Шеф с системой. Империя вкусов

Глава 3

Утром следующего дня я проснулся с ясной головой и четким планом действий, но прежде чем идти к ростовщику, нужно было собрать информацию. В торговом деле, как и в войне, разведка — половина успеха.

— Матвей, — сказал я, когда мы спускались завтракать, — сегодня мы идем в разведку, но сначала нужно кое-что приготовить.

— Что именно?

— Инструмент для развязывания языков.

В кухне гостиницы я договорился с поваром о покупке продуктов. За небольшую плату он позволил мне воспользоваться очагом. Следующий час я потратил на приготовление дюжины ароматных пирожков с мясом и луком — простое, но сытное угощение. Секрет был в правильном сочетании специй: чуть больше черного перца, щепотка тмина и совсем немного сушеного укропа. Аромат получился таким, что даже суровый повар гостиницы несколько раз восхищенно принюхивался.

— Зачем это? — спросил Матвей, когда мы направились к конюшне с еще теплыми пирожками в узелке.

— Увидишь. Помни — информация стоит дороже золота, хорошая еда — лучший способ расположить к себе человека. Особенно того, кто привык есть простую пищу.

— Но мы же можем просто заплатить за информацию, — недоумевал Матвей.

— Можем, но деньги создают деловые отношения, а еда — человеческие. Человеческие отношения надежнее.

Игнат, местный уборщик, подметал ступеньки и напевал себе под нос какую-то грустную песню. На нем была та же заштопанная рубаха, что и вчера.

Увидев нас, он приветливо кивнул:

— О, добрый день, господа! Как дела?

— Отлично, Игнат, — ответил я, протягивая ему узелок. — Вот, угощайтесь. Свежие, только из печи.

Глаза уборщика округлились от удивления:

— Ой, да что вы! А что за праздник? Не именины ли у вас?

— Никакого праздника. Просто хотел поблагодарить за вчерашний совет и вообще, за хорошую работу.

Игнат принял узелок с явным смущением:

— Да что вы, господин… Я ж ничего особенного не делал. Обычная работа.

— Для вас обычная, для меня — ценная.

Он развернул узелок, и по улице мгновенно разлился аромат свежих пирожков. Игнат глубоко вдохнул и блаженно улыбнулся:

— Господи милостивый, какой запах! Прямо в голове туман от такой вкуснятины!

Он осторожно взял один пирожок, словно боясь, что это сон, который может исчезнуть. Откусил небольшой кусочек, медленно прожевал, и по его лицу распространилос выражение чистого счастья.

— Матерь Божья… — прошептал он. — Да это же не еда, это чудо какое-то! Вы сами готовили, господин?

— Сам, — скромно подтвердил я. — У меня есть некоторые способности в этом деле.

— Некоторые? — Игнат покачал головой, откусывая еще кусок. — Да у вас руки золотые! Такого вкуса я отродясь не пробовал! И запах какой… Специи небось дорогие добавляли?

— Не очень дорогие. Дело не в цене специй, а в том, как их сочетать.

— А научить можете?

— Если будет время — конечно.

Игнат с благоговением доедал пирожок:

— Вы знаете, господин, я тут сорок лет живу, всякой еды перепробовал. В хороших домах служил, в плохих. Но чтобы так… — он покачал головой. — Это магия какая-то.

— Не магия, а умение, — сказал я. — Игнат, а можно еще один вопрос задать? Про вчерашний разговор.

— Конечно, конечно! — кивнул он, доставая второй пирожок. — Спрашивайте что хотите! После такого угощения я вам все расскажу, что знаю!

— Вчера вы упоминали Слободку. Расскажите мне об этом районе подробнее. Что там за люди живут? Какие порядки?

Игнат на минуту замолчал, тщательно пережевывая. Было видно, что он обдумывает, как лучше объяснить.

— Слободка… — наконец сказал он, — это яма, господин. Настоящая яма, куда скатываются те, кому больше деваться некуда.

— В каком смысле яма?

— Ну, вот смотрите. В других районах что? Городская стража патрулирует, следит за порядком. Воры есть — ловят, драка случилась — разнимают. А в Слободку стража и носа не кажет.

— Почему?

— А зачем им туда соваться? Там и брать-то нечего. Одни нищие да оборванцы. Да и опасно — там свои порядки. Угрюмый правит.

