Союзник

Глава I

Август пришел в город, замотанный в шаль духоты, пыли и раскаленного камня. Он медленно брел по улицам, всматриваясь в, казалось бы, знакомые закоулки и подворотни, и при этом совершенно их не узнавал. Прошел год с тех пор, как он бывал здесь в последний раз, и за это время Петербург пугающе изменился. Он стал немым. Тишина, воцарившаяся на улицах прежде шумного города, напоминала какую-то уродливую чужеродную субстанцию, которая жадно пожирала любой посторонний звук. Замолчали машины, суетливые прохожие, играющие во дворах дети. А те, кто до сих пор оставались на улицах, были мертвецами, которые молча кричали своими безобразными черными ртами.

Таким же безобразным черным ртом стал и сам город. Покалеченные бомбежкой здания напоминали осколки разрушившихся зубов, а смрад, что источали разлагающиеся тела, гниющий мусор и канализации, напоминал дыхание тяжелобольного.

Петербург действительно болел, и его когда-то прекрасное тело наполнили ящероподобные «паразиты». Они рыскали по улицам, пытаясь найти свежее мясо, и иногда им это удавалось. Их жертвами становились редкие выжившие, которые всё еще ютились на поверхности, надеясь на помощь со стороны тех, кто укрылся под землей. Иногда попадались и бродячие животные, которым чудом повезло не хлебнуть отравленной воды. Еще реже удавалось поймать какую-нибудь птицу.

Сегодняшний день должен был стать таким же тихим, как и все предыдущие. Однако что-то пошло не так: где-то около четырех часов дня на окраине Петербурга привычное безмолвие треснуло, уступив место шуму мотора спортивного мотоцикла. Это был дорогой мотоцикл, и по одному взгляду на него становилось понятно, что его прежний хозяин явно любил побаловать себя подобными «игрушками».

Что касается его нынешнего владельца, то он предпочитал преимущественно автомобили, причем куда более дорогие, чем этот мотоцикл. Он вообще любил дорогие вещи. Вот только в нынешнем мире, где дороги были сплошь заставлены ржавеющими «консервными банками», передвигаться на машине было попросту невозможно. Нет, даже не так. Передвижение на любом транспорте, издающем хоть какой-либо звук, автоматически приравнивалось к смерти. Позволить подобную роскошь могли себе лишь безумцы и самоубийцы.

Но почему-то именно сегодня ящероподобные твари пожелали не обращать внимание на чужака, вторгшегося на территорию их города. Незваный гость заглушил двигатель лишь тогда, когда добрался до ближайшей бензоколонки. Несмотря на жару он был одет в черную кожаную куртку, плотные джинсы такого же цвета и теплые осенние ботинки. Видимо, еще свежи были воспоминания касательно прошлой недели, когда температура внезапно упала до восьми градусов. Петербург вообще любил «удивлять» погодой.

Чужак снял с себя шлем, открывая солнцу бледное изможденное лицо. Затем устало потер глаза. Когда-то этого молодого человека можно было назвать красивым, даже очень, но сейчас его красота заметно поистрепалась и явно нуждалась в реставрации. Отросшие черные волосы сальными паклями спадали на лоб, под глазами залегли темные круги, губы потрескались и окрасились чернильно-фиолетовым цветом.

Впрочем, последний недостаток был вызван тем, что в последнее время этот человек пил исключительно вино. Бутилированную воду перестали продавать с тех пор, как появились первые фильтры «процветающих», а любая другая по-прежнему хранила в себе яд. Конечно, всегда можно было попробовать другие напитки, но где гарантия, что туда не успели добавить какой-то «дополнительный ингредиент», от которого можно было запросто подохнуть. Молодой человек предпочитал не рисковать, и, хотя у него были при себе несколько ампул противоядия, пил он исключительно вино.

Чужак положил шлем и начал осторожно слезать с мотоцикла. В тот же миг его красивое лицо исказила гримаса боли.

