Сингулярность Смерти

Что я здесь ищу?

Глитч проснулся в своём старом, почти развалившемся контейнере, который теперь служил его временным жильём. Лагерь был погружён в туман, а дождь без усталости барабанил по металлическим крышам. Он знал, что его день будет не таким, как прежде, когда он жил среди цифровых кодов и виртуальных миров. Тут, в лагере, всё было намного сложнее. Реальная жизнь. Реальные люди. И реальная борьба за выживание.

Вскоре он взял несколько запасных батарей и отправился на центральную площадку. Все здесь вели постоянную борьбу — не только с Матрицей, но и с самим собой. Задачи были простые, но важные: укрепить систему защиты, починить старое оборудование, помочь людям. Глитч ощущал эту атмосферу каждое утро — как всё это было давно забытым и одновременно новым для него.

На центральной площади был Вадим, механик лагеря, который всегда был поглощён ремонтом различных устройств. Глитч кивнул ему, и тот, не оборачиваясь, просто сказал:

— Помоги мне с этим генератором, если не занят. Он опять даёт сбои.

Глитч не возражал и направился к нему, наблюдая за тем, как механик с привычкой проверял соединения и экраны.

— Что тут у нас? — спросил Глитч, пристально рассматривая старое оборудование.

— Проводка, — ответил Вадим, не поднимая головы. — Всё сломано. Но ты же вроде не из тех, кто ломает, а из тех, кто чинит.

Глитч кивнул, садясь рядом и внимательно изучая соединения. Ремонт был простым, но долгим, и Глитч чувствовал, как его руки привыкли к старым механическим инструментам. Он работал молча, не торопясь. Вадим, в свою очередь, продолжал свою работу и едва ли обращал внимание на его действия. Всё-таки лагерь был полон таких людей, которые сами по себе были изолированы от других.

Когда генератор заработал, Вадим, наконец, повернулся и посмотрел на Глитча.

— Неплохо. Ты всё-таки что-то умеешь, Глитч. Продолжай так.

Это было его первое, хотя и сдержанное признание. Глитч почувствовал, что его присутствие в лагере, возможно, начинает набирать значение.

Время от времени Глитч ловил взгляд Зои, когда они случайно пересекались. Иногда она окидывала его холодным взглядом, но всё реже. Это было заметно — она не отворачивалась от него, а наоборот, иногда даже ловила его взгляд, но быстро отворачивалась, как будто сама себе не могла простить за то, что стала чуть мягче.

Однажды, работая на очередном задании, Глитч заметил её за столом, где она просматривала старые данные. Он подошёл с лёгким чувством нервозности, ведь каждый их разговор был чем-то новым для него.

— Привет, Зоя, — сказал он немного нерешительно. Она взглянула на него с изумлением, но не ответила сразу.

— Ты опять с этим кодом? — произнесла она с недовольным оттенком. — Я думала, ты будешь вечно сидеть в углу и не трогать это.

Глитч усмехнулся.

— Не могу же я сидеть, сложа руки. Нам всем нужно что-то делать.

Зоя выглянула на него и тихо усмехнулась.

— Ты всё равно странный. Но… не такой уж бесполезный, как думала.

Это был маленький, но важный момент для Глитча. Зоя начала воспринимать его не как чужака, а как человека, с которым можно работать. Он почувствовал себя чуть ближе к этому лагерю.

Когда Глитч возвращался в свой контейнер, укладывался на холодный металлический настил, мысли не давали ему покоя. Он думал о своём месте в этом мире, о том, как ему удалось хотя бы немного влиться в лагерь. Но каждый вечер его вопросы были всё глубже.

Как я сюда попал? — думал он. Зачем я это всё делаю?

Свет лампы тускнел, создавая тени в углу. Он вздохнул и откинулся на подушку. Иногда он задумывался, как сильно изменился. Он всё меньше думал о мести, всё больше о том, как жить здесь и сейчас. В лагере Глитч ощущал себя чем-то вроде постороннего, но всё же чувствовал, как он постепенно становится частью этой хрупкой общности.

