Союзник

Глава IV

Все эти две недели, что он провел на больничной койке, показались Призраку самыми тяжелыми в его жизни. И дело было даже не в том, что острая боль вгрызалась в его тело каждый раз, когда проходил наркоз. Дело было в неопределенности. Она давила на него, как многотонная плита, не позволяя ни на секунду расслабиться.

С тех пор, как Эрика доставили на Спасскую, с Дмитрием он больше не виделся. Казалось, Лесков напрочь забыл о его существовании, и Фостеру оставалось лишь гадать, какую участь ему уготовили. Само собой, здесь он был незваным гостем. Это чувствовалось в прохладном тоне Вайнштейна, который заходил к нему, чтобы вколоть очередную дозу обезболивающего. Но еще отчетливее ощущалась жгучая всепоглощающая ненависть во взглядах его охранников. Двое мужчин, сопровождавших Альберта каждый раз, казалось, готовы были собственноручно убить пленника.

Но на них Эрику было откровенно плевать. Их ненависть его ничуть не задевала, даже напротив — вносила хоть какое-то разнообразие в бесцветные больничные будни. Плевать было даже на устройство слежения, которое наемнику закрепили на щиколотке его здоровой ноги в первый же день его прибытия. Он охотно согласился пережить и это неудобство, главное, чтобы Барон оставил его в живых.

Со стороны могло показаться, что все его тревоги надуманы. Зачем бояться за собственную жизнь тому, кому предоставляют еду и оказывают медицинскую помощь? Разве кто-то в здравом уме будет выхаживать приговоренного к смерти?

Тем не менее Эрик боялся. Он помнил, кто являлся негласным наставником Лескова, и вполне допускал мысль, что, как и Бранн Киву, Дмитрий тоже любит «развлекаться». Румын избавлялся от своих врагов изощренно, словно месть для него была еще одним видом искусства. Он мог насаживать людей на крюки, скармливать хищным рыбам, растворять в кислоте… В общем, вовсю проявлял разнообразие. Так почему бы Лескову тоже немного не развлечься? Почему бы не подарить врагу надежду, чтобы затем расправиться с ним с особым наслаждением? Ведь смерть по сути не страшна, если умираешь неожиданно — куда страшнее, когда надеешься еще пожить.

Из мрачных размышлений Фостера вырвал звук открывающейся двери. Парень вздрогнул, и его взгляд немедленно метнулся в сторону вошедшего и впился в него, словно дротик. Несколько секунд он смотрел на лицо уже хорошо знакомого ему солдата, после чего неприятно улыбнулся.

— А, это вы, великие хранители Руси-матушки, — произнес он на русском. — А кто- нибудь еще здесь есть, или я до конца жизни обречен видеть ваши «дружелюбные» лица?

— Война идет, а ты зубы скалишь? — мрачно поинтересовался Тимур. Веселый тон наемника ему откровенно не понравился.

Почувствовав это, Фостер улыбнулся еще шире и произнес:

— А что я такого сказал? Мне всего лишь любопытно: есть ли в этой больнице кроме вас и доктора Эйнштейна еще кто-то? Например, какая-нибудь очаровательная медсестра, которая готова скрасить тяжелые будни умирающего… Если вы понимаете, о чем я…

В тот же миг спутник Тимура переменился в лице.

— Ни одна русская девушка не захочет о тебя мараться, ублюдок! — рявкнул он.

— На что спорим? — Фостер весело сощурился, забавляясь реакцией Максима Чижова.

— Нет, ты слышал, Тимур? Я ему сейчас башку снесу!

— А что, Барон уже дал вам разрешение меня убить? — не унимался Эрик.

— Во-первых, нет у нас здесь никаких баронов, — раздраженно произнес Тимур. — Не знаю, что у вас там за средневековые титулы на Золотом Континенте, а у нас здесь все равны.

— Всегда найдутся те, кто немного равнее, — Фостер снова улыбнулся. — И как же это так, нет баронов? Вы даже не знаете бандитского прозвища своего нынешнего руководителя?