— Угрюмый? — переспросил я. — Это кто такой?

Игнат осторожно оглянулся, словно боясь, что кто-то подслушивает:

— Главарь местный. Настоящее имя его мало кто знает, все зовут просто Угрюмый. Лет тридцать ему будет, может чуть больше. Здоровенный, как медведь, а злой — как голодный волк. Говорят, в молодости разбойничал на больших дорогах, потом в город подался и банду собрал.

— И что, он там как разбойничий атаман?

— Хуже, — поморщился Игнат. — Атаман хоть в лесу сидит, а этот целый район под себя подмял. Дань с каждого берет, кто копейку заработал. А кто не платит…

— Что с теми, кто не платит?

— Калеками становятся или вообще пропадают, — Игнат перекрестился. — Он умный, гад. Знает — если всех перебить, не с кого будет дань брать.

— А городские власти с этим мирятся?

— А им что? — усмехнулся Игнат. — В Слободке тихо, в центре города резню не устраивают. Власти и довольны — пусть отребье между собой разбирается, лишь бы приличных людей не трогало.

— Понятно. А чужаков как принимают?

— Смотря какие чужаки. Если с деньгами приходишь — Угрюмый тебя обласкает, только долю свою получит. А если нищим явился — добро пожаловать в стадо, будешь как все остальные горбатиться.

— А что за люди там живут?

— Разные, — Игнат понизил голос. — Кто работы лишился, кто от долгов бежал, кто просто нищетой прижат. Много вдов с детьми, стариков немощных. Воры мелкие, попрошайки… Да и просто люди, которых жизнь сломала.

— И как они живут?

— Скверно. Тесно, голодно, грязно. В одной комнатенке семья из пятерых ютится. Зимой дров не хватает.

— А власти не помогают?

— Какие власти! — махнул рукой Игнат. — Городская управа про Слободку забыла. Да и что там помогать? Один Угрюмый и правит. Были еще банды поменьше, да поговаривают, что он всех под себя подмял

— И что, он их совсем не защищает?

— Защищает, но по-своему. Воровать друг у друга запрещает, драки крупные пресекает. Не из доброты — просто ему порядок нужен. А так… пусть хоть сдохнут, лишь бы тихо.

Я мысленно записывал каждое слово. Картина становилась все мрачнее, но и яснее.

— А дома там какие? Я слышал, есть заброшенные…

— Как и говорил, после мора прошлого года много домов пустует, — подтвердил Игнат, лицо его помрачнело. — Страшное было время. Болезнь косила людей как траву. В Слободке особенно лютовала — там народ слабый, больной. Целые семьи вымирали.

— И что, городская управа их продает? Дома те.

— Продает, да только покупателей нет. Кому охота в такую дыру переселяться? Богатым — статус не тот, а бедным — денег нет. Вот и стоят пустые.

— Ты вчера говорил про один дом особенно страшный. Расскажи про него. Призраки там, говорят?

— Купеческий дом на Слободке. Красивый был когда-то. Три этажа, каменный, добротный. Семья там жила — Кондратьевы звались. Богатые были, но мор всех забрал.

— И что теперь с домом?

— Да уж года два продается за копейки, а покупателя все нет. Кто возьмется жить в такой дыре? А вы никак вознамерились туда переселиться? Опасное дело затеваете.

— Ничего страшного, — я улыбнулся. — Спасибо, Игнат.

Мы попрощались и направились в город. Теперь у меня была полная картина, и она была довольно мрачной. Слободка — это настоящие трущобы под контролем местного бандита. Нищета, грязь, беззаконие. Люди там живут как загнанные звери, платят дань Угрюмому и боятся лишний раз высунуться.

— Мастер, — осторожно сказал Матвей, когда мы шли по улице, — а стоит ли нам туда соваться? Если там такие порядки…

Я задумался. С одной стороны, выбор был невелик. Триста-четыреста золотых за приличный дом в нормальном районе. Таких денег у меня просто нет.

С другой стороны — Слободка. Дешевые дома, но какой ценой? Жить под контролем бандита, постоянно оглядываться, платить дань…

— А у нас есть выбор? — спросил я у Матвея. — Гильдии нас не пускают. Приличные дома стоят целое состояние. Что остается?

