Шоколадник

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Сильный толчок будит Хейли от кратковременных снов.

Колесо машины ударяется о землю, и она смотрит в заднее пассажирское окно.

Треугольный Дом Грязи теперь стоит под углом. Одна сторона его основания провалилась под землю, и интенсивный столб дыма вырывается оттуда, затемняя воздух.

Хейли поворачивает ручку двери машины рукой, покрытой экскрементами, и выходит.

Тепло веет от земли, согревая серый зимний день. Она дышит, не обращая внимания на зловоние, которое всё ещё цепляет её, и пытается сориентироваться. Приглушённый рёв лишает её этой возможности; звук, который мог быть подземным взрывом, или гневом какого-то ужасного зверя — или то и другое переплеталось.

Она пятится от здания и машины, встревоженная из-за жары под ботинками и приглушённой какофонии. Крики стихают, но рёв продолжается.

Когда Хейли достигает края собственности и дороги, ведущей под деревьями, она останавливается и смотрит, как горит кривой Дом Грязи. В своей встревоженной груди она верит, что её семья там, мертва или умирает.

Крепко сложенная женщина хромает от дыма у стены дома. Её ноги сгибаются, как неуклюжие поршни, и, проходя мимо, она спрашивает:

— Хейли?

Прежде чем Хейли успевает отреагировать на незнакомку, она уходит.

Рёв, который она слышала, стихает, как если бы что-то израсходовало свой последний прилив энергии. Затем с мощным грохотом овраг расколол травянистую подъездную дорожку.

Хейли отскакивает назад, но не может отвернуться.

Пламя и смог появляются из-под земли, когда передняя часть Audi её матери опрокидывается в пропасть. Кладка рушится с правой стороны здания, как будто под ударом невидимого шара для разрушения. Машина переворачивается и погружается в ущелье, которого несколько минут назад не было.

Среди извергнутого дыма и огня из разорённой земли появляется что-то огромное и каким-то узлом. Оно махает и горит, почерневшее от огня. Под легионом извивающихся червеобразных форм обугленная фигура частично выпячивается из земли. Если бы не его многочисленные странные изгибающиеся конечности, она могла бы поверить, что это человек.

На расстоянии нескольких машин Хейли видит два белых пятна, появившихся в сгоревшем комке над его туловищем. Под ними два ряда длинных зубов разделяют опалённую сферу. Он говорит, но его голос слишком слаб, чтобы его можно было отчётливо слышать из-за потрескивания пламени и непрерывного осыпания дома. Хейли думает, что она слышит слова — на самом деле, она думает, что он назвал её по имени, — но сообщение кажется бессмысленным. Она рискует сделать шаг вперёд, чтобы послушать повнимательнее, но затем вся подъездная дорожка проваливается, превращаясь в каньон, который целиком поглощает это жалкое существо.

Безмолвная, оцепеневшая, но зная, что её слёзы и шок придут позже, Хейли замечает рёв сирен вдали; возможно, машины скорой помощи, запряжённые жертвами резни на продовольственном рынке, вызванной её автомобильной аварией в соседней деревне. Однако после взрыва, который только что сотряс землю здесь, в Доме Грязи, и с таким количеством дыма, поднимающимся в небо, она уверена, что они скоро прибудут сюда.

В ожидании она стирает тускло светящиеся пятна со своего тела, протирая каждый высыхающий слой, пока не видит на своей покрасневшей коже, на своём правом запястье тёмную область, которую она не может очистить, как бы сильно она ни царапала. Тем не менее, она не перестаёт пытаться и всё ещё трёт пятно, когда слышит, как на дороге позади неё приближаются машины.

Когда рядом к ней подъезжает машина с мигалками, она задаётся вопросом, правильно ли она расслышала тлеющую фигуру? А если правильно, то что она могла означать своими напутственными словами?

«Номер два, номер два, дорогая Хейли».