В это время его мысли часто возвращались к Зое. Он не мог понять, что она на самом деле думает о нём, но был уверен, что её отношение постепенно меняется. Может быть, она не показывала этого, но он чувствовал её внимание, хотя бы в том, как она время от времени смотрела на него.

Почему она так держится? — снова возникал у него этот вопрос. Что в ней такого? Почему всё, что она говорит, всегда обёрнуто в сарказм?

В этот момент Глитч почувствовал, как его вопросы становятся не такими острыми, как раньше. Может быть, ему не нужно было искать на все ответы. Может, нужно просто продолжать жить здесь, рядом с этими людьми, даже если они не всегда понимают, кто он такой.

Он сжался в тёплое одеяло, но не смог уснуть сразу. Он слушал, как дождь барабанит по металлическим стенам, как в лагере слышатся разговоры, как кто-то тихо говорит по радио. Это был странный мир, но он знал, что, возможно, это его место.

На следующий день Глитч проснулся раньше всех, как всегда. Он знал, что сегодня его ждут новые задачи. Он снова прошёл по лагерю, помогал, где мог, настраивал оборудование, искал утерянные детали. Его старания стали заметны, и каждый день он ощущал, что люди начинают воспринимать его как свою часть, пусть и не полностью доверяя. В конце концов, он сам понимал, что они все остаются чужими, пока не станут частью этой команды. И хотя путь был долгим, каждый шаг приближал его к той цели, которую он так отчаянно искал.

Что дальше? — снова возникал вопрос перед сном. Но теперь он не был таким важным. Всё, что ему нужно было, это продолжать идти, просто быть здесь и адаптироваться.

Глитч проснулся среди глухого шума дождя, что барабанил по крыше его контейнера. Холодные металлические стены были его единственными свидетелями ночных размышлений. Он потянулся, привыкая к отсутствию привычного комфорта, привычного мира. Всё было чуждым, но и родным одновременно. Время в лагере текло по своим законам — оно было замкнуто в этом замкнутом мире, где даже воздух будто сжат между ржавыми трубами и железом. Глитч знал, что сегодня ему предстоит помочь с установкой новых фильтров для системы водоснабжения.

Когда он встал и потянулся, на его лице отразилась усталость. В такие моменты ему хотелось вернуться в тот мир, где всё было просто: код, алгоритмы, программы. Но здесь, среди этих людей, с которыми он даже ещё не успел толком поговорить, не было места для одиночества. Каждый день он сталкивался с тем, что должен учиться выживать в новых условиях. Стены лагерь были не только физическими барьерами, но и барьерами для понимания.

Он вышел на центральную площадку, где Вадим уже орудовал с каким-то оборудованием, покопавшись в старых запчастях.

— Эй, Глитч, — крикнул механик, не отрываясь от своей работы. — Пойдём, помоги с фильтрами.

Глитч подошёл к нему, молча взяв нужный инструмент и присев рядом. Это была очередная рутина — работа в тени огромных конструкций, где ничего не было готово на 100 %. Везде приходилось что-то чинить, что-то заменять. И каждый новый день напоминал вчерашний, но вот только люди здесь — другие. Они не могут просто выключить систему и перезагрузиться, как в Матрице. Всё, что у них есть — это руки, голова и воля. Глитч пытался понять, что заставляет этих людей продолжать бороться за выживание в таких условиях.

Он заметил, как Зоя стояла вдалеке, наблюдая за ним и Вадимом, её глаза не отрывались от его движений. Это было странно, потому что в прошлые дни она даже не смотрела в его сторону. И вот теперь её взгляд был всё чаще, словно она наблюдала за каждым его шагом. Глитч пытался не обращать на неё внимания, но этот момент его насторожил. Сложно было не заметить, что она всё чаще появляется в его поле зрения.

Когда фильтры были установлены и задача выполнена, Глитч направился обратно в своё временное жилище. Он уже привык к тому, что его дни проходили в постоянной работе, в каком-то подвешенном состоянии. Но каждый вечер, когда все вокруг затихали, он начинал задавать себе вопросы.

