Сидовы сказки

Сказ о том, как Пирр Геру крестил

За эту историю Пирру было мучительно стыдно. Столько лет прошло. Так старался забыть. Так хорошо получилось — не вспоминать. Но оказалось, прошлое склонно возвращаться, причем неожиданно. Его, тогда простого епископа, и простого пассажира, занесло в ту бухту вместе с кораблем, бурей. Шли на Сицилию от самой Антиохии. У Пирра тогда и голова болела не столько от шторма, сколько от мыслей об идеальном. Никак от диспута отойти не мог. И тут, волей слепой стихии — или провидением Божиим? — зеркальная лазурь. На берегу белеют развалины некогда великого города Метапонта. Команда отправилась набирать воду и охотить свежатину в лесу, уже затягивающем следы бренной человеческой славы. Варвары, пираты, чума… Пыль, ветер — и человек, зубилом и молотом, выламывающий из стены старинной базилики мраморную панель.

— В храм, — объяснил, — покровительницу города порадовать.

— Метапонт жив? — удивился Пирр.

— Метапонт вот, — обвел рукой руины каменотес, — как и вся слава Великой Греции, но люди живы. Выше, в холмах, мы поставили новый город. Живем… Вот только корабли проходят мимо. Вижу, вы не разбойники. Может, заглянете, расскажете новости?

Моряки согласились. А зря. Пусть столы уставлены яствами — но трапеза все больше напоминает пир у людоеда. Пока Пирр со спутниками — гости. Но, того и гляди, обернутся блюдом. А некоторые просто рвутся в котел или на вертел. Хотя Церковь века с третьего не одобряет спровоцированного мученичества. Если некто дергает льва за хвост, он не мученик, а дурак. Увы, слова уже прозвучали. И — "язычники". И — "ваша Гера — демон". Рано или поздно, но горожане поймут, что такие путешественники натравят на прилепившийся к горному склону городишко пиратов. Которые только рады будут совместить грабеж и резню с благочестивым деянием. И не отпустят неосмотрительных и грубых гостей. Но как выкрутиться, думает, похоже, только капитан. У этого на лице написано желание вырвать команде языки. Остальные нетерпеливо смотрят на епископа. Мол, чего не обличаешь язычников?

— Не стоит сразу бросаться словами, — голос Пирра был шелковым, — не вникнув в существо вопроса. Любезные хозяева, я не оскорблю вас просьбой показать храм?

— Я тоже хотел бы взглянуть… — капитан корабля понял, что решается судьба его команды, и не пожелал оставаться в стороне.

К чести метапонтцев, они вовсе не жаждали крови. А голос Пирра ссоры не обещал. Потому несколько минут спустя они с капитаном корабля рассматривали прекрасную женщину белоснежного мрамора. Платье — золото, в короне — самоцветы. Лицо исполнено спокойного достоинства. Да, Гера-Юнона. Ну и что ней делать? Проводник-горожанин что-то говорит…

— …у нас и жрецов нет. И быков мы не бьем. Бедные слишком. Разве девушки цветами украсят — так что ж в этом плохого? Но пойми, мы не можем в нее не верить. Не можем не благодарить. Гера велела уходить — и вот город сгорел, а мы живы. И ты говоришь, что Гера демон?

Пирр еще раз посмотрел на статую. В мраморе, иссеченном с великим мастерством, не было зла. В нем был дар скульптора. Дар Божий, даже если мастер был язычником. А кто не был язычником до Завета?

— Если она не демон, значит, человек, — отрезал Пирр, — Волшебница, чья душа осталась здесь. И теперь либо искупает былые грехи, либо просто помогает людям. И если она спасла город… То сама заслуживает спасения.

— Не весь, — напомнил капитан.

— Всех, кто ее послушал, — отрубил Пирр. Резковато для смиренного пастыря, да уж больно жить хотелось.

И обратился к статуе:

— Желаешь принять святое крещение? Если нет, дай знак.

О том, что молчание — знак согласия, все знали. Старый, римский способ переселения греческих богов в Италию. Только суровые легаты спрашивали: "Желаешь отправиться в Рим?"

В самом обряде ничего сложного не было. Гера дама рослая, но полить ей голову из ковшика, на римский манер, оказалось нетрудно.

— Статуя, — объяснял горожанам красноречивый от страха епископ, — не есть ни сама Гера, ни ее обиталище. Кусок камня, да — но это кусок камня, который связывает нас с ее представлением. С ее душой, если угодно. Кто бы она ни была. А представление может заменить объект, если сам объект не против. Церковь допускает венчание по доверенности, когда жениха или невесту заменяет иное лицо. Здесь представление иное, но…

Но горожане забыли о бедности и заклали таки бычка. Не в жертву, но ради доброй пирушки. И кого потчевали первым? Когда потрепанный зерновоз увез Пирра на Сицилию, болело у него исключительно брюхо. Совесть проснулась денька на три попозже.

Продолжение истории Пирр узнал из писем доброго знакомого, делавшего карьеру в папских архивах. Когда в прилепившееся к скалам селение добралась миссия из Рима, святые отцы застали не идола богини, но статую весьма почитаемой дамы с тем же именем. Благородная матрона, явно по откровению свыше, спасла множество людей. Стоявший во главе миссии ирландец подробно записал легенду на своей чудной гибернийской латыни. Как писал канцелярист, "непривычной, но ясной".

Ирландец провел короткий опрос. Выяснил, когда был сожжен Метапонт. Уточнил подробности жизни выдающейся дамы: несчастливый брак, благочестие, ссоры с пасынком, и, наконец, крещение.

Убедившись, что легендам не меньше столетия, а его новая паства не помнит за почтенной Герой после крещения никаких грехов, запустил процедуру беатификации… Мельницы Церкви неторопливы, но Пирр нисколько не сомневался, что Гера станет по крайней мере местночтимой святой. А молодого епископа, спасавшего жизнь свою — и моряков, а потом не пожелавшего сознаться в крещении куска мрамора, Господь наверняка простил. Иначе с чего б ему выйти в патриархи?