Седьмая Луна. Декамерон

Глава 13. Судно

День третий, после полуночи

Лето. Самое прекрасное из тех, что прожил Альдред.

Со стороны леса доносилось пение цикад. Их было сотни, если не тысячи. Умиротворяющий шум растворял в себе, даруя чувство единения с миром.

Над головой плыли облака. Лишь местами лазурное небо проглядывало сквозь заслон. Старый дуб, в тени которого они устроились, шелестел листвой при каждом порыве ветра. Холм степенно переходил в поле, которое пересекала просёлочная дорога.

Кругом росли дикие цветы: синие, красные, жёлтые, белые. Названий Флэй не знал. Да и не вспомнил впоследствии.

Ещё совсем юный, он смотрел вверх. Расположился вальяжно. Лёжа, руки заложил под затылок. Согнул одну ногу в колене. Вторая лежала бревном в траве. Поползновения тёплого воздуха заставляли траву колыхаться. Обволакивали кожу. Не холодно и не жарко. Момент, который хотелось проживать и чувствовать вечно.

Ведь рядом лежала она. Та самая. Её волосы расползлись в разные стороны. Пальцы в неловкости тянулись к животу, теребя ткань платья.

Девочка посмотрела на него, улыбаясь. Мальчишка видел это краем глаза, но не повернулся в ответ. Он тоже стеснялся. Нежный возраст. Ангельская невинность. Простодушная честность. Искренность, какой в зрелом возрасте нет и в помине.

У них обоих на уме крутился один и тот же вопрос. Она задала его первая:

— Вместе навсегда?

Тот улыбнулся. Спросить её то же самое боялся. Но всеми фибрами души чувствовал, что ответ очевиден и так. Если б только жизнь всецело была в руках людей…

С ней он был так счастлив, что не допускал никакой задней мысли. Тени сомнений. Страхов. Лишь детская наивность. Лёгкость в словах и поступках. Воодушевленность принца, что явился спасти прекрасную деву из лап дракона. Прямо как в сказке. Да только чудовище затаилось.

— Вместе навсегда, — твёрдо заявлял юнец.

Он не мог знать о том, что их ждёт в будущем. И в момент, поделивший его жизнь на «до» и «после», горько пожалел об исходе их дружбы. Ненависть отравила ему душу. Мальчишка чувствовал себя жалким из-за своей несостоятельности.

Что он мог сделать? Как все исправить? Бессильный, обыкновенный тощий мальчик. Всего лишь ребенок без племени, без роду. Один против мира, оценившего его жизнь в пару сольдо.

Девочка мягко коснулась его руки. Нежная, шелковистая кожа. Тёплое прикосновение, влекущее за собой нежные чувства. Неловкие, неуклюжие реакции.

Первый человек — не связанный с ним никакими кровными узами. Но такой родной. Первая любовь — вот, что было единственно свято для мальчика, от которого отвернулся весь Равновесный Мир.

И лишь благодаря ей он держался, тянулся к жизни.

Судьба сильнее людей. Как бы Альдред ни пытался победить, проиграл заведомо.

Клятву, данную на холме, он не сумел сдержать наяву. Ему не дали даже шанса. И если бы дали, упустил бы. Всё, что осталось от них с ней, — это память. Сны. Кошмары. Место в его сердце, где она поселилась навсегда.

Это единственное «навсегда», которое он мог соблюсти.

Юнец посмотрел на неё, как тем летом на холме. Ужас пробежал мурашками по коже. На ней буквально не было лица. Его как будто стёрли ластиком. Волосы обрамляли пустой овал, обтянутый белой тонкой кожей.

— Альдред… — Прозвучал её голос в голове.

Флэй испытал небывалый страх. Он тут же понял, что всё это — пугающее наваждение, а не явь. Судорожно ловя воздух ртом, дезертир подорвался с места. Тяжело задышал. Он взмок от холодного пота.

«Сон. Всего лишь дурной сон…»

Всё бы ничего. Только кошмары преследовали его с того самого дня. И с тех пор, как сестра Кайя покинула его жизнь, они участились. Ментор почти никогда не снилась ему. Наставница занимала все мысли Флэя наяву. А в забвении парня дожидалась она.

Его постоянная спутница. Его первая любовь. Родственная душа, утраченная безвозвратно. Он помнил её лицо. В мельчайших деталях. Но даже просто боялся вообразить себе. Ибо знал: это повлечёт за собой боль, выдержать которую не сможет.

