Синяя Рыба

Паутина

Ельник, по которому они шли, становился все гуще. Темно-зеленые разлапистые ветви смыкались над головами ребят, те же, которые росли пониже, цепляли их за волосы и одежду, словно пытаясь задержать, остановить, заставить повернуть назад. Лес упрямо не желал пускать чужих в свое лоно, всеми силами стараясь сохранить свои тайны.

Максим тревожно огляделся по сторонам. Здесь, в ельнике царил таинственный полумрак, полный шорохов и шумов — было около полудня, но густые еловые лапы почти не пропускали свет. Стрелка компаса, смазанная флуоресцентной краской, неярко светилась в темноте, прыгая между четырьмя точками.

От ельника была только одна польза: подлесок исчез, почти полностью исчезла и трава — ничто живое не могло расти в такой темноте. Земля была покрыта толстым, как слоеный пирог, ковром из опавших иголок. Кое-что, однако, здесь росло: грибы. Тут и там, пользуясь отсутствием конкуренции, из-под пожелтевшей хвои выглядывали их круглые темно-коричневые шляпки, обрамленные нежной бахромой. Гладкие, блестящие, словно смазанные прозрачным гелем, грибы отдаленно напоминали маслята, если бы не характерное кольцо на тонкой ножке, делавшее их подозрительно похожими на поганки.

Чем больше они углублялись в чащу, тем больше становилось грибов: теперь они попадались почти на каждом шагу, зачастую целыми семействами, образуя разнообразной формы линии, петли, кольца и другие фигуры, такие замысловатые, что подчас им трудно было придумать подходящее название.

Вика наклонилась и, выдернув один гриб, поднесла его к глазам, чтобы хорошенько рассмотреть.

— Не трогай! Они наверняка ядовитые! — предостерегающе крикнул Максим.

— Сама знаю! Я же не собираюсь его есть. Я просто… — на ее лице вдруг появилось странное выражение. Вика убрала волосы за уши и осторожно понюхала гриб. Сомнений быть не могло — этот запах она бы узнала из тысячи. Запах, знакомый и любимый с детства… — Они… шоколадные, — пробормотала Вика, не веря своим глазам.

— Что?!

— Пахнет шоколадом! Не веришь?

— Дай-ка сюда! — Максим решительно выхватил гриб и придирчиво осмотрел его. — Поганка! — категорично заявил он, но, принюхавшись, вынужден был признать, что Вика права. — М-да. Запах шоколада, — неохотно согласился он. — Но все равно их нельзя есть! Сама понимаешь, почему. В этом мире даже самые обыкновенные вещи ведут себя непредсказуемо.

Он кинул гриб в траву, и тот, просвистев в воздухе, приземлился с жалобным всхлипом. Тут Максим заметил, что его пальцы перепачканы чем-то липким. Этой рукой он держал гриб.

«Шоколад?!»

Но более он не успел ничего сообразить, потому что внезапно услышал отчаянный крик Вики, от которого у него разом сжались все внутренности.

— Максим! На помощь!

Он бросился ей на выручку, позабыв, что из оружия у него лишь магический Жезл, которым он вдобавок не умеет как следует пользоваться. Но размышлять о деталях не было времени.

Вика лежала на земле, яростно отбиваясь от странного существа неестественно яркого лилового цвета, кружившего над ней. У существа были тонкие, кожистые крылья, заканчивающиеся цепкими коготками, мохнатое тельце с маленькой головой, которую украшали огромные круглые уши, покрытые полупрозрачным пухом.

Подняв жезл, Максим вдруг сообразил, что не знает, что делать дальше. Но этого и не потребовалось: увидев оружие мага, существо в страхе отпрянуло и склонилось в почтительном реверансе, скрутив уши в аккуратные трубочки и обернув крылья вокруг тела.

— Вы маг? Покорнейше прошу простить меня. Я приняла вас за Теней. Замаскированных, разумеется.

— Спасибо за комплимент, — проворчала Вика, отряхиваясь.

— Кто ты? — спросил Максим, на всякий случай поднимая Жезл повыше.

— Умоляю, не трогайте меня! — жалобно взвизгнуло мохнатое существо, — Я всего лишь бедная летучая мышь. Меня зовут Кантис, — летучая мышь вдруг горестно всхлипнула, — И у меня большое несчастье. Сегодня утром пропал мой детеныш, мой единственный малыш. Я думаю, на него напали эти черные монстры. Они повсюду, от них нет спасения! — голос ее сорвался, — Ах, Бэтти! Зачем ты убежал от мамочки? Почему ты никогда меня не слушаешься?. — Кантис смолкла и с надеждой взглянула на Максима.