— Заткни пасть! — снова взорвался Максим. Затем он приблизился к Эрику и без лишних предисловий нацепил на него наручники. — Пойдешь с нами. И чтобы без глупостей.

— Еще и наручники? Хромому, больному и убогому? — Фостер с раздражением посмотрел на «браслеты» на своих запястьях. — Неужто русские медведи настолько боятся хилого…

— Заткнись! — рявкнул на него Макс, отчего Эрик поморщился.

«Зачем же так орать?» — подумал он. Но несмотря на приказ солдата, продолжил:

— Куда вы собираетесь меня вести?

— Тебе сказано, заглохни, — теперь уже вмешался Тимур. Он с трудом сдерживался, чтобы не разбить пленнику его смазливую физиономию, и даже слова Лескова о том, что Фостер — в этой войне всего лишь марионетка, не сильно успокаивали его. Мужчина считал, что именно из-за этого молодого ублюдка пала Адмиралтейская, поэтому он должен был получить по заслугам.

— Я имею право знать, куда вы меня тащите? — начал было Эрик, но в тот же миг удар по лицу заставил его прерваться. Макс все же не выдержал и наотмашь заехал наемнику по скуле.

— РОТ ЗАКРОЙ, УРОД! — рявкнул он, глядя в медные глаза Фостера.

«Как только предоставится возможность, будь уверен, я тебе рот закрою, сука!» — подумал Эрик, но больше провоцировать свой конвой не стал. Его схватили под локоть и грубо выволокли из комнаты.

— Полегче, я сам пойду, — произнес он, когда его в очередной раз дернули вперед. — Я не убегу.

— Конечно, не убежишь, — усмехнулся Тимур. — Датчик на твоей ноге реагирует на твое передвижение, поэтому если ты вдруг окажешься не там, где тебе дозволено находится, тебя вырубит током. И, будь уверен, тебе это очень не понравится.

— Что-то вроде невидимого электрического забора для собак? — усмехнулся Эрик.

— Да, вот только ты намного тупее любой собаки, если даже получив по морде, продолжаешь чесать языком…

Они свернули в очередной коридор, и Тимур остановился у двери с табличкой «переговорная».

— Да ладно? — с деланным разочарованием протянул Эрик. — Снова допрашивать? Я же вам уже все рассказал!

— Заходи давай, трепло! — Макс распахнул перед ним дверь и толкнул в спину, заставляя переступить порог. И в тот же миг Фостер увидел сидящего за столом Лескова. Он расположился за столом в удобном кожаном кресле, чем-то напоминая хозяина дома, который пригласил к себе на ужин гостей. Лицо его казалось абсолютно спокойным, однако, когда глаза обоих полукровок встретились, Фостер почувствовал, как по его коже пробежал холодок. Всё желание говорить разом испарилось, а ухмылка немедленно сошла с его губ.

— Присаживайтесь, Эрик, — произнес Лесков, кивнув головой в сторону свободного кресла напротив. Затем Дмитрий поблагодарил обоих солдат и попросил их подождать снаружи.

— Дим, Волков говорил, чтобы ты с ним один не оставался, — начал было Тимур, но в этот миг глаза Лескова окрасились медным, и солдат молча покинул комнату. Следом ушел растерянный Макс. Тогда Фостер молча опустился на предложенное кресло и внимательно посмотрел на Лескова.

— Рад, что вы обо мне не забыли, — с нервным смешком произнес он. — А то я уже было решил, что вам до меня нет никакого дела.

— Вы были недалеки от истины. Мне действительно не было никакого дела до того месива, что мне принесли из тоннелей. Но сейчас вы, похоже, чувствуете себя получше.

— Я же говорил, что мне хватит недели, чтобы залечить свои раны. Моя регенерация выше средних показателей у полукровок.

— Я дал вам две недели, потому что хотел быть уверен, что по истечению этого срока вы наконец будете в состоянии обсудить со мной вашу дальнейшую судьбу.

— А что еще вы хотите обсуждать? — Эрик заметно нервничал. — Я же говорил, что хочу работать на вас.

— Кто знает, может, вы бредили. Или, что еще вероятнее, уже успели передумать. Насколько я помню, в вопросах преданности вы весьма непостоянны.

