой.

— Действуйте, — сказала она.

«Морган» возглавлял оборонительный строй «зонтиком» — десять штурмовых крейсеров летели в двадцати километрах перед ковчегом оликсов. Перекрывающиеся поля искажения, расталкивая межзвездный газ, образовали бледно–лавандовый ореол — так они заботились, чтобы побитый астероид не пострадал еще сильнее от попаданий мелких частиц.

Защита ковчега с его драгоценным грузом была первоочередной задачей для капитана Кенельм. Индустриальные платформы на Бенну уже работали в авральном режиме, создавая все необходимое для инициации неанского варианта. Десятки обогатительных заводов и промышленных станций через межзвездные порталы рассылались на пятнадцать световых лет от Ваяна. Через неделю за ними должны были последовать отобранные для обеспечения металлами и минеральным сырьем астероиды, материал для десятков хабитатов оперяющейся цивилизации. Между тем с затянувшимся на пятнадцать лет маскарадом на Баяне было покончено: обширные поля поддельных ферм давали теперь настоящий урожай. Большие примитивные трактора тянули по полям и лугам уборочные машины, собирая семена трав, кустов и деревьев. Все это предназначалось для посева в новых хабитатах. Для начала были задуманы три пятидесятикилометровых цилиндра, готовность первого ожидалась через шесть месяцев.

Никто не знал, когда в системе Ваяна начнет жесткое торможение флот кораблей Решения. Оценки аналитиков варьировались от месяца до пяти лет. Кенельм поневоле пришлось исходить из месячного срока, и оне уже отдало приказ немедленно приступить к операции переноса коконов.

Целая треть инициаторов Бенну производила сейчас системы, способные продлить гибернацию найденных людей. Гендесы, обработав данные первой дистанционной разведки трех биополостей ковчега, вычислили, что в них хватило бы места на два миллиарда жизнеобеспечивающих камер. Позднее подтвердилось только присутствие четверти миллиона коконов в первой полости. Оставшиеся две, видимо, пустовали.

Перенос уже начался: коконы доставляли с ковчега в основной тор Бенну и подключали к новым механизмам по мере их готовности.

От Иреллы никто пока не просил и не требовал помощи с неанским вариантом. Хотя это было по ее части: работы, проводившиеся при конструировании ваянской цивилизации, дали бесценный опыт по воплощению существовавших запасных вариантов.

Деллиан теперь находился в глубокой коме, и безумная активность его мозга снизилась — хотя и не была подавлена до конца. Это, как и другие последствия катастрофы с Ударом, мало–помалу наполняло Иреллу ужасом. Несмотря на безрадостную победу с найденными коконами, а может быть, как раз от этой победы, ей казалось, что свет вселенной навсегда потускнел.

Она направлялась в главный зал совещаний, но по дороге сделала небольшой крюк. В жилом торе «Моргана» не было окон — в отличие от жилого колеса Бенну с его стеклянным небом. Зато здесь была просторная зала, стены которой изображали ландшафты земного мезозоя: как будто стоишь на опушке папортникового леса, а перед тобой до горизонта простираются пышные травы и лениво дымят вулканы. Когда работа не давала долгих передышек, они с Деллианом выбирались сюда отдохнуть. Если где и становилось чуть спокойнее на душе, так только здесь. Ирелла припомнила, что святую Кандару перед боем всегда мучил страх и она разгоняла его, маниакально перепроверяя вооружение и броню. Ну что ж, управление работой индустриальных станций — не совсем бой, но ближайшие несколько дней должны были решить судьбу четверти миллиона окупленных оликсами людей. И она обязана была мыслить рационально — пусть даже всем Святым была отвратительна мысль затаиться в темноте.

Но сегодня Иреллу не утешала ни знакомая зала, ни теплые воспоминания. Она закрыла глаза и дала мыслям свободу бродить, где им вздумается, пусть даже они и забредут в темноту.

Корабль–пришелец!

Самая большая из всех загадок. После Удара он пристроился в сотне километров за ковчегом. И ни с кем не желал разговаривать — менее всего с капитаном Кенельм, хотя оне часами посылало приветственные сообщения и запросы. Он совершил лишь одно действие: запустил в ковчег сотни дронов–солдат. Те с леденящей эффективностью выслеживали и убивали квинты оликсов. И до сих пор оставались внутри, потому что ковчег был огромен. Чтобы найти и перебить все квинты, могли уйти месяцы. Впрочем, Кенельм и командиры взводов уверенно полагали, что первая биополость очищена. Там уже несколько часов не наблюдалось перестрелок.

