Шаманы

13

Последующие два дня мальчишки шныряли по долине, высматривая, вынюхивая, залезая в каждую щель. Духи не раз снимали со скалы застрявших «разведчиков», подхватывали падающих с высоты, а некоторым помогли упасть побольнее. В числе некоторых прочно прописался и командир, упорный, как жук-навозник мальчишка, так и не назвавший своего имени. Исхаг хмыкнула… она давно уже знала их имена, прозвища и слабые места… так вот, командир попытался войти в шатёр без разрешения. Орка рассмеялась, неудачник был перехвачен, подвешен в воздухе и висел на радость прилетевшим воронам шаманки, которые обгадили его с ног до головы. А сама шаманка посвятила некоторое время описанию обычаев орочьих кланов, устроив для внимательных мальчишек настоящую учёбу. Она рассказала о многих обычаях и законах, которые обязаны соблюдать разумные, если не хотят враждовать с орками и среди прочих обычаев самым главным является как раз тот, который попытался нарушить их командир.

— Бывали случаи, — подвела итог Исхаг, — когда дух-хранитель хозяина шатра убивал неудачника, или отсекал руку, калечил ноги или вовсе лишал ног. Так что советую всем вам не брать примера со своего командира, который отчего-то решил, что он — самый главный и самый умный в этой долине.

Кстати, её волки отказались знакомиться со следопытами, а Деги едва не укусила неосторожного рыженького мальчишку за ногу. Зато Бевир очень подружился с Исхагор, да и звери его жаловали. Он, в отличие от прочих, по скалам не ползал, не вынюхивал «секреты», вообще не вникал в дела отряда, а старательно закалялся в месте с Исхагор и учился правильно дышать. Девочка тоже привязалась к человеческому мальчишке, все дни они проводили вместе, играли, учились и им не мешала даже разница в восемь лет. Особенно Исхаг радовалась склонности мальчика к лекарской деятельности. В первый же день он в компании Исхагор отыскал «корень жизни» в расщелине за выступом скалы, где стоял шатёр. В маленькой нише, освещаемой только по утрам, тянулись к солнцу четыре толстеньких ростка. Дети не стали выкапывать драгоценные корешки, а показали их старой шаманке. К вечерним беседам в шатре теперь добавились рассказы о способах сушки трав, приготовления отваров и настоек.

Орка и её помощники, Таркилег и Гичи-Аум, делали всё возможное, дабы деткам жизнь не казалась весёлым приключением. Они проваливались в трещины на тропинках, уже не раз ими исхоженных, блуждали в пещерах, потеряв направление и не находя выхода, едва не обваривались кипящей водой, попадали в паровые туманы, подворачивали ноги на крутых тропах. Незваные гости то и дело теряли друг друга из виду, попадали под камнепады, выползали из щелей, обсыпанные землёй и каменной крошкой, рвали вдрызг одежду…

Детки сдались на пятые сутки. У них почти закончилась крупа, в их силки никто не ловился, ибо в долине гейзеров не было дичи, а ту, что была, давно разогнала или отловила Деги. Исхаг подкармливала мальчишек, если им не удавалось что-либо добыть к концу дня, но не слишком щедро. Так что утром шестого дня четверо следопытов выстроились на тропе, прощаясь с оркой. А вот пятый не торопился. Он подошёл к шеренге собратьев последним, но заплечного мешка не надел, и вообще в верхнюю одежду облачился кое-как. Орка заинтересованно оглядела пятого «следопыта», что это он затеял? Мальчик обернулся к молчаливой Исхаг и, вежливо склонив голову, попросил разрешения остаться в её шатре не гостем, но членом клана!

Краем глаза орка видела, как сжал кулаки командир, как переглядываются остальные. Да, подобные выражения на детских лицах стоило увидеть — недоумение, жалость, зависть и затаённая злоба. Они ещё не научились надевать маски невозмутимости. Дети они и есть дети. Решение мальчика весьма порадовало Исхаг, не слепая же она! Только слепому не видно, что душа мальчика обретает покой, радуясь маленькой Исхагор. К тому же, он охотно помогает шаманке по хозяйству. Приятно посмотреть, как осторожно поглаживает мех Деги и вынимает колючки из волчьих шкур, а младшей волчице даже полечил правую переднюю лапу.

