Шеф-повар придорожной таверны

Глава 14. Дорожные приключения

Дорога меня никогда не утомляла, хотя именно на это часто жаловались гости нашей таверны, проводящие в пути не один день. Нет, мне наоборот, было всегда интересно наблюдать, как меняется природа, как густой лиственный лес сменяют пушистые ели, или журчащий ручей сбоку от дороги превращается в небольшую речку. А еще интересно наблюдать за редкими путниками, особенно если они издалека. Хотя вон тот, что едет навстречу с телегой совсем не издалека. Дядька Тот, из Белогорья, а с ним два сына… Младший старше меня на год, а старший и того больше. Ого как на меня глаза то вытаращили, узнали…. И то что я оружный, тоже рассмотрели…. Они то оба с пустыми поясами, хоть и старше. Видать случая себя проявить не представилось

— Весел, ты чтоль? — Проревел Тот, когда между нами еще оставалось шагов десять, не дожидаясь, пока поравняемся, — Эт когда тебя ножом то опоясали?

Тот — бывший городской стражник, но его родственник несколько лет назад оставил ему в наследство мельницу в Белогорье, и решил он сменить род занятий на более спокойный и более прибыльный. Сам он муж здоровый, высокий, плечистый, а вот сыновья как не в него, оба худые, нескладные, и видать беспокоит его, что ножи пока не заслужили. Раньше он часто к нам в таверну заглядывал, когда с обходом ездил, а сейчас хорошо если раз в сезон появится.

— Да на днях получил. Дядька при всех честных мужах опоясал. Отец по такому делу почти весь эль выставил.

— Эх, как чуял, что надо было заехать! — посетовал Тот, — а сейчас откуда такой боевитый? Как, война где, а мы не знаем?

— Да не, тихо все, — успокоил я мельника, — то дядька меня натаскивает, велел привыкать к оружию.

— Стало быть не передумал ратному делу обучаться?

— Нет, дружинником буду!

— Ха! Дружинником! Сначала в стражу попробуй попасть. Лиеры обычно самых лучших из стражи забирают, если, конечно, не при дворе отрок воспитывался.

Да у меня уже вроде как есть льера, которой буду служить, чуть было не вырвалось у меня, но вовремя прикусил язык. Нечего несвершенным хвастать, да еще посреди леса, где всякая нечисть услышать может. Между тем, Тот, не дождавшись от меня ответной реплики продолжил.

— Ты в городе как время придет, найди лиера Горда, он у нас капитаном стражи был. Скажи, я за тебя просил. Вот под ним тебе и честь будет и спокойная жизнь и усы всегда в меду, ну ты меня понимаешь…

— Не совсем, но спасибо, дядька Тот. Авось и пригодиться ваше слово, — не стал отказываться от предложенной помощи, — Вы простите, я поеду, хочу при свете до придорожного лагеря, что у тракта, добраться.

— Давай, езжай. Батьке от меня поклон передавай. И дядьке своему передай, что раз на коне ездишь, чтобы копье давал, привыкать. Копье для всадника — первое дело!

Распрощавшись с отцовским знакомцем, я двинулся дальше, размышляя о том, как бы я сейчас ехал с копьем и куда бы его пристроил, чтобы было удобно. С дядей я отрабатывал основные движения, но в основном он учил меня топору и мечу со щитом, остальное оружие было больше в ознакомительных целях. А уж оружия у дяди было… Как сказал отец, когда разгружал заводную лошадь дяди (которую пришлось продать прошлой зимой), что тут на небольшой отряд наемников хватит. Только мечей разной длины привез три штуки. Правда осталось уже два — огромный меч, двуручник, дядя продал почти сразу, как лишился руки, еще рана толком не зажила. А вот луки почему то оставил, хотя меня стрелять пока не учил. Копья у него тоже были. Два всего, и не длинных, с дядин рост, но я по осени помогал чистить четыре наконечника для копий из которых два были с резом, чтобы бить с коня и быстро вынимать, а одно и вовсе для пики. Судя по тому, сколько я провозился с ним, не доставали его с десяток лет.

