Шеф с системой. Империя вкусов

Глава 6

Я проснулся от собственной внутренней тревоги — той самой, что годами будила меня раньше любого будильника. Здесь, в холодной комнате заброшенного дома, где единственным источником тепла был затухающий очаг, эта привычка оказалась как нельзя кстати.

Было около шести утра. За окнами только начинало сереть небо, и Слободка еще спала. Я поднялся, стараясь не разбудить спящих детей, свернувшихся клубками у очага, и подошел к окну. Двор тонул в предрассветных сумерках, но даже в этом полумраке было видно, сколько работы предстоит.

«Первый день, — подумал я, растирая затекшие плечи. — Самый важный день. Другие важны не меньше, но этот знаменует самое начало нашей работы».

Я повернулся и посмотрел на спящую команду. Варя устроилась в углу, даже во сне не выпуская из рук свою заточенную железку. Матвей спал рядом с детьми, укрывшись каким-то тряпьем. Малыши прижимались друг к другу, как щенята в поисках тепла.

«Да уж, новая семья, — с неожиданной нежностью подумал я. — Черт возьми, когда я успел к ним привязаться?»

Но сентиментальности было достаточно. Пора работать.

— Подъем! — громко сказал я, хлопнув в ладоши.

Реакция была мгновенной. Варя вскочила с ножом наготове, дети заметались, Матвей сел, протирая глаза.

— Что случилось⁈ — Варя огляделась по сторонам, готовая к бою.

— Случилось утро, — спокойно ответил я. — Шесть часов, пора вставать.

— Но еще темно! — простонал один из мальчишек.

— Темно только сейчас. Пока соберётесь, посветлеет, — отрезал я. — Кто хочет завтракать — встаёт. Кто не хочет — голодает до обеда.

Это подействовало магически. Через минуту вся команда стояла на ногах, хотя и с крайне недовольными лицами.

— Хорошо, — кивнул я. — Теперь все ко мне. Садитесь.

Они уселись вокруг меня полукругом — грязные, растрепанные, но уже не такие враждебные, как вчера.

— Это наш первый военный совет, — начал я, глядя каждому в глаза по очереди. — С сегодняшего дня мы команда. В настоящей команде каждый должен понимать, что происходит и почему.

— Военный совет? — переспросила Варя с недоверием.

— Именно. Потому что мы начинаем войну. Войну за наше будущее и первый бой — это сегодняшний день.

Дети переглянулись. В их глазах мелькнул интерес.

— Что нам нужно сделать сегодня? — продолжил я. — Три вещи. Первое — поесть. Второе — привести дом в порядок. Третье — спланировать нашу работу на ближайшие дни. Вопросы?

— А как мы будем есть, если еды нет? — спросил Петька.

— Хороший вопрос, поэтому сначала нужно купить еду. Варя, — я повернулся к девушке, — ты знаешь рынок?

— Конечно знаю, — фыркнула она. — Лучше всех.

— Отлично. Тогда ты пойдешь за продуктами. Вот список, — я протянул ей листок бумаги, на котором были записаны необходимые продукты. — Молоко, крупа, мед, масло. На завтрак сварим кашу.

Варя взяла список, но не спешила уходить.

— А еще, — добавил я, — я вижу, ты приучала детей к порядку. Лица у них чистые, как и одежда, но щелока у вас, похоже, совсем на донышке осталось. Что нам нужно, чтобы организовать нормальное место для умывания?

Варя удивленно моргнула. Она явно не ожидала, что я замечу ее усилия по поддержанию хоть какой-то чистоты.

— Щелока почти нет, это да, — призналась она, опустив глаза. — Экономим последнее и ведра нормальные нужны — у нас одно дырявое, я тебе вчера еще говорила. Воду носим в чем попало. Полотенец тоже нет — сушимся чем придется.

— Понял, — кивнул я, мысленно добавляя пункты в список. — Значит, щелока берем сразу много и ведра — минимум два новых. Полотенца — по два на человека. Щелок, ведра, полотенца. Что еще?