— Я охотно принимаю тебя в свой клан, уважаемый Бевир.

Орка положила тяжёлую лапу на плечо мальчику.

— Оставайся, будешь мне сыном и братом Исхагор.

— Но ты не можешь! — к небу взлетел дискант предводителя.

Бевир всем телом развернулся к шеренге бывших соратников:

— Это ты не можешь быть человеком и готов продаться за сытую кормёжку. Я не продаюсь и потому ухожу.

— Но наставник…

— Передайте мои вещи наставнику.

Он вручил командиру свой мешок

— А не пожалеешь? — командир сузил по-змеиному глаза.

Бевир отвернулся и встал рядом с Исхаг.

— Я желаю вам лёгкой дороги, — мягко сказала орка, — и в следующий раз воспользуйтесь этим проходом вместо того, чтобы искать несуществующее в природе, да ещё и зимой. А тебе, мальчик, я не советую угрожать члену моего клана. Я тебя услышала и запомнила угрозу. Помни и ты — любой, кто осмелится угрожать члену моего клана или нанести ущерб… до совершеннолетия не доживёт. А в остальном — моё почтение мастеру Эльреги.

Дети молча покинули долину, уходя по усыпанной камнями тропе, Гичи-Аум хорошо потрудился, завалив гладкую тропу камнями, а Таркилег ещё и устроил небольшой зимний дождь, так что следопыты скользили по тропе, спотыкались, но двигались вон из долины.

Исхаг очень порадовалась решению Бевира. Как она могла убедиться, мальчишка оказался умницей, гордецом и прилежным учеником, а вместе с ним трудилась и маленькая Исхагор. Подражая мальчику, малышка меньше шалила, больше прислушивалась к словам матери и тоже охотно училась. И особенно радовало то, что девочка стала чище говорить на языке людей. Клан Исхаг расширялся, в нём уже трое разумных, не считая волков и Деги. Мохнатая шалунья тоже привязалась к Бевиру, доверяя ему расчёсывание собственного меха. Так что Исхагор и Бевир в четыре руки выбирали колючки, ветки и даже каменную крошку из шерсти молодой хищницы, посиживая на уступе у входа в жилище, чем и занимались прямо сейчас, после обеда.

Исхаг уже познакомила мальчика с Гичи-Аумом и новым наставником, и дитя пребывало в состоянии изумления до сих пор. Старая шаманка хмыкнула, ещё бы! Один вид грозного и могущественного шамана способен внушить непреклонное уважение, а уж эльф, он же мастер-наставник боевых искусств — это что-то из разряда божественного благоволения, не меньше. Мальчик оказался замечательным помощником, выхватывавшим из лап любую посильную работу и на него пока не действовали уговоры шаманки «посиди и отдохни от суеты». Орка не препятствовала такому рвению, поскольку видела, как за умненьким старшим братишкой тянется и маленькая Исхагор. Девочка стала прилежнее учиться, это в два-то года! Девочка подросла и научилась не просто говорить, а задавать вопросы. Порой оба наставника и шаманка, не считая Бевира, впадали в потрясённое молчание, не зная, как ответить на простейший из заданных ею вопросов. Словом, было весело каждому обитателю долины гейзеров.

Малышку интересовало всё. Почему деревья такие большие? Кто посыпает нас снегом? Почему Таркилег такой неправильный? А куда уходит ночь? Что такое лето? Почему мама Исхаг такая меховая, а брат Бевир совсем голый? А кто такой Хогр? И что такое задница? А почему брат смеётся так громко? Что такое дурак? А кто такой великий шаман и, кто главнее — дядя Таркилег или Гичи-Аум? А Отец Долины он отец Таркилега? А почему Бевир родился раньше меня? Кто подвесил светило на небо? Кому нужна ночь? Зачем и почему Исхагор должна спать днём? Почему волки не разговаривают? Почему Карг с братом летают, а я нет? И так без конца. К закату язык отказывался повиноваться старой шаманке, а брат Бевир предпочитал прятаться в тёмных углах, но где в шатре вы найдёте углы?