Несмотря на то, что в мыслях я перебирал весь арсенал дяди, примеряя на себя, крутить головой по сторонам и осматривать кусты не забывал. Но путешествие протекало тихо и мирно, даже ни одного барсука не встретил, что так взволновали Машу, которая впервые увидела этого пушистого увальня в десяти шагах от себя. Ее реакцию я так и не понял, когда она вскричала одновременно и восхищенно и кровожадно, что-то вроде: “ах какая прелесть! А на них можно охотиться?” Совершенно не могу понять, что ей в голову придет в следующую секунду! Но с ней точно не скучно!

Так в размышлениях я и добрался до лагеря, где позавчера мы ночевали. Палатки у меня не было, только спальный мешок, под который я по быстрому накидал лапника и запалив костер, принялся за ужин. Дров, что мы оставили — не было, зато кто-то вчера привез пару здоровенных лесин, от которых сожгли ветки покрупнее, не затрагивая стволы. Пилы у меня не было, поэтому я тоже нарубил веток и накидал их вокруг одного ствола, чтобы когда ветки прогорели, жар остался. Решил ничего не придумывать и приготовить Машину кашу, уж больно вкусная оказалась. А главное так просто готовилась!

Пока занимался костром, наткнулся на длинный черенок от лопаты или, судя по длине, от вил, длиной чуть выше меня ростом. Судя по обожженной стороне, черенок использовали для крепления котелка над костром, но мне он не понадобился, я как и Маша пристроил котелок на угли, а палку отложил в сторону. Так же, как и девочка все обжарил, выложил в чашку, освобождая котелок под крупу, и пока варится каша, оставив котелок на углях, пошел заниматься лошадью. Снял сбрую, обтер, дал напиться у ручья и привязал у обочины, чуть в стороне, там где трава погуще, не вытоптанная и не съеденная другими животными. Помешал крупу, хоть Маша так не делала, но я побоялся, что может пригореть, заодно и посолил немного, вспомнив, что сало и копчености соленые, постарался не переусердствовать. И тут мне снова под руку попался черенок… Наверное мне вспомнились слова Тота про копье, черенок и правда по длине подходил… В общем, в ожидании приготовления каши, я схватив палку принялся пытаться повторять те немногие движения, увиденные в упражнениях дяди. Обманное движение… Тычок! Уход… Отбить вражеское оружие… Тычок! Обманное движение в голову… Удар под щит!

И так ловко у меня это выходило, что я сам не заметил, как увлекся, что даже не сразу услышал своего мерина, тревожно всхрапывающего и перебирающего ногами. По дороге, со стороны, откуда я сам приехал, метрах в ста подъезжали двое…. Ну как подъезжали: здоровый мужик восседал на дохлом на вид коне, а рядом шел тощий мужичок, держась за стремя. Шли не торопясь, экономя силы и коня и мужичка, внимательно разглядывая меня и мой лагерь. Я быстро оглядел стоянку. Расположился я компактно, спальник с одной стороны костра, седло под изголовьем, слева от него бревна для костра, справа мои вещи, дальше полянка. С другой стороны костра вообще места навалом, будет где расположиться. Думаю, я и гостеприимство смогу оказать, каши на троих хватит, я с учетом завтрака готовил… Демоны преисподней! Каша!

Нет, кашу спасти я успел, только-только начала подгорать, но закинув туда жирную жаренную массу и перемешав мне удалось остановить ее обугливание и по поляне сразу раздался сногсшибательный аромат, особенно для того, кто последний раз съел два сухарика днем, когда давал отдохнуть коню у ручейка возле дороги.

— Добрейшего вечерочка, парнишка! — раздалось с дороги и на полянку первым зашел мелкий мужичок. Да и вправду мелкий, выше меня на полголовы, а в плечах я чуть ли не вдвое буду шире. Но жилистый, слабым я бы его не назвал. Редкая бородка клочками, волосы грязные, сальные, одежда какая то… несвежая, что ли.

— Не убегай, конем то займись! — рявкнул второй, спрыгивая с лошади. Усталая кобылка с явным облегчением вздохнула и даже как будто стала выше ростом. И было с чего.

