Седьмой царевич 3

Глава 16

Утро началось не с кофе, а с шума за окнами, который прорывался даже сквозь пуленепробиваемые толстые стёкла. Поднявшись, я подошёл и двумя пальцами приоткрыл штору. Колышущаяся толпа занимала всё пространство вокруг посольства и уходила в стороны за проулки, и что-то скандировала. Кажется… радостно?

— Что происходит? — спросил я, одевшись и подозвав референта.

— Бардак, ваше высочество, — коротко ответил парень, но, заметив, как я нахмурился, поправился: — Прошу прощения, я имел в виду ваше сиятельство.

— На востоке всегда бардак, так что тебе придётся пояснить.

— Американцы подумали, что мы высаживаем десант и остановили наступление. Разведка иракцев перехватила эту информацию и тоже решила, что мы решили поддержать режим войсками, — скороговоркой сказал парень. — Каким-то образом эта информация просочилась гражданам, скорее всего её слили. Сейчас министр обороны Ирака на приёме у генерального консула.

— Ну пипец… — пробормотал я, покачав головой. — Ладно, наши планы это не отменяет, готовьте транспорт.

— Команда уже собрана, ваше сиятельство.

— Э нет, вначале завтрак, потом осмотр достопримечательностей. Тем более что американцы встали, а руины никуда не уйдут, — запротестовал я, и исполнительный юноша тут же отвёл меня в обеденный зал, куда спустились и остальные. Поздоровавшись, я мельком отметил характерные помятости на одежде. Хорошо хоть они бронежилеты за стол таскать не стали.

— Не советую наедаться с утра, — прокомментировал Сергей. — На улице слишком жарко, лучше пейте побольше, в транспорт мы воду уже взяли.

— Подкрепиться всё равно не помешает, — пожав плечами, ответил я, и тут спорить никто не стал.

Пока ели, в коридоре раздался шум и через приоткрытые двери, я увидел взбешённого мужика в мундире, обвешанном кучей орденов и медалей. Перед выходом он замер, одёрнул костюм и, посмотревшись в зеркало, нацепил на лицо улыбку. И только после этого отдал команду, и перед ним распахнули двери.

К нам же подошёл консул.

— Ваша инициатива открывает удивительно большое окно возможностей, господин Пожарский, — с понимающей грустной улыбкой проговорил он. — Увы, не только положительных, но проблем.

— Как я вижу, развеивать вы их не спешите.

— Раз окно открылось, зачем его закрывать? — удивлённо ответил консул. — Наоборот, мы их разовьём, а отказаться всегда успеем.

— И что предлагает правительство Ирака?

— То же, что и американцы, но немного на других условиях. Допуск к нефтедобыче на территории страны. Контракты на обслуживание и так далее. Противостоять нашим заокеанским партнёрам напрямую мы не в состоянии, но если пару месяцев назад мы вообще ничего не могли сделать, то теперь условия изменились.

— Террористы применили ядерное оружие? — догадался я.

— Именно, — кивнул посол. — Теперь глобальная угроза куда выше. Ставки максимальные, и договариваться с Россией выгоднее, чем конкурировать на вторичных рынках. Однако это не единственный вопрос, просто основной. Вас сопроводят и проконтролируют, чтобы выступающие не помешали вашим задачам. А у нас есть собственные, в огромном количестве.

Подкрепившись, я направился к транспорту, где нас уже ждали охранники. Нашей группе достался бронированный внедорожник с эмблемой и российским гербом. Вероятно, чтобы не спутали с местным транспортом или американскими хамви, но на расстоянии метров двухста это, наоборот, станет отличной меткой для прицеливания.

— Есть предпочтения в оружии? — спросил Сергей, указав на багажник. Обойдя броневик, я с удовольствием осмотрел арсенал.

— Нет, но, учитывая местность, предпочту что-то крупнокалиберное, — ответил я и выбрал СВУ с увеличенным магазином.

Пистолет всегда оставался при мне, а вот в пустынной местности тяжёлый патрон и сохранение кучности на большой дальности могли сыграть куда более важную роль, чем скорострельность. Хотя у этой винтовки был автоматический режим стрельбы для экстренных случаев, но только для них. Ни о какой точности в таком режиме говорить было нельзя.

— Не слишком тяжёлая? — поинтересовался Клим, но я легко закинул винтовку на плечо и взял с собой в машину разгрузку.

