Спасения нет

Акита июня 2204 года

Кандара много чего могла бы сказать о соблюдении протокола, но придержала язык. Не настолько уж она не доверяла двум неанам. Потому она молча смотрела, как дроны первыми проскакивают во входную дверь — шесть по воздуху, пять тяжеловооруженных катят по полу. Только после того, как они проверили территорию, капитан Трал кивнуло, разрешая Джессике войти.

Они собрались в доме Джессики. В Ортонии — милом прибрежном городке, притулившемся между рукавами речной дельты. Домики в каталонском стиле возвышались над безупречно ухоженными лужайками в окружении густых деревьев. Берег внизу лениво лизали волны прибоя, а за невысоким гребнем слышался рев океанских валов, накатывающих на широкий пляж залива Фауи.

Кандара вошла в дом вслед за упакованными в броню военными. Здесь, как и в виденных ею десять лет назад утопийских домах, декор напоминал чистые линии нордической минималистики: каменные полы, плавно изогнутые белые стены, светлая сосновая мебель с мягкими подушками. Обнаружился даже круглый висячий камин между высокими стеклянными дверями главной гостиной.

Джессика остановилась перед большой медной дверью с желобками по краям.

— Это здесь.

— И никаких подземных тайников? — удивилась Кандара. — Какое разочарование.

— Тайники — это для плохих парней, — отрезала Джессика. — К тому же прятать лучше всего на видном месте. Вряд ли моя коллекция домашних принтеров — единственная на Утопии.

— Я ввожу дому ваш код, — предупредило капитан Трал.

Джессика пожала плечами.

— Давайте.

Медная дверь бесшумно отодвинулась. В нее порхнули пять летучих дронов. Трал замерло без движения, всматриваясь в переданные датчиками картины на линзах. Еще минута, и оне дало двум сопровождающим знак войти. У этих двоих к перекрестью оружейной сбруи на груди цеплялись экспертные дроны.

— Что ты, собственно, здесь устроила? — спросила Кандара.

— Главным образом производящие системы, — ответила Джессика. — Они в состоянии производить оружие и инструменты для действий против оликсов. Я готовилась к вторжению заранее.

— Оружие? — встрепенулось Трал.

— Оно пока не производилось. Я хотела сперва посмотреть, что будет. — Джессика оглянулась на Соко. — Ждала, вернешься ли ты.

— Так здесь у тебя личный арсенал? — уточнила Кандара. — Для ближнего боя?

— Да.

— Зачем, если ты нам советуешь распрощаться с Землей и дать Деру?

— Чем больше времени уйдет на покорение Земли, тем больше людей успеют бежать в межзвездное пространство с терраформированных планет. Оружие, которое здесь производится, предназначалось для вашей партизанской кампании против их наземных сил. Но и ее надо по возможности оттянуть.

— Все чисто, — объявило Трал. — Можно входить.

Кандаре опять пришлось прикусить язычок. Трал, хоть и сопровождало Джессику на все совещания, явно не схватывало общей картины. То, что неана собрала в своей домашней мастерской, наверняка окажется на порядок впереди человеческой техники. Кандара криво улыбнулась Джессике, закатила глаза и только потом указала на дверь. Джессика в ответ дернула уголками губ. Любопытно, как хорошо они понимают друг друга.

Большое помещение занимало центральную часть дома, поэтому окон в нем не было. Сложнейшие принтеры и мини–синтезаторы выстроились вдоль одной стены. Длинный стол посредине был завален электронными деталями странного вида, на нем же стояли три рабочие сферы, мощностью подходящие для взаимодействия с Ген 8 Тьюрингами. Стеллаж: бутылки с очищенными химикатами и сырьем для принтеров; пять высоких холодильников медицинского класса помечены алыми символами биологически активных веществ.

Кандара удостоила человеческую технику лишь беглого взгляда. Напротив принтеров стояли в ряд метровые кубы, серые и такие гладкие, что глаз никак не хотел фокусироваться на их поверхности, и даже установленная на максимальное разрешение периферия не помогла. Они так морочили взгляд, что Кандара усомнилась — настоящие ли.