Одержимость ей никуда не делась. Просто залегла в подсознании, изредка давая о себе знать. Как показывала практика, с каждым разом всё более явно.

Никогда и ни за что бы ни скрылся Флэй от её ангельского голоса. Он проходился смычком по толстым, гремящим струнам его души. Даже полностью отдаваясь прошлому во снах, рано или поздно Альдред вспоминал: она уже давно мертва. И всякий раз, когда к нему приходило это осознание, кошмар обрывался.

За окном лил ночной дождь. Доносились раскаты грома, больше напоминавшие взрыв. Быть может, это буря разбудила Флэя. Как раз вовремя. Улицы должны быть чистыми. Тогда он спокойно пройдёт.

Понять бы ещё, куда именно…

Сев на кровать, Альдред вздохнул. Ощупал судорожно лицо. Голова ещё гудела после количества выпитого. В кишках скомкалась еда. Его одолевала нужда.

Ему не хотелось никуда идти. Не хотелось жить. Чтобы просто сдвинуться с места, пришлось перебороть себя, заставить.

Ненароком он пнул опустевшую бутылку. Та упала набок и покатилась под стол. Через некоторое время ему полегчало во всех смыслах. Пришла пора собираться.

Он забрал все пожитки. Полностью облачился. Застегнул свою портупею. Без света, раз уж глаза привыкли к темноте. Подошёл к шкафу и оттащил его прочь. Не без труда, но у него получилось.

Даже если упыри почувствовали его, никто не посмел потревожить его сон. Благо, никто не караулил у двери.

Воздух стал влажным даже в гостинице, настолько сильно лил дождь. Оттого и смрад, поднимавшийся над трупами людоедов, ощущался тоньше обычного. Флэй поморщился. Его стало мутить ещё больше, чем обычно. К счастью, не до тошноты. Ренегат просто перешагивал через мертвецов и, в конце концов, вышел на крыльцо.

Уже оттуда дезертир направился в сторону ворот. Вчера днём он и не заметил тонкий вырез, формировавший в них дверь для пеших постояльцев.

Это значительно упростило ему задачу. Просто оттянул шпингалет и вышел через неё. Он держал свой путь в сторону береговой линии, вдоль которой тянулись причалы и сухие доки. Где-то там стояла вануэзская каравелла. Точное местоположение её Флэй не знал, понимая, что ему, в общем-то, придётся побегать.

Раз уж в Саргузах сезон дождей являл собой череду неприятных неожиданностей, Альдред старался следить за осадками. К счастью, ливень и не думал заканчиваться. Всё остальное не имело значения. Он шёл, но до конца не понимал, куда.

Ночь и стена дождя урезали его видимость вплоть до десяти-пятнадцати шагов от себя. Вода заливала глаза. Волосы закрывали лоб, лезли на брови, с них падали капли.

Флэй успел за две ночи проклясть всё на свете и пожалеть, что не живёт в пустыне. Хотя и там имелись отличительные неудобства. Любая погода пытается тебя убить. А когда она становится сносной, на охоту выходят упыри.

Ему казалось, на второй и третьих линиях Портового Района было легко заблудиться. Отнюдь. Побережье преподнесло дезертиру вызовы, о которых тот и не догадывался. Найти «Сирокко» среди десятков таких же кораблей — всё равно, что искать иголку в стоге сена. И хорошо, если тот не поставили в доки подальше от чужих глаз.

Всё-таки Саргузы — немаловажный город, основанный на южных оконечностях Полуострова. Флаги многих морских держав реяли с кормовых флагштоков над бухтой. Они вовсе не обязательно что-то привозили в Ларданское Герцогство. Просто пополняли запасы по возвращению из стран Экватора. Тратили деньги.

Тираны Античности как в воду глядели, когда закладывали своё поселение. Но они никогда бы не подумали, как сильно однажды подставят простого инквизитора-предателя.

Ничего не оставалось, кроме как эмпирическим путём определить местоположение нужного причала. Тем более, что ставили их хаотично. Никто не отдавал в аренду торговым представительствам места. По крайней мере, заранее. Местное управление взимало деньги за тот участок, где новоприбывшим повезло встать на прикол.

До этого Альдред никогда не видел вживую огромные каравеллы. Только на картинке в одной из книг. Просто знал: больше, чем каракка, только галеон. А это уже полноценный боевой корабль. Таких тут не держали.