— Да много чего! — вырвалось у Вари. — Нам все нужно! Дрова, свечи, посуда нормальная, одеяла теплые…

— По порядку, — остановил я ее. — Сначала самое необходимое. Остальное потом. Варя, вот деньги на продукты и на щелок с остальным.

Я отсчитал несколько монет и протянул ей. Варя взяла деньги с опаской, словно ожидая подвоха.

— И еще, — добавил я, поворачиваясь к Матвею. — Матвей пойдет с тобой.

— Зачем? — нахмурилась Варя. — Я и сама справлюсь.

— Не сомневаюсь, но Матвею нужно осваиваться. Смотри, Матвей, — я посмотрел на юношу, — твоя задача — наблюдать. У кого Варя покупает, как торгуется, как проверяет товар. Скоро закупки будут и на тебе тоже, и ты должен знать этот рынок лучше, чем свои пять пальцев.

Матвей кивнул.

— А что делать нам? — спросил Петька.

— Вы будете убираться на первом этаже, — ответил я. — Вместе со мной и под моим руководством. К тому времени, как Варя с Матвеем вернутся, здесь должно быть чисто. Понятно?

— Понятно! — хором ответили дети.

— Тогда Варя, Матвей — в путь. Остальные — за работу. Мне нужно еще очаг растопить.

Матвей

Матвей шел за Варей по узким улочкам Слободки, стараясь не отставать. Девушка двигалась быстро и уверенно, явно зная каждый переулок.

Он чувствовал себя неловко. Вчера она швыряла в него гнилые овощи, а сегодня они идут вместе за покупками, как… как кто? Как товарищи? Как соратники?

— Ты чего плетешься? — бросила Варя через плечо, не оборачиваясь. — Боишься, что съем?

— Нет, — поспешно ответил Матвей. — Просто стараюсь запомнить дорогу.

— Запоминай, умник, пригодится, — фыркнула она, но в голосе послышалось нечто похожее на одобрение.

Торг был уже в полном разгаре, хотя солнце только начинало подниматься. Торговцы выкладывали товар, выкрикивали цены, торговались с первыми покупателями.

Матвей огляделся с любопытством. Рынок в Слободке сильно отличался от того, что он видел вчера в богатом квартале. Здесь не было красивых вывесок и чистых прилавков. Товар лежал прямо на грубых деревянных столах, в плетеных корзинах, в ящиках, но люди здесь были живее, громче, привычнее для него.

Варя уверенно прошла мимо нескольких торговцев, даже не взглянув на них, и остановилась у пожилой женщины с молоком.

— Марфа! — окликнула она. — Молоко свежее?

— Свежее, девонька, — улыбнулась та. — Утром доила. Три монеты кувшин. Хочешь попробуй.

Варя молча взяла кувшин, понюхала молоко, слегка покачала — проверяя консистенцию. Потом взяла ложку, зачерпнула, окунула палец и попробовала на кончик языка.

— Жирность слабая, — спокойно сказала она, ставя кувшин обратно. — Разбавляла водой?

— Да что ты, девонька! — всплеснула руками Марфа. — Чистейшее!

— Марфа, — Варя посмотрела на неё ровным взглядом, — я у тебя два года покупаю. Когда молоко хорошее — я плачу без торга, а это — разбавленное. Вчера корова плохо ела? Или просто решила заработать побольше?

Марфа смутилась: — Ну… Буренка моя правда приболела немного. Молока мало дала, вот я чуток водички…

— Понятно, — кивнула Варя. — Тогда две монеты. Это справедливая цена за разбавленное молоко. Хочешь три — принеси завтра нормальное, я возьму два кувшина.

Марфа помялась, но видя, что Варя уже разворачивается к другим торговцам, быстро кивнула: — Ладно, ладно! Две так две, но завтра приходи — будет настоящее, жирное!

— Приду, — пообещала Варя и отсчитала монеты.

Когда они отошли, Матвей не выдержал: — Как ты поняла, что молоко разбавленное? Я бы ни за что не заметил!

— Хорошее молоко густое, тягучее, а это слишком жидко стекало. Плюс запах слабее, чем должен быть и на вкус — водянистое.