На общем совете порешили, что с девочкой наставники занимаются до обеда, а с мальчишкой — после обеда, но ему отнюдь не запрещается присутствовать на уроках, предназначенных Исхагор. С девочкой мастер-эльф занимался ещё и эльфийским этикетом, пугая своей торжественностью даже воронов, изредка присутствующих на уроках. Мальчишке вполне отчётливо благоволил Карг, да и Бевир отличал пернатого красавца. Карг уже поставил птенцов на крыло и теперь всё время пропадал в становище старой шаманки. Кор прилетал реже, у него были какие-то свои дела в степи. Изредка им оказывала честь своим прибытием подруга Карга — крупная, несколько сварливая особа, но она дичилась и подпускала к себе только Исхагор.

Жизнь маленького клана текла неторопливо, оставалось только дождаться обещанного визита короля гномов и Фахаджа. За седмицу до примерного срока орка воспользовалась переговорным амулетом и попросила Фахаджа купить одежду и обувь для мальчика. Обсудив рост, размер ноги и прочие размеры, договорились, что к купленному присовокупят одежду старшего внука уважаемой Амисы, как раз гостившей в семье гнома. Степенная и уважаемая Амиса едва не выдрала амулет из оправы, торопясь приветствовать шаманку. Экономка господина Эльреги громогласно и искренне благодарила за амулет для её любимого внука и хвасталась, что кости совсем не ноют к непогоде, что несказанно удивляет господина Эльреги. Удачно получилось, вскоре мальчику доставят одежду, а то смотреть жалко на обносившееся тряпьё. Слишком уж легко были одеты эти следопыты — ещё один вопрос к наставнику Эльреги, чтоб его Хогр удавил мимоходом!

Сегодня хозяин долин попытался было привязать к мальчишке парочку духов для бережения, но к его удивлению это не получилось. Гичи-Аум пожелал обсудить с эльфом и Исхаг свою неудачу, досадное происшествие, как обтекаемо выразился Таркилег. Правда, эльф присутствовал как посторонний слушатель, поскольку дела шаманов его не касались и вообще были внове. Оба шамана тщательно перебрали все мыслимые и не очень мыслимые причины, по которым духи Изнанки могли отказать в повиновении могущественному волшебнику. Бевира крутили так и сяк, раздев донага, исследовали всё, что только возможно, а эльф даже применил к нему эльфийское заклинание поиска зачарованных и невидимых татуировок. Но мальчик оказался чист, как слеза.

Все заинтересованные лица впали в задумчивость на долгое время и едва не подпрыгнули, когда Гичи-Аум со всего маху стукнул по кошме кулаком:

— Магия имени!

Орка вскочила. Точно! Она резко обернулась в озадаченному мальчишке.

— Кто тебя нарёк твоим именем? Мать? Отец?

— Нет, госпожа Исхаг, имя мне дал наставник Эльреги.

— Вот то-то и оно, — Древний вытянул длинные ноги к огню, — теперь мне всё ясно. А вам?

