Сезон охоты

Глава 13

Лизи сидела в кресле зоны отдыха и пила кипяток из фарфоровой кружки. Перед ней, на столике, лежали кроветворные батончики, которые девушка непрерывно грызла. Мы тоже грызли батончики, неожиданно вкусная штука оказалась.

— Так, а есть идеи как нам остановить процесс? Я, конечно, не отличаюсь гуманизмом, но мне кажется, что народ на танцполе ещё можно спасти.

Я озвучил свои мысли. Не то чтобы мне было хоть какое-то дело до жителей города, но очень не хотелось узнавать, что будет после того, как жители Кайнозой-сити соберутся в очередную техносрань.

— ЭМИ-импульс, критические температуры, сигнал от управляющего модуля, жёсткое ионизирующее излучение, абсорбирующие наниты. Что вы на меня так смотрите? Я до станции работал в федеральной карантинной службе. — Карлсон закинул ноги на подлокотник кресла. И крутил между пальцами плоские восьмиугольные монетки — наличка по тысяче кредо каждая.

— Федерал? Скажи ещё что с Земли, — хмыкнула Аркадия.

— Почему сразу с Земли? Пояс Хилла.

— И как тебя занесло на Око Титанов? Учудил чего?

— Обчистил пару хранилищ с валютой.

— Сурово у вас там, не думал, что за воровство отрубают руки.

Я рассматривал спутника. Выглядел он предельно больным: чёрные круги под глазами, растрескавшиеся губы, кожа покрыта концентрической сыпью.

— Хранилища находились в карантинной зоне, помимо денег, там был ещё и паразитный разум.

— И много за тобой трупов? — уточнила Лизи.

— Почему сразу трупов? — Карлсон сделал обиженный вид.

— Не так много преступлений, за которые в Федерации распыляют на атомы. Не думаю, что Око Титанов хуже столетнего заключения в федеральной тюрьме. Сговор с паразитным разумом, который привёл к массовым смертям — одно из таких преступлений. Ты убийца.

К жрице вместе с человеческой формой возвращалась прежняя проницательность и властность.

Я покрутил в голове ситуацию.

— Так, погоди, а на хрена тебе такая куча денег? На федеральную зарплату можно путешествовать по всей системе и вообще ни в чём себе не отказывать.

— Сказал наркоторговец. Кель, а тебе чего не хватало в жизни? — подколола жрица.

— У меня амбиции! — я распаковал очередной батончик.

— Вот и у меня амбиции, — буркнул Карлсон, он явно не желал развивать тему.

— Так что мы будем делать с ситуацией? Идея залить всех жидким азотом мне нравится, но я не уверен, что после этого выживет много народа. Да и где нам взять столько азота? А вот плазмы можно нагреть достаточно. Там вроде неплохой ЭМИ-импульс будет.

— А тут есть электростанция? Может быть, её взорвать? — предложил Карлсон.

— Нет тут станции. И плазму мы не нагреем. Она даёт хороший импульс, но если вы не заметили, внутри погашена вся сложная техника. Нам просто нечем запустить реакцию, — Аркадия пялилась в потолок и пускала алые пузыри.

— А если антиматерию поискать? — я фонтанировал идеями.

— И чем ты хочешь расковырять контейнер с антиматерией? Ты представляешь, в чем её хранят? Знаешь что такое коробка шестнадцатого или семнадцатого поколения? — Карлсон отбил идею. — К тому же, нужен не просто импульс, нужна пульсация, а если даже взломать коробку, будет одиночный взрыв.

— Калифорниевые снаряды? Система мне предлагала, — я не сдавался.

— Не хватит мощности. К тому же, есть параметры частоты пульсации. Как ты собираешься взрывать пули с частотой в миллисекунды? У них только за счёт скорости деформации будут расхождения.

— В городе есть подстанция энергетической сети станции, — заговорила Аркадия.

— И? Даже если получим доступ к энерговодам, после короткого замыкания узел просто отрубит автоматика, — обломал слизь Карлсон.

Лизи в разговор не лезла, видимо ей, как и мне, не хватало знаний. Вообще ситуация складывалась паршивой. Без доступа в сеть я мало что знал. Ещё меньше умел. Кто вообще в современном мире действует в отрыве от информационной сети? Это как быть готовым к отсутствию у тебя глаз.

— А ещё тут есть рембаза…

— И?