— А откуда ты это знаешь?

— Когда полгода покупаешь молоко на последние гроши, быстро учишься отличать хорошее от плохого, — просто ответила она. — Одно дело — купить дешево. Другое дело — купить качественно и дешево. Первому легко научиться, второму — нет. Матвей понял, что наблюдает за работой настоящего профессионала.

Дальше они пошли к торговцу крупой. Здесь Варя была еще более придирчива — она ощупывала зерно, нюхала, даже пробовала на зуб.

— Эта крупа старая, — заявила она. — В ней жучки будут.

— Какие жучки⁈ — возмутился торговец. — Свежее некуда!

— Вот эту возьму, — указала Варя на другой мешок. — А за ту цену, что ты просишь, я у Степана куплю.

Торговец поморщился:

— Ладно, ладно. Скидку сделаю.

И снова Варя победила. Матвей начинал понимать — эта девчонка была настоящим бойцом. Просто поле боя у нее было рынок, а оружие — знание цен и умение торговаться.

Последней остановкой был торговец медом. Толстый, лысый мужик с хитрыми глазками.

— Вот, молодые люди, — заискивающе сказал он. — Лучший мед в городе! Прямо с пасеки!

Варя молча взяла ложку, зачерпнула немного меда. Понюхала, повертела на свету, разглядывая цвет и текстуру. Потом попробовала — и её лицо стало каменным.

— Это не цветочный мед, — спокойно сказала она.

— Что⁈ — возмутился торговец. — Чистейший цветочный! Сам собирал!

— Липовый, — невозмутимо продолжила Варя. — Хороший, качественный, но липовый, а ты его продаешь как цветочный, который вдвое дороже.

Мужик побледнел: — Да ты что несешь, девчонка! Откуда тебе…

— Цвет светлее, — перебила его Варя, указывая ложкой. — Цветочный — темно-золотой, почти янтарный. Этот — бледно-желтый. Плюс запах — у липового сладкий, но без той густоты, что у цветочного и на вкус он легче, не такой насыщенный.

Она поставила ложку на прилавок и посмотрела торговцу в глаза: — Липовый мед хороший, я его возьму, но по нормальной цене — две монеты, а не четыре, как за цветочный.

Торговец открыл рот, потом закрыл. Понял, что обманывать эту девчонку бесполезно. — Две с половиной, — буркнул он. — Последнее слово.

— Две с половиной так две с половиной, — кивнула Варя и отсчитала монеты.

Когда они отошли, Матвей покачал головой с восхищением:

— Как ты разбираешься в продуктах? Цвет, запах, консистенция… Мастер тоже так делает, когда выбирает ингредиенты. Только я пока не научился так хорошо.

— Мастер? — переспросила Варя, бросив на него быстрый взгляд. — Ты про Александра?

— Да, — кивнул Матвей, и в его голосе прозвучала такая искренняя теплота, что Варя невольно замедлила шаг. — Он мой учитель. Спас меня, когда я умирал от голода в крепости, где нас обоих держали. Я был никем — поваренком, которого все пинали, а он… он увидел во мне человека.

Варя молчала, слушая.

— Он не обычный повар, — продолжал Матвей, глядя куда-то вдаль. — Он умеет видеть то, чего другие не замечают. В людях, в продуктах, в ситуациях. Помнишь, как он вчера готовил мясо? Для него каждый кусок — способ говорить с людьми.

— Говорить? — нахмурилась Варя.

— Ну да. Он накормил тебя и детей не просто чтобы накормить, а показать, что вы для него важны. Что он о вас заботится, — Матвей наконец посмотрел на нее. — Мастер всегда так делает. Сначала кормит, потом говорит. Потому что сытый человек слышит лучше, чем голодный.

Варя шла молча, переваривая услышанное.

— А откуда он? — наконец спросила она. — Он же не из здешних и ты тоже.

— Мы с севера, — коротко ответил Матвей. — Служили у одного знатного рода. Но… так вышло, что нам пришлось уехать. Начать заново.