Понятно было всем, в том числе и самому Бевиру — магия имени, данного эльфом, исключала любые магические действия, кроме тех, что мог применить сам наставник. Хитро придумано, орка положила себе обязательно просветить на этот счёт короля и Фахаджа, им не помешает узнать и многое из того, что рассказывает о школе сам Бевир. Получается очень мило — эльф собирает детей-сирот совсем крошечными, применяет к ним магию имени, запрещённую на землях людей и гномов, привязывает к себе учеников и вот вам итог… готовые преданные слуги, а точнее сказать, разносторонне одарённые и выученные дорогим другом Эльреги разведчики-следопыты, жизни которых если чего и стоят, то это «чего» весит крайне мало. Откуда следует? Достаточно взглянуть на снаряжение ушедших следопытов, оценить экипировку командира, у которого даже сапоги стоили гораздо дороже, чем вся одежда прочих мальчишек. Старая шаманка порадовалась, что сообщила об этих горе-разведчиках Фахаджу, детей встретят в предгорьях, обогреют, переоденут, полечат. Скорее всего, заболевших там будет трое. Надо быть редкостной скотиной или эльфом, чтобы отправить мальчишек навстречу беде. Горные львы, злобные и отощавшие посреди зимы, могут напасть на них в любой момент. Духи Исхаг незаметно опекают детей, отгоняя всех подозрительных зверей, это хорошо. Но плохо то, что наставник даже пугалок им не выдал. Словом, ей есть что сказать королю и Фахаджу.

— Значит так, мальчик, мы предлагаем тебе подвернуться орочьему обряду обретения имени. Моё упущение, главе клана этим следовало озаботиться в первую очередь. Ты согласен?

Бевир радостно завопил:

— Конечно, госпожа! Я согласен!

— Хорошо, и запомни — я не госпожа, а глава клана. Выбери другое обращение. Исхагор зовёт меня матушкой, так почему бы и тебе не последовать её примеру?

Мальчик поклонился. Орка покивала, с этим разобрались и высокое собрание постановило устроить обретение имени после ужина, когда все дела будут переделаны, а ученики усвоят новые знания. Мальчишка учился, как одержимый и на осторожный вопрос эльфа ответил вполне откровенно.

— Я сирота, наставник Таркилег. Всё, что я узнаю до момента взросления, поможет мне выжить потом, когда начнётся взрослая жизнь. Так нас учил наставник Варрел. В нашей школе он преподаёт несколько наук. Но мне очень не нравится резать лягушек, мышей и ящериц, чтобы посмотреть, что там внутри.

— Так он лекарь, этот наставник?

Мальчик кивнул.

Лекарем, способным разрезать болящего, это дитя вряд ли станет, решила орка. Скорее всего, из него получится прекрасный знахарь, травник и любопытный путешественник, Мальчишка рвётся в каждую экспедицию по долине и очень огорчается, когда ему отказывают.

— Ты, главное, учись хорошо, — посоветовал Гичи-Аум расстроенному в очередной раз мальчику, — мы собираемся укрощать опасного духа, вырвавшегося с Изнанки. Это не только опасно, но ещё и очень трудно. Я буду учить твою мать справляться с такими изгоями, и нам некогда будет охранять несведущего ученика. Понятно?

— Разве есть на свете такое, чего матушка не знает? — мальчик даже рот открыл от удивления.

— Разумеется, — степенно ответила орка, — на свете много такого, о чём я и подозревать не способна. Мир велик и в нём много незнаемого. Но я, как и ты, готова учиться. Так что извини, но нам пора. На тебе остаётся Исхагор и наш дом. Храни их.

Мальчик поклонился старшим, провожая их взглядом. Ну что же, решил Бевир, моё время придёт.

… Его время пришло раньше, чем он предполагал, ибо не успели шаманы исчезнуть в пелене утреннего тумана, как перед Бевиром и сестрой засветился воздух. Исхагор отпрянула от брата и осторожно шагнула вперёд. Замерший неподвижно, точнее, обездвиженный непонятной силой Бевир только и успел воззвать к призрачному эльфу. Таркилег проявился мгновенно и тоже застыл, скованный неведомой сущностью. Призрачный волшебник осторожно потянулся разумом к этому явлению, но не встретил отклика. Странно. Потусторонняя сущность, не имеющая формы, ещё и не имела разума. Вдвойне странно. Разума у неё нет, а вот парализовать мальчика и призрака ума хватило!