Тот вечер не был исключением. Глитч сидел на жестком металлическом ложе, вглядываясь в тусклый свет лампы, которая тускло освещала его пространство. Он был один, как всегда. Мысли бурлили в его голове, но они становились все более запутанными.

Что они видят в этом мире? — спрашивал себя Глитч. Почему все продолжают бороться? Всё, что у них есть — это обломки. Это же не жизнь, это просто существование. Но они не сдаются… Они не сдаются. Может быть, в этом и есть смысл?

Эти вопросы крутились в голове, и каждый раз перед сном он чувствовал, как грани его восприятия мира начинают изменяться. Всё больше Глитч понимал, что он не просто чужой среди этих людей — он стал частью их борьбы. А, возможно, и их болью.

Наступил новый день. Глитч снова отправился в лагерь, на этот раз выполняя более сложные задания. Он заметил, что в его жизни появляется не только работа, но и странное чувство, что кто-то начинает на него рассчитывать. Зоя больше не избегала его взглядов, а наоборот — иногда она встречалась с ним глазами, задерживалась на несколько секунд дольше, чем нужно. Он чувствовал, что каждый её взгляд — это как ещё один шаг на пути к доверию.

После очередной работы, когда лагерь уже начал погружаться в темные сумерки, Глитч заметил, что Зоя снова где-то поблизости. Она стояла у старого терминала и что-то набирала на клавиатуре, её лицо было сосредоточенным, но что-то в её выражении лица говорило, что она явно не игнорирует его. Он решил подойти.

— Ты всегда здесь, даже когда темно, — сказал Глитч, делая шаг к ней.

Зоя подняла глаза, и в её взгляде было что-то странное. Не агрессия, не настороженность, а как будто какая-то слабая, почти неслышная искорка интереса.

— Я тут не для того, чтобы с тобой разговаривать, Глитч, — её голос был ровным, но всё же с неким напряжением. — Я просто… делаю свою работу. Ты тоже должен делать свою.

Глитч почувствовал, как её слова пронзают его, но он не мог объяснить, почему его это задело. Может быть, её холодность была лишь защитной реакцией, но теперь он понимал, что она больше не просто отстраняется от него, а как-то… наблюдает. В её словах не было резкости, которая была в начале. Это уже был не тот момент, когда она просто отбрасывала его в сторону. Это был момент, когда она давала понять, что он не безразличен. И, может быть, он тоже ей не безразличен.

— Я понял, — сказал Глитч, кивнув. — Я займусь этим.

Тот вечер стал поворотным. Зоя не сказала больше ни слова, но её молчание было не таким отчуждённым, как раньше. Может быть, что-то в их взаимодействии начало меняться.

Поздно ночью, когда Глитч снова лежал в своём контейнере, его мысли вновь обострились. Что я здесь ищу? — думал он. Как я могу стать частью этого мира? Каждый вечер его вопросы становились глубже. И, возможно, однажды он сам сможет найти ответ.

Ночь снова накрыла лагерь. Глитч сидел в своем металлическом убежище, где звуки дождя, стучащего по крыше, стали привычным фоном для его мыслей. Он снова погрузился в те самые вопросы, которые занимали его ум каждую ночь. Они крутятся вокруг него, как теневые фигуры, от которых невозможно избавиться. Иногда он думал, что если бы у него был хоть один правильный ответ, всё было бы проще. Но ответы не приходили, и это ставило его в тупик.

Почему я здесь? — Глитч задавал этот вопрос снова и снова. Каждый раз, когда он пытался найти на него ответ, то лишь обнаруживал, что его мысли становятся всё более запутанными. Он был частью этого лагеря, частью этой борьбы, но ощущение, что он чужой, не покидало его.

Мечтая о том, чтобы найти в себе ясность, он всё-таки каждый день встал и продолжал делать свою работу. Он мог бы отстраниться от этого мира, как раньше отстранялся от людей, но теперь, казалось, этого не было выбора. Он нуждался в этих людях, как и они в нём. Отсутствие этого взаимного вклада сделало бы его невыносимо одиноким, даже в этой хаотичной пустоте.

