Шеф с системой. Империя вкусов

Глава 4

— Проваливайте, стервятники! — прошипела девушка, выставив вперед свое самодельное оружие. — Этот дом наш!

Я остановился, не делая резких движений. В ее глазах горела такая ярость, что любое неосторожное слово или жест могли спровоцировать нападение.

— Девушка, — сказал я максимально спокойно, — меня зовут Александр. У меня есть документы на этот дом. Законная купчая.

— Плевать мне на твои бумажки! — взвизгнула Варя, размахивая заточенным железом. — Сколько лет этот дом пустой стоял? А мы его от воров защищали, крышу латали, печи чистили!

— Понимаю ваши чувства, но закон…

— Какой закон⁈ — перебила она, делая угрожающий шаг вперед. — Где был ваш драгоценный закон, когда нас из последнего угла выгоняли? Где он был, когда малыши от холода болели?

За ее спиной послышались взволнованные детские голоса:

— Варя, кто это такие?

— Опять какие-то господа пришли?

— Богачи хотят нас выгнать!

— Не дадим! Не позволим!

— Тише! — рявкнула Варя, не поворачивая головы. — Стойте где стоите!

Я медленно, очень медленно достал из-за пазухи купчую и протянул ее девушке:

— Вот документ. Печать городской управы, подпись ростовщика Касьяна Скорохвата. Дом куплен законно, со всеми правами.

Варя даже не взглянула на свиток, только презрительно фыркнула:

— Воровская бумажка! Наверняка еще и подделка!

— Это не подделка. Касьян известный человек, его подпись знают все…

— А мне плевать! — закричала она так, что голос сорвался. — Этот дом мой! Мы здесь живем!

— Послушай, может быть, мы сможем договориться…

— Ни о чем мы с вами договариваться не будем! — Варя подняла руку с железкой. — А ну, убирайтесь отсюда! Живо!

— Хватит на меня орать! — рыкнул я, начав выходить из себя. — Откуда я знал, что вы здесь живете⁈ Я купил дом на последние деньги! Право зайти, а не слушать крики на пороге у меня есть!

— Есть у вас права! — передразнила она. — А у нас прав нет, да? Права только у тех, у кого деньги есть!

Она резко подняла свободную руку — и это был сигнал к атаке.

— Атакуем! — гаркнула Варя.

Из окон второго и третьего этажей тут же полетел целый град снарядов. Камни, гнилые овощи и прочий мусор. Дети метали прицельно и яростно — видно было, что к осаде готовились заранее.

— Ай! — вскрикнул Матвей, когда гнилое яблоко попало ему в плечо.

Один булыжник просвистел в дюйме от моей головы и с грохотом ударился о забор.

— Отступаем! — крикнул я, хватая Матвея за рукав.

Мы отбежали на безопасное расстояние, а из дома продолжали лететь снаряды. Дети кричали что-то боевое и злорадное. Варя стояла на пороге как полководец, командуя маленькой армией.

— Еще приблизитесь — получите камнем по башке! — орала она нам вслед. — Мы вас предупредили!

Я отряхивал с плаща остатки гнилых овощей, а Матвей, красный от возмущения, вытирал плащом липкие следы тухлого яйца. Вот тебе и дом с «призраками»…

— Мастер! — задыхался он от негодования. — У нас же купчая есть! Документы! Закон полностью на нашей стороне! Мы можем стражу позвать, и они этих… этих оборванцев выгонят в два счета!

— И что, выкинем детей на улицу? — спросил я, продолжая отряхиваться.

— А что нам еще делать⁈ — Матвей размахивал руками, разозленный донельзя. — Дом наш! Мы за него деньги заплатили! А эти… захватили нашу собственность и еще камни в нас кидают!

— Дом наш, — согласился я. — И что с того?

— Как это — что с того⁈ Мы имеем право…

— Матвей, — тихо сказал я, глядя на окна, где все еще виднелись детские лица. — Посмотри на них внимательно.

— На кого? На этих дикарей?

— На детей. Грязных, голодных, испуганных. Но готовых драться за свой дом до последнего.

Матвей нехотя взглянул на дом. Я видел, как его лицо постепенно меняется.