— Маги! Сами небеса послали мне вас! Умоляю, помогите мне найти моего крошку! Я верю, я чувствую, что он еще жив, мой дорогой Бэтти!

«Мы не маги», — хотел сказать Максим, — «И у нас нет времени». Но летучая мышь смотрела так жалобно, и в ее глазах была такая неподдельная печаль, что у мальчика не хватило духу отказать ей.

— Хорошо, — вздохнул он, — Пойдем, поищем твоего Бэтти.

— Надо разделиться, — проговорила Вика, — Давайте вы с Кантис пойдете направо, а я налево…

— Нет! — запротестовал Максим, — Мы можем заблудиться и потерять друг друга. Надо держаться вместе.

— Но так будет быстрее! — возразила Вика, — А вместе мы можем до следующего дня его искать. — Она сняла с шеи белый шелковый платок и обвязала вокруг ближайшей ели, — Это будет наш ориентир.

Максим задумался, но вынужден был признать, что Вика права.

— Идет, — сказал он, — Но не отходи далеко от тропы. И будь осторожна.

Вика надулась: все-таки она была на два года старше Максима, и ей совсем не нравилось, что он опекает ее, как младшую сестру.

Но, оставшись одна, девочка моментально почувствовала себя неуютно. Сейчас, когда рядом не было друга, готового в любую минуту прийти на помощь, Густой Лес смотрелся совершенно по-другому: внешне все вокруг выглядело спокойным и миролюбивым, но это ощущение было обманчивым — опасность могла таиться за каждым деревом, за каждым камнем.

— Бэтти! — крикнула она, — Где ты?

На результат Вика и не надеялась, однако ей повезло: она услышала тонкий писк, доносящийся, казалось, с другого края леса. Девочка замерла и вся обратилась в слух. Писк повторился, и на этот раз она смогла точно определить его дислокацию.

«Попадись мне только этот Бетти! — сердито думала она, продираясь сквозь лощину, густо заросшую молодыми елочками, — Я его так пропесочу, что этот шалопай надолго запомнит, что значит не слушаться родителей!»

Писк прозвучал совсем рядом, казалось, он доносится из самых густых зарослей. Вика раздвинула ветки и обомлела. Вся злость на непослушного детеныша Кантис исчезла без следа.

Между деревьями была раскинута огромная паутина, словно рыболовная сеть, развешанная для просушки. Толстые, как бельевая веревка, нити опутывали все вокруг. Некоторые из них были порваны, и безжизненно свисали вниз, но большая часть оставалась неповрежденной. Туго натянутые, как струны арфы, нити вздрагивали и раскачивались, потому что в самом центре паутины, все больше запутываясь, отчаянно билось маленькое существо с кожистыми, как у дракона, крыльями и большими ушами.

— Не шевелись! — велела она ему, — Сейчас я тебя вытащу!

Вика схватила Бэтти и что есть силы потянула на себя. Но это оказалось не так-то просто. Коварная паутина, клейкая и прочная, надежно держала своего пленника. Малыш взвизгнул от боли.

Нож был у Максима, в рюкзаке, у нее же с собой не было ничего острого, чем можно было бы перерезать паутину. Пока Вика соображала, что бы такое придумать, паутина всколыхнулась и просела под чьей-то тяжестью. Бэтти пронзительно заверещал, и, когда Вика подняла голову, она поняла, почему: грозно вращая глазами и, перебирая суставчатыми лапами, к ним полз хозяин паутины.

Паук был дьявольски огромен. Тарантул по сравнению с ним показался бы безобидной козявкой. Его жирное тело поддерживали восемь толстых мохнатых лап, а грозные жвалы нетерпеливо щелкали — хищник явно был голоден. Если бы Вика увидела такое в кино, она бы наверняка удивилась, как неповоротливый волосатый монстр может так ловко передвигаться по своей паутине, провисающей под его тяжестью, как гамак. Но сейчас времени на пространные размышления у нее не было, — надо было спасать Бэтти и спасаться самой.

Вика обеими руками что есть мочи рванула паутину, но только перепачкала ладони в отвратительной серовато-белой слизи, липкой, как жвачка.

Паук подползал все ближе. Он не торопился, так как прекрасно знал, что его обеду улизнуть не удастся. Перепуганный детеныш Кантис верещал как безумный, так, что паук даже остановился и с недоумением посмотрел на него, словно размышляя, стоит ли рисковать — чересчур голосистый обед мог вызвать несварение желудка.