— Вот ПКМ тяжеловат, но… А теперь объясните, почему вы решили вооружиться до поездки. Кажется, местное население к нам благосклонно.

— Говорят о наличии диверсионных команд, проникших на территорию Ирака. Кроме того, о террористах тоже забывать не стоит. Пока вы в машине, вам ничего не угрожает: она выдержит даже прямое попадание из крупнокалиберного пулемёта, но дальше… Вот, накидка поверх разгрузочного и бронежилета.

Сергей протянул мне светлый и очень тонкий халат до пят. Местное национальное одеяние, название которого я не стал уточнять, не до грибов. Охрана раздвинула толпу, и вскоре мы выбрались на вполне приличную автостраду. Вместе с нами двигалось два джипа сопровождения, один даже с пулемётной башенкой.

— То же самое, что нам мишень на спины повесить, — недовольно пробурчал Антон, глянув в зеркало заднего вида. — Всё равно что заявить: тут едет кто-то важный, пристрелите его или возьмите в заложники.

— Заложники — не самый плохой вариант, он даёт возможности. А вот если просто попробуют убить — уже хуже, — заметил Сергей.

— Да, там вариантов меньше. Нужно быть и к такому готовым.

Ехали мы около часа, трижды проезжая небольшие посёлки, а в конце даже въехали в полноценный город, над которым возвышался настоящий дворец, окружённый водоёмом и аллеями пальм. В пустыне!

— Красиво жить не запретишь! — с уважением проговорил Клим, озираясь по сторонам.

— Скоро придут американцы и всё ему объяснят, — не согласился Сергей. — Руины должны быть прямо напротив. Я поговорю с настоятелем музея и обеспечу безопасный проход, а вы займитесь своим делом.

— Я давно хотел спросить, а как вы собираетесь искать то, что не нашла целая экспедиция? Да ещё и в столь сжатые сроки? — обернувшись ко мне, поинтересовался водитель.

— Возьмёшь мою винтовку и разгрузку, всё же я тут ВИП-персона, — вместо ответа сказал я, хотя взгляд Клима явно говорил, что ему тоже интересно. — Для начала обеспечим себе рабочую обстановку.

— Чисто, можно выходить, — постучал в окно Сергей, когда осмотрел подходы. Я не стал спорить, хотя и видел подозрительные блики. Но тут как раз всё понятно, недалеко дворец правителя, общая ситуация не располагает к доверию и дружеским беседам, да ещё и мы нарисовались.

Навстречу нам вышел пожилой, страдающий избыточным весом, но довольно крепкий мужчина, с седой окладистой бородой. В национальном костюме и тюрбане он выглядел как часть исторических декораций, словно вышедший из эпохи средневековья.

— Это смотритель музея, — пояснил Сергей, перекинувшись парой слов с мужчиной. — Говорит, что посольство согласовало нам максимальную экскурсию по руинам. Что конкретно мы хотим посмотреть?

— Скажи ему, что нас интересует в первую очередь то же, что интересовало британцев, — не раздумывая ответил я. — Только мы готовы, в случае войны, подержать это у себя, а потом вернуть в целости и сохранности.

Смотритель музея выпучил глаза, что-то закричал, маша руками и показывая вокруг. Затем, ругаясь, начал тыкать пальцем в прекрасно видимый дворец. Чуть ли не в грудь себя бил, что-то доказывая. Вероятно, говорил о могучей и верной армии, о единстве народа Ирака перед лицом захватчиков. Мы всё это максимально спокойно выслушали, было даже грустно его переубеждать.

— Скажи, что, если он так уверен в силе страны, мы готовы оставить всё как есть. Но если у него есть хоть крупица сомнений, то мы спасём историю их великого народа.

— Что будем делать, если откажутся? — поинтересовался Антон, прикрывающий мне спину. — Уйдём восвояси?

— Именно. На самом деле мне плевать на этот памятник. Их по всему миру разрушают сотнями. Мы сюда пришли за конкретным предметом, и в музее его нет.

— Что логично, — хмыкнул Клим. — Пойдём смотреть на раскопки дворца? Придётся действовать методами чёрных археологов, возможно, даже привлекать экскаваторы и краны к раскопкам.

— У нас нет на это времени, — отмахнулся я. — Действовать будем своими силами. Иначе здесь можно и до войны застрять.

— Своими силами? Нас всего четверо. С охраной из посольства — тринадцать. Мы ничего не успеем, — быстро посчитав, вынес свой вердикт Клим.