— Конденсаторы Шурфинда!

— Аркадия, давай я честно признаюсь, что тупой, а ты не будешь сыпать научными терминами. Лизи тоже тупая, и Карлсон тоже неимоверно тупой персонаж. Поделись мудростью!

— Конденсаторы Шурфинда — это не научный термин. Это технический. Такая приблуда, тонн пять весом. Представляет собой обычный кондей, только охренительно большой, а ещё он не разрушается от солнечной радиации. Если такой конденсатор напитать энергией выше нормы, на нём случится пробой. На мелкой станции такой пробой сжигает всю электронику.

— И как… ты обеспечишь импульсы? — заинтересовался Карлсон, да и я тоже.

— Тут все ещё проще: включаем их друг за другом. Там есть специальный кинт, можно ёмкость настроить. Если подать туда энергию, а ещё сломать защитную автоматику, сначала взорвётся первый кондей, потом второй…

— А энергии импульса хватит?

— Взрыва одного такого кондея хватит, чтобы сломать всю электронику на мелкой станции — уверенно заявила Аркадия.

— Значит, погнали… Лизи, ты с нами?

— Я…

— На рембазе должны быть экзоскелеты для таких работ. Там практически чистая гидравлика.

— Значит, с нами[1].

Далеко мы, правда, не ушли. Буквально до выхода из медцентра.

— Мне тут какая мысль в голову пришла. А что случится, если сейчас всё с ЭМИ-импульсом получится? — я задумчиво уставился на ангар клуба, вернее, на висящие в воздухе куски бетона.

— Деактивация всех роёв нанитов без защиты от ЭМИ.

— А вот эта вся хренотень, она, значит, рухнет? Судя по всему, в воздухе бетон держит та самая чёрная пыль.

— Скорее всего.

— Значит, нам нужен другой план. Хлам рухнет и убьёт всех кто внизу. С гарантией.

Мои спутники уставились на катаклизм с задумчивым видом.

— А если растащить куски в стороны? У нас была сетка и пушка.

— И мы её оставили на крыше, — заметила Аркадия.

— Да там расчистить воздух только над танцполом надо…

— Значит так… мы с Лизи идём двигать камни, а вы идите к рембазе. Все равно я в технике ни черта не смыслю.

— А снарядов вы где наберёте? Двигаем на рембазу, там расходников должно быть поболее… — внесла корректировки плана Аркадия.

И мы пошли…

Не помню, когда бы я последний раз столько работал. Я плёл сети (нам наверняка потребуется вытащить кого-то из центра человеческой мурмурации), варил гарпуны и кошки, перетаскал несколько десятков километров троса. Было весело!

Перво-наперво мы вытащили какого-то неудачника из центра вихря, чтобы тот снова распался на вялую вечеринку.

— Слушай, а кто такая Нэнси плакса? У дамочки очень специфические знания насчёт уничтожения техники. А ещё ты про неё знаешь. Со станции нет доступа к внешним системам ни у кого. Даже у тебя. Но я встречаю стрёмного мужика, которого жрёт слизь, и ты про неё всё уже знаешь. Как так?

— Ты не первый эксперимент Кавадзаму Инк на этой станции. До тебя были и другие…

— А цель какая? Поменять правила игры?

— Не только…

— Крошка, не темни, мы сейчас разгребаем огромную кучу дерьма, которую тут навалили вы с Французом. Больше доверия.

Я выстрелил из пушки в самый крупный кусок бетона, кошка перелетела большой блок. Лебёдка мерзко зажужжала, трос натянулся, и бетонная дура пришла в движение.

— У нас до сих пор нет ответа, что тут происходит. Никто не думал создавать Игру на Оке Титанов. Смысл этого места в другом. И он скрыт не только от человечества, но и от тех сил, которым я служу.

— Знаешь, я, может быть, мало что понимаю в искусственном разуме, но очень хорошо понимаю в дерьме…

Трос завибрировал, и движение блока остановилось. Блоки приходилось таскать с двух точек, теперь предстояло слезть с остатка крыши ангара и переместиться на несколько сотен метров, чтобы оттуда перетащить бетон в сторону так, чтобы когда они начнут падать, никого не раздавили.