«Господи, когда же закончится эта дерьмовая полоса?» — зло подумал он, прижимая руку к простреленному боку. Еще несколько дней назад его тело было буквально нашпиговано свинцом, и он был уверен, что на этом его недолгая девятнадцатилетняя жизнь бесславно закончится. Впрочем, это ощущение не покидало его с тех пор, как его выбросило где-то в Польше. Чертов портал сработал настолько неудачно, что он грохнулся на торчащую из земли арматуру и пробил себе ногу. Благо, кость оказалась незадетой, а с кровотечением справилась чешуя.

В тот день он вообще напоминал скорее свинцовый фарш, нежели нормального человека. От боли и обилия крови его тут же вырвало, но времени на то, чтобы хоть немного отдышаться у него не было. Перемещение могли отследить с минуты на минуту, и тогда погоня за ним снова продолжится. Пришлось соскабливать себя с асфальта и срочно искать дыру, в которую можно было забиться и немного передохнуть.

Вспомнив свое прежнее состояние, молодой человек криво усмехнулся своим мыслям и принялся заправлять мотоцикл. К счастью, в нынешнем мертвом мире топлива было предостаточно, и, если бы не механические солдаты, всё вообще складывалось не так уж и плохо.

Расцарапанный черный мотоцикл с надписью «Ducati» охотно проглотил предложенное лакомство, а его владелец с досадой подумал о том, что ему тоже хочется пить. Взгляд карих глаз метнулся в сторону полуразрушенного желтого здания с чудом уцелевшей вывеской «Ашан». Можно было попробовать найти что-то и в этом жалком киоске, что прилегал к бензоколонке, но вряд ли вино, продававшееся там, имело безопасный срок выдержки. Чуть поколебавшись, молодой человек облизал пересохшие губы и снова бросил взгляд на гипермаркет. Он не пил уже два дня. Это и стало решающим фактором.

Благо, войти в магазин оказалось несложно — двери оказались буквально выбиты, поэтому всем желающим оставалось лишь переступить через наваленные осколки стекла и куски бетона. Предлагалось даже взять тележку, заботливую оставленную кем-то прямо в проходе.

Миновав ее, молодой человек первым делом почувствовал вонь разлагающейся плоти. Уже через несколько шагов его встретили несколько растянувшихся на полу мертвецов. Один из них был облачен в форму охранника.

«Неужели такой как ты вообще может кого-то догнать?» — усмехнулся парень, на миг задержав взгляд на толстом брюхе мертвеца. Его забавляла эта странная мода — что в США, что в России любили нанимать на должность служителей порядка заплывших жиром увальней, которые не то, что никого не поймают, шнурки с трудом завязывают. Ладно, в США это хотя бы называлось толерантностью, но Россия-то этим особо никогда страдала. Или страдала? И вообще, нужно ли относиться к толстякам толерантно? Вопрос, достойный древнегреческих философов. Впрочем, сейчас это уже в прошлом.

Молодой человек еще раз скользнул равнодушным взглядом по мертвецу и направился дальше. Он прошел мимо касс и оказался в хлебном отделе. Когда-то здесь красовались аппетитные сдобные буханки всех мастей, но сейчас их практически полностью поглотила серо-зеленая плесень.

«Не ты один хочешь жрать», — подсказал внутренний голос, и парень направился дальше. Его в первую очередь интересовало вино. Это было единственное, что, по его мнению, можно было пить — главное, смотреть на дату производства.

Далее взору парня открылся не менее отвратительный отсек — овощи и фрукты. Иногда по пути в Россию ему удавалось найти какую-нибудь яблоню, однако есть плоды с этих деревьев было слишком рискованно. Вполне возможно, что хозяин участка поливал их отравленной водой. Приходилось отворачиваться от аппетитных зрелых яблок и довольствоваться консервированными персиками. Здесь же перед «посетителем» раскинулись целые ящики гнилых овощей и фруктов. Бери — не хочу!

Неподалеку лежал пожилой мужчина, подле которого валялась перевернутая корзинка. На полу были рассыпаны гнилые помидоры.