Каждый день Глитч сталкивался с проблемами, которые раньше не стояли перед ним в том цифровом мире, где он был мастером. Здесь не было простых решений, не было очевидных алгоритмов. Это был мир, где каждый шаг был борьбой, и в этой борьбе у каждого человека был свой урок.

Когда Глитч работал с механиками, он всё чаще чувствовал, что люди его воспринимают не как нового, а как часть их собственных усилий. Каждое утро, когда он занимался рутинными задачами, за ним всё чаще замечали интересные взгляды. Его работа с фильтрами, настройка оборудования и помощь в ремонте инструментов не были большими делами, но люди начинали воспринимать его как часть коллектива. Однако этого было недостаточно для того, чтобы он стал полностью принятым. Он знал, что его ещё ждёт длинный путь к доверию. Люди смотрели на него скептически, поднимали брови, когда он принимал участие в более сложных заданиях.

Несмотря на это, он продолжал быть частью их повседневной жизни. Глитч научился приспосабливаться, не требуя многого от окружающих. Он помогал по мере возможности, но всегда старался не мешать. Особенно важно было то, как он начал воспринимать Зою. Сначала её холодность раздражала, но теперь он замечал, что её реакции становились всё менее яркими. Она больше не смотрела на него с подозрением, не уходила в сторону, когда он подходил. Было что-то непривычное в этом, и Глитч чувствовал, что, возможно, это начало какой-то новой динамики. Он осознавал, что не может ожидать, что она сразу откроет ему свою душу, но постепенно её поведение стало казаться более… человечным.

Зоя продолжала оставаться сдержанной, но теперь, по крайней мере, они могли обменяться несколькими словами, не заполняя тишину неловкостью. Это было не так уж много, но для Глитча это был прогресс. Иногда, когда они работали вместе, он замечал, как её взгляд стал мягче. Хотя она не говорила ничего особенно теплого, её молчание уже не было таким отчужденным. Это позволяло ему верить, что между ними что-то изменилось.

Однажды, когда Глитч сидел у терминала и что-то настраивал, Зоя подошла к нему, облокотившись на соседний стол. Она ничего не сказала сразу, но её присутствие было довольно ощутимым. Глитч продолжал свою работу, стараясь не показывать, что заметил её приближение. Он боялся, что она может отвлечь его, и, возможно, даже не знал, как реагировать на её поведение.

Зоя прервала молчание первой:

— Ты правда не из тех, кто просто забывает, что здесь, в лагере, каждый день может стать последним, да? — её голос был тихим, но твердым.

Глитч поднял голову, взглянув на неё. Он знал, что её слова не были просто вопросом. Это был комментарий, обманчиво лёгкий, но содержащий в себе подтекст.

— Я привык к тому, что ничего не даётся легко, — ответил он, стараясь сохранить нейтральное лицо.

Она коротко кивнула, но её глаза не отрывались от его.

— Ты не из тех, кто будет валяться на полу и ждать, пока всё само не разрулится. Это хорошо. — В её голосе появилась заметная теплота, которой Глитч не ожидал.

Он улыбнулся, и это было первой искренней улыбкой, которую он видел на её лице за долгое время.

— Я ещё не знаю, как это делать, — признался Глитч. — Но я научусь.

Тишина между ними стала немного менее напряженной. Она снова повернулась к экрану, но теперь её взгляд был не таким отчуждённым, как раньше. Хотя они не говорили много, этот короткий момент стал для него знаковым.

Когда наступила ночь, и лагерь погрузился в темные сумерки, Глитч снова оказался в своём убежище. Он сидел на своём железном ложе, и мысли снова начали наполнять его голову. Он пытался разобраться в том, что происходило между ним и Зоей, а также в том, как изменилась его жизнь за эти несколько недель.