— Нэнси — наша находка. Редкая психопатка, одержимая Хартамалом настолько, что выжгла пару станций почти полторы сотни лет назад. Наёмница, работала в те времена, когда на разборки между анклавами смотрели сквозь пальцы. Собственно, после тех инцидентов и появилось правило, согласно которому федеральное правительство уронит в гравитационный колодец любой анклав, который поднимет знамя войны. Теперь все желающие повоевать должны для начала свалить из Солнечной системы.

— И какая была миссия у неё на станции? Неужели вы её подрядили сломать Око Титанов? И причём тут, чёрт возьми, твои машинные боги?

— Наши, Кель, наши. Ты тоже им служишь. И… да. Только что-то пошло не так.

— Я смотрю, это популярная ваша проблема, — я хмыкнул и загарпунил мелкий кусок на краю воронки. — Что с ней случилось?

— Она решила сменить форму на более подходящую для диверсии. Высшая форма адаптации. Использовала на себе семя Выбора.

— И станция превратила её в хищного монстра? Погоди, стоп, дай я сам… до неё хищная слизь не водилась на станции?

— В точку!

— То есть, мы можем набрать в ведро содержимое любой алой Лужи, взять какого-нибудь неудачника и получить технодиверсанта, способного взрывать космические станции?

Других объяснений, откуда Лизи могла знать случайно встреченного неизвестного игрока, у меня не нашлось.

— Да, да и да…

— Дорогуша, а как при таких вводных федералы не распылили на атомы вас?

— Мы не устраиваем катастрофы. Мы утилизируем последствия. Видео о том, как дамочка растекается лужей, служит доказательством того, что наши эксперименты не причинят никому вреда за пределами этого странного мира. По нашим расчётам, она должна была зачистить от Эльдразионов несколько секций. Но вместо этого встроилась в местный биогеоценоз.

— А к каким выводам пришла корпорация, или боги, после этого?

— Хорошо мотивированные наёмники не могут сделать ничего. Подход признали бесперспективным.

Лизи таскала лебёдки и заряжала пушки наравне со мной. А я в железках под полтора центнера весом. Упарилась вся, бедная. Обычный человек? Ну-ну.

— И потому на станцию прилетел я… Немотивированный, неподготовленный, прямо из офиса Лямбда Корп!

— Хочешь сказать, ты чем-то недоволен? Не это ли ты искал, Кель Хендрикс, игрок по имени Живой? Не ты ли был готов бороться за жизнь до последнего?

Жрица подошла ко мне очень близко. Запах ацетона ушёл, кожа вновь стала нормального цвета. Я задумался. А потом неожиданно для себя улыбнулся.

— А ты знаешь толк в развлечениях, крошка. Много драк, много тайн, много кретинов, которых можно убить. Только вот это…

— Чего-то не хватает?

Лизи охватило моё лицо своими ладонями и заставила наклонить голову. А потом запустила ладони мне в волосы. Волна удовольствия и возбуждения пробежала по телу. Я чуть повернул голову и поцеловал девушку в запястье.

— Тебя.

Лизи рассмеялась, весело и совсем по-человечески.

— Ну, будем считать это началом ухаживаний. Куда позовёшь на первое свидание?

— Только не в клуб. У меня ПТСР при звуках музыки, — я бросил взгляд на светопреставление в разрушенном ангаре. — Как насчёт парка?

— Кель, на этой станции нет парков.

— Разобьём. Или нет… — я вспомнил виноградники Француза. — Как всё это закончится, давай сходим в парк на Земле? Говорят, там красиво.

— О, Кель, как же ты неосторожен, ты разве не знаешь, что после таких слов герои историй обречены на гибель? Кто-то выживет, придёт в парк, будет ходить между деревьями, одинокий и потерянный.

— Тогда… Тогда не так! Мы должны приехать на землю, найти самый красивый парк и заняться там сексом! Тогда твоя магия драматургии работать не будет.

— Почему?

— Потому что тогда в конце истории, если она будет развиваться трагично, один из героев должен грустный бродить по парку и печально дрочить на деревья. Ломается картина. Никто не будет читать такую историю, а значит, мы с тобой, Лизи, в другой сказке. Так что торжественно клянусь, если ты тут сдохнешь, я прилечу на Землю и буду там заниматься самой мерзкой формой эксгибиционизма до тех пор, пока меня не выкинут с планеты!

— Бросаешь вызов судьбе?

Я поцеловал жрицу.

— Скорее, угрожаю.