«По акции брал, бедолага», — усмехнулся молодой человек, поравнявшись со стариком. За корзинкой он заметил цветастый подарочный пакет, в котором лежали фигурка Железного Человека и поздравительная открытка с надписью «Любимому внуку». Видимо, этот старик так и не успел вручить свой подарок.

В какой-то миг парень испытал острое желание пнуть от себя этот пакет. Господи, как же он ненавидел этот новый мир! Он ненавидел его так же сильно, как когда-то боготворил Золотой Континент. Всю свою долбаную жизнь он пытался сбежать от нищеты, голода, грязи, холода и разрухи. Для этого он поставил на кон все, даже собственную душу. И что же получил взамен? Вонь, гниль, руины и мертвецов.

«Гребаное дерьмо!» — зло подумал он и вместо пакета в бессильной ярости пнул мертвое тело старика. От удара труп дернулся и снова равнодушно уставился в потолок. Зато сам парень тут же пожалел о содеянном. Идея и впрямь была дурацкой. Собственное тело немедленно напомнило ему обо всех многочисленных ранах, и парень едва не взвыл от боли в ноге.

Мысленно выматерившись, молодой человек замер, пытаясь справиться с болью, после чего медленно поковылял дальше.

И в тот же миг до парня донеслось громкое поскуливание. Скорее всего, «плакала» какая-то небольшая собака. Быть может, она забежала сюда, разыскивая своего хозяина, и вместо любимого друга нашла почерневший труп?

«Как она до сих пор не подохла?» — подумал парень. «Ни дать ни взять, моя родственница»

Он не мог не оценить живучесть этой зверюшки, поэтому все же подался любопытству и заглянул за стеллаж. Увиденное заставило его невольно отшатнуться от ужаса. Здесь, где крыша магазина частично обрушилась, и солнце припекало без всяких преград, лежал «дзями». То, что это была самка, молодой человек определил даже не по ее размерам, а потому, что вокруг нее возился десяток маленьких слепых уродцев. От этой идиллии парня невольно передернуло.

Скулила и впрямь собака. Это был черный пудель, чье тело уже побывало в зубах «дзями», и покалеченный зверек не мог убежать. Однако заботливая мамаша не стала жрать принесенное угощение. Она оставила это лакомство своим детям.

На миг ящерица замерла и вскинула голову, обратив взгляд на смотрящего на нее человека. Ее ноздри начали раздуваться, жадно втягивая воздух, но затем существо вновь положило голову на лапы и лениво зажмурилось.

В этот момент парень искренне пожалел, что у него нет ничего, чем обычно пользуются герои боевиков, прежде чем пафосно покинуть взрывающееся за их спиной здание. Его даже поразило это странное желание. Из всех тварей, что сейчас населяли планету, «дзями» для него были самыми безобидными. Уроды, которые с легкостью уничтожали других людей, его попросту не замечали. Куда опаснее для него были выжившие и их роботы.

С того момента, как «процветающие» ввели в базу механических солдат его имя и отметили в графе «уничтожение», как приоритетную задачу, сладкая жизнь внезапно начала горчить. А затем Совет Тринадцати предложил оставшимся в живых людям следующее: любая страна, которая сдаст Призрака «процветающим», автоматически выходит из войны и получает неприкосновенность. Если же это сделает человек, который не служит своему бывшему государству, то он и его близкие получат возможность перебраться на Золотой Континент. В их распоряжение так же перейдет все имущество беглого предателя.

Так что, в каком-то смысле Призрак и «дзями» были союзниками. Эти тупые твари ненавидели как людей, так и роботов, которые могли случайно забрести на их территорию. Именно поэтому Эрик даже посмел пересесть на мотоцикл. «Дзями» не замечали его, роботы были временно выведены из Петербурга, а люди… Именно их Призрак как раз-таки и пытался найти. Конечно, оставались еще беспилотники, но электроприбор, который Фостер носил на запястье, помогал вычислить траекторию их движения и вовремя спрятаться.