Ростом второй мужик был с дядю, но здоровее раза в два. Правда половина этого свисала на животе, бедрах и щеках, но и того что приходилось на мускулы хватило бы, чтобы ему тащить эту захудалую лошадку, а не наоборот. Одежда также, была слишком неряшлива, и если на первом она болталась, то на этом сидела в облипку, словно с чужого плеча. В отличие от спутника здоровяк был побрит, включая голову, и выглядел несколько поухоженее, что ли…

— Ага, щас! Любишь кататься, люби и саночки… кормить и чистить, хгми-хгми! — огрызнулся первый, со странным звуком, словно посмеялся носом — И вообще, не видишь, я с юным воином знакомлюсь!

— Вот тоже мне тяжелую работу нашел! Что там сложного? Я Бронт, это Гязель.

— Весел! Располагайтесь, каша почти готова! — проявил вежество я, хоть гости мне не понравились, но стоянка была общая, от меня не зависело, где они будут ночевать.

Почему не понравились, объяснить я не мог, но точно не внешним видом — в таверну и не такие заглядывали. Скорее всего меня напряг бегающий взгляд Гязеля, которым он словно ощупал мои вещи, сумки, седло… Бронт тоже осматривал, но его взгляд останавливался на ноже на поясе, лежащем рядом топоре и почему то на черенке, который я бросил рядом с собой, одним концом упавшим в траву.

— Благодарствуем! — гулко и радостно рявкнул здоровяк, отворачиваясь от меня и снимая с лошадки седло, — Так проголодались, что живот к спине липнет.

На последнюю фразу его спутник не сдержался.

— Хгми-хгми! Чтобы у тебя живот к спине прилип, тебе всю зиму надо ячку на воде есть… раз в день! А вот я сейчас кабана готов съесть!

— Угу, не разделывая, прям из лужи! Судя по вони от тебя, ты так уже один раз сделал!

Старые приятели, сообразил я по их переругиваниям. Пока путники занимались лошадью, я перемешал кашу, отодвинул ее в сторону и наложив себе полную миску переставил котелок по другую сторону костра, как бы давая им понять, чтобы они садились там. Запашок от них и правда был… резкий. Явно в этой одежде не меньше десятка дней, и пропотели изрядно, а костер частично запах заглушал. Намек они поняли и тесниться не стали, расположившись у котелка. Странные путники — даже мисок и кружек нет, только ножи да ложки… Так с котелка и принялись есть. Спальников нет, с собой только жиденькая заплечная сумка, из которой вытащили горсть сухарей, два сморщенных яблока, головку лука и пяток помятых вареных яиц. Все это кулинарное богатство было тут же предложено мне, но я великодушно отказался, побоявшись после испоганить все окрестные кустики. Как то с гигиеной у них было слабовато, даже руки с дороги не помыли. Здоровяк как протер наскоро соломой свою кобылку, так и сел кушать.

— А изрядно готовишь, малец! — похвалил Гязель, торопливо накидывая кашу в рот, стремясь обойти своего приятеля, — где так научился?

— Знакомая научила, — коротко ответил я, чувствуя себя несколько напряженно, хоть и не понимая причины. Мужчины не проявляли враждебности, но что-то в их поведении меня напрягало.

— Хорошая знакомая. Зазноба твоя?

— Скажите тоже, зазноба, — смутился я, — рано мне еще…

— А сколько тебе лет? А то и не понять. Лицом вроде отрок, а статью — витязь!

А это уже откровенная лесть. Про такое я слышал, благо в таверне разговоров много ведется, уж историй, жизненных и не очень я наслышался…. Решил просто промолчать не зная как правильно реагировать.

— Смотрю копьем управляешься? — подал голос Бронт, обтирая тыльной стороной жирные губы, — новик поди?

Я чуть было по обоим вопросам не ответил отрицательно, но меня остановил быстрый взгляд обоих мужчин на черенок в траве и на мой топор, лежащий рядом. Уж урок льеры Асты я запомнил четко.

— Новиком меня назвать сложно, я не в дружине учусь. Дядя бывший дружинник — он и учит.

Врать я побоялся, и решил говорить правду на второй вопрос, а первый просто “забыл”.

— О-о! — уважительно протянул здоровяк, — дядя дружинник — это серьезно. А как его звать то?

— Ивер.