— Хендрикс, план хорош, но на Земле тебя просто затолкают в парк, где дрочить на людях легально. Возможно, без права этот парк покидать. Там очень затейливо определяют форму общественных работ для нарушителей. И всё, хватит мечтать, пока мы ворковали, там разорвали ещё пару бедолаг.

Бетон мы растаскивали следующие шесть часов. Под конец к нам присоединились Нэнси-Аркадия и Карлсон, перемазанные в графитовой смазке с ног до головы.

— Мы нарыли ещё резонаторов. От наведённой ЭДС тут сдохнет всё электрическое! С гарантией.

Аркадия размахнулась и закинула кошку руками. У нас не хватило патронов, но под конец и расстояния до обломков сократились до десятков метров.

— А разве не надо ЭМИ-генератор вынести куда-то повыше? Вдруг сигнал бетон поглотит?

Я выдавил из мозга школьные знания.

— Мы расковыряли крышу. А ещё эта хмарь в небе замечательно отражает ЭМИ-импульсы. Поглощает она их тоже неплохо, но тут будет несколько десятков петаджоулей излучённой энергии. С запасом хватит.

— И как ты это узнала?

Мне было решительно непонятно как можно такие штуки узнать без рабочей техники. Вся сложная электроника на станции завязана на рабочую систему. Даже кофеварки не работали.

— Она из своей слизи мембраны делала. И все стены расчётами исписала.

Сдал подельницу Карлсон.

— Мир забыл всю силу высшего образования! — пафосно провозгласила Аркадия.

— Память возвращается?

— Скорее, рефлексы.

— Расчёт мощности ЭМИ-бомбы — рефлексы? Кажется, этим словом называлось раньше что-то иное.

— Не нуди, Живой, какие времена, такие и рефлексы. Раньше для выживания нужно было вовремя вырвать противнику глазик. Теперь — заминировать местность. Но процесс тот же самый.

Лизи сделала глоток воды из гидратора и протянула мне. Я вылил жидкость себе на голову. От физических нагрузок тело нагрелось так, что от головы пошёл пар.

— А теперь нам нужна ухоронка. На десять метров залезем под землю и пару метров вбок, — Аркадия отряхнула руки и упёрла их в бока.

— Тут где-то был бар с комнатами. А ещё если система начнёт функционировать, там будет горячая вода, — предложила жрица.

— А с чего ты взяла, что она вообще заработает? Может, её бухло Жан-Пьера тоже выжгло?

— Город снова станет территорией Игроков. А где игроки — там и Система. Фотонные процессоры, на которых работают разумные машины, не сгорают от когнитивных перегрузок, там просто нет достаточного объёма энергии.

— И что это значит? — Карлсон привязал последний свободный трос к бетонной тумбе.

— У машин, в отличие от людей, есть душа. И она бессмертна.

От такого ответа жрицы обалдели не только я с бывшим Шляпом, но даже Аркадия.

— Не хочу дальше ничего слышать про это. Мы будем устраивать взрыв или нет?

— А эти вот точно выживут? — я ткнул рукой в сторону клуба.

— А это уже не наши проблемы.

На лицо Аркадии выползла Улыбка. Меня передёрнуло. Вместо ротовой полости и зубов у девушки была алая жижа.

В гостевые комнаты отеля мы спустились в компании бутылок с системным спиртным, я удачно вытащил их из сейфа. Только вот надежды на отдых не оправдались, вентиляция не работала, и воздуха было маловато.

— Начинаем, надеюсь, я нигде не ошиблась!

— Боишься, что не сработает?

— Боюсь, что нас тут похоронит. Точнее, вас.

Разумная слизь мерзко улыбнулась. А потом надула огромный пузырь и лопнула его кончиком пальцев. Взрыв вышел таким, что с потолка посыпалась пыль. А потом раздался грохот, с каким на землю падают огромные куски бетона.

Воцарилась тишина.

— И что дальше?

А потом загорелся свет, с гулом заработала вентиляция.

На страже человечества!

Процесс преобразования популяции прерван.

Награда:

100 000 000 очков известности

10 000 очков человечности

5000 очков модификаций

1000 очков эволюции

3 смены природы

Доступ к Системе разблокирован

Вы можете основать системный орден

Для получения награды пройдите в любую системную кабину

Доступна специальная линейка квестов

Поздравляем, вы раскрыли один из секретов станции!