Оторвавшись от созерцания «дружной семьи» монстров, Эрик направился в винный отдел, чтобы забрать, как он надеялся, свою последнюю бутылку.

К его досаде, в этой части магазина царил жуткий погром. Стеллажи были разломаны, большая часть бутылок валялась побитой, а фрагмент стены и вовсе отсутствовал, образуя дополнительный эвакуационный выход.

«Ну и русские! Всё продумали», — усмехнулся Эрик, решив, что именно отсюда он как раз и выйдет. Парень был уверен, что ни одна тварь его не заметит, однако маячить перед ними лишний раз ему не слишком хотелось. Несмотря на род своих занятий, Фостер вообще не любил рисковать. Он редко полагался на счастливые случайности, предпочитая всё просчитывать, прежде чем отправляться на задание. За всю свою карьеру он пролетел только дважды, и оба случая были связаны с «иными». Знай он, что с Черным Бароном будет еще один полукровка, он бы в жизни не взялся за это задание. А что теперь? Он расплачивался за свою ошибку каждую секунду — потерял всё, что имел, за ним велась охота, и ему ничего не оставалось, как ползти к своему заклятому врагу.

Парень вновь почувствовал, как его охватывает бессильная злоба. В то время как он мечтал пристрелить Лескова, который обрек его на такую жизнь, судьба сделала так, что теперь ему придется выклянчивать у своего врага покровительство. Вот только вопрос: примет ли его Барон? Когда они виделись в последний раз, у Эрика было стойкое желание больше никогда не встречаться с этим человеком. Он понимал, что Дмитрий всего лишь использует свои способности, как, например, кот, который выгибает спину, чтобы казаться страшнее, но, черт возьми, его показуха тем не менее пробивала до костей. Фостера буквально знобило, когда этот тип вошел в подвал. Хотелось опуститься на колени и молить о пощаде — не притворяться, а действительно умолять. Скулить побитым щенком, хныкать и пресмыкаться.

Еще никогда в жизни Эрик не испытывал ничего подобного. Он видел много «иных», в том числе и «шепчущих», но те ни разу не демонстрировали на нем свои способности. Они погибали раньше, прежде чем вообще успевали пошевелиться. А этот ублюдок вместе со своим «энергетическим» дружком за несколько минут разрушили всю его жизнь.

Эрик схватил чудом уцелевшую бутылку вина и первым делом посмотрел на год выпуска. Повезло — она была достаточно старой, чтобы ее можно было пить безо всяких опасений. Достав из кармана куртки тканевый мешок, парень положил в него бутылку и направился в проем. И в тот же миг в него влетел «дзями». Он появился неожиданно, и, не обратив внимание на того, что кто-то стоит перед ним, попросту сбил парня с ног.

Эрик потерял равновесие и упал на спину. Раздался звон разбившейся бутылки, и в ту же секунду зверь, испугавшись неизвестно откуда взявшегося препятствия, наклонил голову и наугад вцепился Фостеру прямо в ногу.

Эрик дико закричал от боли, но тварь, почувствовав пьянящий вкус теплой крови, уже не спешила разжимать челюсти. Она мотнула головой, отчего протащила парня по полу, словно тряпичную куклу. Затем попыталась сильнее стиснуть зубы, но в этот раз ей что-то помешало. Что-то крепкое не позволяло зубам вонзиться глубже, отчего по магазину разнесся пронзительный скрипящий звук.

Тогда тварь снова решила укусить наугад. Теперь она подтянула свою жертву ближе и попыталась атаковать там, где по ее мнению могло находиться горло. По привкусу крови существо уже поняло, что перед ним находится человек.

И оно атаковало верно, разве что не рассчитало, что парень подставит свою руку. От безумной боли Эрик снова дико закричал.

Он чувствовал, как кровь хлещет из его новой раны, наполняя собой пасть этого чудовища и тем самым раззадоривая его аппетит. Перед глазами заплясали алые пятна. Он видел морду эту твари прямо перед собой, ее раздувающиеся ноздри, чувствовал зловонное теплое дыхание.