— Слыхал… погоди, так тот Ивер, что при таверне, на тракте живет?

— Он, — не стал отрицать очевидного, внутренне напрягаясь.

— Так и ты там же живешь? Так вообще здорово! Нам по пути, мы на рудник едем, устраиваться на работу!

— Вот и здорово! — Тут же оторвался от каши Гязель, — ты еще не большой, я легкий, на одном коне поедем, а то я ноги ужо стоптал.

Восторга, понятное дело, я не испытал, представив, что придется ехать весь день по жаре с вонючим Гязелем, но спорить не решился. Просто утром пораньше уеду, если что, сошлюсь, что спешу. Не нравиться мне, как они на мой топор смотрят… и на черенок. Они что, думают что это копье?

— А знатное у тебя седло, — не дождавшись от меня ответа перевел вопрос Гязель, — ехать в таком одно удовольствие! Тоже дядя выдал?

— Нет, льера Аста, стражница Храма подарила, — не удержался, прихвастнул я, — за то что я ее чуть не задел в шутовской схватке.

У здоровяка сразу пропала улыбка.

— Знаю такую, наслышан. Злобная баба. А ты что, такой хороший воин, что ее задел?

— Чуть не задел. Даже не знаю, кто ее задеть сможет, уж очень она быстрая, — поправил мужчину, опять ловя его взгляд на черенок, а потом и на топор. Что им так мое оружие покоя не дает? Неужели… Как там льера Аста говорила, про крестьян, что зимой бандитствуют и летом не брезгуют одинокого путника ограбить? Да вроде не похожи на бандитов. Хотя много ли я бандитов видел? Один раз всего, когда зимой пришли пограбить, но эти на тех, зимних, совсем не похожи. Да и замышляй чего, разве сидели бы сейчас? Давно бы отобрали все ценное, уж Бронту я совсем не противник.

— А чего ты в Храме то делал? — зацепился за сказанное Гязель.

— Знакомую сопровождал, — честно ответил я, так же не погружаясь в подробности.

Почему-то и эта информация заметно расстроила мужчин. Ничего не понимаю.

— Давно тренируешься, что тебя в сопровождение одного отправляют?

— Да не особо давно, просто льера сказала, у меня к этому талант.

— Угу, я так понял. Ладно, Бронт, пойду я помоюсь в ручье, да одежу простирну, а то в этой яме провонял как не знаю кто…

Бронт заметно напрягся и быстро проговорил.

— Яму вчера копали, родственнику моему, под нужник, ага. До поздней ночи, а с утра сразу в путь. И правда пованивает от нас, наверное. Тоже пойду ополоснусь.

Странные они… И ведут себя странно и вопросы какие то… А уж то как они взгляд постоянно бросают на мое оружие… Неужто хотят украсть? Пользуясь тем, что мужчины ушли к ручью, взяв с собой котелок, чтобы помыть (все равно после них перемою!), я бросился ломать сухие мелкие веточки с лежащей рядом лесины и раскидывать их вокруг своей лежанки. Потом проверил ногой — да, хрустят изрядно, если наступить. Топор будет рядом с лежанкой под рукой… Хм, а если они про черенок и правда думают, что это копье? Тоже положу рядом, так же один край в траву, пусть думают, что там наконечник. И сам сразу на лежанке устроюсь, чтобы подальше быть. Пусть не лезут с разговорами, я вроде как спать лег. Будет смешно, конечно, если все мои страхи окажутся мнимыми, а они и правда обычные честные труженики идут на заработки, но лучше я потом над собой посмеюсь…

А если и правда захотят обокрасть во сне? Смогу я ударить топором живого человека? Из-за седла убить? Хотя если они одной кражей не ограничится? Вот же накрутил себя! Из-за косых взглядов уже до убийства в мыслях дошел. Что со мной такое? Третий день как боевое оружие выдали, а я уже раздумываю, как им воспользоваться… О! Уже возвращаются. Быстро они.

Мужчины вернулись в мокром исподнем с комками мокрой одежды и охапкой веток в руках. Ветки тут же расставили возле костра, развесив на них одежду, Гязель пошел в сторону дороги, к ельнику, рубить ветки, а Бронт, закончив развешивать одежду, поднял помытый котелок, и пошел в мою сторону.

