Серая крепость

Фрагмент 22

43

— Князю-то нашему какое дело до вашего городка? — засмеялся Сергей. — Пожелает он, али Великий князь Черниговский с рязанцами ратиться, так на Воронеж и не оглянется. Невелик городок, чтобы к нему присматриваться. И польза от него есть: на пути степняков стоит, и рязанские, и черниговские земли от них стережёт. Как Оскол-городок в курских землях, как наша Серая слобода. Князья сварятся да мирятся, а нам с вами своё дело делать — Землю Русскую боронить, под каким бы Великим князем она ни была.

— Землю Русскую, говоришь? Не знаю такой Земли. Землю Рязанскую знаю, Землю Черниговскую знаю, Землю Владимирскую знаю. Даже Киевскую и Новгородскую знаю. А какой-то особой Русской Земли не ведаю.

— Вот все вместе те Земли, что ты назвал, и есть Земля Русская. Как то было при князе Владимире Красное Солнышко. От Переяславля и Киева до Новгорода, от Галича до Новгорода Низовских Земель. У нас, Ефрем, батюшкой служит отец Тит, бежавший из великого горда Саксина, прошлым летом разорённого татарами. Так вот, пока он с Волги до нас шёл, татары ему бахвалились, что этой зимой придут на Русь, чтобы сжечь её дотла, людей коих русских побить, а коих в неволю угнать. И начнут они как раз с Рязанской Земли и с вашего городка.

— «Отец» Тит… А ведаешь ли ты, что тот самый Тит — бывший тать лесной из Городца Радилова?

Вот тебе и Средневековье, в котором ни газет, ни радио! Вести и без них распространяются с удивительной скоростью и в мельчайших подробностях.

— Ведаю, Ефрем. Только раскаялся он, от митрополита Готского благословение получил служить Господу нашему. И служит на совесть.

— А вам, курчанам-то, какое дело до нас, рязанцев?

— Да такое. Татарское племя монголов, к которому принадлежит их царь по имени Батый, собирает для похода на Русь невиданное войско. Кто говорит, что триста тысяч, кто говорит — пятьсот. Самих монголов в том войске немного, всего около четырёх тысяч, но покорили они всю Степь Великую от дальней страны Китая до Волги и Дона. Сейчас заканчивают покорять булгар, мордву да башкортов, что у Каменного Пояса на всходе солнца лежит. И как мордву бить закончат, так в начале зимы и сюда придут. Всю Русь покорять, не только Землю Рязанскую. И Владимир, и Новгород, и Чернигов с Киевом, и Галицию с Волынью. Им это ещё дед Батыя, царь Чингиз завещал. Всем лихо будет.

— Не много ли вашему Титу татары рассказали, пока он из Саксина до вас шёл?

— Так не только от Тита мы это ведаем. И подсыла татарского мы ловили, который, за живот свой радея, много поведал из планов татар. И иные люди рассказывали. Татары сюда, под Воронеж, левой рукой войска придут, да вдоль левого берега Дона и двинут на полночь. Сюда, к Воронежу, и хотят выманить войско рязанских удельных князей — Донковского, Елецкого, Пронского да иных, меньших, чтобы под самой Рязанью им меньше бить пришлось. За зиму Залесскую Русь покорят, а лето-другое отдохнут, и на Закат двинут, чтобы остатки Русской Земли разорить. И ляхов, и угров, и болгар с греками. До самого «Последнего моря», как они говорят. Так что, Ефрем, как твои дозоры весть принесут, что войско татарское к Воронежу идёт, отсылай к нам в Серую крепость баб с детишками, укроем мы их от супостатов.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — недовольно пробухтел сотник.

— Эта свинья всех съест и не подавится! Слышал же, что я говорил: пятьсот тысяч царь Батый собрал. На Калке их едва ли три тьмы было, а войско с половины Руси побили. Вместе с половцами. А сюда, к Воронежу-граду, пять или десять тём придёт. И гонца к нам в Серую крепость шли за подмогой. И стражам своим, которые их степи не успеют вернуться до того, как город падёт, накажи, чтобы не живот клали, пробиваясь сквозь войско татарское, а к нам пробирались, за Дон. Соберётся их десяток-другой, мы им оружием поможем, продовольствием пособим, и будут они татар малой силой в хвост клевать, за кровь русскую да слёзы детские мстить.