Доступен квест «Право на веру!»

— Эй, Система, а тебя разве не задело?

Региональный модуль прошёл воплощение и подвергся модификации

Аватару системы присвоен игровой статус

Системный модуль восстановлен с бекапа

Приятной игры

И ещё полсотни сообщений.

Награды за спасённые жизни, награды за убийства каких-то игроков, награды, награды, награды…

А я неожиданно почувствовал усталость. Она навалилась на плечи, меня аж зашатало.

— Отметим? Первый раз меня хвалят за полноценный террористический акт! — Аркадия с хлопком открыла бутылку спиртного.

— Не будем впадать в рекурсию. Ещё одного празднования я могу и не пережить, — я решительно отмёл предложение.

— Ну как хочешь. Вкусная штука!

— Лучше идите в системные кабинки, получайте награды и сидите там, пока я не напишу.

— А ты?

— А я в душ! Готов убить за горячую воду.

— Не ты один.

Лизи схватила меня за локоть и потащила за собой.

— Эй, Карлсон, а не хочешь…

— Почему нет? Только тело себе наращу, новое. А то у меня там…

Дальше я не слышал, да и не хотел, если честно. Не до того было. Лизи уже срывала с меня и с себя остатки одежды, а тело периодически трясло от жёстких отходосов.

— Ну, и как это, чувствовать себя героем?

Жрица прижимала меня к холодной стене ванны, по её телу пробегали волны света. Меня одарили жадным поцелуем. Её язык переплёлся с моим, а ногти впились в спину.

— Сложно сказать. Если честно, уже тошнит. Какие-то слишком завышенные ожидания…

— А так?

Девушка опустилась передо мной на колени. Потоки горячей воды били со всех сторон, ванную заволокло паром.

— О… так уже лучше… О… что ты там…

Из груди вырвался стон. Не успел я окончательно утонуть в этих ласках, как девушка оторвалась от своего занятия и снова стала на ноги. Она сплела свои пальцы с моими, скользя обнажённой грудью по моей груди, а потом поднесла мои ладони к своему лицу. Система что-то сообщала про эмпатогены, но я усилием воли погасил все надписи.

Я сжимал лицо девушки и покрывал его поцелуями. В голове билась мысль: интересно, а что же происходит между нами?

— О чём задумался?

— Да вот, интересно, мы встречаемся?

Лизи рассмеялась, и наши губы снова переплелись.

— Это предложение?

— Допустим, да?

— Тогда… Тогда я разрешаю тебе войти!

Мои руки скользнули по телу девушки вниз.

— Не так! Войди так, как умеешь ты один. Соедини наши нервные системы. Я знаю, ты можешь.

Лизи снова прижала мои ладони к лицу.

— Недавно я так заставлял одного плохого парня разорвать себе хлебало.

— А ещё довёл до оргазма девушку в медцентре одним поцелуем. Я потом пришла к бедняжке и поговорила.

— И к каким выводам пришла?

— Это не имеет значения. А важно другое. Твоё тело не есть ты. Твой разум не есть ты. Это лишь блики на стене. Мы лишь потоки звёздного ветра. Из вечности в вечность. Пойми что ты есть. Действуй. Я покажу дорогу. Я нашла её, сегодня, когда кровь бога едва не сожгла меня.

Я снова поцеловал подругу, и из моих пальцев выстрелили тонкие синие нити. И не только из пальцев. Нити моей воли прошли сквозь кожу и нежно оплели нервные узлы, скользнули в позвоночник…

Глаза Лизи закатились, и она впилась в меня поцелуем, а руки до хруста сжали ребра.

А я ощутил сразу всё: свои руки, её руки, свои губы, я словно сливался в поцелуе сам с собой, и эти ощущения были… Я ощущал, как Лизи ощущает меня, как я ощущаю её…

Тонкие нити вышли из языка и проникли в мозг. Ощущения, запахи, вожделение — этого всего стало двое, разум бился в сладких конвульсиях, это был не секс, нечто иное, нечто большее. Мы срастались, и вся девушка стала для меня как новый орган восприятия, и я стал для неё тем же…

Спустя вечность я очнулся от собственного крика наслаждения. Я лежал на полу ванной, Лизи оседлала меня, сжимая бёдрами. Наши тела не просто сплелись. Сотни нитей соединили нас тонкими струнами, и сейчас эти нити вибрировали.