— Да у костра поставьте, все равно завтра утром варить, — усаживаясь на лежанке, быстро проговорил я, не желая, чтобы здоровяк подходил ко мне близко.

Тот замешкался на несколько мгновений, сделал еще пару шагов, но услышав хруст, остановился, посмотрел под ноги, хмыкнул и поставил котелок у костра. Затем бросил на меня быстрый взгляд и вернулся к своим вещам.

Больше они особо не говорили. Накидали две кучки лапника и травы у костра, завалились и через несколько минут дружно захрапели. Я немного еще посидел, полежал и благополучно задремал.

Проснулся я от какого-то шипения и не сразу разобрал, что это шепот. Оба путника продолжали лежать на своих хвойных подстилках, лицом к друг-другу и что-то бурно обсуждали. Иногда обсуждение становилось насыщенным и до меня доносились отдельные слова из которых я выделил самое главное:

— … Малолетний, что ты его…

— … Копье…

— … Пока не проснулся…

— … Конь очень нужен, да и вооружиться…

Ту они спохватились и оба понизили голоса, но главное я понял — замышляли они как минимум грабеж, а возможно и убийство свидетеля и жертвы в моем лице. Для начала я “проснулся” оглядел вокруг сонным взглядом, повернулся на бок, чтобы можно было легко вскочить и сделал вид, что опять начал засыпать. Грабители сразу притихли, пошептались еще немного и снова захрапели. По настоящему или притворялись — было непонятно, но у меня сон как рукой сняло и пролежав почти полчаса, я примерно придумал, что надо делать. Спал я одетым, поверх спального мешка, используя его как подстилку и поэтому скатиться с лежанки в противоположную костру сторону мне ничто не мешало. Несколько палочек и пару хвойных веток придали спальному мешку объём, словно я в него залез, спасаясь от холода, а сам я, стараясь не шуметь, закинув на спину мешок пополз в сторону кустов, уложив седло на руки перед собой. Котелком и спальником придется жертвовать.

Сколько заняло времени мое перемещение я так и не понял, казалось, что я почти все время на одном месте, но стоило мне чуть ускориться, как я тут же начинал шуметь, от чего приходилось замирать и терять еще больше времени. Впервые порадовался, что попались такие храпуны — благодаря производимому ими шуму я был уверен, что бегство еще не раскрыто.

Наконец, пробравшись между кустами, я смог встать на ноги и пригибаясь медленно пошел к своему мерину, привязанному в стороне от лагеря. Быстро закидываю седло, но затянуть подпруги не успеваю…

— Бронт, проснись, боров ты жирный! — раздался истошный крик Гязеля, — Парня на лежанке нет!

Не знаю, как он это понял, но раздумывать над этим я не стал. На незатянутом седле я далеко не уеду, пешком они меня догонят и поэтому я просто отступил в темноту леса, затянув коня за собой. Авось увидят, что лошади нет и решат, что уже ускакал…

— И коня нет! Ты какого уснул то?! Ты же должен был притворяться!

— Нишкни! Я бы на тебя посмотрел… сам то уснул!

— Так я пешком всю дорогу прошел, а ты верхом…

— А я всю прошлую ночь нас из ямы вытаскивал! Посвети лучше.

— Что ты там хочешь увидеть? Тут утоптанная дорога!

— Пыль. Вечером ложится. Утоптанно, но тонкий слой пыли все равно следы покажет. Сюда свети… не выходил он с обочины на дорогу, в лес ушел.

Дальше я слушать не стал и быстрым шагом, прикрыв глаза ладонью пошел глубже в лес. Сообразительный здоровяк оказался…

— Вон он! — раздалось позади, что заставило мне придать скорости.

— Куда, идиот!? — Взревел Бронт, — Мигом без глаз в такой темноте окажешься! Бегом за палками, надо сделать пару факелов! Порви на тряпки его лежанку! Я тут постою, чтобы он не выскочил!

Я шел так, чтобы голова коня была строго за мной и уходил в глубь, прикрывая глаза и раздвигая ветви локтем. Мне бы удалиться шагов на двести, а там они меня и с факелами не найдут, лишь бы конь не выдал. Тут много ельника, спрятаться — проще простого…

Как ни странно — удалось. И уйти и даже найти место, где спрятаться. Между двух елей, да еще поодаль несколько стоят.