Но в этот самый миг, прежде чем тварь успела вцепиться ему в горло, Призрак наконец сумел извлечь свой нож. С хриплым криком он всадил лезвие в глаз твари по самую рукоять. Кровь «дзями» брызнула ему на запястье, а затем существо издало такой пронзительный вопль, что у парня зазвенело в ушах. Ему повезло, что тварь, опьяненная своей победой, не успела среагировать на движение свободной руки жертвы и прикрыть глаза прозрачной защитной пленкой.

Покачнувшись, тварь начала отползать, а затем неловко завалилась на бок. Дикий визг превратился в тихое поскуливание, после чего по телу существа пробежали судороги, и оно издохло.

Эрик лежал радом, чувствуя, как от боли по его лицу текут горячие слезы. Он почти не чувствовал своей ноги, и уж тем более не мог пошевелить рукой. Парень никак не ожадал, что так глупо столкнется с папашей этого гребаного семейства, и тот решит атаковать своего врага, чтобы защитить потомство. Мамаша именно поэтому и не прибежала на его визг. Решила увести свой выводок куда подальше.

«Добраться до цели и сдохнуть на пороге…», — подумал Эрик. Затем его сознание помутилось, и он потерял сознание.

Очнулся он, когда солнце уже село, и в магазине сделалось значительно прохладнее. Из дыры в стене веяло приятным сквозняком, который осторожно поглаживал парня по лицу, словно любящая мать, своего больного сына. Боль по-прежнему пожирала тело, но теперь уже не так остро и безумно, как то делали зубы «дзями». Его туша по-прежнему валялась радом, а из головы торчал нож Эрика.

— Сукин сын, — прохрипел Фостер, обратившись к мертвому чудовищу. Он попробовал пошевелиться, но раны немедленно взорвались новой волной боли. Парень застонал.

В темноте его глаза светились медным, и он без труда различал все осколки, разбросанные вокруг него. Радом валялся пакет с разбитой бутылкой. Теперь она ему уж точно не понадобится. Надо добраться до мотоцикла и вколоть себе обезболивающее.

Как оказалось, «добраться» — это слишком громкое слово для того, кто едва мог шевелиться. Опираясь на какую-то палку, отлетевшую от стеллажа, Эрик медленно потащился к мотоциклу. Это расстояние показалось ему невозможно длинным. От боли глаза снова затуманились слезами. Сейчас его толкали вперед только злоба и жажда жизни. И еще желание отомстить всем этим ублюдкам, из-за которых он оказался в таком дерьме. Плевать, в каком порядке он будет мстить, плевать, с кем он будет играть в «союзников», плевать, сколько времени это займет… Он покончит с каждым из них.

Но сейчас нужно добраться до Адмиралтейской. Черный Барон хоть и сука, но он не идиот, чтобы отказаться от предложения получить Призрака в свое распоряжение. И он не сдаст Эрика «процветающим». Никогда не сдаст. Ведь Лесков сам «процветающий» и давно не верит в сказки про добрых дядей, которые дарят особняки на Золотом Континенте и освобождают от войны целые страны.

Наконец Фостер добрался до мотоцикла и дрожащей рукой вколол себе обезболивающее. Препарат был настолько сильным, что боль исчезла через пару минут. Вот только слабость никуда не ушла.

Взглянув на радар, Эрик с облегчением обнаружил, что поблизости беспилотников нет. Возможно, русские поднимут своих «пташек» чуть позже, а, возможно, не станут… И, быть может, даже любезно позволят ему добраться до Адмиралтейской.

Эрик тряхнул головой, отгоняя усталость. Если прежде он до последнего сомневался, стоит ли идти к Лескову, то сейчас у него попросту не было выбора. Если до встречи с «дзями» он еще мог спокойно подумать над своими действиями, то это нападение лишило его и этой возможности. А ведь парень шутки ради вначале подумывал поселиться в Эрмитаже, зная, что беспилотники бомбить его не будут, роботы выведены из города, а «дзями» его попросту не заметят. Ему нужно было еще раз продумать предстоящий разговор с Лесковым. А сейчас он жалок… Кому нужны его сраные услуги, когда он и на ногах удержаться не может?