У Герцога имелся свой небольшой флот, но его он держал в городках по ту сторону гор. Их редко можно было встретить на стоянках. Моряки почти безвылазно бороздили море, обеспечивая безопасность торговых путей на западном направлении. Никто не отменял пиратов Семиморья. Это настоящий бич открытых вод.

И конечно же, феодал грёб средства и с охраны чужих судов на участках у юга Полуострова. Чем не дополнительный доход в казну?

Единственным настоящим ориентиром для Альдреда стали таблички с именами, которые давали кораблям. Он обходил причал за причалом, игнорируя всевозможные лодки, яхты, баркасы, посудины береговой охраны. Каравеллы стояли вразнобой.

Пришлось побегать. «Сирокко» среди них дезертир все не находил и не находил.

Со временем к беглецу в голову стали закрадываться крамольные мысли. Разумеется, каравелла существовала. Но за минувшие дни, пока зрела эпидемия, Герцогу ничего не мешало попросту спалить её. Мощи давно могли перейти в руки феодала.

Вопрос лишь в том, зачем? Но Альдреда волновало даже не это. Он чувствовал, чем поиски химеры могли обернуться для него. Раз уж сестра Кайя ускользнула от него, то с отсутствием корабля его постигло бы фиаско в квадрате.

— Где же этот сраный корабль? — сокрушался Флэй, бубня ругательства под нос.

Хотя бы так ему становилось чуточку спокойнее.

— «Пармонти», «Дож Энрико», «Лорика»… А где «Сирокко»?

Битый час Альдред плутал по причалам. Обошёл не менее пятидесяти, пока не наткнулся на ту самую каравеллу. Поначалу дезертир даже не поверил своим глазам. Но нет, она самая. Свет и Тьма сжалились над ренегатом, даром что он не раскаялся.

Согласно рассказам пожилого миротворца, вокруг этого судна должны были околачиваться бойцы городской стражи. Никого из них Альдред не видел ни рядом, ни поодаль. Зато деревянные доски причала напитались красной кровью. А также трап, любезно поставленный прямо на борт.

Нигде ренегат не видел тел. Была стража — и пропала. И лишь кровь свидетельствовала о её существовании здесь.

Шестое чувство подсказывало: людей Герцога устранили. Это вполне могли быть упыри. Но Альдред грешил на мятежных магов. Актея Ламбезиса в частности. Вот уж для кого мощи представляли наивысшую ценность.

Дезертира слегка смущал опущенный трап. На мгновение ему показалось, будто архонт уже здесь и ждёт его. Но медальон, который отреагировал тогда на хозяина, просто лежал в кармане. И тем не менее, ренегата приглашали взойти на борт.

«Жутко всё это…» — считал Флэй.

Вплоть до этого момента Альдред был полон решимости, мало думая о последствиях и планах язычника на него. Теперь же предателя осадили тяжкие думы.

Он понятия не имел, чем так пригляделся архонту. Дельмей мог с ним сделать всё, что угодно. И всё же, убить его не спешил. Видимо, зачем-то беглец ему понадобился.

«Поглядим».

Ренегат собрался с силами и взошёл на борт. Оглядел палубу. Никаких признаков присутствия людей. Судно тихо стояло на приколе. Корабль-призрак.

Как плети, висели канаты. Вода залила всю палубу. От лёгких порывов ветра потряхивало паруса. На незваного гостя давило неспокойствие каравеллы. Только вот он уже взошёл на борт. И без ответов не уйдёт отсюда.

Без света при спуске в трюм Альдред легко мог переломать себе ноги. А то и вовсе шею. Поэтому первым делом он решил наведаться в каюту капитана под мостиком. Что удивительно, ту оставили открытой.

Дверь скрипнула. Альдред постоял на пороге, украдкой опустив на тесак ладонь. Внутри никого не оказалось. Только стол с навигационными приблудами, картами и записями, шкафы и кровать. Когда глаза привыкли к темноте, Флэй зашёл внутрь.

Принялся копаться в чужом имуществе, как свинья в апельсинах. Ему на глаза попались восковые свечи. Только вот светильник Маттео Цанци был потерян сразу после битвы с троллем. Он разбился прямо в свинцовой трубе. Где-то застрял в ней, пока Флэя смывало дальше.