— Максим! Кантис! Сюда! — закричала Вика, но ее голос прозвучал так тихо, словно она стояла в обитой войлоком комнате. Что-то ей подсказывало, что помощи ждать бесполезно. Упершись ногами в плоский камень, Вика попыталась высвободить хотя бы одну руку, кляня себя на чем свет стоит, за то, что ей хватило ума залезть в паутину обеими руками. Наконец, паутина с треском лопнула, и девочка, не устояв на ногах, кубарем полетела назад, перекувыркнувшись в воздухе. В этот момент из ее кармана выпало что-то блестящее и прозрачное — выпало и покатилось по земле.

Осколок стекла.

Осколок Хрустального Лотоса, который она разбила сегодня ночью!

Вика с удивлением уставилась на находку, гадая, как он оказался у нее в кармане. Она подняла его, и чуть было не уронила снова: ее пальцы были в крови. С одного края осколок был скругленным, а с другого, по линии разлома — острым, как хирургический скальпель.

Это был единственный шанс. Осторожно сжав осколок с безопасной стороны, Вика наотмашь ударила паучью сеть этим импровизированным ножом, почти не надеясь на результат. Но лезвие прошло сквозь толстые нити, почти не встретив сопротивления, с той легкостью, с которой ложка проходит сквозь мягкое сливочное масло. Паутина повисла, и монстр, не удержавшись, свалился на землю. По закону бутерброда он, конечно же, упал на спину, тут же принявшись беспомощно сучить в воздухе мохнатыми лапами. Увидев занесенное над собой сверкающее лезвие, Бэтти завопил еще громче и, защищаясь, отчаянно попытался цапнуть Вику за палец. Девочка увернулась, и, одним взмахом разрубив остатки паутины, крепко схватила малыша, держа его так, чтоб он не мог ее укусить.

— Успокойся, дурачок, — ласково сказала она, — Я же тебя спасаю.

Лишенный точек опоры, шедевр ткаческого искусства рухнул вниз, придавив собой своего создателя.

— Вика! Ты в порядке? Я слышал крики.

— Ты нашла его! Ах, Бэтти!

Кантис прошуршала в двух метрах над ее головой, но, увидев своего малыша, тут же скользнула вниз.

— Бэтти, мальчик мой, как же ты меня напугал! О чем ты только думал? Никогда больше так не делай! — она вдруг испуганно вскрикнула, — Ты ранен? Ты весь в крови!

— Нет, с ним все в порядке, — ответила Вика, забинтовывая руку носовым платком, — Это я.

Осколок она сначала хотела выбросить, но потом передумала и, тщательно завернув в бумагу, спрятала Максиму в рюкзак. Мало ли для чего он еще может пригодиться.

— Скажи спасибо, что тебя спасли! — продолжала Кантис воспитательный процесс, — Тебе повезло, что рядом оказались маги! Почему тебе все надо повторять по тысячу раз? Сколько я тебе говорила — в Густом Лесу стало опасно. Это не шутки! Ах, Бэтти, когда же ты у меня повзрослеешь! Когда же ты станешь хоть на капельку серьезнее!

— Вы сказали, Густой Лес стал опасным? — вмешался Максим, — Так значит, раньше Лес был другим?

— О да, — печально вздохнула летучая мышь, — Сейчас все не так, как прежде. У нас никогда не было ни гигантских плотоядных пауков, ни… — она замялась, — ни других чудовищ. Я еще помню былые времена, но мой малыш появился на свет всего три луны назад, и не знает другого Леса. Да, у нас всегда был недостаток солнечного света, и многих это настораживало, но опасным Лес никогда не был! Вы, наверное, слышали, что в Густом Лесу живут фениксы. Существует легенда, что фениксы — дети Солнца, как лунные зайцы — дети Луны. Магия фениксов первична, и поэтому очень сильна. Противостоять ей может только магия Жезлов, но Жезлов очень мало, а еще меньше — тех, кто способен использовать их. И даже если подчас темные заросли и чащобы Густого Леса привлекали недобрых сущностей, светлая магия фениксов полностью нейтрализовывала их. Вы знаете, как действует пение феникса? Темные существа не могут переносить этот звук, и убегают прочь, а если не могут убежать, они просто растворяются, исчезают бесследно.

Но три дня назад что-то случилось. За все это время я не видела ни одного феникса, зато откуда-то появились огромные пауки. Вчера я сама чуть не попала в такую паутину. Она была прямо напротив входа в наше дупло. Теперь мы ищем новое жилье — соседство с плотоядным пауком мало кому понравится.