— А это у тебя?..

— Инициаторы, — пояснила Джессика. — Уж какие сумела смастерить.

— Это что, высшая ступень развития принтеров?

— Да, что–то в этом роде.

— Хватит на меня лыбиться, объясни!

— Хорошо. — Джессика похлопала один из кубов по крышке. — Они действительно, как и ваши принтеры, производят разные вещи. Только чем сложнее машина, тем больше усилий требует управление.

— Да уж, это даже мне ясно.

— Нановолоконная сеть инициаторов — та часть, которая формирует молекулярные структуры, — настолько сложна, что возможен только интегральный контроль с гомогенизированным распределением. Так что это — нейронная структура, и очень умная.

— Ты хочешь сказать, что эта штуковина обладает самосознанием?

— Это человеческое понятие. Не думаю, что у них есть воображение. А вот… психика своего рода есть. Они в родстве с неанами.

Кандара уперла кулаки в бока, напряглась всем телом.

— То есть коды доступа есть только у вас.

— Нет, в том–то и дело. Тут нет входных паролей. Они сотрудничают с нами… по симпатии. Это не так просто, как с общей ДНК предков, как у людей с обезьянами, но между нами есть связь.

— Матерь Мария! То есть ты не сможешь передать этой технологии нам, поскольку ты при них вечная привратница. И мы всегда будем зависеть от вас.

— Нет. Мне кажется возможным построить инициаторы с более подходящим для человека управлением. Разобравшись в физике нановолоконной сети, вы сумеете ввести в нее вместо нашей свою программу. Иначе полного контроля вам не добиться. Вы вечно будете опасаться, что мы подсунули вам жучок или вирус. Ты и в моем сознании что–то такое подозреваешь, верно?

— Допускаю такую возможность.

— Вот–вот. Так что мы передадим вам материальную часть и теорию, на которой основано устройство. А уж как все это использовать, вам решать. Лично я сомневаюсь, что вы, подобно нам, наделите их собственным разумом.

— Намекаешь, что вы доверчивее людей?

— А ты бы доверила неограниченные возможности репликации и сборки независимой сущности, не обязательно разделяющей твои базовые ценности? И что именно считать базовыми ценностями человека? Ваш вид весьма разнороден. Тебе еще придется подумать над решением.

— Так если я попрошу твой инициатор собрать мне охрененную противомонстровую пушку, он мне откажет, а тебе поможет?

— В сущности, так и есть. Механизм инициатора — в то же время и его мозг. Когда от него требуется создать что–нибудь простое и маленькое вроде детской игрушки, в работе участвует лишь малая часть устройства. А для большого и сложного оружия или существа придется активировать соответственно большую часть инициатора, и он начнет сознавать, что делает.

— И возьмется меня судить?

— Довольно точная аналогия.

— В таком случае, поздравляю, ты права. Предпочту машину, которая просто делает, что ей сказано.

— А если кто–то из ваших преступников скажет ей отпечатать ядерную боеголовку? Инициаторы входят в неанское общество на равных. Они откажутся что–либо производить, пока консенсус не достигнут.

— Мне казалось, ты ничего не знаешь про неанское общество?

— Не знаю, зато понимаю, какая психология необходима для такого уровня технологического развития. Если — когда — люди дорастут до этого уровня, вам тоже придется перемениться.

— Это соображение я уже слышала. Оно лежит в основе утопийской культуры.

— Да. Яру — голова.

— Оне из неан?

— Да что ты! Оне родилось задолго до нашего прибытия. Оне целиком ваше.

— Ладно, Яру вычеркиваем из списка… — Кандара задумчиво разглядывала ряд безобидных на вид серых кубов. — Этот ваш зомбирующий вирус… Он может подчинить человеческое сознание?

— Теоретически может, — признала Джессика. — Трудность в том, чтоб ввести нейровирус в человеческий мозг. Нейронные структуры квинт имеют прямую нервную связь, допускающую перенос с других биотехнических систем. Для человека пришлось бы создавать кортикальный интерфейс. Хотя биологический инициатор должен бы справиться с такой задачей.