— А теперь пожелай, чтобы я стала тобой, а ты стал мной…

Я чувствовал, как произношу эти слова и слышал их странным эхом внутри собственного я, а потом моё тело подчинилось этой общей воле, и я рывком перенёсся в тело жрицы и взглянул на себя её глазами.

— Нравится целовать себя? Нравится быть кем-то ещё? — я слышал свой голос и мои… её руки ласкали её моё… её тело…

Снова поцелуй, это было не сравнить ни с чем, целовать себя…

На меня накатила чужая память, чужие мысли, чужие сны, они сливались со мной на мгновения и уносились прочь, я бился в оргазме чужого тела, чужой жизни, но этот поток не растворял меня как тот страшный свет, что недавно едва не выжег мне мозг. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка, каждая чужая мысль, чужое воспоминание делали меня чуть больше. Не близость — слияние.

Мы исследовали тела друг друга, я смаковал чужие эмоции как изысканное лакомство и сам был им, жрица была мной, а я был ею, мы то сливались, то разлетались по разным углам, чтобы снова слиться.

— Как ты ощущаешь себя, Кель Хендрикс?

Я с трудом разлепил глаза, тело мелко трясло, казалось, оно до сих пор содрогается от бесконечного оргазма. Мозг выбросил в кровь эндорфины, и я рассмеялся безумным смехом абсолютно счастливого человека. Хохот давил меня, а по мокрому лицу текли слёзы. Лизи, что до сих пор лежала на мне, испытывала то же самое. Её улыбка просто сияла, а тело равномерно светилось, сразу всё.

— Кажется, я нашёл то, ради чего стоит лететь на эту станцию. Что… что это было?

— Жуткое оружие плюс самый сильный наркотик для человеческой психики — абсолютное доверие. И немного биохимии.

— Если боги трахаются, то они делают это именно так!

Я наконец облёк эмоции в слова.

— Помни, кто ты такой, Живой.

— Теперь я действительно Живой. Если я смогу оцифровать этот опыт, запихнуть его в чип, то Солнечная система вымрет, к хренам! А ты… Не первый раз у тебя такое?

Я попытался вернуть себе прежний градус цинизма. Но выходило так себе. Я уже не мог воспринимать жрицу как раньше.

— Первый. Или ты думаешь, я каждому парню позволяю запустить мне в мозг нервные окончания? — девушка улыбнулась и наконец оторвалась от меня.

— А вообще много таких умельцев?

— На станции? Полно. Но все с отрицательной человечностью. Тут много смертников, но недостаточно чтобы пройти по всем возможным путям. А в обитаемом космосе… там чудовищ сжигают солнечным светом. Гордись, ты уникален. И мне, кстати, пора.

— Куда?

— Исправлять последствия катастрофы.

— А нас благодарные выжившие на вилы не подымут? Или тебя?

— За что? За то, что они хлебали твоей крови? Каждый причастился добровольно. Чем прекрасно Око Титанов, мало кто тут перекладывает ответственность за свою жизнь на окружающих. Идеальный выбор.

Я только хмыкнул и попытался натянуть на себя ошмётки одежды. Из всей амуниции никак не пострадала лишь пара системных пистолетов в полимерной кобуре, которая маскировалась под натуральную кожу, да десяток сменных барабанов к оружию.

— Идеальное место для тех, кто знает, что свобода выбора лишь иллюзия, и умеет строить замки на песке, да, крошка?

— О чём ты?

— О том, что нельзя пережить определённый опыт и остаться прежним. Идеальное преступление. Человек сталкивается с последствиями, а кто может предсказать последствия, рулит социумом. Осы, в которых тыкают палочкой. А ещё можно подписать жертву манипуляции к соучастию. Расскажи жертве про то, что будут последствия, и иллюзия выбора станет полной. Только никто не спрашивает, а какие ещё варианты существуют кроме лучшего?

— А если жертва манипуляции и тот, кто дёргает за ниточки — одна и та же личность? Что это? Преступление, или все же выбор? — Лизи лукаво улыбнулась и стала надевать на себя чулки из прозрачной ткани. На ней уже были такие же трусики.

— Алиби!