Списывать их со счетов Альдред считал неразумным. Просто отложил в сторону. Обнёс шкафы и наконец-то наткнулся на масляный фонарь. Ещё через некоторое время поисков нашлась небольшая цистерна с ворванью и трут. Ренегат отрезал кусок фитиля от мелкого вощёного каната.

Заправил и зажёг фонарь. Тусклый свет его так и не вскрыл ужасов, что могли скрываться в капитанской каюте. Командир каравеллы, казалось, просто в спешке вышел наружу. Ноздри Флэя защипало от густого запаха горелого рыбьего жира. По крайней мере, с мелким огоньком ему было спокойно. Уже не чувствовалось так одиноко во тьме.

Альдред взял светильник за ручку и вышел наружу. Дождь резко оборвался. Однако упырей ещё было не слыхать. По всей видимости, каннибалы ждали, когда земля хоть немного впитает в себя дождевую воду. Лишь где-то вдалеке один людоед крикнул.

Даже если бы заражённые тут же вышли на улицу, едва ли бы стали преследовать его на корабле. Слишком далеко бежать в такую непредсказуемую погоду. Тем более, что ещё не весь Город охватила эпидемия.

Вдали, на севере Саргуз, Флэй видел скопище огней. Соответственно, там теснились выжившие. Тысячи таковых. Вот, куда в первую очередь захотела бы нагрянуть нечисть. Будто мотыльки, летящие на свет Лун.

Ренегат степенно спустился по лестницам в гондек. Темно, сыро и холодно. Даже холоднее, чем снаружи. По коже побежали мурашки. Стало не по себе. Фонарь не мог осветить больше радиуса в пять шагов. Альдред нерешительно прошёлся по гондеку вперёд, поглядывая по сторонам.

По бортам стояли пушки на случай нападения каперов или пиратов из-за Экватора. Всюду висели гамаки. Тут матросы спали, работали, ели, гибли от цинги. Только вот жизни экипажа унесло вовсе не проклятье открытого моря.

И действительно, здесь пахло смертью. Флэй слишком переживал. Кровь у него стучала в висках, мешая услышать хлюпанье под ногами. Он обратил внимание, что дело нечисто, лишь когда сверху перед ним упала чёрная жирная капля непонятной субстанции. Незваный гость огляделся по сторонам. В ужасе чуть не выронил фонарь.

Стены. Пол. Потолок. Всё пространство гондека облепило неким подобием смолы. Чёрной и густой, словно затвердевший клей. Запах ворвани лёг на трупный смрад, образуя композицию ещё более чудовищной вони. Но даже не это самое страшное.

Из субстанции торчали то тут, то там человеческие кости. Альдред лишь чудом их заметил. И то — понапрасну. Прямо над ним на потолке повис кто-то из матросов. Скелет с отворённой пастью. Торчал только череп и часть грудной клетки. Остальное полностью вошло в смолу.

Альдреда парализовало от ужаса. Он пытался понять, что это. Додумать своим умом, лишь бы утихомирить смятение, больно давившее на поясницу. Ренегат сумел найти одно-единственное рациональное объяснение.

Это телами матросов облепило гондек. Плоть будто бы перебродила. Стала ферментированной. Что послужило тому, оставалось тайной за семью печатями. Без колдовства дело не обошлось. Напоминало происки чернокнижников — или около того.

Сам дезертир связывал случившееся с мощами предка Ламбезисов. Кто бы ни был тот человек, и человек ли вообще, даже его останки эмитировали пагубную, всепожирающую магию. Как образовалась эта субстанция, Флэй не знал. Но, немного осмотревшись, понял, чему та служила.

Питательная среда. Будто мертвечина для опарышей. Сквозь чёрную плёнку в свете фонаря более-менее чётко просматривались силуэты куколок. Внутри них что-то шевелилось. Что-то живое, созревавшее в позе эмбриона.

Ренегат не брался ответить себе, были это некогда моряки, либо же существа, получившиеся из их расползшегося мяса. Одно Альдред знал точно: он должен покинуть «Сирокко» до того, как хотя бы один из них вылупится.

Жирные капли всё также вяло капали с потолка. Флэй посчитал, это кровь, либо питательный сок. Сама ткань этой мясной обивки сочилась. Трупные миазмы душили его. Альдред стал кашлять. Характерного для Чёрного мора запаха он не ощущал. И тем не менее, знал: на здоровье сказывается всякое зловоние.