— Да что нам ваша подмога, ежели вас в вашей слободе меньше, чем тут, в Воронеже? Али те полторы-две дюжины, что ты пришлёшь, помогут нам город отстоять?

— Отстоять не получится. Ни Воронеж-град, ни саму Рязань: к ней-то как раз сам Батый с главным войском и придёт. Так что готовься, сотник к сече жаркой да смерти лютой. А вот сохранить жизни каким-то рязанцам, чтобы было кому возрождать Землю Рязанскую, сделать так, чтобы те татары кровью умылись, покоряя её, мы можем. И не смотри ты на меня так! Не удастся ни курчанам, ни черниговцам вообще отсидеться за вашими спинами. Возвращаться-то в Дикое Поле татары будут через их земли. Достанется и Черниговскому княжеству. Потому мы в Серой крепости и хотим вам помочь. Великий князь ваш может послать в Чернигов за помощью. Что решит Черниговский князь, мне не ведомо. А вот люди из Серой слободы придут на твой зов. Это мы меж собой уже решили.

Молчать, конечно, пришлось про то, что чем больше удастся побить татар тут, под стенами Воронежа, тем меньше их придёт к Чернигову. А может, и вовсе сил не останется идти к нему. Хотя, конечно, это маловероятно.

— Ты говоришь, полторы — две дюжины нас будет? Наверное, так и станется. Да только каждый из этих людей тысячи татар стОит. Не похваляюсь я, а ведаю про то. Был я на Калке. И он был, — ткнул пальцем Сергей в Жилина. — И потому, что мы там были, татары не смогли киевское войско разбить.

Ефрем недоверчиво посмотрел на Толика: слишком уж тот молодо выглядит для того, чтобы воевать четырнадцать лет назад.

— И про то, как Каир-хан из-под Серой крепости бежал, ты слышал, наверное. Разбить те пять или десять туменов татарской конницы у нас не выйдет, но чем можем, тем поможем.

Это точно — не получится. Чтобы их разбить, надо никак не меньше одного тумена «помножить на ноль». В Серой крепости для этого просто патронов не хватит. А вот «шороху навести» и хоть чуть-чуть облегчить участь рязанского войска, которое придёт сюда, на реку Воронеж, должно получиться.

Долго ещё сварились с сотником, не доверяющим соседям из «другого государства», пока, наконец, не начался более или менее конструктивный разговор. О том, что могут воронежцы купить в Серой крепости калёные стрелы по цене обычных. О том, за какие деньги купят переселенцы из будущего зерно и скот у соседей (кормить-то беженцев придётся всю зиму). О том, как воронежские стражники весть о подходе татарского войска донесут. О том, какой пароль будет у тех стражников, кто из степи прорвётся к Серой крепости (ну, а где гарантия, что вместо них не явятся какие-нибудь новые подсылы?).

Попотчевал их сотник, а после обеда пообещал, что в начале осени пришлёт кого-нибудь из десятников с товарами на продажу и за наконечниками для стрел. И, кажется, смирился с мыслью о том, что быть невиданной по ожесточённости войне со степняками.

— Князю про ваши слова отпишу. Не в Рязань, в Пронск.

— Добро, что не в Донков. Донковский-то князь зело на нас сердит за то, что мы его беглых холопов приняли. А я ещё его дружиннику Артюшке бока намял. Отмахнётся он от наших слов. А с Пронским мы не успели поссориться. А ещё лучше всё-таки в Рязань отпиши. Только пиши ещё и то, чтобы посольство к Батыю не слал: погубит царь его послов за то, что Рязань не захочет, по татарскому обычаю, отдавать ему десятую долю во всём: в серебре, в мехах, в зерне, в воинах, в женщинах, в детях. Пусть лучше уже сейчас начинает войско собирать, не дожидаючись, пока беда постучит в ворота. Стены городов укрепляет и послов соседним Великим князьям за помощью шлёт.

Потом, подумав, решил Беспалых проверить ещё один миф, летописный, который никакими другими источниками не подтверждён.

— Не слышал ли ты про такого боярина рязанского по имени Евпатий и по прозвищу Коловрат?

— Да кто ж всех их упомнит, живучи здесь много лет⁈

— Будешь писать в Рязань, помяни, что мы про него спрашивали. И если есть такой, то пусть по дороге в Чернигов за помощью от Черниговского Великого князя на денёк-другой заглянет к нам, в Серую крепость.