Может, я и правда начал становиться частью этого мира? — думал он. Может, я уже не такой чужак среди них? И Зоя… возможно, она тоже понимает, что я здесь не просто так. Я не случайный персонаж в их жизни. Я буду продолжать учиться быть здесь. И кто знает, может, со временем я смогу стать частью их мира на самом деле…

Его разум снова вернулся к тем вопросам, которые мучили его. И, несмотря на все сложности, он чувствовал, что ответы начали проявляться — они не были такими ясными, как код в его старом мире, но они все же были. В этом лагере, среди людей, которые боролись за свою жизнь, он находил то, чего не хватало ему раньше. Чувство принадлежности. Это было важно.

Глитч закрыл глаза и, как всегда, дал себе обещание продолжить. На следующий день он будет работать с Зоей. Это не было большим шагом, но для него это было прогрессом. В мире, где каждый день был борьбой за выживание, каждый шаг, каждое слово, каждый взгляд мог означать многое. И этот новый мир, который он начал понимать, оказался гораздо более сложным и многослойным, чем тот, из которого он пришёл. Но чем больше он пытался адаптироваться, тем сильнее ощущал, что здесь, среди этих людей, он может найти свою роль.

Мысленно Глитч прошептал себе, как всегда перед сном:

— Завтра будет новый день. И я буду готов.

Занавес на ночь опустился, и лагерь снова погрузился в тишину, но для Глитча она была наполнена новыми мыслями, которые обещали быть не менее важными, чем его работа.

Через неделю в лагере должен был пройти конкурс — соревнование между различными группами, на котором решалась не только сила, но и сплоченность. Приз был важным: ресурсы, которые позволяли бы лагерю выжить ещё немного, немного продлить их борьбу против Матрицы. Это была не просто развлекательная игра — это был шанс для каждого участника, шанс для их группы, шанс для всего лагеря.

Глитч узнал об этом по дороге, когда снова помогал настроить систему фильтрации воды. Один из повстанцев, по имени Ваня, подошёл к нему с каким-то странным видом, что-то шепча себе под нос. Он был крупным и немного неуклюжим, но на удивление добрым.

— Эй, ты слышал, что будет конкурс? — спросил он, озираясь, как будто кто-то мог подслушивать.

Глитч кивнул, стараясь не выдать своего удивления. Он не знал, что было подобное событие, и с самого начала не понимал, зачем нужно устраивать что-то вроде соревнования в таких условиях.

— Придётся принять участие? — Глитч спросил, на всякий случай.

Ваня хмыкнул.

— Ну, если хочешь или не хочешь, но ресурсы не вечны, так что… чем больше участников, тем больше шансов для нас всех. Понимаешь, да?

Глитч не знал, что ещё можно ответить. Его желание участвовать в таких делах было минимальным. Но с другой стороны, он осознавал, что это шанс не просто доказать свою пользу лагерю, но и показать, что он не просто чужак, а кто-то, кто может действительно помочь. Это было важнее, чем его личные переживания.

— Я подумаю, — ответил он и продолжил работать.

Прошла неделя, и атмосфера вокруг конкурса начала нарастать. Люди готовились, что-то обсуждали, планировали, тренировали навыки, собирали необходимые инструменты и припасы. Глитч продолжал свою обычную работу, но теперь его взгляд периодически скользил по тем, кто был в центре всех обсуждений. Это ощущение вовлеченности стало всё более навязчивым.

Зоя, как всегда, оставалась на стороне, где было тихо, среди команды, которая занималась подготовкой. Она не была частью основной группы, но её действия оставались важными — её навыки работы с кодом, аналитика. Глитч заметил, как она иногда посматривала на него, а затем отворачивалась. Эти короткие взгляды теперь стали немного чаще, но ничего не менялось в её поведении. Она продолжала держаться на дистанции.

И вот однажды вечером, когда Глитч сидел за столом и проверял очередной протокол настройки связи, к нему подошла Зоя. Он поднял взгляд, ожидая, что она скажет что-то короткое и отвлечённое, как всегда.

— Ты ведь знаешь о конкурсе, да? — сказала она, не глядя в его сторону. Голос её был ровным, но какой-то напряжённо скрытным.

Глитч кивнул, отвечая: — Да, слышал. Уже подготовился к тому, чтобы просто наблюдать.