— Смотритель сказал, что очень уважает наше желание, особенно если оно искреннее, но не позволит забрать из музея ни одного артефакта, — обернувшись, прокомментировал Сергей. — Что дальше?

— Скажи, что мы согласны, но вначале пусть отведёт нас на место раскопок, которое начали британцы, — отмахнулся я, и вскоре мы оказались в небольшом дворике, окружённом современной кирпичной стеной, стилизованной под средние века. Вероятно, чтобы песком не засыпало памятник.

— Вавилон сменил десяток названий и несколько разрушений, но всегда оставался действующим городом, хоть его население то сокращалось до нескольких сотен семей, то разрасталось до многих тысяч, — переводил Сергей. — Жизнь городу обеспечивала река Арахту, несколько раз менявшая своё русло за тысячелетия. Достоверно известно о первых упоминаниях Вавилона от двух тысяч лет до нашей эры.

— Тысяча восемьсот примерно, — вполголоса поправил его Клим.

— Но уже тогда в городе было больше пятидесяти тысяч человек. Он был одним из величайших городов на свете, и имел многочисленные чудеса: от висячих садов до знаменитой Вавилонской башни, которая, по преданиям, была разрушена самим господом, чтобы наказать людей за гордыню, — безэмоционально продолжил переводить ГРУшник, а вот смотритель махал руками, улыбался, воздевал ладони к небесам…

— И пусть некоторые неверные не придают значения упоминанию в библии, но разрушение Вавилонской башни стало началом великого переселения народов. И это подтверждается исследованиями во многих науках!

— Тоже спорно. Хотя великое переселение из Месопотамии и в самом деле происходило и в тот период времени, — прокомментировал Конев.

— Скажи этому историку, что он прав, и Вавилонская башня и в самом деле существовала, — перебил я Сергея, и тот, в свою очередь, прервал смотрителя, после чего тот хитро на меня посмотрел. — Если он прав, и её руины прямо здесь, мы их сейчас увидим. Если же нет, значит, она просто в другом месте. А ну, разойдитесь немного. Мне нужно пространство!

— Надеюсь, вы не будете ничего разрушать? Не хотелось бы вступать в бой с охраной, — попросил Клим, которому, похоже, очень не нравилось, что я собираюсь что-то сделать с представлявшими большую историческую ценность руинами.

Я же лишь улыбнулся, встал на одно колено и запустил пальцы в песок. У меня было не так много времени, чтобы потренироваться. Мы с императором провели не один час в попытках наделить меня символом, а потом выбора того самого, единственно необходимого для миссии. И это было сложно.

Как было сложно сформировать символ под песком, чтобы его не видно было снаружи. Однако я справился, и через пару секунд поверхность подо мной начала исчезать, просев на несколько сантиметров, или примерно на один метр кубический, в пересчёте на площадь внутри стен.

— Он спрашивает, как это возможно и куда делся песок? — перевёл возбуждённую речь смотрителя музея Сергей.

— Скажи, что это лишь одно из чудес господних, а если ему так нужен песок, то вот он, — с этими словами я вновь использовал Суму, высвобождая целую груду за краем раскопок. — Проследите, чтобы он мне не мешал, не самое простое занятие, знаете ли.

Это и в самом деле оказалось довольно тяжело. Символ выхватывал за раз не больше кубометра, только один предмет, но со всеми составными частями. Это было удобно, иначе тот же ядерный чемоданчик пришлось бы перемещать по кускам, начиная с ручки. В то же время между объектами могло и не быть пространства, и они могли быть раздельными. Как стоящий на столе стакан и вода в нём.

Как и не просто доказать самому себе, что «кирпич» может быть отдельным объектом, а может быть лишь частичкой «стены» как большого единого объекта, так и с песчинками, мелкими камушками и прочее. Хотя я не одну тысячу раз уже использовал символы в этом мире, и мне приходилось развивать пространственное мышление для начертания, но вот воображение — совсем другое дело.

Но у меня получилось. В первую очередь, потому что в одной из моих предыдущих жизней и предыдущих миров была такая штука как Воплощение. Нужно было очень хорошо представлять, а главное, верить в то, что ты делаешь, чтобы это получилось. Ну или очень большому количеству верить во что-то конкретное, и тогда оно осуществлялось. Сила веры, питающая богов.

— Он просит остановиться, — прокомментировал Сергей. — Говорит, что мы нарушаем единство памятника.