44

Пусть в летописях и упоминается сражение на реке Воронеж, да вот только никаким великим оно по определению быть не могло. Слишком уж мало места для большого войска в окрестностях городка. Может, три-пять тысяч и поместится на полях да выгонах по опушке лесного массива, но не больше. Скорее, уж встретились здесь в другой истории русский да татаро-монгольский авангарды, а после того, как побили рязанцев, и пошли силы Батыя беспрепятственно на север, охватывая Залесскую Русь сплошным неводом мелких отрядов. Ага, как в анекдоте про мелкие китайские отряды… Правда, не миллионные, а, скорее всего, исчисляемые сотнями и даже тысячами.

Самые удобные по численности отряды для невеликих сил переселенцев из будущего. Тут сотня, там сотня, вот и тысчёнка-другая набежит, которой не хватит для взятия какого-нибудь городка. И небольшая дружина Евпатия Коловрата, если такой существует, а легенды про его удары по тылам оккупантов не врут, больше вреда врагам нанесёт. Жаль, сотник Ефрем обречён: понравился он капитану своей упёртостью. Вполне мог бы возглавить партизанский отряд из числа пограничников: ребята как раз «заточены» под скрытные действия малыми силами.

Стоило заикнуться про это Жилину, как у того глаза загорелись.

— А ведь верно, Сергей Николаевич. Может, подсказать Ефрему про то, чтобы базу партизанского отряда подготовил где-нибудь не очень далеко от нас. Я по карте помню, есть большой лесной массив возле места, где Дон сначала на юг течёт, а потом закладывает такую петлю, что сначала на север поворачивает, а потом снова на юг. И отсюда недалеко, не больше тридцати километров, и от нас километров пятьдесят.

Насел Толик на «Цыгана», выпытал из него, как то место называется. Да вот только Ефрем, которому поутру подкинули такую идею, наотрез отказался, ссылаясь на то, что и рабочих рук для этого нет, и всё это монгольское нашествие — ещё вилами по воде написано.

— Говорят же люди, что вы — не от мира сего, — буркнул он. — Правда то или хулу люди несут?

— Пусть говорят, — не подтвердил, но и не опроверг слухи Сергей. — Тебе-то какая разница? Православные, кресты носим, в церковь ходим. Ты сам видел. Значит, Господу угодны. А от сего мира или от какого иного, то Его промысел.

В душе поржал, конечно: вот уже и Вовку Лесникова к божественной сущности приписать пришлось. Ага! Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух и Бог-Программист. «Тьфу ты, богохульник!», — оборвал он свои мысли.

Сборы в обратную дорогу прервал гонец из Степи, которого переправили на лодке через реку.

— Половцы стойбища бросают, за Дон уходят, — доложил он сотнику. — Бают, что татарове силами несметными из-за Волги пришли, теснят их. Уже за Хопром их загоны видели. А малые уже и вёрст за пять десятков от Воронежа.

— Вот тебе, Ефрем, и вилами по воде писано, — не удержался от ехидного замечания бывший десантник. — А не перевезут ли нас твои лодочник на тот берег? Хочется своими глазами те татарские загоны посмотреть.

Риск? Небольшой есть. Но все эти дальние дозоры, идущие впереди большого войска, вряд ли превышают по численности десяток. Войско будет двигаться медленно, со скоростью перекочёвки степняков, откармливая коней и прочий скот перед военным походом. Так что опасности наткнуться на тысячную орду не появится ещё месяца два. А разведать местность, чтобы знать, где по татарским тылам бить, очень нужно.

Переезжали прежним порядком: люди с упряжью, вьюками да «смешными копьями», как местные назвали карабины с откидывающимися штыками, в лодке, лошади вплавь. Обтёрли коней, запрягли и двинулись на юг по лугам междуречья Воронежа и Усмани. Луговинам, изрезанными старицами и поросшими небольшими рощицами. За Усманью — лес сплошной стеной, но по карте Беспалых помнил, что южнее он уже превратится в типичную лесостепь с множеством открытых пространств. Вот там и будет где развернуться с началом зимы. Хотя, конечно, за столетия много чего в ландшафте поменялось, и карты конца ХХ века не очень-то достоверны в веке тринадцатом.