Фостер болезненно усмехнулся и завел мотор. Впрочем, быть может, это даже хорошо, что он выглядит жалким? Кто-то из «процветающих» говорил ему, что иногда Черный Барон проявлял милосердие. В отличие от своего бывшего наставника Бранна Киву он изредка позволял своим врагам остаться в живых.

Когда Эрик добрался до Адмиралтейской, он запоздало вспомнил, что вход в нее с поверхности был разрушен во время очередной бомбежки. Он добирался дотуда через Владимирскую. Но между ними находилась еще одна станция. Кажется, Спасская. Благо, теперь уже до нее было относительно недалеко. Быть может, даже стоит попроситься к ним, а Барону уже передадут.

Да, так он и сделает. Вот только, когда он спустится под землю, где уже не покатаешься на мотоцикле с ветерком, хватит ли у него сил дойти?

Эту мысль Фостер решил отогнать. Конечно же, ему хватит сил. Он — живучий сукин сын. Столько времени выкарабкивался из разного дерьма не для того, чтобы откинуться прямо у ног Лескова. Интересно, какая у него будет физиономия, когда они встретятся? Такая же высокомерная, как у всех «процветающих», или в нем внезапно проснется хваленая «русская душа»?

«Прострелить бы ему башку!» — зло подумал Эрик.

Добравшись до входа в метро «Спасская», наемник с ужасом посмотрел на эскалатор. Конечно же, он не работал. Эрик хоть и был американцем, но догадывался, что катать его здесь никто не будет. Но, Господи, сможет ли он спуститься? Нет, надо суметь! Надо заткнуться и идти, пока у него еще остались какие-то силы. Он найдет эти долбаные шахты.

Эта дорога напоминала Эрику какой-то сюрреалистический бред. Где-то на полпути боль вернулась, и он едва мог передвигаться. Голова кружилась, и парень уже практически ничего не соображал. Тупо смотрел себе под ноги, опираясь на подобранную на поверхности железяку. Мимо пробежала огромная крыса. Ну эти сволочи всегда выживают! Неизвестно, как они умудряются это делать? Надо брать с них пример.

«Проваливай в свою сраную крысиную квартиру!» — прошептал Эрик. Ему казалось, что он сходит с ума. Похоже, начался отходняк от этого гребаного обезболивающего. Если мимо начнут проплывать дельфины, значит, день удался.

В какой-то момент Фостер поймал себя на мысли, что уже минут двадцать тупо пялится на камеру вцдеонаблюдения. Оказывается, он таки нашел шахты, ведущие на «Спасскую». Теперь можно было и отдохнуть. Рано или поздно его заметят.

Эрик опустился на пол и, прижавшись спиной к стене тоннеля, закрыл глаза. Его лихорадило. Сначала в этом тоннеле было холодно, а теперь почему-то сделалось жарко.

Фостер почувствовал, как его начинает трясти еще сильнее, а затем щеку внезапно обожгла болезненная пощечина.

— Очнись, пацан! — раздался грубый голос. В тот же миг ему в висок уткнулось дуло пистолета. — Или тебя лучше называть Призраком?

Эти непонятные слова ворвались в голову так внезапно, что поначалу парень даже не понял, спит ли он, или всё происходит наяву. Впрочем, и там и там нужно было что-то отвечать.

Судорожно сглотнув, Эрик все-таки сумел заставить себя выдавить эти слова из своего одеревенелого горла.

— Мне нужно увидеть Лескоу… Пожалуйста.

Эрик тряхнул головой, отгоняя усталость. Если прежде он до последнего сомневался, стоит ли идти к Лескову, то сейчас у него попросту не было выбора. Если до встречи с «дзями» он еще мог спокойно подумать над своими действиями, то это нападение лишило его и этой возможности. А ведь парень шутки ради вначале подумывал поселиться в Эрмитаже, зная, что беспилотники бомбить его не будут, роботы выведены из города, а «дзями» его попросту не заметят. Ему нужно было еще раз продумать предстоящий разговор с Лесковым. А сейчас он жалок… Кому нужны его сраные услуги, когда он и на ногах удержаться не может?