Он не стал вдаваться в подробности — про войну, про интриги, про Морозовых. Варя не должна была знать слишком много, но и соврать он не мог.

— Понятно, — кивнула Варя. Видимо, она привыкла, что люди в Слободке редко рассказывают всю правду о своем прошлом. — Значит, он твой учитель. Чему он тебя учит?

— Всему, — просто ответил Матвей. — Готовить, думать, видеть возможности там, где другие видят только проблемы. Вот как вчера с вами — любой другой вызвал бы стражу и выгнал детей, а мастер увидел… команду.

Варя снова замолчала. Потом вдруг сказала:

— Он странный, твой мастер.

— Знаю, — улыбнулся Матвей. — Но он хороший. Я за него в огонь и в воду.

Варя покосилась на него и неожиданно усмехнулась:

— Ладно. Посмотрим, какой он на самом деле. Слова — это одно, а дела — другое.

— Увидишь, — уверенно сказал Матвей. — Скоро увидишь.

Матвей начинал понимать — выживание в Слободке требовало не меньше ума и знаний, чем торговля в богатых кварталах. Просто навыки были другие.

Они уже собирались уходить, когда подошли к торговцу щелоком. Варя показала на большой серый брусок:

— Этот сколько?

— Полфунта весом, — ответил продавец, грузный мужик с жирными пальцами. — Шесть монет.

— Дорого, — отрезала Варя. — Четыре дам.

— Пять, последнее слово, — продавец изобразил великодушие. — Щелок хороший.

— Ладно, пять так пять, — согласилась Варя и протянула монеты.

Продавец быстро взял деньги, отломил от большого куска кусок поменьше и протянул ей. Варя уже собиралась взять, но Матвей вдруг перехватил её руку.

— Погодите, — он внимательно посмотрел на отломанный кусок, потом на весы рядом с прилавком. — Взвесьте.

— Зачем? — насторожился продавец. — Я на глаз отмерил, всегда так делаю.

— Взвесьте, — твёрдо повторил Матвей.

Продавец нехотя положил кусок на весы. Стрелка показала чуть больше трети фунта.

— Смотрите, — Матвей указал на весы. — Треть фунта. Вы сказали — полфунта за шесть монет, согласились на пять. Значит, пять копеек за полфунта, а дали треть фунта. Это обман.

Варя мгновенно всё поняла, и её лицо стало жёстким:

— Ты что, нас за дураков держишь⁈

— Да я просто ошибся! — забормотал торговец, бледнея. — Отломил меньше, чем думал…

— Не ошибся, — спокойно сказал Матвей. — Вы специально отламываете меньше, когда покупатель не проверяет вес. Мой отец был купцом. Он научил меня распознавать такие фокусы ещё в детстве. На глаз полфунта от трети не отличишь, если не знаешь, но разница в деньгах — две монеты. За день на таких обвесах можно заработать довольно много.

Продавец открыл рот, но Варя его опередила:

— Давай полный вес и еще немного сверху или я пойду к старосте рынка и расскажу, что ты покупателей обвешиваешь. Тебя с этого места выгонят так быстро, что следы не успеешь замести.

Торговец, чертыхаясь, отломил ещё кусок и положил на весы. Теперь стрелка показала ровно полфунта. К этому куску он доложил еще небольшой кусочек.

— Вот так правильно, — кивнула Варя, забирая щелок.

Когда они отошли подальше, Варя остановилась и впервые посмотрела на Матвея с настоящим уважением:

— Как ты это увидел? Я бы ни за что не заметила!

— Опыт, — просто ответил Матвей. — Отец возил меня на ярмарки. Говорил: «Купец должен видеть обман за версту, иначе разорится». Обвес — самый старый трюк. Продавец называет вес, который покупатель не может проверить на глаз, отламывает меньше, забирает полную цену. За день так можно украсть монет двадцать чистыми.

Варя медленно кивнула:

— Значит, твой отец действительно был купцом. Хорошим купцом.

— Был, — тихо согласился Матвей.

Варя помолчала, потом неожиданно протянула ему руку:

— Ладно. Теперь мы с тобой команда. Вместе нас не обведут.