— Может, поискать в других городах?

— И начинать все сначала? Изучать новые порядки, новых людей? — я покачал головой. — Нет, Матвей. Здесь хотя бы мы уже понимаем, с чем имеем дело.

Я продолжал размышлять. Да, Слободка — это яма, но в любой яме есть дно, а значит, дальше можно только подниматься. Люди там отчаянные, голодные — но именно такие люди ценят каждую крошку помощи. Если я смогу дать им работу, еду, надежду…

А что до Угрюмого — ну что ж, с бандитами тоже можно договориться. Во Франции нам тоже приходилось иметь дело с разными людьми.

— Знаешь что, Матвей, — сказал я, останавливаясь. — Иногда самый большой риск — это не рисковать вообще. Мы можем рискнуть, купить дом в трущобах и либо прогореть с треском, либо…

— Либо что?

— Либо построить империю там, где никто не ожидает ее увидеть.

Решение созрело окончательно. Я рискну и оберну все в свою пользу.

— Едем в Слободку, — ответил я. — Но сначала нужно купить дом, а для этого нужно поговорить с ростовщиком.

Контора ростовщика Касьяна Скорохвата располагалась в двухэтажном каменном доме недалеко от центральной площади. Здание выделялось среди соседних — фасад был недавно выкрашен, окна украшали резные наличники, а над входом красовалась вывеска из кованого железа: «Займы, продажа недвижимости». Именно то, что нам нужно.

Внутри царила атмосфера сдержанной роскоши. Дубовые панели на стенах, добротная мебель, несколько картин в дорогих рамах. За массивным письменным столом сидел сам хозяин — худощавый мужчина лет пятидесяти с острыми чертами лица и цепким взглядом. На нем был дорогой камзол из тонкого сукна, а на пальцах поблескивали золотые перстни. Типичный ростовщик — считал каждую копейку и помнил каждый долг.

— Добро пожаловать, господа, — поклонился он, вставая навстречу. — Касьян Скорохват к вашим услугам. Чем могу помочь?

— Александр Владимирович, торговец с севера, — представился я, окидывая взглядом контору. — Ищу, куда бы серебро свое пристроить с пользой.

Глаза ростовщика заблестели — человек с деньгами, ищущий, куда их вложить, всегда был желанным клиентом.

— Превосходно! — потер руки Касьян, указывая на кресла перед столом. — Присаживайтесь, прошу! Что вас интересует? Дом для житья или лавка торговая? Если лавка, то с гильдией сперва договориться надо, дело непростое. В какой части города присматриваете?

— Смотрю разное, — сел я в кресло. — Нужен дом, да такой, чтобы со временем в цене поднялся. Не обязательно в самом центре. Слышал я, на окраинах, в Слободке да в Гончарном ряду, есть любопытные дома.

— А, так вы человек дальновидный! — одобрительно кивнул ростовщик. — Мудрое решение. В центре земля уже на вес золота, а окраины и впрямь недооценены. Пройдет лет десять-двадцать, город разрастется, и цена там втрое поднимется.

Он открыл большой ящик стола и достал оттуда несколько свитков: — У меня как раз есть несколько дворов в тех местах. И все чистые, без чужих прав и долгов.

Касьян разложил перед нами несколько свитков с планами и описаниями: — Вот двор в Гончарном ряду. Небольшой, но в добром состоянии. Два этажа, двор просторный. Хозяин — гончар, к сыну в другой город перебирается. Цену просит божескую.

Я внимательно изучил документ: — Двор большой, это хорошо. А соседи кто?

— Люди порядочные. Ремесленники в основном. Место тихое, спокойное.

— А чего хозяин продает?

— Стар стал. Руки уже не те, а работа гончара силы требует. Сын к себе зовет, с внуками нянчиться.

— Понятно. Маловат для моих замыслов, — покачал головой я. — Что еще есть?

— Вот этот, на Слободке, — Касьян показал другой документ. — Поболе будет. Два этажа, с большим погребом. Хозяин спешит с продажей, готов цену скинуть.

— А ему какая спешка?

— Да дела семейные. Наследство в другом городе получил, туда насовсем и переезжает.

Я внимательно изучил план, задал несколько вопросов о том, крепкий ли сруб, не течет ли крыша. — А какова с него подать в городскую казну?