Фостер болезненно усмехнулся и завел мотор. Впрочем, быть может, это даже хорошо, что он выглядит жалким? Кто-то из «процветающих» говорил ему, что иногда Черный Барон проявлял милосердие. В отличие от своего бывшего наставника Бранна Киву он изредка позволял своим врагам остаться в живых.

Когда Эрик добрался до Адмиралтейской, он запоздало вспомнил, что вход в нее с поверхности был разрушен во время очередной бомбежки. Он добирался дотуда через Владимирскую. Но между ними находилась еще одна станция. Кажется, Спасская. Благо, теперь уже до нее было относительно недалеко. Быть может, даже стоит попроситься к ним, а Барону уже передадут.

Да, так он и сделает. Вот только, когда он спустится под землю, где уже не покатаешься на мотоцикле с ветерком, хватит ли у него сил дойти?

Эту мысль Фостер решил отогнать. Конечно же, ему хватит сил. Он — живучий сукин сын. Столько времени выкарабкивался из разного дерьма не для того, чтобы откинуться прямо у ног Лескова. Интересно, какая у него будет физиономия, когда они встретятся? Такая же высокомерная, как у всех «процветающих», или в нем внезапно проснется хваленая «русская душа»?

«Прострелить бы ему башку!» — зло подумал Эрик.

Добравшись до входа в метро «Спасская», наемник с ужасом посмотрел на эскалатор. Конечно же, он не работал. Эрик хоть и был американцем, но догадывался, что катать его здесь никто не будет. Но, Господи, сможет ли он спуститься? Нет, надо суметь! Надо заткнуться и идти, пока у него еще остались какие-то силы. Он найдет эти долбаные шахты.

Эта дорога напоминала Эрику какой-то сюрреалистический бред. Где-то на полпути боль вернулась, и он едва мог передвигаться. Голова кружилась, и парень уже практически ничего не соображал. Тупо смотрел себе под ноги, опираясь на подобранную на поверхности железяку. Мимо пробежала огромная крыса. Ну эти сволочи всегда выживают! Неизвестно, как они умудряются это делать? Надо брать с них пример.

«Проваливай в свою сраную крысиную квартиру!» — прошептал Эрик. Ему казалось, что он сходит с ума. Похоже, начался отходняк от этого гребаного обезболивающего. Если мимо начнут проплывать дельфины, значит, день удался.

В какой-то момент Фостер поймал себя на мысли, что уже минут двадцать тупо пялится на камеру вцдеонаблюдения. Оказывается, он таки нашел шахты, ведущие на «Спасскую». Теперь можно было и отдохнуть. Рано или поздно его заметят.

Эрик опустился на пол и, прижавшись спиной к стене тоннеля, закрыл глаза. Его лихорадило. Сначала в этом тоннеле было холодно, а теперь почему-то сделалось жарко.

Фостер почувствовал, как его начинает трясти еще сильнее, а затем щеку внезапно обожгла болезненная пощечина.

— Очнись, пацан! — раздался грубый голос. В тот же миг ему в висок уткнулось дуло пистолета. — Или тебя лучше называть Призраком?

Эти непонятные слова ворвались в голову так внезапно, что поначалу парень даже не понял, спит ли он, или всё происходит наяву. Впрочем, и там и там нужно было что-то отвечать.

Судорожно сглотнув, Эрик все-таки сумел заставить себя выдавить эти слова из своего одеревенелого горла.

— Мне нужно увидеть Лескоу… Пожалуйста.

Язык не слушался, и парень запоздало сообразил, что обратился к человеку в военной форме на английском. Но повторить все это на русском он уже не смог.

— Дмигри Лескоу, — сорвалось с его губ, а затем парень вновь провалился в беспамятство.