Я всмотрелся в одежду:

Элизабет Гольдштейн

Аудитор

Отладочный модуль

Съедобна

Фокус внимания сжался в точку. А потом ещё раз. И ещё раз. Я увидел, как на поверхности кожи девушки, на тонких волосках, набрякают крохотные капли, в которых копошатся машины, они соприкасаются с тканью и начинают впитываться, преобразовывать материю.

— Любуешься?

Девушка призывно изогнулась.

— Да, стараюсь насмотреться, заранее.

— Ну, пожалуй, хватит…

Надпись пропала, а девушка снова в моём восприятии потеряла всякие опознавательные знаки. Из необычного только нарастающая одежда.

— А… А что это?

— Всего лишь ещё одна тайна, Кель, — жрица щёлкнула меня по носу.

— Так, погоди… Всего один вопрос. А сколько ещё существует технологических эпох?

— Всегда на одну больше, чем ты можешь заметить! Я смотрю, ты осваиваешься с подарком.

— Ты про что?

— О том, что нельзя пережить определённый опыт и остаться прежним. Идеальное преступление.

Лизи открыла дверь ванной и вышла. Я остался пялиться в стену в глубокой задумчивости. Шутку я понял, но выводов было слишком много, чтобы им верить.

Ради интереса я взял системное оружие и внимательно рассмотрел, нет, не сами револьверы, а кобуру. Уж очень интересный вышел трюк. Фокус взгляда послушно сузился, и после трёх увеличений системная надпись изменилась, когда я разглядел атомарную структуру вещества, из которого сделан материал.

Простая кобура

Материал:

Кожа Эльдразиона

Эволюционирует при определённых условиях

Условия эволюции:

Скрыто

Проверка лояльности производителя:

Проверка пройдена

При долгой носке и наличии материала способно выращивать системное оружие

Кажется, пора лезть в системную кабинку. Может, там объяснят, что происходит. Перед тем как покинуть такую гостеприимную ванную комнату, я решил просмотреть системные сообщения. И мой взгляд сразу привлёк значок, который я видел, кажется, впервые.

Сообщения (3)

Так, кажется, мне под шумок дали полную функцию интерфейса, а ещё, наконец-то заработал нормальный способ управления этим интерфейсом.

Жан-Пьер: Я твой должник.

Молчун: Я хочу получить ответы.

Терпсихор: Я тебя найду.

Планы резко поменялись.

Влажная одежда неприятно облепила тело, кобура заняла своё место поверх испорченной одежды, а из припасов со мной была только фляга с водой и бутылка системного спиртного ярко-оранжевого цвета. Меня посетило чувство дежавю.

Я огляделся, стены послушно обрели прозрачность, и я обнаружил, что коллектор тут буквально через стену. И даже заметил технический лючок. Я расковырял тонкий слой бетона, вскрыл люк и полез в затхлую тьму. Надо было вылезать из города и зоны действия нейроинтерфейсов, пока не сбежалось слишком много желающих поболтать. За пределами города система работала иначе, а значит, найти меня поисковым запросом точно ни у кого не выйдет.

Я отправил своим спутникам приказ валить из города и обозначил направление. Надеюсь, смогу их быстро найти.

Проблема была в том, что коллектор представлял собой трубу квадратного сечения, ровно один метр по грани. И потому приходилось ползти.

В коллекторе я наткнулся на крохотную камеру на шасси, похожем на тело кузнечика. Камера запрыгнула мне на плечо. О! Судя по всему, я снова на связи со всем миром.

— О, мои дорогие зрители, вы наверняка хотели бы знать, что происходит? И почему всеми вами любимый игрок Живой до сих пор живой, куда он держит путь и что происходило за всё то время, что меня не было на связи? Пожалуйста, не скупитесь на донаты, и вы всё узнаете! А сейчас я вам расскажу, зачем мне ползти по техническому тоннелю прочь от города. Думаете, я совершил там какое-то жуткое преступление и теперь скрываюсь от правосудия? Увы, вы не угадали. На самом деле, я совершил ещё одно хорошее дело, и теперь удираю от благодарного социума. Как так получилось? Значит, слушайте…

Тоннель тянулся на несколько километров, над головой десятки метров бетона и полимеров, и на меня начинала давить клаустрофобия. А ещё весь мой пережитый опыт требовал убраться как можно дальше от разгромленного города. Пока меня в очередной раз чем-то фатальным не наградили. Очень долгая и неудобная дорога началась…