— Они… они точно такие же, как я был, — сказал он, успокаиваясь. — Когда вы меня спасали.

— Вот именно.

— Но мастер, — в голосе Матвея прозвучала растерянность, — что же нам делать? Мы не можем просто уйти. У нас денег больше нет на другой дом.

Я посмотрел на Варю, которая все еще стояла на пороге с оружием наготове, потом на детские лица в окнах. Решение приходило медленно, но верно.

— Будем делать то, что я умею лучше всего, — сказал я наконец.

— А именно?

Я обернулся к Матвею и посмотрел ему в глаза:

— Слушай меня внимательно. Идешь на рынок и покупаешь самый лучший, самый жирный кусок свиной грудинки, какой только найдешь. Килограмма на два. И лука — много лука.

— Зачем? — не понял Матвей.

— Потому что силой их не выгонишь, а законом не убедишь. Остается только то, в чем я действительно силен.

— И что это?

— Готовка, — улыбнулся я. — А пока ты за мясом ходишь, я поищу жаровню и разузнаю обстановку получше.

— Мастер, — Матвей недоверчиво покачал головой, — вы правда думаете, что едой их возьмете?

— Матвей, ты же помнишь, как я тебя кормил в первый раз? Что ты тогда почувствовал?

— Что… что впервые за много лет кто-то обо мне заботится, — тихо сказал он.

— Вот именно. Иди за мясом и не экономь — бери самое лучшее.

Матвей кивнул и отправился выполнять поручение, а я остался изучать ситуацию.

Любопытные соседи уже собрались поглазеть на стычку. Около десятка человек толпились у заборов, обсуждая происходящее. Новости в таких районах разносятся быстро.

— Эй, господин! — окликнула меня пожилая женщина с соседнего двора. На ней была заплатанная, но чистая юбка, а волосы аккуратно убраны под платок. — А что тут у вас такое происходит? Драка, что ли?

— Переговоры, — ответил я, подходя к забору. — Очень сложные переговоры.

— С Варькой? — она звонко засмеялась. — Ох, господин, удачи вам! Она дикая совсем! Как медведица с медвежатами. Только и знает, что огрызается да дерется.

— А долго они тут живут?

— Да уж полгода будет, — женщина оперлась на забор. — Сначала мы все перепугались — думали, воры какие, разбойники. Стали замки покрепче вешать. А потом приглядились — детишки бездомные. Варька их всех собрала, как наседка цыплят под крыло.

— Сколько их там?

— Человек семь-восемь. От мала до велика. Самому маленькому годика четыре, не больше. А старшему, кроме Варьки, лет тринадцать.

— И как они живут?

— Худо живут, — вздохнула женщина. — Впроголодь частенько, но и не жалуются ни на кого. Сами по себе. Варька их строго держит — попрошайничать запрещает категорически, а уж воровать — тем паче. Порядочные, одним словом. Хоть и дикие.

— А откуда они взялись?

— Кто их знает! После мора многие дети сиротами остались. Кто в приюты попал, кто к родне, а кто… — она махнула рукой. — А Варька всех бездомных собирает. Сердце у нее доброе, хоть и характер волчий.

Я задумался. Интересная информация. Варя не просто защищает детей — она их воспитывает, учит жить по совести.

— А скажите, — спросил я, — у вас случайно нет старой жаровни? Или знаете, где можно найти?

— Жаровня? — удивилась женщина. — А для чего она вам, господин?

— Еду готовить собираюсь. На открытом огне. На углях.

— Ах, так вы повар! — оживилась она, глаза заблестели. — А я-то думаю, что за странный господин такой. У меня есть старая, железная. Муж еще делал, царство ему небесное. Только она здоровенная очень…

— Большая — это отлично. Можно взять на время?

— Да берите, берите! — замахала руками женщина. — Все равно без дела стоит, только место занимает.

— А как вас зовут?

— Марфой кличут. А вас как?

— Александр. — Пока она ходила за жаровней, я решил обследовать двор. — Сейчас вернусь!

Я осторожно приоткрыл калитку нашего дома. Из окон тут же высунулись детские головы:

— Варя! Он опять лезет!