Ее инфопочка связалась с датчиками «Моргана» и вывела на оптик изображение пришельца; в тающем межзвездном газе его белый корпус испускал мягкое фиолетовое свечение. Ирелла целую минуту разглядывала корабль, потом осмотрелась вокруг. Сверху и со стен, скромно укрытые среди картин доисторической саванны, на нее поглядывали скопления линз.

— Ты за мной подсматриваешь? — вслух спросила она.

На оптике появилась маленькая белоснежная иконка, и Ирелла приняла вызов.

— Да.

— Я так и думала, — сказала она. — Страшно подумать, как ловко ты орудуешь в нашей сети.

— Когда меня строили, она была уже не новостью. А что известно мне, наверняка знают и оликсы. Вам придется сменить и обновить формат. Может, придумаете что–нибудь оригинальное.

— Мы на плато. В мире нет ничего нового.

— Неужто? Скажи это оликсам. Гравитонные лучи, которые они применили против ваших крейсеров, даже для меня сюрприз.

— Спасибо за помощь.

— Я хорошо повеселился. Долго ждал этого дня.

— Долго — это сколько?

— Пару тысяч лет.

— Святые!

— Не так все страшно. В полное сознание я пришел всего несколько недель назад, да и большую часть времени до того поглотило релятивистское расширение. По линейному времени мне всего сто пятьдесят.

— Ты получил, что хотел?

— Отчасти да. Локацию врат получил. Но большую часть воспоминаний о самом анклаве единое сознание успело стереть.

— А оно не сказало тебе, почему ковчег явился на Ваян, набитый окукленными людьми?

— В точности не сказало. Эти коконы с захваченного корабля поколений. После того захвата ковчег был направлен на Ваян.

— Святые! Они перехватили корабль поколений! Каким образом?

— Мы и сами ловили их на приманку, Ирелла. А они уже отловили столько наших… Я видел в воспоминаниях единого сознания. Не знаю даже, остался ли кто еще на свободе. Эти корабли, высланные подбирать остатки человечества… они, извращенцы поганые, называют их «кораблями Гостеприимства». Они имеют тот же вид и размер, их можно посылать к звездам, испускающим, как Ваян, сигналы «новой цивилизации». Устроившие приманку люди принимают их за ковчеги вроде старого «Спасения жизни».

— Нет!

— Оликсам известна наша стратегия, Ирелла. Им все известно. Они знают, что мы биоформируем планеты, чтобы прожить на них несколько веков, а потом на множестве кораблей двинуться дальше. Они побывали на тысячах планет и всегда посылали корабли вперед — никогда назад. Но экспоненциальное расширение волны имеет постоянную скорость — восемьдесят пять процентов световой. Поэтому они знают, где нас искать. Они по всей галактике установили станции наблюдения. Их сотни тысяч, и каждая связана червоточиной с вратами. Теперь и я знаю, где они находятся. Не только позади, в направлении Сол, но и впереди, то есть оликсы раньше нас дотягиваются до любой звезды. Они теперь нас поджидают, Ирелла. Они похожи на питающихся планктоном китов, что водились в земных океанах. Мы, крошечные безмозглые создания, летим прямо в разинутую пасть и замечаем ее, только когда сомкнутся челюсти.

— Нет! — вскричала она. — Нет! Этот план создали сами Святые! Благодаря им — нас триллионы. Треть звезд галактики засеяны земными ДНК.

— Так было в начале. Теперь уже нет. Давно уже нет.

— Не может быть. Не могли они переловить всех наших. Просто не могли.

— Галактика — жестокий мир, Ирелла. Еще более жестокий, чем мы думали. Дарвинизм в ней раскручен на полную катушку.

— Святые! Что же делать?

— Вы уже делаете — неанский вариант. Прятаться и размножаться в темноте между звезд, где им вас не найти. В этот раз способ мог бы сработать. Вы уже освободили четверть миллиона людей. Они снова будут жить, Ирелла. Такой победы не давал ни один Удар на протяжении тысячи лет.

— Но если кроме нас никого не осталось, значит, мы побеждены, да?

— Люди живы и свободны. Не только здесь, еще и в Убежище.

— Оно существует? — поразилась она.

— Думаю, теперь уже да. Те, кто взялись его создать, чертовски решительная компания. А корабль–матка Создателей располагал подходящей технологией.

— Это что еще за Создатели?

— Их раса называлась Като. Они спаслись от оликсов, как и другие пережившие вторжение галактические расы. Мы прозвали их Создателями для простоты, потому что их технология и впрямь неотличима от магии. Я хочу сказать, я наполовину создан этой технологией. И часто сам не понимаю, как устроен.

— Но Убежище, оно существует на самом деле? — не успокаивалась Ирелла.

— О да. С ними улетела одна из моих внучек, чтобы найти подходящее для жизни место за пределами волны экспансии. Как тебе такая верность семье? Но, признаюсь, похоже на то, что она будет смеяться последней.