Самое время паниковать, мальчишка бледнеет на глазах! Эта тварь тянет из него силы! Эльф едва не развоплотился в попытках остановить монстра Изнанки и вдруг всё закончилось! Вернулись звуки, эльф услышал тяжёлое дыхание девочки справа от себя, увидел, как стремительно возникают на площадке Исхаг и Древний, как медленно-медленно валится на руки матери обессиленный мальчик… Над красным облачком, тающим в жемчужной дымке, нависла маленькая полукровка и тянула, тянула обеими руками на себя воображаемую ткань! Загадочная тварь сдохла мгновенно, приняв сдвоенный ментальный удар обоих шаманов, на грани слышимости раздался яростный и протестующий крик! И всё исчезло.

Эльф бросился к ученику! Мальчишка едва дышал, а над ним уже орошала кровью жертвенный круг шаманка, стремительно вращаясь вокруг себя и призывая духов земли. Улучив мгновение, Древний выхватил из кровавого жертвенного круга Исхаг.

— Довольно, мальчику уже лучше. Остальное сделают мои духи. Спокойно, я сказал!

… Исхаг очнулась только к вечеру. Древний мгновенно усыпил её после камлания, мальчик спал тоже, а маленькая Исхагор сидела между ними и тихонько поглаживала по плечу то мать, то брата. Рядом с малышкой маячили оба призрака, беседуя неспешно и вдумчиво. Шаманка пошевелилась и все трое склонились над нею в нешуточной тревоге.

— Как ты себя ощущаешь? — эльф поторопился с вопросом.

— Меня словно избили здоровенным поленом, — прокряхтела старуха и попыталась сесть.

Это ей удалось сразу, однако голова кружилась так, что окружающее опрокидывалось набок, стоило ей приоткрыть глаза. Эльф попробовал поделиться энергией с болящей, проговорив короткое заклинание, и к его удивлению, орке значительно полегчало. Исхаг с опаской открыла глаза, кажется сердце перестало грохотать и дышать стало гораздо легче. Слабость утомляла и пить очень хочется, она облизала пересохшие губы… А что там с мальчиком?

— С ним всё хорошо, он уже просыпался. Твоя дочь даже кормила его с ложечки, думаю. завтра мальчик будет здоров! Мы оба приложили немало сил, чтобы вытащить вас обоих, — сокрушённо вздохнул Древний, — моя вина, надо было сразу испепелить это отродье Бездны!

— Но кто мог знать? — всплеснул руками эльф, — мне и в голову не пришло, что тут такое водится!

— Ничего подобного тут не водилось, — мрачно ответствовал Гичи-Аум, — я так и не понял, чья магия вызвала к жизни это существо.

— К тварям Бездны имеют доступ только тёмные эльфы, — возразил Таркилег, — кто из нас тёмный? Да и земли их расположены далеко на Востоке. Кому и зачем надо уничтожать разумных в этой долине?

— Вот и я хотела бы знать, кому это надо, — пробормотала Исхаг, обнимая малышку.

Девочка неслышно расплакалась, видимо, от облегчения. Мать осторожно приняла на руки крошечное тельце. Исхагор вцепилась в шерсть и зашлась рыданиями. Запоздалая реакция на страшные события колотила девочку так, что у самой Исхаг сердце вздрагивало в такт.

— Ну-ну, детка, всё обошлось! Всё хорошо, ты молодец, схватила эту гадость и крепко держала, умничка моя, — мурлыкала низким голосом шаманка.

И малышка потихоньку успокоилась, повозилась немножко и уснула в бережном кольце орочьих лап. Старая Исхаг уложила девочку рядом с братом и повернулась к волшебникам.

— Что делать станем, уважаемые? Получается, что наша долина вовсе не защищена от таких подарков. Эх, знать бы кто его прислал… — орка оскалила клыки, — шкуру бы содрала с живого! Мне подумать страшно, что я потеряю кого-либо из детей.

Эльф прошипел какое-то ругательство, а Древний многообещающе прищурился.