— Я не передумал! — ответил Эрик. — Я хоть сейчас готов выполнить любое ваше требование. Только давайте сразу договоримся, что я буду работать только на вас. Не на вашу прислугу и уж тем более не на совет этой станции.

— Какая самоуверенность — едва пришли в себя и уже ставите мне условия? — Лесков тихо усмехнулся.

— А что плохого в том, что я знаю, чего я стою? — Эрик с вызовом посмотрел на своего собеседника. — Я — не какой-нибудь идиот вроде ваших телохранителей, от которых нет никакой пользы. Я — полукровка, и я не собираюсь пресмыкаться перед людьми.

— Тем не менее пресмыкались, — заметил Дмитрий.

— За это мне платили. Но сейчас я работаю бесплатно, а, значит, имею право выбрать себе босса. Вам не выгодно со мной ссориться, Барон. Я довольно обидчивый и тяжело переживаю, когда уязвляют мое самолюбие. Подумайте, нужно ли вам заводить себе очередного недоброжелателя, в то время, когда вам предлагают дружбу? Стоит ли превращать возможного союзника во врага, который снова будет искать момент, чтобы вас убить?

— Очаровательно, — Лесков снова усмехнулся. — Допустим, вам повезет, и вы действительно убьете меня, Эрик. Но куда вы пойдете потом?

Заметив, как Фостер меняется в лице, Дмитрий продолжил:

— На поверхность, где вы уже были? Или к «процветающим», откуда вы бежали?

— Значит, мне тем более нужно с вами подружиться. Ну же, придумайте мне задание. Уверен, что никто из ваших людей мне и в под мётлы не годится.

— В подметки, — Лесков не удержался, чтобы не поправить этого самодовольного щенка. Со стороны могло показаться, что Дмитрий забавляется этим разговором, но на самом деле он нервничал не меньше своего собеседника. Хоть Фостер был в наручниках, и на нем был датчик, способный вырубить этого типа, если он сделает лишний шаг, но ощущения безопасности это не добавляло.

— Под мётлы — подметки, какая разница! Вы ведь сейчас только делаете вид, что собираетесь обсуждать мою судьбу. А на самом деле уже давно всё решили.

— Ну хорошо. Я дам вам шанс. Но…, - Дмитрий откинулся на спинку кресла, и, чуть понизив голос, продолжил, — если вы оступитесь, я больше не буду той преградой, отделяющей вас от разъяренной толпы.

— Кстати, о толпе. За что же они успели так меня невзлюбить? Они ненавидят «процветающих», но, когда я пришел убить одного из их врагов, они захотели убить меня. Правду говорят, что русские странные!

— Они считают, что это вы повинны в том, что на Адмиралтейскую попали ваши ящерицы. Вы открыли канализационные люки, по которым они проникли на станцию.

В глазах Эрика промелькнуло неподдельное удивление. Какое-то время он молчал, словно обдумывал свой ответ, после чего задумчиво изрек:

— Я не делаю то, за что мне не платят денег. Моей задачей было — убрать вас.

— Полагают, что таким образом вы планировали уйти со станции.

— Там же кругом камеры, — ответил Эрик. — Нет, я бы возвращался на поверхность точно так же, как пришел. «Владимирская» — единственная станция, которая еще проводит вылазки. Так что, я бы ушел вместе с солдатами, не вызывая никаких подозрений. Это называется «чистая работа».

— Когда вы проникли на Адмиралтейскую, руководство станции посчитало, что вы заложили взрывчатое устройство, поэтому было решено эвакуировать людей как можно скорее.

— Тогда это ваши проблемы, что вы оставили станцию открытой, — с этими словами Эрик усмехнулся. — Не надо вешать на меня свои «достижения».

— Полагаю, у вас достаточно собственных… Но раз мы заговорили об Адмиралтейской, я расскажу вам, что от вас потребуется.

— Хотите, чтобы я пошел туда? — от этого предположения Фостеру сделалось не по себе. Меньше всего ему хотелось прогуливаться по разоренной дзями станции.