— Так ты не знаешь, где искать Убежище?

— Не знаю. Оно ведь так и задумано, а?

— Да… — Она крепко сжала губы, оценивающе осмотрела скопления линз.

— И что ты теперь намерен делать?

— Останусь здесь, присмотрю за вами, пока вы не переведете всех в безопасную гавань среди звезд. А потом нанесу визит анклаву оликсов.

— Им известно, что ты получил локацию врат. Они будут ждать, заранее разинув китовью пасть.

— Возможно. Но я затем и создан. И очень долго ждал такой возможности.

— А если есть другой способ?

— Да ну? Какой же это?

— Я над этим работаю. И не спеши усмехаться — я такие вещи умею, действительно хорошо умею.

— Не сомневаюсь. Ваян производил впечатление.

— Ты много знаешь про оликсов и их технологии, да?

— В чем вопрос?

Она не сразу решилась спросить. Но, как и в прошлый раз, терять ей было нечего.

— На «Моргане» есть человек, пострадавший при захвате ковчега.

— Это твой дружок? Тот, которому влепили мозговой вирус через оптик?

— Да. Деллиан. Ты знаешь, как его вылечить?

— Не так это просто, милочка. Да, способы есть, но человеческий мозг — забавная штука. Добрая старая поговорка: «Как бы ты ни был умен, прочитать его не сумеешь». Что дает нам шанс. Но, должен предупредить, очень слабый шанс.

— Если шанс есть, я им воспользуюсь!

— Ладно, перешлю тебе кое–какие файлы. Твой биомолекулярный инициатор сумеет соорудить интерфейс, который свяжет тебя с его разумом.

— Неаны говорили, чтобы мы ни в коем случае такими не пользовались.

— Потому что они делают вас доступными для нейровируса оликсов. Конечно. Что там говорилось про запертую дверь конюшни, когда лошадь украдена?

— Да…

— Тебе придется ему помочь, стать частью лекарства. Это рискованно. Для вас обоих.

— Мне без него жить незачем.

— Ого! Черт, какая мрачность. Что вы все с собой сделали?

— Просто я реалистка. Как святая Кандара. Я всегда ею восхищалась. Она никогда в жизни не обманывала себя.

— Ха! Услышь она тебя, лопнула бы со смеху. Похоже, историки кое–что пригладили.

Ирелла нахмурилась.

— Ты ее знал?

— А как же. Она мне даже нравилась. Баба с яйцами. Покрепче многих.

— Кто ты?

— Давным–давно я был Энсли Зангари. Приятно познакомиться, Ирелла.

Алимайн со своими медиками целый день просматривало переданные Энсли файлы.

— Интерфейс должен работать, — заключило оне. — В смысле на физическом уровне. Он способен соединить нейроны человеческого мозга. И наши инициаторы способны его произвести: гендесы уже прогнали симуляцию конструкции.

— Но? — спросила Ирелла. Она не сводила взгляда со стеклянной двери клиники. Деллиан все еще был пристегнут к кровати, но теперь хотя бы выглядел спящим. И большая голопроекция его мозга не так искрила.

— Предложенная Энсли процедура… — неловко начало Алимайн. — Способ соединения твоего мозга с его. Вот ее на симуляторе проверить не удастся.

— Так подключите меня. Либо сработает, либо нет. Мы ничего не теряем, а если получится, вернем Дела.

— Ирелла, — взволнованно заговорил Ксанте, — это опасно.

— Конечно, опасно. К чему ты это говоришь? Я готова попробовать. Мы все хотим его вернуть. Значит…

— А что, если внедренный ему оликсами вирус через интерфейс попадет в твой мозг?

— В следующий раз испытаете другое средство на нас обоих.

— Святые, Ирелла!..

— Я только ради него живу! — заорала она ему в лицо. — Без него я мертвая. Понял?

Ксанте коротко кивнул.

— Я тоже его люблю.

Ирелла позволила ему себя обнять, а сама, вместо того чтобы ответить, уткнулась подбородком ему в макушку.

— Спасибо. Извини, что я так расклеилась.

— Вовсе ты не расклеилась. Не заливай меня железы подавителями эмоций, я бы уже ничего не соображал.

— Я установлю биоинициатор на производство интерфейса, — сказало Алимайн. — Это займет пару часов.

— Я никуда и не собиралась.

— Вообще–то… — откашлялся Ксанте, — Тиллиана спрашивала, не сможешь ли ты к ней подойти.

— Хм, меня она не звала.

— Нет. Сказала, чтобы я сам решил, в состоянии ли ты.

— Зачем?

— Не знаю. Сказала только, что дело важное и невеселое. Остальной взвод уже там.