— Именно поэтому мы советуем всем видам, которым оказываем помощь, не использовать прямых интерфейсов мозг–компьютер, — вставил Соко. — Они опасно упрощают подчинение.

— А как же вы проникли в единый разум транспортника оликсов? — обернулась к нему Кандара.

— Тем самым способом. Камера биостазиса, в которую меня поместили, имела множество нейроволоконных связей с корабельным мозгом. После того как меня к ней подключили, введение нейровируса стало элементарной задачей. Они все сделали за меня.

— Я тебя не первый день знаю, Кандара, — заговорила Джессика. — Почему тебя это так волнует?

— По одной простой причине. Откуда нам знать, что вы и нас не подчинили?

— Почтительно замечу, что будь это так, ты вряд ли задалась бы этим вопросом.

— Ну да. Разве только для подавления остаточной паранойи.

— В этом случае никакие мои слова тебя не успокоят.

— Ладно. Итак, либо я бессмысленный зомби, действующий по твоему приказу, либо захват «Спасения жизни» все же моя собственная бредовая идея. Вывод один: это надо сделать. И как мы сумеем захватить квинту?

— Ну, для начала… — Джессика, как в густое масло, протолкнула руку в инициатор. И вытащила из него небесно–голубой цилиндрик не больше ее ладони.

Кандара почувствовала, как напряглось Трал.

— И что это за штука? — легко спросила она.

— Подавитель запутанности.

— Впечатляет. Вы умеете разрывать квантовую запутанность?

— Нет, разрывать не умеем, — ответил Соко. — Устройство только снижает эффективность связи. Таким образом, четверо из квинты не узнают, что происходит с пятым, но при этом будут знать, что он еще жив. Будем надеяться, что они спишут это на боевое ранение тела. Это даст нам время применить нейровирус. Как только Джессика завладеет его сознанием, мы восстановим запутанность, позволив ей захватить оставшиеся сегменты квинты.

— Многовато допущений и «может быть», — заметила Кандара.

— Нейровирус работает. Вот остальные части плана трудно осуществимы. Но ведь это ваш план, а не мой.

Кандара протянула к Джессике руку, хотела попросить подавитель. В этот момент на ее линзы выплеснулась иконка Каллума, и она велела Сапате принять вызов.

— Да?

— Первая торпеда подходит к Кайли, — сообщил он. — Мы до эвакуации людей рассыпали вокруг группировку спутников наблюдения. Я рассчитываю получить целый транш данных: они пригодятся, когда на линии огня окажется Янат. Неплохо бы, чтобы наши союзники их оценили.

Она не стала оспаривать термин «союзники». Если донимать всех этой темой, люди просто перестанут ее слушать.

— Конечно.

В лаборатории нашелся большой экран, на него и стали поступать передачи Обороны Альфа. Эскадрилья маленьких спутников заняла позиции вокруг астероида Кайли и обеспечила отличный обзор на двадцать тысяч километров.

— Мария… — пробормотала Кандара при виде показателей скорости торпеды. — Цифры не врут?

— Так и есть, — ответил ей Каллум. — Двадцать тысяч километров в секунду. То есть, в технических терминах, четыре сотые световой.

— За день разгона?

— На двадцати пяти g У нас даже звездолеты так не ускоряются.

— Боже всемогущий! Ваша оборона успеет среагировать на такие скорости? — спросила она.

— Черт его знает. Соко, на каком расстоянии отделяются боеголовки?

— Порядка полумиллиона километров, и они будут ускоряться примерно на двести пятьдесят g.

— Издеваетесь! — вырвалось у Каллума.

— Нет. Но не забывайте, что расстояние и скорость на самом деле в вашу пользу.

— Это как же?

— Боеголовкам требуется чрезвычайная точность наведения. Скорректировать курс они не успеют. Сантиметровое отклонение вектора на десяти тысячах километров превратится в огромный промах, а на разворот для нового удара при такой скорости понадобятся не одни сутки.

— А как насчет засыпать их частицами на подходе? — спросил Каллум. — Какая у них защита?

— Как и у самих торпед: искажение гравитационного поля, возникающее как побочный эффект работы двигателя. Оно создает в пространстве–времени эффект головной волны, отклоняющей мелкие частицы.