— Сейчас мы его! — послышался воинственный крик.

— Я просто во двор загляну! — крикнул я. — За дровами!

— А ну стой! — рявкнула Варя, появляясь в окне второго этажа. — Шаг сделаешь — получишь!

— Мне нужны дрова из вашего двора. Для костра.

— Какого еще костра⁈

— Еду готовить буду. Для вас.

Варя замолчала на секунду, явно не ожидая такого ответа.

— Врешь! — крикнула она наконец.

— Не вру. Мясо уже покупают. — Я указал в сторону, куда ушел Матвей.

Во дворе и правда оказались полезные вещи — поленница с сухими дровами, старые, но целые ведра, несколько глиняных мисок. Все покрыто пылью, но вполне пригодное.

— Эй! — окликнула Варя. — Это наши дрова!

— Тогда считайте, что я их покупаю, — ответил я, складывая поленья в охапку. — Вместе с едой.

— Что-то мне не нравится твоя затея! — недоверчиво сказала она.

— А мне не нравится, что дети голодные, — отозвался я. — Но исправить можно и то, и другое.

— Вот, держите! — Марфа притащила действительно солидную железную жаровню с толстыми стенками и решеткой сверху. — Только угли хорошие делайте, а то дымить будет на весь район.

— Спасибо огромное, Марфа. Я в долгу не останусь.

— Да что вы, господин! — замахала она руками. — Я же вижу — дело хорошее задумали. Варьке с детишками помочь хотите.

— А вы что, правда тот дом купили? — подошел сосед, мужчина лет сорока с любопытными глазами.

— Купил. Документы все есть.

— Ну и как же вы с Варькой договариваться собираетесь? Она же никого не подпускает.

— Увидите, — улыбнулся я, устанавливая жаровню в удобном месте во дворе напротив дома. — Очень скоро все увидите.

К этому времени собралась уже целая толпа зевак. Человек пятнадцать стояли полукругом, обсуждая происходящее.

— А что, правда еду готовить будете? — спросила какая-то молодая женщина.

— Правда.

— А зачем?

— Чтобы дети поели. И чтобы мы могли нормально поговорить.

Матвей вернулся через полчаса, нагруженный покупками. Кусок грудинки был действительно великолепный — розовое мясо с идеальными прожилками жира. Лук крупный, свежий, еще пахнущий землей. Он прикупил и каравай хлеба.

— Мастер, это стоило целое состояние! — сказал он, тяжело дыша. — Но мясник божился, что лучшего в городе не сыскать. А еще я соли купил и перца.

— Молодец, — одобрил я, принимая покупки. — А теперь смотри и учись. Готовим лучшую еду, которую когда-либо пробовали в этом районе.

Я начал раскладывать дрова в жаровне, а толпа зевак все росла.

Я развел огонь в жаровне и стал терпеливо дожидаться, пока дрова прогорят до углей. Толпа зевак между тем все росла — человек двадцать уже собралось посмотреть на необычное зрелище.

— А что он делает? — спрашивала одна соседка другую.

— Готовить собирается, — отвечала Марфа. — Для Варькиных детишек.

— Да ну! А зачем?

— Говорит, договориться хочет.

Тем временем я нарезал мясо толстыми ломтями — каждый кусок толщиной с палец, жирный, с красивыми прожилками. Лук порезал крупными кольцами, чтобы он хорошо карамелизовался.

— Смотри и учись, — сказал я Матвею, проверяя готовность углей. — Главное в жарке мяса — правильная температура. Слишком слабый жар — мясо будет вариться, а не жариться. Слишком сильный — сгорит снаружи, а внутри останется сырым.

— А откуда вы это знаете? — спросил кто-то из зевак.

— Опыт, — коротко ответил я и положил первые куски на раскаленную решетку.

Мясо тут же зашипело, забрызгало жиром. По двору разнесся звук, от которого у любого голодного человека должны были потечь слюнки — то самое аппетитное скворчание, которое обещает сытную, вкусную еду.

— Ой, мамочки! — ахнула какая-то женщина. — Как звучит-то!

— А запах какой пойдет! — добавил мужчина.

А потом начался настоящий ароматный штурм.