— Давай рассуждать, — сказал Гичи-Аум, — на много лиг вокруг в наличии всего два эльфа, один из них находится среди нас. А второй обитает в двадцати лигах отсюда. И ему очень хочется узнать, что за существо твоя дочь. Это первое.

— Второе, — подхватил Таркилег, — состоит в том, что у мальчишек были с собой переговорные амулеты. Мы это сами видели.

— Бевир сказал, что они заряжены на пару разговоров, не более.

— Он может поручиться, что у их командира не было с собой многоразового амулета? Не верится. Вспомни, как был одет их командир по сравнению с прочими. Совершенно по-эльфийски — выделить одного, возбудить зависть прочих и подвигнуть этих прочих сместить фаворита с его места. Борьба за первенство!

Последние слова эльф просто выплюнул.

— Стандартные правила эльфийской разведки на землях «животных», — с горечью добавил Таркилег. — я сам вдалбливал похожие принципы здорового соперничества в бестолковые головы эльфийского молодняка!

— Животные, надо полагать, орки, гномы и люди? — Гичи-Аум почесал костяшками пальцев щеку, — ну что ж, думаю, ответный подарок ему понравится.

— Прошу меня простить, — орка вежливо перебила собеседников, — а если это не дорогой друг Эльреги? Прямых доказательств нет, их вообще нет! Да и ты сам говорил, что это дело рук тёмных. А тот эльф принадлежит светлой расе!

— Уверена? А если кто-то из его родителей был тёмным? Сила и возможности призыва сущностей Бездны передаётся с кровью.

— Да? Не знала. Это меняет дело. Будем думать. И я очень бы хотела знать, почему моя дочь единственная, на кого тёмная магия не подействовала.

— Не считая тебя и меня, — добавил Древний, — не от того ли, что я — дух, а ты — шаманка? Как и твоя дочь, кстати.

— Я тоже дух, — возразил эльф.

— Ты? Не думаю. Тебя никто не призывал в этот мир, — пояснил Гичи-Аум, — ты душа врага, заключённая в сосуд. А это другое. Будем думать.

Собеседники молча наклонили головы и растворились в воздухе. А что тут думать, размышляла шаманка. Ждём приезда Фахаджа и короля Доррада, беседуем и сообщаем новость королю. После чего его величество отправляет своего верного караванщика в очередное путешествие, с непременным визитом в дом дорого друга Эльреги. В указанном доме уважаемый гном оставит в различных местах амулеты с призванными духами. Сущности, преданные ей и Древнему, сохранят все разговоры и сумеют затем воспроизвести для заинтересованных слушателей. На обратном пути гном заберёт амулеты из дома всё того же Эльреги. И вот тогда… будем принимать необходимые решения. Долго, но ничего не поделаешь. Зато надёжно, эльф не видит духов, проверено!

Исхаг наполнила котелки водой, надо бы состряпать ужин, дети, скорее всего, захотят есть и нужна мясная еда. Жаль, что некому было отправить волков на охоту, Корноухий в прошлый раз принёс вкусную птицу. Птицу… птицу, говоришь? Есть такие птицы! Кор и Карг!

Шаманка торопливо покинула жилище, солнце уже клонилось к западу и низко нависало над вершинами близких и далёких гор. Исхаг мысленно потянулась в небо. Если вороны в воздухе, её услышат. Слабый отклик прилетел с севера, вот и хорошо, скоро братья будут здесь. По крайне мере один из них прилетит на зов. Вот тогда и поговорим… если бы не зима, она могла приманить летучих мышей, тоже умные создания. А пока займёмся ужином.

Вкусные запахи разбудили Бевира и малышку. Исхагор помогла брату сесть, точнее, пыталась помочь изо всех сил. Во всяком случае тяжёлую кожаную подушку ему под спину совала со всем доступным усердием.

— Как ты, сынок? — старая шаманка уселась рядом с мальчиком.

— Я здоров, спасибо, матушка. И тебе спасибо, — он погладил по плечику сестру, — я совсем здоров.