— Мы ничего не нарушаем. Всё их обломки будут в отдельных кучах. Не мешайте, — ответил я, совершив ещё один круг. Чем дальше я погружался, тем отчётливее проявлялись древние стены, обшарпанные, со следами выбоин и сколов. Но благодаря использованию символа даже в малейших трещинах не оставалось ни песчинки.

Погрузить пальцы, применить символ, сгрузить мусор в кучу, повторить. Три повтора, десять… и я уже стою на два метра глубже, чем остальные. Проступают лестницы, стены, осколки фресок. Но ничего даже близко напоминающего скрижаль. Тридцать циклов по выгрузке мусора.

— Князь, вам стоит остановиться. Если вы продолжите, то можете разрушить уникальный памятник, которому больше четырёх тысяч лет, — попробовал остановить меня Клим. — Вы же видите, тут нет того, что вы ищете.

— Почему стены такие обшарпанные? — спросил я, указывая на каменную кладку, — Даже в пирамидах, говорят, под песком оставался рисунок и мозаика, а тут словно кто-то специально сбивал всё и растаскивал на куски.

— Потому что так оно и есть. Город многократно переходил из рук в руки. После каждого упадка жители возводили свои жилища из развалин, извлекая кирпичи и не жалея древние строения. Они просто не понимали, что именно рушат. А сейчас вы поступаете не лучше, обнажая древние исторические слои, даже не задумываясь о последствиях.

— Мелочи сможете выбрать из кучи, я не забираю ни песчинки, — отмахнулся я, продолжив. Меня не интересовали обломки, как не интересовала мозаика или другие объекты, сотворённые мастеровыми.

Пока сидели с императором, я сумел ощупать скрижаль и осмотреть её со всех сторон. Она тоже была частью чего-то большего, однозначно, но главное, что сама по себе она была не глиняной табличкой, нет. Она была цельным камнем. Мощным, отполированным идеально, выплавленным гранитным фрагментом. С ровными краями, пазами для вставки во что-то большее и символами словно начерченными лёгкими взмахами клинка.

Не нарисованными. Не выдолбленными стальным зубилом. Не выточенными тысячами прикосновений костяных палочек. Нет. Их оставили росчерками. Буквально выплавили, так что было видно начало движения и его конец. Словно раскалённое лезвие или божественный перст скользил по камню, оставляя чёткую линию.

Если бы что-то подобное делали сейчас, а не четыре тысячи лет назад, я бы сказал, что это лазер, или пескоструйная машина, которой режут камень на заводах. Но тогда… Хотя какая разница, как это было сделано, если куда важнее как оно работало? Символы, меняющие саму реальность. Буквально повелевающие материей и энергией.

Пока я вытаскивал очередной кубометр песка, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать слова императора.

Все символы делились на боевые, бытовые и управленческие. Ни в одном из них не было более десяти линий, большинство обходилось семью или даже пятью, но пересекающимися. Не было в них лишь дублирования функций.

Конечно, можно мечом рубить колосья, а серпом головы, в этом нет никаких сомнений, но это уже человеческая изворотливость. Но только благодаря урокам у нашего пианиста я осознал, что один и тот же символ, действуя в строго определённом правильном порядке, тем не менее можно изобразить совершенно по-разному.

Но, скорее всего, это опять наша изобретательность. А вот создатели этих символов исходили из простой аксиомы: чем чаще приходится использовать символ, тем проще он должен быть. А главное — он должен копировать манеру движения, чтобы быть естественным в применении. Особенно для боевых и бытовых.

Серп? Оттягиваешь движение, срезая колосья, и двигаешься дальше. Копьё? Совершаешь блок противника и выпад. Не предсказать, когда ты просто бьёшь, а когда используешь знак. И это движение идеально вплетается в рисунок боя. Искра — словно ты высекаешь её из пальцев, ударяя кремень о кресало. Сума — будто развязываешь пальцами узел на мешке.

С административными массовыми знаками всё было куда сложнее, десяток линий, сложный узор. Они явно предназначались для использования в спокойной обстановке или за спинами стражи, которая может прикрыть тебя щитами.

Длань, прижимающая толпу к земле, позволяющая разом остановить град из стрел или преградить путь целому камнепаду. Сон, накрывающий гигантскую площадь. Лик, меняющий лицо до неузнаваемости — всё, на что у тебя хватит фантазии и навыков скульптора.