— Ох, ради святых! — Она возвела глаза к небу. — Идем, посмотрим, что там такое неотложное.

Интерьер жилого тора Бенну разительно изменился. Дистанционки вырубили деревья парка и выдирали траву. Растения вместе с почвой без церемоний сбрасывали в мусоропроводы, заканчивающиеся порталами в космос. За первым рядом дистанционок двигался второй, разбирающий экологическую инфраструктуру. Ее тоже выбрасывали в космос. Уборщики даже не тратили усилий на вторичное использование. Оставался только отчищенный до тусклого блеска металлокерамический пол.

На нем уложили решетку из трубок и кабелей, готовую к подключению механизмов обеспечения коконов. Пять тысяч модулей уже были установлены в несколько длинных рядов. В ближайшую неделю производство должно было резко ускориться.

Ксанте, выйдя из портала, остановился рядом с Иреллой и оглядел тор по всей длине. Без зарослей зелени перспектива стала резче. Двухкилометровый изгиб показался теперь теснее и мельче.

— Я понимаю, что места здесь полно, — сказал Ксанте. — Но неужели они вправду рассчитывают втиснуть четверть миллиона коконов?

— Придется, — подтвердила Ирелла. — А когда все будут здесь, тор отправится прямиком в межзвездный портал к месту строительства хабитатов.

— Прятаться в темноте, — горестно повторил Ксанте. — Дел, когда очнется, будет вне себя.

— Неанский вариант — не окончательный, — мягко возразила она. — Это и близко не конец.

С «корабля Гостеприимства» уже доставили больше тысячи коконов. Новые системы тора подключились к изуродованным телам, чтобы поддержать в них жизнь до готовности межзвездных хабитатов.

— Как думаешь, мы сумеем их вернуть? — спросил Ксанте. — В смысле превратить обратно в людей с нормальными телами?

— Святые, конечно! Мы еще на Земле это умели. Лим Тянь-ю отработала процедуру в лондонской клинике, — равнодушно отозвалась Ирелла. — Среди первых возвращенных был мой предок.

— Ого, я и не знал, что у нас были предки. В смысле настоящей семьи, понимаешь?

— Мне в порядке терапии на Джулоссе дали ознакомиться со своей генеалогией. Предполагалось, что это усилит чувство принадлежности к человечеству — и в каком–то смысле это сработало. Часть моих ДНК взяты у потомков Вика.

— Бик?

— Да, это первый пациент Лим Тянь-ю. В порядке договоренности с его братом. — Она вздрогнула, вспомнив содержание файла. — Были люди, которые ради родных шли на невероятные жертвы.

— И сейчас есть.

— Верно. Так что мы каждому сможем вернуть тело.

— Да… Надо полагать, это счастливый конец.

Ирелла уже видела в одном ряду Тиллиану в окружении остального взвода. Проходя к ним, она изо всех сил отводила глаза от коконов. Записей времени первого вторжения она насмотрелась достаточно, так что их форма — выпуклый бочонок тела с торчащей на конце гладкой головой — стала привычной. Записи из файлов были клинически чистой ценной информацией. А в жизни это были разрушенные люди, слишком настоящие. Ее тошнило, хотелось сбежать.

«Ксанте ошибся, не гожусь я для этого».

Тиллиана не прятала слез. И Джанк, Фалар, Урет тоже, а остальные мужчины выглядели понурыми, как на поминках по Релло.

— Что здесь? — обратилась она к Тиллиане.

Подруга виновато взглянула на нее.

— Зря я тебя сюда вызвала.

— Ну, теперь уж поздно жалеть, — сорвавшимся голосом ответила Ирелла.

Тиллиана мотнула головой. Только теперь Ирелла заметила, что все отводят глаза.

— Что такое? — требовательно повторила она.

— Мы секвенируем ДНК всех доставленных с ковчега коконов, — сказала Тиллиана. — Сегодня утром гендес опознал последовательность.

Ирелла, чуть дыша, обернулась к тому кокону, который обступал взвод. Раздувшееся лицо без ушей, глаза и ноздри заросли кожей, навсегда разинутый рот. И все же… крохи, сохранившиеся от лица, жестоко ударили Иреллу. Этих черт ей никогда не забыть.

— Ох, святые, нет… — прошептала она.

Это было Александре. Наставник их года в поместье Иммерль на Джулоссе. Других родителей они не знали. Это оне взяло на себя весь труд по ее реабилитации. Александре, улетавшее на последнем корабле поколений, чтобы в мире дожить свои годы на избранной им новой планете.

Ирелла упала на колени перед коконом.

— Мы до них доберемся! — с яростью обещала она. — Мы теперь знаем, где их анклав, мы пробьемся в него и тогда не оставим в галактике ни единого оликса.