— Хорошо, но сегодня не вставай без нужды, ладно? После ужина немного разомнёшься, чтобы кровь не застаивалась и снова в постель. Договор?

— Договор, — мальчишка согласно кивнул, — а обретение имени тоже сегодня?

— После ужина и прогулки, когда вернутся наши друзья.

— А можно я сначала искупаюсь?

— Конечно. Я провожу.

Мальчик и шаманка воспользовались крытой галереей, чтобы попасть в купальню. Мальчишка разделся и улёгся в неглубокий бассейн, предназначавшийся Исхагор, бассейн побольше был задуман для шаманки. Исхаг призвала духа источника, и он аккуратно промассировал худенькое тело мальчика, смывая дурман и усталость. Напоследок побаловав лежащего фонтаном пузырьков, дух спрятался в источнике.

— Знаешь, матушка, чего мне больше всего не хватало в школе? Горячей воды и корня мыльнянки. Нам полагалась только холодная вода.

Орка только головой покачала, ну и порядочки в этой школе. Если уж человечьих детёнышей не кормили мясом… а ведь этот треклятый эльф не мог не знать о рационе человеков. Как растить и чем укреплять кости и мышцы без мясного рациона? То-то все мальчишки такие худые, на траве не растолстеешь. Подкожного жира у них и вовсе нет, оттого следопыты всё время мёрзли и были вынуждены постоянно двигаться, что, конечно же, отбирало много сил. И силы эти не восстанавливались ничем. Это тоже повод поговорить с королём о школе, стоящей, кстати, на его землях. Отчего вдруг эта школа отдана на откуп дорогому другу Эльреги? И кто проверяет работу этой школы? Кто содержит самоё школу? И кому подчиняются наставники? Кто вообще отслеживает направления обучения?

Орка сняла с огня котелок с похлёбкой, сегодня у них варилась с разными травами вкуснейшая форель из горных незамерзающих речушек. Рыбу добыли воздушные духи, а принёс сам Гичи-Аум, и он же притащил плоский круглый котелок с невысокими бортами — для запекания рыбы и мяса на огне. Единственное, чего не хватало котелку, так это крышки.

Детвора уплетала варево за обе щёки, и протянули миски за добавкой. После еды дети долго бродили вокруг шатра, не спускаясь со ступеней вниз и неспешно беседовали о чём-то. Слов Исхаг разобрать не могла, но тон беседы убаюкивал. Мальчик явно рассказывал что-то интересное, а малышка вставляла возгласы не то изумления, не то недоверия, и голоса звучали как-то очень уютно… Старая шаманка позволила себе немного понежиться в этом умиротворённом журчании голосов и вернулась мыслями к событиям дня. Однако, призрачные волшебники не позволили слишком долго размышлять о случившемся. Древний громогласно призвал в шатёр обоих детей и велел сидеть смирно, прислонившись спинами к тотемному столбу, как это принято у орков. Мать детей уселась лицом к востоку, уронив лапы на колени, дожидаясь своей очереди назвать имя мальчика.

— Я прошу вас обоих, — эльф тяжело взглянул каждому из взрослых в глаза, — ничего не предпринимать, пока мне не удастся справиться с магией имени. Реакцию мальчика я не могу предсказать, но знаю одно — ему может быть больно. Ты готов терпеть боль, дитя?

Бевир побледнел, но кивнул весьма решительно. Ради семьи он готов терпеть сколько угодно. Боль была его спутницей всё время обучения. Если он избавится от страшной зависимости и неприятного голоса, звучащего прямо в его голове, то во имя полной свободы от магии наставника он вытерпит любую боль. Да и что такое боль тела, когда исходит горем утраты душа? В отличие от прочих детей школы, он-то знал, что такое любящая семья. Увы, его родители погибли, переезжая бурную реку — взбесились кони, перевозимые на старом пароме, и под удары копыт небольшого табуна неосторожно попали сидящие неподалёку мама и отец. Они скончались на месте от ударов в голову, а пятилетнего мальчика добрые люди отвезли в ту проклятую школу.