Зоя, не переставая смотреть в экран, сделала паузу. Потом добавила:

— Я думаю, тебе стоит участвовать. Ты же… можешь помочь нам. Это важно. И не только для лагеря, но и для твоей репутации. — Голос её был резким, как всегда, но в этом предложении была какая-то лёгкость, как будто она сама оттолкнула свои сомнения.

Глитч не сразу понял, что она имела в виду. Он посмотрел на неё, снова пытаясь осмыслить её слова.

— Почему ты хочешь, чтобы я участвовал? — спросил он осторожно, не желая выглядеть слишком любопытным.

Зоя наклонилась немного вперёд, её лицо теперь было всё-таки не таким закрытым. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но на мгновение её выражение изменилось. Она явно колебалась, пытаясь сформулировать ответ. Наконец, её слова стали чётче.

— Ты… что-то не так понимаешь, Глитч. Не всё сводится к твоей репутации или тому, как ты себя покажешь. Просто… ты нужен нам, и я думаю, что ты можешь нас поддержать. Вот и всё.

Это было неожиданно для Глитча. Он почувствовал, как его грудь сжала какая-то тяжесть. Он не мог сразу ответить, что он на самом деле чувствует. Это было странно и непривычно. Он привык к одиночеству, к тому, что никто не вмешивается в его дела. А теперь она, Зоя, сама предложила ему участвовать. Это не было как её обычные холодные замечания. Она как будто серьёзно ожидала от него участия.

Он немного помолчал, не зная, как реагировать. Она продолжала сосредоточенно работать над своей панелью управления, не обращая внимания на его молчание. В воздухе царило странное напряжение, которое Глитч ещё не понимал.

— Хорошо, — наконец сказал он, подняв взгляд. — Я буду участвовать.

Зоя не обратила на его слова внимания, как будто это было ожидаемо. Но её взгляд на мгновение стал мягче, она вздохнула и вернулась к своей работе.

Это было моментом начала. Началом чего-то более сложного, чем просто участие в конкурсе. Глитч не знал, что именно скрывает в себе это приглашение, но он почувствовал, что в этой истории есть больше, чем просто слова. И если он решил идти этим путём, он должен быть готов к тому, что эта связь будет медленно, но верно менять его.

Конкурс в лагере начался утром, когда небо, несмотря на привычную серость, словно раскрыло свои темные облака, давая всему происходящему яркие оттенки. В воздухе витала особенная энергия, словно весь лагерь вздохнул в едином ритме, готовясь к этому моменту. Шум и движение царили повсюду — люди из разных групп занимали свои позиции, разворачивали свои импровизированные «поля» для состязаний, делая последние приготовления. Кто-то смешно натягивал старые бронежилеты, другие проверяли свою экипировку, а третьи, несмотря на всю серьезность происходящего, шутили и смеялись.

Глитч ещё не привык к этому миру, но теперь его глаза были открыты, и, стоя среди толпы, он чувствовал себя живым. Это был момент, когда они все могли почувствовать свою общность, несмотря на разницу в их жизнях до Матрицы и во время неё. И даже несмотря на хаос и трудности, этот день принес для всех что-то новое, невообразимо яркое — момент единения, радости и соревнования.

Зоя стояла чуть в стороне от него, её привычная сдержанность и холодность исчезли. Её глаза блескали от напряжения и радости. Она была на грани того, чтобы улыбнуться, но всё-таки оставалась сдержанной, как будто не хотела показывать свои настоящие эмоции. Она посмотрела на Глитча, и в её взгляде мелькнула странная искорка — что-то, что он ещё не видел в ней.

— Надеюсь, ты готов. Это не будет просто, — сказала она, подавая ему старый, изношенный перчатки. Её голос был твёрдым, но внутри его звучал тонкий намёк на волнения.

Глитч кивнул, стараясь не выдать своих эмоций. Его сердце билось быстрее, чем обычно, и его разум был поглощён тем, что происходило вокруг. Этот конкурс был большим. Всё было на кону. Он никогда не участвовал в чём-то подобном, но теперь ему не оставалось выбора. Он не мог позволить себе упасть перед Зоей, перед лагерем.