— То есть с кинетическим ударом не выйдет.

— Зависит от размера того, чем вы будете в них швыряться. При скорости, какой достигают боеголовки на подходе к цели, любое тело крупнее гальки пробьет волну искажения. Так что вблизи цели бортовой процессор должен искать чистый путь.

— А если я рассыплю у них на пути массу…

— Должно сработать. Если облако будет достаточно плотным.

— Вот она, — предупредила Кандара.

Туча спутников вокруг беззащитного Кайли показала несущуюся к ним торпеду. В пяти тысячах километров от основного корпуса отделились восемь боеголовок и стали набирать скорость, выстроившись изящным лепестком. Еще через полсекунды боеголовки совершили разворот, выходя на ударный курс к Кайли.

— Мать Мария, — прошептала Кандара, — и впрямь двести пятьдесят — Сапата подбросила ей подлетное время боеголовок: четыре секунды.

Датчики, работавшие в видимом спектре, показывали боеголовки розетками фиолетового пламени: это частицы солнечного ветра сталкивались с эффектом искажения. Микроскопические флуктуации ускорения разделили строй боеголовок, так что удар вышел не совсем синхронным.

Изображение увеличилось. Курсовые линии изящно огибали выбросы плазмы из МГД-камер астероида. Попадания первой боеголовки мозг Кандары отследить не сумел. Она ожидала мощного взрыва, и все равно реальность ее жестоко поразила. Сапата оценила пиковую мощность в триста мегатонн. Пылающий шар мгновенно поглотил Кайли. Фонтаны МГД опали и рассыпались, как поваленные землетрясением башни. Отставшие боеголовки пронзили фронт взрывной волны и разорвались в миллисекунды одна за другой, но их удары заглушило попадание основной торпеды, добавившей к катаклизму взрыв антиматерии на пятьсот мегатонн. Спутники выходили из строя — излучение и электромагнитные импульсы прикончили даже сверхпрочную электронику, — и точка обзора отступала все дальше от места событий. Выжившие устройства — те, что подглядывали с расстояния двадцать тысяч километров и через толстые фильтры, показывали миниатюрное солнце, внешняя оболочка которого стремительно расширялась и остывала. За минуту атомная ярость сияющих ионов померкла до пурпурной дымки. Когда она потускнела еще больше, стало видно, как разлетаются во все стороны светящиеся вулканической лавой обломки астероида.

— Вот гадство! — выругался Каллум. — Эти засранцы оликсы не шутят.

— Вы и теперь надеетесь их отбить? — спросила Кандара.

— Возможно. Надо проанализировать данные по удару и посмотреть, насколько надежно их искажающее поле. Простите, в ближайшие полтора часа я буду занят.

Его иконка на линзах погасла. Кандаре сейчас не хотелось видеть ни Джессику, ни Соко. Она и так знала, что оба преисполнены сочувствия и жалости к ней и к ее виду — а ей только этого и не хватало. Она взяла паузу, переводя себя в нулевой режим, как делала перед боем, исключая бесполезные эмоции.

— Ну что же. Теперь мы видим, что без поимки оликса не обойтись. Что вы еще можете мне предложить кроме подавителя запутанности?

— Тут главное — тактика, — так же отрывисто отозвалась Джессика.

— Причем, чтобы захват «Спасения жизни» дал нам преимущество, его нужно произвести в самом начале фазы вознесения, — добавил Соко. — И вот тут обстоятельства нам благоприятствуют.

— Как это?

— Корабли Избавления доберутся до некоторых хабитатов раньше, чем до Земли. Когда квинты проникнут внутрь, все оставшиеся там люди кинутся к порталам. Это дает вам преимущество при устройстве засады. Оликсы не могут ожидать ее в разгар эвакуации.

— Хорошая мысль, — признала Кандара. — Так что у вас еще для меня есть?

— Тебе понадобится броня, — сказала Джессика. — Хорошая броня. Оликсы для захвата жертв применяют нелетальное оружие. Но ты сама видела, целых тел им для окукливания не нужно.