Побольше тридцати вёрст отмахали, встав на ночлег в рощице у речушки Песчанки. Местность Сергей оценил, как вполне подходящую для того, чтобы действовать тут на БМД. Заболоченных мест почти нет, лес не густой, проехать между деревьями можно свободно. А если ещё и боевые машины десанта покрыть известковой побелкой, то их и незаметно будет среди деревьев. Знатные засады можно будет устраивать!

На следующее утро, обойдя лесной массив, обозначенный на карте как Тавровский лес (существующий и в это время!), повернули в сторону устья Воронежа, где и переправились на другой берег. Течение реки здесь медленное, и лошади, нагруженной резиновым мешком с оружием, не тяжко, и самих не очень далеко снесло. Только после такого купания пришлось сделать большой привал, чтобы одежду и обувь просушить. Но под августовским солнышком просохло всё довольно быстро. Правда, собираться пришлось «в темпе вальса».

Видимо, следы крошечного отряда, состоящего всего из трёх всадников, наткнулся один из татарских дозоров, высланных, чтобы разведать дорогу к реке Воронеж. Вряд ли это были монголы, поскольку одеты вовсе не так, как уже виденные Жилиным и Беспалых на Калке. Но тоже неплохие следопыты, сумевшие по следам найти путников, и решившие захватить «языков». Правда, пришлось им исполнить популярный литовский танец «Обломайтис»: добыча уже была на другом берегу, а переправа через восьмидесятиметровую реку — дело небыстрое, уйти успеет. Вот, выскочив из прибрежных кустов, и похватались за луки, чтобы кого-нибудь подранить, а потом повязать.

Только «дичь» оказалась зубастой. Не просто откатилась от уже гаснущего костерка, вокруг которого сидела. Тем самым увернулась от довольно метко выпущенных стрел. Почти увернулась, поскольку Жилину стрела всё-таки чуть-чуть зацепило левый бок, оставив на теле борозду. Но и ответила. В результате двое выпали из сёдел, а третьего сбросила раненая лошадь: немного промазал Толик, которому помешала сосредоточиться боль в ране.

Второй залп оказался результативнее. И у одной стороны, и у другой: из многострадальной ноги Иакова теперь торчало оперение стрелы, а трое степняков корчились в траве. Ещё раз успел выстрелить капитан, и тут до кочевников дошло, что надо срочно делать ноги. Правда, к тому времени, когда по ним, скрывшимся за деревьями, стало уже невозможно вести огонь, в седле оставалось лишь двое.

Так что, пока Жилин и «Цыган» оказывали друг другу первую помощь, Беспалых бегом-бегом, вьючил разбежавшихся от грохота выстрелов коней. А потом вдвоём с Анатолием помог Яше взгромоздиться на коня, и они рванули прочь от места переправы.

— Сможешь через Дон переплыть? — спросил Сергей проводника, когда они удалились километра на четыре, к такому месту, где правый берег реки не топорщился меловыми скалами, а был довольно низким.

— Если за седло Каурого буду держаться, то переплыву. И не в таких переделках бывал.

Всё-таки Дон вдвое шире, чем Воронеж близ устья. И течение быстрее. Но справились. Пусть и пришлось после переправы, найдя подходящую для ночлега рощицу, снова перевязывать и обрабатывать размокшие в воде раны. А Сергею всё тёмное время суток ещё и караулить ребят, которым досталось, в том числе, и из-за его беспечности.

В общем, повезло им тогда, поскольку он, не доверяя завязке резинового мешка с оружием, всё-таки решил проверить, не попала ли внутрь вода, и вынул «стрелялки», положив их возле костерка. Что ж, и ему урок: даже если находишься на относительно «своей» территории, где врага не должно быть, не теряй бдительности, будь готов к неожиданностям. Ведь что стоило ему отойти от берега реки хотя бы метров на двести, а не на тридцать? Даже если бы степняки кинулись переправляться, то по плеску воды можно было бы это определить и встретить погоню огнём. И бойцы не пострадали бы. Ладно, хоть вражеская разведка применила не зазубренные стрелы или «срезни» с широкими, режущими наконечниками, а трёхгранные, «бронебойные». Видимо, надеясь несильно ранить попавшихся им «урусутов» и взять их для допросов. Благо, у скотоводов рука не поднялась стрелять в коней, пасшихся несколько дальше от реки.

Но что сделано, то сделано, придётся исходить из имеющейся ситуации.