— Хочу дать совет, — медленно произнёс Древний, — и очень прошу тебя последовать ему. Как только боль начнёт нарастать и вот-вот покажется нестерпимой, постарайся полюбить её, наслаждайся болью, растворись в ней, радуйся ей и, поверь, обязательно придёт облегчение. Знаю по себе.

Старая шаманка даже за сердце взялась, что за странный совет! В своём ли уме хранитель долины?!

Таркилег кивнул.

— Знакомо. Я сам выжил только благодаря этому правилу. Не удивляйся, госпожа Исхаг. Все палачи обитаемого мира знают эту уловку и ничего не могут ей противопоставить. А мальчику будет так больно, что может не выдержать сердце. И это надо сделать сейчас, иначе ты потеряешь его нынешней ночью. Неведомый благодетель прислал эту тварь по следу своей магии, это так же верно, как и то, что светило встаёт на востоке. Вы готовы? Хорошо! Малышка, возьми брата за руку и не отпускай. Если бросишь его руку, он умрёт. Поняла? Точно поняла? Начали!

…Всё последующее орка так и не смогла вспомнить до конца. Низкий голос, выпевающий слова заклинания обездвижил, наверное, всех присутствующих, не исключая Древнего. Сквозь пелену, застилавшую глаза, шаманка видела длинные и чёрные тени, что медленно скользили по лицу эльфа, крепко зажмурившего глаза. По побелевшему до синевы лицу Таркилега стекали совсем не призрачные капли пота, но голос не сбился ни на мгновение.

Каким-то внутренним зрением Исхаг видела и ощущала боль своего сына, четыре маленьких духа поддерживали голову ребёнка, закатившего глаза, но мальчишка боролся изо всех своих невеликих сил, рядом полулежала дочь, так и не выпустившая руки брата из судорожно стиснутых кулачков. Исхагор вцепилась в него обеими руками и еле слышно стонала почти в той же тональности, что и голос призрачного волшебника, нараспев произносивший слова на неведомом языке. Слова оставляли на языке привкус соли и пепла, отзываясь дрожью в позвоночнике и гремели в её сознании, как огромный шаманский барабан. Старая орка чувствовала, как постепенно, очень медленно, но неуклонно магия светло-эльфийского заклинания уводит следы враждебного заклинания куда-то далеко, не уничтожая его, но лишая силы и как бы сворачивая вокруг невидимой воронки на краю сознания. Сколько это продолжалось и чем окончилась борьба двух заклинаний, шаманка так и не узнала, потому что выпала из реальности, как и её обессилевший сын, маленький мальчик с душой великого бойца…

Очнувшись, Исхаг бросилась к детям, лежавшим рядышком на кошме. Мальчик улыбался, девочка плакала, но оба были живы, здоровы и возле них сидел полупрозрачный эльф, бледный, как оперение белого журавля. Исхаг с тревогой вгляделась в призрачное и прекрасное лицо усталого мага, он столько сил потратил на преодоление чужой тёмной воли, что вскоре станет совсем невидимым. И пока этого не случилось, орка низко поклонилась уставшему чародею, почти коснувшись рукой пола.

— Ты великий волшебник, Таркилег из рода Бронзовой Птицы.

Эльф открыл усталые призрачные глаза и сварливо сказал:

— Сам знаю!

С каким облегчением смеялись все обитатели шатра! Смеялся Древний, и самый большой фонтан долины гейзеров вторил его смеху грозным шипением. Смеялась Исхаг и звенели серебряные амулеты шаманского пояса, радуя красивой мелодией. Смеялась маленькая Исхагор и всем казалось, что золотые колокольчики ножных браслетов вторят плавным движениям искусной танцовщицы. Смеялся сын старой шаманки, и ему верилось в то, что прежняя каторжная жизнь провалилась глубоко в Бездну и никогда не вернётся. Смеялись духи, и воздух потрескивал и мерцал, как перламутр драгоценной раковины, хранящей сияющий жемчуг.