Матвей пожал её крепкую, мозолистую ладонь и улыбнулся.

— Пошли обратно. Мастер, небось, заждался.

По пути домой она уже не молчала так упорно, а иногда даже объясняла, где какой торговец сидит и у кого что лучше покупать. Лед между ними был сломан.

Алексей

Пока Варя и Матвей отправились на рынок, я занялся очагом. Дров осталось мало — на сегодня хватит, но завтра придётся покупать. Я аккуратно разложил поленья, подложил сухой трут и высек огонь кресалом. Пламя разгорелось неохотно — дрова влажные стали из-за худой крыши дровенника.

Пока огонь набирал силу, я осмотрел главную комнату при свете. Работы — непочатый край, но начинать надо с малого.

— Ну что, ребята, — обратился я к детям, — покажем этому дому, кто здесь теперь хозяин?

— Покажем! — хором откликнулись они.

Я раздал метлы и тряпки, сам взял самую большую метлу и начал выметать угол у двери — там скопилась целая гора мусора.

— Смотрите, как надо, — показал я детям. — Сначала углы, потом от стен к центру. Иначе будете гонять одну и ту же грязь по кругу.

Дети включились в работу азартно, превращая уборку в соревнование — кто больше мусора соберёт, кто лучше отмоет свой участок пола. Я работал вместе с ними, показывая пример. В парижском ресторане я не раз драил кухню после смены — повар, который брезгует грязной работой, никогда не станет настоящим профессионалом.

— Петька, — окликнул я старшего мальчишку, заметив, что он пропустил угол, — смотри, здесь пыль осталась. Ещё раз пройдись.

— Сейчас, мастер! — откликнулся тот и принялся старательно выметать.

Маша мыла окна, стоя на табуретке — я придерживал её, чтобы не упала. Семка с младшими таскал мусор во двор. Даже маленький Гриша старался помочь, подметая свой крошечный участок пола детской метёлкой, которую мы сделали из пучка соломы.

«Хорошие дети, — думал я, наблюдая за ними. — Просто нужен порядок и цель. И человек, который покажет пример».

Когда Варя и Матвей вернулись с продуктами, комната уже выглядела совершенно иначе. Пол был вымыт, окна — чистые, мусор вынесен. Даже пахло свежестью, а не затхлостью. Я только что закончил протирать последний подоконник.

— Ничего себе, — присвистнула Варя, оглядываясь. — Дом не узнать.

— Мы старались! — гордо заявил Петька. — Мастер с нами вместе убирал!

— Молодцы, — кивнул я, вытирая руки о тряпку. — А теперь все моем руки и готовимся к завтраку. Матвей, разводи огонь посильнее — будем кашу варить. Варя, помоги мне с продуктами.

Следующий час прошёл в приятных хлопотах. Я готовил кашу в большом чугунке, который нашёлся в кладовке. Крупа хорошо разбухала в молоке, я добавил щепотку соли, затем масло и мёд. Варя стояла рядом, удивлённо наблюдая, как я превращаю простые продукты во что-то, от чего по кухне расходился аппетитный аромат.

— Ты точно не колдун? — спросила она, вдыхая запах готовящейся каши.

— Повар, — улыбнулся я, помешивая деревянной ложкой. — А это почти то же самое. Смотри и учись.

Каша в чугунке булькала. Я снял его с огня и поставил на край очага, где жар был слабее.

— Видишь, как каша густеет? — показал я Варе. — Сейчас самое время добавлять мёд, но не сразу весь, а постепенно. На такой объём — примерно три больших ложки. Это где-то одна часть мёда на десять частей каши.

Я зачерпнул ложку мёда из горшочка.

— Главное — температура. Если каша слишком горячая, мёд потеряет половину вкуса и аромата. Поэтому я её сначала снял с огня. Чувствуешь? — я подставил руку над чугунком. — Ещё горячая, но уже не кипит. Вот теперь можно.

Я добавил первую ложку мёда и начал медленно, круговыми движениями вмешивать его в кашу.