— Мне нужно, чтобы вы пошли туда, — поправил его Дмитрий. — В лаборатории был оставлен препарат, повышающий уровень регенерации. Я бы хотел, чтобы вы принесли его нам.

— И это всё? — Эрик недоверчиво смотрел на собеседника.

— Да. Единственное, что… Там наверняка до сих пор еще находятся ящеры. Когда я уходил, то насчитал двенадцать. Быть может, больше.

— Жестоко! Спасти жизнь, чтобы потом убить, причем тем же способом, что и на поверхности. Вам не говорили, что вы с Киву очень похожи? Те же повадки, то же высокомерие, та же любовь к разнообразию в вопросах убийства!

Дмитрий молчал. Услышав фамилию Бранна, он мысленно воспротивился подобному сравнению. Он и Киву совершенно не похожи.

— Тем не менее я здесь, а Бранн на Золотом Континенте. И вряд ли наши положения можно назвать схожими.

— А почему нет? — резко ответил Фостер. — Вы в этом совете, он в том. Оба устроились на самой вершине и смотрите, как дохнут те, кто оказались у вас под ногами.

— Бранн в совете? — наконец на лице Лескова появилась тень искренней эмоции, а именно — недоверия.

— Его собирались принять в совет, если кто-то из нынешних откажется от своей должности. А так как я перестрелял чуть ли не половину этих ублюдков, думаю, местечко для Киву все же нашлось.

— Вы говорили, что у него были проблемы из-за меня.

— Да, и он назвал вас своим главным разочарованием. Якобы он не думал, что его умница-ученик окажется таким глупцом и не последует на Золотой Континент вместе со всеми. А ведь он так бился за вашу кандидатуру. Вас не хотели принимать, вы в курсе? Особенно после вашего провала с Алюминиевой Королевой, когда ее убили ваши же недоброжелатели. Вы, конечно, извините за мою прямоту, Барон, но мне тоже любопытно, почему вы отказались от роскошной жизни? Неужели жизнь канализационной крысы показалась вам более заманчивой?

— Лучше быть правителем у крыс, чем рабом у свиней, — нарочито спокойным тоном ответил Дмитрий. Конечно же, он не считал выживших людей крысами, да и до правителя ему было далеко, но истинную причину своего выбора озвучивать Фостеру он тоже не хотел.

Наемник лишь усмехнулся. Но вот улыбка сошла с его губ, и он чуть тише спросил:

— А этот препарат, который усиливает регенерацию… Что он делает на самом деле? Конечно, то, что вы мне сказали, тоже полезно, но ведь не настолько, чтобы рисковать ради него. Это какое-то оружие, да? Хочется понимать, за что мне придется подыхать одному в обществе дзями.

— Дзями?

— Так мы называем ящериц, которые поселились у вас по соседству. Это что-то вроде духов зла из китайской мифологии.

— Я не говорил, что вы пойдете туда один, Эрик. Я думаю, мы пойдем на станцию втроем. Вы, я и еще один полукровка.

— А это уже интереснее. Только вот что вы можете сделать против дзями.

— Они боятся меня.

— Тогда почему бы вам не пойти на Адмиралтейскую одному?

— Не настолько боятся.

— А кто третий?

— Вы с ним уже знакомы.

— «Энергетики» бестолковые. Они только и могут, что хныкать над плохим настроением других. Самый распространенный и самый бесполезный вид. Ну ладно, еще как собаки могут найти хозяина какого-то предмета. Только дзями от этих способностей ни холодно ни жарко.

— Видимо, вы встречали не тех «энергетиков». Тот, кого знаю я, превосходит нас с вами вместе взятых.

— Тогда я снова спрошу: ради чего мы рискуем?

Чуть помедлив, Дмитрий все же решил сказать правду.

— Если препарат будет доработан, он сумеет усилить способности полукровки вдвое. Возможно, даже обратит в истинную форму.

— Такого не может быть! — Эрик ошарашенно уставился на своего собеседника. — Полукровки не могут принимать истинную форму. ДНК людей ослабило нас. Вы вообще хоть раз в жизни видели Истинного?