Грабители и вовсе пошли в сторону. Сразу ушли влево, можно было так далеко в лес не заходить, дать им пройти мимо и потом на дорогу и ускакать. Пользуясь тем, что я их вижу по пламени факелов, я принялся затягивать ремешки седла, но замер, услышав треск веток неподалеку. Похоже они меня чуть не провели. Один шел с двумя факелами, а другой шел в темноте, видать как раз рассчитывая, что я расслаблюсь и буду шуметь, выбираясь из леса. Треск раздавался нечасто и негромко, тот кто шел — умел ходить по лесу, днем я тоже так смогу, но в темноте… Разве охотники так могут скрадывать зверя. Преследователь в темноте прошел мимо меня шагах в семи и начал удаляться, как внезапно порыв ветра донес его запах до нас и мерин взволнованно всхрапнул.

— Он тут, сюда! — Раздался рядом крик Бронта, — Тащи факелы!

Я дернул коня за уздечку и бросился с ним через ельник, но преследователь не отставал. А тут еще и Гязель с факелами слишком стремительно приближался… Ко всему прочему, я услышал ручей и звук шел снизу… впереди овраг! Пришлось замедляться и ногой прощупывать куда наступаю. Не хватало еще упасть в темноте и сломать себе что-нибудь!

— Давай быстрее, он рядом, — Вопил Бронт, отставая буквально на десяток шагов. Он как и я шел аккуратно, прикрывая глаза и двигая ногами плавно, поднимая колени. Скорости это не добавляло, но снижало шанс переломать ноги в темноте.

— Да сейчас! Я уже всю морду исцарапал! — Раздалось совсем близко, шагах в тридцати, — у меня то обе руки заняты!

— Так выкинул бы один факел!

— Да они еле светят, пусть два будут!

В эту секунду нога у меня зависла в воздухе, не найдя опоры. Ручей журчал прямо подо мной и, похоже, плавного спуска в овраг не было. Быстро разворачиваюсь в сторону дороги и пытаюсь двигаться вдоль оврага…

— Вот он! — раздался дружный крик и я оказался в досягаемости света факелов. Гязель взял чуть в сторону, из-за крупа коня я его не видел и сейчас они оба прижали меня к оврагу.

— Ну, все, добегался? — Вполне дружелюбно спросил Бронт, — с копьем ты перехитрил, признаю. На копье лезть не хотелось…

— Ты чего с ним там болтаешь? Забирай коня и оружие и выходим отсюда!

Бронт медленно двинулся ко мне, между делом подначивая своего спутника.

— А куда ты спешишь? У нас вся ночь впереди…

— Да предчувствие у меня нехорошее. Руки вон мурашками покрылись, а ты же знаешь, это у меня первый признак того, что…. Бронт, что это за ним?!

Голос на последней фразе заметно дал петуха, и остановившись, Гязель поднял повыше факелы.

— Тень от ели, дурья твоя…. демонячья…!

Выругавшись Бронт развернулся и ломанулся прочь, не обращая внимания на кусты и темноту. Следом взвизгнул Гязель и бросив один факел в мою сторону помчался следом. Опешив, я повернул голову, пытаясь понять, что их напугало, при этом одной рукой за уздечку разворачивая коня, чтобы тоже иметь пути к отступлению, а другой поднимая руку с зажатым топором. Когда я вытащил его из-за пояса, я сам не помнил… За спиной никого не было, разве что….чуть левее и правее можно было при свете факела различить очертания кустов и деревьев, а прямо передо мной, над оврагом, кто-то словно повесил плотный ковер, сажени по две в каждую сторону, не пропускающий свет. В этот момент, валяющийся рядом факел поджег прошлогоднюю листву, осветив…. огромный клубок тьмы над оврагом, извивающийся тенями. Ночной дух! Осознание этого словно выбило из меня дух, я с трудом заставил ноги, которые стали как два студня, сделать шаг назад…. Но шевелящийся клубок тьмы тут же выстрелил струей дыма, коснувшись моего лба и сознание оставило меня.