— Смотри внимательно, — сказал я. — Ложкой работаем со дна вверх, как будто поднимаем кашу со дна и переворачиваем её. Не круги по поверхности — это бесполезно. Мёд тяжёлый, он сразу опустится на дно и там и останется, если не мешать правильно.

Варя наклонилась ближе, следя за моими движениями.

— Вот так: ложку на дно, зачерпнул, поднял наверх, перевернул и снова. По кругу, но каждый раз со дна. Видишь, как мёд распределяется золотистыми прожилками? Вот это правильно.

Я добавил вторую ложку мёда и продолжил вмешивать тем же способом.

— И никогда не добавляй весь мёд сразу, — предупредил я. — По частям, постепенно вмешивая каждую порцию, иначе получится комом на дне — снизу приторно сладкая каша, сверху пресная.

— А масло когда? — спросила Варя, с интересом наблюдая за процессом.

— Масло — в самом конце, когда мёд уже распределился, — объяснил я. — Оно тает на горячей каше и создаёт сливочную плёнку, которая запечатывает вкус и аромат. Смотри.

Я добавил последнюю ложку мёда, тщательно вмешал, а потом положил сверху хороший кусок сливочного масла — примерно столовую ложку на весь чугунок.

— Теперь накрываем крышкой и даём постоять пару минут, — сказал я, прикрывая чугунок. — Масло растает, каша напитается его вкусом, а потом, когда будем раскладывать по мискам, ещё добавим по маленькому кусочку масла в каждую — для красоты и вкуса.

— Сложно, — задумчиво сказала Варя. — Я всегда думала — каша это просто каша. Воду налил, крупу засыпал, сварил и всё.

— Может и так, — согласился я. — Но разница между «просто кашей» и «правильной кашей» — это разница между едой для выживания и едой для жизни. Первая тебя накормит. Вторая ещё и душу согреет.

Варя помолчала, глядя на чугунок, из-под крышки которого поднимался ароматный пар.

— Научишь меня готовить так? — неожиданно спросила она.

— Конечно, — кивнул я. — Если хочешь учиться — научу. В будущем заведении хорошие повара нужны будут.

В её глазах мелькнуло что-то похожее на надежду.

Когда каша была готова, все уселись за стол. Я разложил её по мискам, щедро сдобрив каждую порцию сливочным маслом, которое растекалось золотистыми лужицами.

— Приятного аппетита, — сказал я.

Дети набросились на еду.

— Вкусно! — восторженно сказал Семка. — Такой каши я ещё не ел!

— И я! — подхватила Маша.

Варя ела молча, но по её лицу было видно — она впечатлена.

Когда завтрак закончился, я откинулся на спинку стула и посмотрел на свою команду.

— Хорошо поработали, — сказал я. — А теперь планируем дальше. Нам нужно много чего купить для дома. Дрова, инструменты, материалы для ремонта. Варя, ты поведёшь меня к местным мастерам?

— Конечно, — кивнула она. — Знаю всех лучших.

— Отлично. Матвей, ты останешься с детьми. Продолжайте уборку, но уже на втором этаже. Посмотрите, что там нужно починить в первую очередь. Окна, двери, состояние полов — всё записывайте.

— Хорошо, мастер, — кивнул Матвей.

Я уже направился к двери, когда Варя вдруг остановилась:

— Александр, погоди.

Я обернулся. Она стояла, кусая губу — жест неуверенности, которого я раньше у неё не видел.

— Что-то не так?

— Нет, просто… — она помедлила. — Ты же понимаешь, что в Слободке не только порядочные люди живут? Здесь может быть кое-что похуже мифических призраков.

— Что именно? — насторожился я.

Варя бросила быстрый взгляд на детей, убеждаясь, что они не слушают, и понизила голос:

— Про Угрюмого слышал?

Это имя уже всплывало в разговоре с Игнатом и судя по тону Вари, ничего хорошего оно не сулило.

— Слышал. Кто он?

— Позже расскажу, — отрезала она, снова взглянув на детей. — На улице. Им знать не надо. Пошли.