— Пустяковая. Район не самый знатный, потому и сбор невелик.

— А с соседями как? Не лихие люди?

— Народ простой, рабочий. Если по-людски с ними, так и они к тебе с добром.

— Любопытный вариант, — отложил я документ. — Еще что есть?

Ростовщик показал еще несколько объектов. Я внимательно выслушивал, задавал вопросы, делал вид, что сравниваю и взвешиваю. И только когда все предложения были рассмотрены, я небрежно указал на самую толстую папку в углу стола:

— А это что за дом? Бумаг много, значит и дом непростой.

— Ах, это… — Касьян замялся. — Это особый случай. Купеческий дом на Слободке. Большой, каменный, когда-то очень дорогой был.

— Когда-то? А сейчас?

— Сейчас цена… — ростовщик назвал сумму, которая была раза в три меньше рыночной, — но есть там некоторые… затруднения.

— Какие затруднения? — спросил я тоном делового человека. — Сруб гнилой? Крыша течет? Или долги на нем висят?

— Не совсем, — Касьян явно не хотел вдаваться в подробности. — Видите ли, дом считается… неблагополучным.

— В каком смысле неблагополучным?

— Ну… — ростовщик понизил голос, — прежние хозяева умерли от мора два года назад. Вся семья Кондратьевых. Очень печальная история.

— Понимаю. И что дальше?

— И с тех пор… — он еще больше понизил голос, — люди говорят, что в доме творятся странные вещи.

— Конкретно какие странные вещи? — деловито спросил я, доставая из кармана записную книжку. — Я предпочитаю иметь полную информацию о рисках.

— Ну… звуки по ночам, непонятные тени в окнах, холод среди лета, — Касьян перекрестился. — Несколько человек пытались там переночевать, но… наутро их находили мертвыми.

— От чего умерли?

— Лекари сказали — сердце остановилось. От страха, видимо.

Обычные городские байки, в общем.

Я кивнул, делая вид, что анализирую информацию:

— Касьян Петрович, я человек дела, а не деревенская бабка, которая верит в каждую байку. Понимаю, что вы пытаетесь честно предупредить меня о рисках, но давайте говорить конкретно — какие реальные, документально подтвержденные проблемы у этого дома?

— Реальные? — растерялся ростовщик.

— Состояние дома. Проблемы с соседями. Долги, тяжбы. Обременения. Вот что меня интересует как покупателя.

— А… в техническом плане дом в отличном состоянии, — признался Касьян. — Построен добротно, из хорошего камня. Кондратьевы денег на строительство не жалели. Крыша целая, стены крепкие. Сбор за этот год не выплачен, но это невелика беда, если деньги есть.

— Превосходно. А эти ваши… призраки и прочие суеверия — отличный повод для торга, — я наклонился ближе к столу. — Касьян Петрович, давайте говорить как деловые люди. Вот уже два года этот дом лежит у вас мертвым грузом. Вы не можете его продать, потому что покупатели боятся глупых слухов. А я готов взять на себя все эти… неудобства. Взамен я хочу хорошую цену.

Глаза ростовщика загорелись жадностью и облегчением. Он явно не ожидал найти покупателя на этот проблемный объект.

— Что ж… если вы действительно готовы взять на себя все риски… Понимаете, я обязан был вас предупредить.

— Предупредили. Очень честно и подробно. Теперь давайте говорить о цене. Какую скидку можете сделать с объявленной стоимости?

Началась настоящая торговля. Касьян, явно обрадованный возможностью избавиться от проблемного актива, охотно шел на уступки. Я же играл роль расчетливого покупателя, который готов рискнуть ради большой прибыли в будущем.

— Пятнадцать процентов скидки, — предложил он.

— Мало. Я беру на себя серьезные риски. Сорок процентов.

— Много! — замахал руками ростовщик. — Дом стоит целое состояние! Двадцать пять.

— Тридцать пять. И это мое последнее предложение.

— Тридцать, — сказал Касьян после долгой паузы.

— Тридцать пять, — повторил я спокойно. — Либо я ищу другие варианты.

Ростовщик помолчал, явно подсчитывая что-то в уме:

— Ладно. Тридцать пять так тридцать пять. Только платите сразу.

— Разумеется, — улыбнулся я.