С ним, к слову, я намучился, последние полгода изгаляясь на телах бандитов и террористах. Увы, красавцы из-под моих пальцев выходили редко, но в большинстве случаев им было уже всё равно.

Так или иначе, кто бы ни создал скрижаль, он сделал это очень давно и обладал к тому моменту чудовищной силой. Хотя вернее её было бы назвать божественной. Сила, одновременно являющаяся и языком. Разделённая на скрижали, вероятно, представлявшие собой древний алфавит. Но не простой, а дающий знающему начертание доступ к невообразимой мощи.

По тем временам. Нет, сейчас они тоже удивляли. То же Копьё при должной сноровке пробивало полметра гомогенной брони. Вполне достаточно, чтобы добраться до двигателя в большинстве моделей танков, хоть и не во всех. Серпом можно срезать как голову врага, так и деревянный столб. Но есть нюанс.

Четыре тысячи лет назад. Да что там, даже две тысячи или одну. Это было невероятным чудом, которому нечего было противопоставить. А сейчас…

Нужно скосить поле? За несколько часов с этим справится одарённый с «Серпом». Или обычный комбайн. Пробить вражескую «черепаху»? Ну, можно, конечно, использовать «Копьё», а можно крупнокалиберный пулемёт. Я уже не говорю о ручных реактивных огнемётах, типа Шмеля. Снайперская винтовка справится в сотню раз лучше, чем любая магическая стрела.

Человечество тысячелетиями училось убивать себе подобных и изобрело то, с чем никакие символы и рядом не стояли. Термоядерные боеприпасы. Кажется, всё, зачем нужны какие-то скрижали и прочая ерунда?

Но как говорится, есть нюанс. Даже два.

Во-первых, знаки, даже один-единственный, делали сражение с обычным человеком непредсказуемым. Они делали смертельно опасным любого безоружного гражданского. А в бою двух профессионалов могли резко изменить баланс. Стать неприятной неожиданностью, финальным козырем. И даже если ты знаешь, чего именно ожидать от противника, они могли менять весь рисунок боя.

А во-вторых, что намного хуже, мы понятия не имели, что ещё скрывается на скрижалях. Да, на нашей пока не было ничего этакого. Та Искра, показавшаяся мне вначале ультимативным оружием, на самом деле просто воспламеняла любой материал, но на очень краткий миг. Тот же песок не стал бы гореть, это не напалм и не термит. Но кто знает, нет ли на одной из скрижалей чего-то куда более мощного?

Например, того, с помощью чего можно было складывать пирамиды? Или разрезать на карьерах гигантские блоки? Или обрушить семь бедствий на народ Египта?

Ведь появился в Палестине лжепророк, наславший на израильтян хищную саранчу. А сколько ещё баек по всему миру являются правдой? Устроить затмение, потоп, цунами… всё это не раз упоминалось в древних книгах, и в Библии в том числе. Пусть её позднее и переписывали под нужды то одной, то другой церкви, а иногда и конкретных пап или патриархов.

— Движение. Несколько джипов! — предупредил Антон, стоящий ближе всех к дороге. — Нам их задержать?

— Да, сколько можете. По возможности в бой не вступать, — тут же ответил я, продолжая раскопки. За время раздумий я опустился на два человеческих роста. Чтобы выкинуть песок, приходилось подниматься по обломкам лестницы, но зато я, наконец, наткнулся на первое свидетельство того, что движусь в правильном направлении.

Подо мной был не песок, а гладкий камень. Словно пол высекли прямо в скале. Но использовав на нём знак Сумы, я почувствовал, что это просто большая плита. Слишком большая, чтобы поместиться одним куском в мой символ, но под ней тоже что-то было, теперь задача — найти вход.

— Это не иракцы, — коротко сказал Сергей. — Судя по одежде либо американцы, либо бриташки.

— Плохо… Какого чёрта они тут делают? — пробормотал я осматриваясь. — Клим, спустись и помоги мне найти вход. Тут должен быть люк или провал ниже.

— Что с гостями делать? — спросил Сергей.

— Не пускать, — коротко приказал я.

— Занимайте оборону, так чтобы вас снайпер не снял, — тут же начал давать распоряжения ГУРовец. — Пусть охрана переставит машины, водителей и пулемётчика по местам…

— Что бы мы тут ни нашли, они не выпустят нас из развалин, — предупредил Клим.

— Это уже их проблема. Не выпустят, выйдем сами.