— А вы?

— Я видел. Лонгвей — Истинный. Правда, я не видел его в настоящем обличье… Говорят, что он способен принимать форму водяного змея, огромного чудища… Вы сейчас смотрите на меня так, словно только что зарегистрировали меня в дурдоме. А я вам правду говорю. Чешуя у нас не потому, что мы произошли от крокодилов.

— И от кого же мы, по-вашему, произошли?

— От кайрамов.

— От кайрамов? — эхом переспросил Дмитрий.

Это странное слово напомнило их разговор с Бранном о том, что не люди изобрели телепорт, а «кайрамы». Тогда Лесков воспринял его слова, как совершеннейший бред. Бранн говорил что-то об инопланетянах, но не о тех, которых любят изображать в фильмах лысыми и с тремя пальцами на руках. Он говорил о созданиях, которые для перемещений в пространстве использовали телепорты, а не космические корабли. И это не дурацкие рептилоиды, которые якобы засели в масонской ложе и повелевают умами людей.

— Ну да, — преспокойно ответил Фостер. — Только не говорите, что вы ни разу не задумывались, откуда у вас все эти ваши способности. От кайрамов. Ну или, как их называют в наших сказках, от драконов.

Теперь Дмитрию вспомнился совет Бранна прочесть книгу Толкиена «Хоббит. Туда и обратно». Тогда Лесков не обратил внимания на сказочного монстра Смауга, но сейчас, когда уже второй полукровка рассказывает ему ту же историю…

— И откуда по-вашему эти кайрамы взялись?

— Первые были беглецами. С помощью телепорта они переместились на нашу планету. А потом за ними пришли охотники.

— Очаровательно…

— Вы все еще мне не верите, да? — усмехнулся Эрик.

— Мне казалось, что мы оба выросли из возраста детских сказок.

— А с чего вы решили, что это сказки? Многие полукровки верят в это.

— Если многие верят, это не значит, что это правда. Раньше многие верили, что черные кошки — это создания Сатаны.

— Но ведь вы слышали о «зависимых»? Или как их еще называют полукровки, о «паразитах». Например, Бранн Киву является таковым. Он зависит от энергетики хаоса и смерти — она питает его и продлевает ему жизнь. Так что вашему бывшему наставнику может быть и сорок лет, и триста сорок. Планета Земля для них идеальное убежище — нигде в мире нет такого количества идиотов, которые вечно воюют между собой. Только люди могут раздуть повод для войны, потому что кто-то там поклоняется не тому богу, говорит не на том языке или имеет на своей территории какие-то ресурсы. «Паразитам» даже делать ничего не надо — качайся на гамаке под пальмой, пока очередные борцы за чистую расу в клочья разносят другие страны. Но вот кайрамы, видимо, посчитали, что идиоты-люди сами по себе не могут быть такими сказочными идиотами, и на их поведение явно влияют беглецы. Поэтому собрали группу охотников и отправились за ними, чтобы закончить свое дело.

— Какое дело?

— Как какое? Истребить «паразитов». Они редко рождаются, но если появляются, то вызывают массу проблем, поэтому их убивают еще во младенчестве Особенно «бестелесные», пока у них есть еще физическая форма. Но бывают случаи, когда родители все-таки успевают их укрыть.

— А что за «бестелесные»?

— Это такая мразь, которая вселяется в чужой организм и паразитирует в нем. Есть такая болезнь, из-за которой люди очень быстро состариваются. На самом деле его состарил «бестелесный». В телах «полукровок» они живут дольше, а вот людям не везет.

— А что на счет охотников?

— Охотники — это такие, как мы. Только «истинные». То есть, наши отцы, пока ловили «паразитов» параллельно развлекались с местными красотками. Сентиментально, аж тошно, но как есть: в результате их любви получились мы. И хорошо еще, что кайрамы не спохватились и не отправились сюда во второй раз, теперь уже добивать вылупившихся полукровок. Хотя, говорят, что и среди «истинных» есть чешуйчатые Гитлеры, которые борются за чистоту крови. Поэтому нас и сплавляли в детдома, чтобы спасти нам жизнь. Но есть еще версия, что наши матери, будучи людьми, просто не могли находиться рядом с нами. Мы внушали им страх. Они как будто чувствовали, что их ребенок — нечто инородное. Женщины словно сходили с ума и поэтому пытались от нас избавиться. Но это лишь теория.