Мы ударили по рукам. Следующий час ушел на оформление документов, проверку печатей, подсчет денег. Касьян работал быстро и профессионально — видно было, что сделка его очень устраивает.

— Превосходная покупка! — сказал ростовщик, пересчитывая монеты и складывая их в кожаный мешок. — Дом действительно добротный. Если не боитесь призраков, конечно.

— Призраков не боюсь, — улыбнулся я, пряча купчую за пазуху. — А вот живых людей иногда стоит опасаться больше мертвых.

Касьян не понял намека и продолжал радостно пересчитывать деньги.

Выйдя на улицу, Матвей покачал головой:

— Мастер, а вы не боитесь, что этот дом действительно проклят?

— Матвей, — сказал я, направляясь к Слободке, — я не верю в проклятия, но верю в большие скидки из-за проклятий.

— А что, если там действительно что-то страшное?

— Тогда разберемся. По крайней мере, теперь это будет нашей проблемой, а не чужой.

Дорога к Слободке заняла около получаса, и с каждым поворотом город становился беднее. Постепенно широкие улицы торгового квартала сменились узкими переулками. Дорогие каменные дома уступили место старым, но крепким постройкам — деревянные дома с облупившейся краской, покосившиеся заборы, заплатанные крыши.

Здесь пахло дымом от дешевого топлива и было грязновато. По обочинам местами скапливался мусор, а дорога была не мощеной, а просто утоптанной землей.

— Бедновато, — заметил Матвей, оглядываясь по сторонам.

— Но люди живут, — ответил я, наблюдая за окружающими.

Люди здесь были одеты в простую, заношенную, но чистую одежду. Женщины развешивали белье во дворах или несли воду из колодца. Мужчины работали или занимались починкой заборов, латали крыши своих домов, занимались мелким ремеслом.

Это был район рабочих людей, которым тяжело приходилось, но которые не сдавались. Бедность здесь была суровой, но не безнадежной.

— Они нас изучают, — сказал я тихо, заметив любопытные взгляды. — Пытаются понять, что нам здесь нужно.

— А что им ответить, если спросят?

— Правду. Мы купили дом и пришли посмотреть на него.

Я посмотрел вокруг и увидел то, что искал. Людей, которые знают цену труда и денег. Район, где можно что-то построить, не утопая в полной безнадежности, но и получив дешевую землю и благодарных работников.

Мы свернули в тупиковый переулок, где дома стояли чуть поплотнее и выглядели чуть крепче.

— Вон он, — сказал я, сверяясь с планом из документов.

Наш дом стоял в конце улицы, и контраст был заметным. Трехэтажное каменное здание с крепкими стенами и широкими окнами выделялось среди скромных деревянных домишек соседей, но не выглядело чужеродным замком. Окна были заколочены досками, но даже так дом производил солидное впечатление.

— Красивый дом, — признал Матвей. — Только почему его никто не покупал все это время?

— Район не престижный, плюс слухи о призраках, — ответил я, доставая связку ключей. — Но для наших целей — то что нужно.

Мы подошли к калитке в заборе. Замок заржавел от времени. Ключ повернулся с трудом, но калитка скрипнула и открылась, впуская нас во двор.

Двор когда-то был ухоженным, но теперь дорожки заросли травой, а клумбы превратились в заросли бурьяна. Тем не менее, планировка была продуманной — места хватило бы для всего необходимого.

— Если убрать сорняки и привести в порядок, будет отличное место, — оценил я.

Мы приблизились к главному входу. Массивная дубовая дверь была украшена резьбой — прежние хозяева не экономили на отделке. Я вставил ключ в замок, повернул…

И дверь неожиданно распахнулась изнутри раньше, чем я успел ее открыть.

На пороге стояла девушка лет семнадцати с заточенным обломком железа в руке. Темные волосы растрепались и падали на лицо, одежда — заплатанная, но относительно чистая. Но главное — глаза. Они горели яростью, решимостью и отчаянием человека, который готов сражаться до конца.

За ее спиной виднелись еще несколько фигур — дети разного возраста, от малышей лет пяти до подростков. Все они были вооружены чем попало — палками, камнями, ножами, даже сковородкой.

— Проваливайте, стервятники! — прошипела девушка, выставив вперед свое самодельное оружие. — Этот дом наш!