Запах жареной свинины поднялся над двором густым, соблазнительным облаком. К нему постепенно примешивался аромат пассерующегося лука — сладковатый, манящий. Воздух наполнился такими запахами, что даже сытый человек невольно сглотнул бы слюну.

— Господи милостивый, — прошептал Матвей, глубоко вдыхая, — как же вкусно пахнет! У меня даже живот заурчал.

— А у меня слюнки потекли! — призналась Марфа. — Давно такого не нюхала!

— Это еще только начало, — улыбнулся я, аккуратно переворачивая куски.

Мясо покрывалось золотистой корочкой, из-под которой сочился ароматный сок. Лук медленно становился прозрачным и карамельным. Я добавил щепотку крупной соли, немного свежемолотого черного перца — самые простые специи, но в правильных пропорциях.

— А вы что, специально учились готовить? — спросил один из соседей.

— Можно сказать, что всю жизнь учусь, — ответил я, не отрываясь от мяса.

Эффект не заставил себя ждать. Аромат разносился по всей улице, просачивался в каждую щель, каждое окно.

Сначала из нашего дома выглянул один ребенок — мальчишка лет десяти с большими голодными глазами. Потом в соседнем окне появилась девочка. Потом еще один мальчик. Скоро во всех окнах торчали детские головы, зачарованно глядящие на жарящееся мясо.

— Варя! — послышался взволнованный детский голос изнутри. — Там дядька мясо жарит! Настоящее мясо!

— И как пахнет! — добавил другой голос. — Как в сказке!

— Отойдите от окон! — рявкнула Варя, но в ее голосе уже не было прежней уверенности. — Не смотрите на него!

— А почему нельзя смотреть? — спросил тоненький голосок — видимо, самого маленького.

— Потому что он нас обманывает!

Но дети не слушались. Запах был слишком сильным, слишком соблазнительным для голодных детей. Я видел, как они жадно втягивают воздух носами.

— Мастер, — тихо сказал Матвей, — на них же страшно смотреть.

— Потому и готовим, — ответил я, переворачивая куски еще раз.

Мясо было почти готово — румяное, с идеальной корочкой, источающее невероятный аромат. Лук превратился в золотистую карамель. Весь район наполнился запахом, от которого сводило с ума.

— Варя, — услышал я тонкий, умоляющий детский голос, — можно нам хоть понюхать? Хоть подойти поближе?

— Нельзя! — отрезала она, но голос дрогнул. — Это… это подлость! Он нас соблазняет!

— А может, он и правда добрый дядька? — неуверенно спросил другой голос.

— Добрых богачей не бывает! — крикнула Варя, но уже не так убежденно.

— А вдруг бывают? — не унимался ребенок.

Я слышал, как в доме начинается настоящий бунт. Дети шушукались, спорили.

По голосу Вари я понял — она тоже чувствует аромат и он действует на нее так же разрушительно, как на детей. Она пытается держаться, но силы уже на исходе.

— А можно мы только-только кусочек попросим? — раздался детский шепот.

— Молчать! — рявкнула Варя, но в голосе уже слышались слезы.

Я снял с огня несколько самых лучших, самый аппетитных кусков — румяных, сочных, источающих пар и невероятный аромат. Положил их в чистую деревянную миску, добавил щедрую порцию карамельного лука. Отрезал от большого каравая, который принес Матвей, кусок хлеба.

Толпа зевак замерла в ожидании.

Я взял миску с дымящимся мясом и медленно, не делая резких движений, подошел к дому. Поставил миску на ступеньки крыльца и демонстративно отступил на несколько шагов.

— Это вам, — сказал я громко, чтобы слышали все дети в доме. — Без всяких условий. Просто так.

Наступила напряженная тишина. Потом из дома донесся возбужденный детский шепот:

— Варя, он правда еду принес!

— И пахнет как… как у богачей!

— Можно взять?

— Нет! — резко ответила Варя. — Нельзя!

— Но почему? — жалобно протянул тонкий голосок. — Мы же голодные…

— А вдруг там яд? — предположил кто-то постарше.

— Какой яд! — возмутился другой. — Он же сам при нас готовил!