Первое испытание было невероятно захватывающим — это был бег с препятствиями через поле, полное искусственных баррикад, старых машин, тупиков и неожиданных ловушек. Это было что-то большее, чем просто физическая гонка. Бежащие должны были не только преодолевать препятствия, но и взламывать системы безопасности, скрытые в самом поле. Глитч сразу понял, что это будет не просто состязание для «крепких парней» — это был тест на умение действовать в условиях стресса, на логическое мышление и способность действовать быстро.

Зоя была рядом, хотя она и не приняла участие в этом этапе. Но её взгляд был прикован к Глитчу. Она следила за его движениями, как будто в его успехе была часть её собственных усилий. И хотя она никогда не проявляла это открыто, Глитч чувствовал её поддержку. Она не говорила ничего, но её присутствие было достаточно сильным. Он ощущал её эмоции, как никогда раньше.

— Давай, Глитч! — крикнула она, когда он перескочил через очередное препятствие, пролетая мимо её поста. Эти слова были такими простыми, но в них было столько силы, что Глитч почувствовал прилив энергии. Он ускорился.

Потом было ещё одно испытание, на котором Глитч показал своё мастерство в взломе. Они должны были остановить поток информации, которая была записана на старых устройствах, которые включали опасные системы безопасности. Глитч взял на себя этот этап, зная, что его опыт хакера может быть полезен.

Зоя, не сдерживая эмоций, наблюдала за ним. Когда Глитч, наконец, взломал систему, отключив её на последних секундах, она выдохнула, а её лицо озарилось довольной улыбкой. Она никогда не показывала такого выражения — что-то, что можно было бы назвать настоящей гордостью за того, кто её когда-то бесил своими странными поступками.

Когда они подошли к следующему этапу — командным усилиям — напряжение нарастало. Все знали, что финал был близким, и если они не будут работать вместе, то могут всё проиграть. Глитч, Зоя и другие участники собрались в одной команде, слаженно действуя на последние испытания. Они были не идеальны, но в этой борьбе с командой они находили нечто большее — они начали доверять друг другу, несмотря на все различия.

Один из этапов требовал, чтобы они вытащили из здания несколько важных объектов, не привлекая внимания охраны. Зоя приняла на себя роль ведущего, отдавая команды, которые Глитч и остальные члены команды должны были исполнить. Несмотря на то, что они были в опасности, каждый из них чувствовал себя немного увернее, чем прежде.

— Поднимись, Глитч! Тебе нужно подключить этот блок в следующий отсек, мы не успеем! — крикнула она.

Её голос был полон тревоги и решимости. Она не казалась уже такой отстранённой. Когда Глитч справился с задачей, он почувствовал, как всё тело наполнилось радостью — не только от победы, но и от того, что он снова мог быть полезен.

Зоя, заметив это, сказала тихо:

— Ты справился, Глитч. Это было круто.

В этот момент её голос прозвучал не как обычно — она была искренней, и это было важно для Глитча. Он не знал, что между ними произошло, но понимал, что что-то меняется.

И когда конкурс подошёл к концу, когда лагерь праздновал победу, когда все разошлись по своим углам, Глитч наконец-то почувствовал, что он стал частью чего-то большего. Силы были на исходе, но он знал, что его присутствие здесь теперь имеет значение.

Вечером, сидя у костра с другими победителями, он почувствовал, как Зоя села рядом. Молча, не обращая внимания на всех остальных, она предложила ему свою чашку с тёплым напитком. Это был момент, когда их взаимодействие, их сплоченность, сдержанная и холодная, но всё же искренне растущая, стала значимой для Глитча.

— Ты… не так уж и плох, — сказала она с лёгкой улыбкой, не сводя глаз с огня.

Глитч тоже улыбнулся. И хотя эти слова были невысказанно сдержанными, для него они значили больше, чем все победы на конкурсе.

Этот момент был важен не только для них. Он был важен для их команды, для лагеря, для всего, что они строили вместе.

Победа была не просто результатом соревнования. Победа была в том, что они начали верить друг в друга.