С этими словами Фостер усмехнулся. На миг он даже забыл, что перед ним сидит его враг — было просто интересно поговорить хоть с кем-то, кто отдаленно его понимал. Впрочем, это не отменяло желания Эрика — прострелить собеседнику башку сразу, как только подвернется такая возможность.

В свою очередь Дмитрий с трудом удерживал на своем лице маску снисходительного спокойствия. Его разум буквально кричал от полученной информации. Всё казалось каким-то сюрреалистическим бредом, на фоне которого даже картины Дали выглядели такими же понятными, как у Айвазовского. Хотелось выпить чашку крепкого кофе, чтобы наконец проснуться.

«Надо поговорить с Альбертом. Нужно обязательно поговорить с Альбертом», — пульсировала тревожная мысль. Почему-то Дмитрию казалось, что только Вайнштейн может хорошенько тряхнуть его за плечи и сказать: «Не слушай эту чушь! Наши способности получены из-за какой-то мутации, загрязнения планеты и частого использования мобильных телефонов».

Дмитрий куда охотнее поверил бы в такую версию, но уж точно не в сказочки о драконах. Если воспринимать такую чушь всерьез, чем он лучше десятилетней Вики, которая так любит этих крылатых ящериц?

— А вы знаете хоть что-нибудь о своих родителях? — внезапно спросил он Эрика.

— Да я же детдомовский, — Фостер пожал плечами. — Хотя не так. Мне от отца якобы достался золотой медальон, который на удивление никто из воспитателей не отнес в ломбард.

С этими словами Эрик указал на золотую цепочку на своей шее.

— Хотите, посмотрите — я не убью вас, — усмехнулся он. — На медальоне изображен дракон.

— Я вам верю на слово, — отозвался Лесков. — И что же заставило детдомовского мальчика стать Призраком? Вы же еще совсем молоды. Сколько вам? Восемнадцать?

— Девятнадцать, — поправил его Эрик. — И кто бы говорил. Вы ведь тоже рано начали, мистер Лескоу.

— До этого я успел закончить три курса в университете.

— Ах, ну извините. А я и школу закончить не успел — с четырнадцати лет работаю на правительство США. Относились ко мне, правда, хуже чем к животному. И, конечно же, не платили. Держали в лабораториях вместе с остальными мне подобными, ставили опыты. Но в шестнадцать мне удалось сбежать, к счастью, «теневым» это сделать несколько проще. Так что это логично, что я стал наемным убийцей. Ненавижу людей! Если быть откровенным, я даже рад, что случилась эта катастрофа.

— Не стоит грести всех под одну гребенку.

— Что это значит? — не понял Эрик. Эти странные русские высказывания часто вводили в его в ступор. А ведь ему казалось, что он неплохо владеет этим языком.

— Приравнивать всех к тем, кто держал вас в лаборатории.

— Я не приравниваю, — губы Фостера растянулись в лисьей ухмылке. — Я каждого ненавижу по-своему. Полукровки тоже не сильно лучше. Вы же тоже сейчас используете меня.

— Видимо, у вас амнезия. Разве не вы несколько минут назад попросили меня дать вам какое-то задание?

— Да, но…

— А это означает, что у вас есть выбор — отправиться на Адмиралтейскую по собственной воли или под силой внушения…

— Что? — Фостер не поверил своим ушам.

— Мне жаль, Эрик, но у меня нет времени уговаривать вас. Я и Альберт собираемся идти туда завтра утром — говорят, в это время дзями наименее активны.

— Что же… Если так, то вам лучше знать, что внушение притупляет инстинкты. Если вы хотите, чтобы я был действительно полезен, не надо «заставлять» меня!

— Значит, вы принимаете мое предложение?

Чуть поколебавшись, Фостер молча кивнул.