— Все это очень подозрительно, — сказал Максим, вскидывая рюкзак на плечо, — Но, к сожалению, нам пора идти. Вы уж с Бэтти помягче — он и так натерпелся сегодня. Думаю, малыш извлек из этого хороший урок и впредь будет слушаться вас.

— Кстати, вы не в курсе, как нам выйти из леса? — вставила Вика.

Кантис энергично помотала головой.

— Дороги я не знаю, но я вас отблагодарю. Пойдемте!

Она выпустила Бэтти и взмыла ввысь. Малыш, довольный, что оказался на свободе, тут же поднялся в воздух и, сделав качественный пируэт, полетел за матерью. Несмотря на столь нежный возраст, юный представитель племени лесных Летучих мышей чувствовал себя в воздухе как рыба в воде.

— Летучие мыши умеют летать с первого дня жизни, — заметила Кантис, не без гордости глядя на сына, — Для нас это так же естественно, как для вас — ходить и бегать. Хотите совет? Лучше всего ты будешь делать то, что ты делаешь постоянно. Но самый профессиональный навык можно потерять, если перестать практиковаться. Ну вот, мы и пришли, — сказала летучая мышь, когда они оказались подле невысокого холма, довольно крутого спереди и пологого со всех остальных сторон. Спереди в мягком песчанике чернело круглое отверстие, в диаметре не больше чайного блюдца — летунье пришлось несколько раз обернуть крылья вокруг тела, чтобы протиснуться внутрь.

— Это вам за моего Бэтти, — Кантис протянула Вике круглую продолговатую трубочку огненно-красного цвета. Она казалась выточенной из камня, но была на удивление легкой. По ее отполированной поверхности шел витиеватый узор, постоянно перемещаясь, меняя форму и размер, становясь то насыщеннее, то бледнее, отчего казалось, что она дышит. В трубочке было проделано восемь отверстий размером со спичечную головку.

— Готова спорить, вы никогда не видели ничего подобного! — летучая мышь улыбнулась с видом торгового агента, предлагающего «только для вас самое выгодное предложение по специальной цене», — Это Радужная Свирель, или, как ее еще называют, Свирель Солнца и Огня. Она существует в единственном экземпляре. Ее сделали гномы — лучшие мастера-ювелиры из самого качественного янтаря Заоблачных Гор. Они создали еще много чего, кое-что из этого ныне стало артефактами, остальное утеряно или было уничтожено. Но с этой свирелью случай особый: глыба янтаря, из которой она сделана, была размером с айсберг. Но стоило его только начать обрабатывать, капризный камень стал крошиться, трескаться, превращаясь в пыль, пока не остался кусочек, из которого можно было сделать лишь эту свирель — и то хватало едва-едва. Видимо, янтарь хотел, чтобы была создана именно она — и она появилась. А когда работа была завершена, эльфы заколдовали ее так, что она стала в точности имитировать пение феникса — кто бы ни играл на ней. Фениксы — давние друзья эльфов. Они помогли им составить заклинание. Магия Свирели закольцована сама на себя, поэтому не может иссякнуть, подзарядка ей тоже не требуется. По сути, это феникс в компактной упаковке.

Вика с благодарность взяла подарок и повертела в руках. Поверхность ее была холодной, но при этом она чувствовала тепло, идущее изнутри, которое согревало ее, вселяя уверенность и надежду.

— Надеюсь, вам она пригодится, — Кантис посмотрела куда-то вдаль, — Хотя, мне больше хочется надеяться, что у вас вообще не возникнет необходимости воспользоваться Свирелью.

— Спасибо, Кантис, — ответила Вика. — А вы слышали про Эриуса?

— Нет, — она покачала головой, — Мы живем почти в самом центре Леса, а сюда новости доходят с большим опозданием и успевают обрасти таким количеством деталей, что иногда вообще непонятно, где сама новость, а где — плоды излишне богатой фантазии курьеров. Иногда, правда, сорока на хвосте что-нибудь приносит — сороки, они ведь везде летают. Но это редко… А кто такой этот Эриус? Что он натворил, что вы о нем спрашиваете?

— Это долгая история, — смутился Максим, — У нас, к сожалению, нет времени рассказывать вам ее. Просто будьте осторожны.

— Удачи вам! Да хранят вас Высшие силы! — Кантис сложила крылья в особенном прощальном жесте, подчеркивающем глубокое уважение и благодарность. Бэтти попытался повторить его, но запнулся о собственные лапы и смешно повалился в траву.