— Варя, ну пожалуйста! — умоляли дети. — Хоть кусочек!

— Сказала — нет!

Я видел, как в окнах мелькают детские лица — они не могли оторвать взгляд от дымящейся миски.

— Варя, а если мы только понюхаем? — не унимались дети.

— Да замолчите вы! — крикнула она, но голос уже дрожал.

Но один из мальчишек — видимо, самый старший после Вари, лет тринадцати — не выдержал испытания. Он вдруг выскочил из дома, как стрела метнулся к ступенькам, схватил миску обеими руками и юркнул обратно в дом.

— Петька! — завопила Варя. — Что ты наделал⁈

— Не могу больше! — донеслось изнутри. — Очень хочется есть!

— Верни немедленно!

— Не верну! Пусть малыши поедят!

Варя появилась в дверях с лицом, перекошенным от ярости и отчаяния:

— Зачем ты это делаешь⁈ — закричала она мне, размахивая самодельным оружием. — Зачем мучаешь нас⁈

— Потому что дети должны есть, — ответил я спокойно. — А не голодать.

— Не притворяйся добрым! — слезы брызнули из ее глаз. — Ты хочешь нас подкупить! Сделать зависимыми!

— Не хочу. Я просто хочу поговорить с вами по-человечески.

— Завтра поговорим! — всхлипнула она. — А сегодня убирайся прочь!

— Нет, — сказал я твердо и ровно. — Не завтра. Сейчас.

Варя замерла от неожиданности, вытирая слезы рукавом. Видимо, никто еще не смел ей возражать так решительно и при этом без агрессии.

— Мы законные хозяева этого дома, — продолжил я, глядя ей прямо в глаза. — Мы платим деньги за гостиницу, пока вы живете в нашей собственности. Это нечестно по отношению к нам.

— И что ты предлагаешь? — прошипела она сквозь зубы. — Выгнать нас на мороз?

— Нет. Я предлагаю совсем другое.

— Что именно?

Я сделал паузу, чувствуя, как напряженно следят за разговором и дети в доме, и соседи во дворе.

— Я вижу, что вы защищаете свой дом. Я это уважаю. Вы не попрошайки и не воры — вы люди с достоинством. Поэтому я предлагаю не вам выйти к нам на улицу, а нам войти к вам в дом.

— Что? — Варя моргнула, не понимая.

— Мы принесем еду. Много еды. Мы сядем за ваш стол, как гости, которых вы пригласили и мы спокойно поговорим о том, как нам всем вместе жить в этом доме.

Варя стояла как громом пораженная. Рот приоткрылся, заточенная железка дрогнула в руке. Она явно ожидала чего угодно — угроз, подкупа, обмана, применения силы, но никак не предложения равных, уважительных переговоров.

Из дома донеслись восторженные голоса:

— Варя, мясо такое вкусное! Настоящее!

— И сочное! И с луком!

— А там еще много жарится! Видишь?

— Можно, мы дядьку в гости позовем? — раздался детский голосок. — Как настоящих гостей?

— Да, давай позовем! — подхватил другой. — Они же добрые!

— Мы им стол накроем! И чай заварим!

Толпа зевак во дворе затихла, с интересом наблюдая за происходящим.

Варя молчала долго, мучительно долго. Я видел, как по ее лицу пробегают волны разных чувств — недоверие, гордость, отчаяние, надежда. В ее голове явно шла жестокая битва между инстинктом самосохранения и здравым смыслом.

— А если вы нас обманете? — тихо спросила она наконец. — Если это ловушка?

— Тогда вы нас выгоните, — просто ответил я. — У вас есть оружие, вас много, а нас только двое.

— Это правда, — согласился кто-то из детей.

— И еда вкусная! — добавил другой голос.

Варя еще помолчала, потом медленно, словно через силу, кивнула и сделала шаг в сторону, освобождая проход в дом:

— Входите, — сказала она сквозь зубы, но уже без прежней злости. — Только… если попробуете нас обмануть или обидеть…

— Не попробуем, — тихо пообещал я. — Слово даю.

И я шагнул через порог своего нового дома, где меня ждала самая важная в жизни беседа.