Седьмая Луна. Декамерон

Глава 8–2. Дивора

Сперва он зашёл в столовую, совмещённую с кухней. На столе остался прокисший ужин и следы борьбы. Далее незваный гость прошёл в опустевшую гостиную, скрипя половицами. Понятия не имея, что может взбрести в голову гексеру, предатель держался у стены, как если бы попал в зону полномасштабного землетрясения.

Вдоль неё он продвигался к боковому окошку с выбитыми ставнями. Попутно — обратил взор на фасадные. Из них открывался вид на пересечение улиц Торгового Квартала. Вели же они в самые разные уголки Саргуз. Где-то там буйствовали орды каннибалов, покуда позволял мрак уходящей ночи.

Передвижение тритона заставляло весь дом ходить ходуном. С потолка сыпалась штукатурка. Всё познается в сравнении. Альдред считал, побег от слона через джунгли — детский лепет в сравнении с тем, что он испытывал сейчас.

Фантом внезапно спрыгнул, круша парапет, на мощёную дорогу. Через фасадные окна было видно, как зверь из Серости поворачивает морду к Флэю.

В янтарных глазищах отразился беглец.

Для ренегата это был, пусть и на исходе, но шанс убежать. Юркнуть в сторону и покинуть обезлюдевшее семейное гнёздышко мещан. Как вдруг фасад первого этажа разлетелся на куски. В грохоте потонули проклятия и брань, что изрёк Альдред. Его застали врасплох. Столько в жизни он не чертыхался ни разу.

Дивора самозабвенно пробил стену собственной башкой. Куски стен полетели в разные стороны, поднимая столпы пыли. Сквозь заслон был виден фиолетовый огонёк: чародейка готовила новое заклинание.

Беглец думать дважды не стал. Тут же бросился к ближайшему боковому окну. Он прикрывал лицо руками от поднявшейся пыли. Надрывно кашлял.

Как если бы этого было мало, обломки фасада обрушились на него каменным шквалом. Летели и били по ногам и рукам. Причём большая часть осколков ранила места, не защищённые латами.

Альдред зашипел.

«Дерьмо!..»

Несмотря на боль, дезертир покинул своё временное прибежище. Бросился между домами переулка, петляя по задним дворам. Дышать становилось лишь труднее.

Убежал Флэй вовремя. Трёхэтажка, что укрывала его от пристального взора чернокнижницы, с волнообразным грохотом взлетела на воздух.

Куски дома засыпали округу, иной раз мешая бежать напрямик, но при этом и подстёгивая поднажать. На ренегата то и дело опускались булыжники. Он спотыкался, гаркал, упирался руками в землю, ловя тело — и снова подымался. Бурлящая кровь отсрочивала момент, когда Альдред бы прочувствовал все свои увечья.

Дивора не оставлял попыток сцапать беглеца. Тритон продолжил перехват по прилежащим крышам.

Флэй совсем не понимал, чего гексер так рьяно за ним увязалась. Он сомневался, что всё дело в его бывшей причастности к деятельности Инквизиции. Подумав на происки Актея Ламбезиса, сам себе не поверил. Нет. Чернокнижница здесь не имела ничего общего с архонтом. Это был её, сугубо личный интерес.

Почему-то язычницу манил именно что запах Альдреда Флэя. Запах, из-за которого однажды он уже поимел проблем, сильно подставив, пожалуй, самого дорогого ему человека на свете. Что в нём было особенного? Кто бы знал. Хотел бы ещё ренегат выслушать сведущих.

Дезертир почти не думал об этом, однако подсознание умножило два на два и выдало предположение: всё дело в его душе. Вернее, размере таковой.

Церковь Равновесия прямо говорит пастве правду. Для некоторых гармонистов жизнь не ограничивается единичным путём от колыбели до могилы. У всего, что способно расти, есть душа.

Простейшие существа переживают воплощение за воплощением — от ростка или букашки до млекопитающего, прежде чем добиться перерождения в человека. Это не сложно: всё в Природе взаимосвязано, и всё строго исполняет свою роль. Обретя разум, встречаешь настоящие трудности. Никто не обещает, что с первого раза отправишься в худший или лучший мир, нежели Равновесный.

На всё воля Противоположностей. И если Свет и Тьма посчитали, что отдельно взятое существо не раскрыло свой потенциал или не оправдало ожиданий за одно воплощение, если оно ещё способно послужить Равновесию, то следует отправить его обратно. Снова влечь физическое существование в страдании.

А между тем душа накапливает опыт предыдущих реинкарнаций и разрастается.

Как правило, из таких сущностей рано или поздно выходят гении мысли, именитые ученые и полководцы, новаторы — и дальше по списку.

Флэй не являлся вундеркиндом. Всего лишь посредственность. Однако, быть может, в Инквизиции предатель так и не сумел раскрыть свой потенциал. Не дошёл до той точки, за которой лежало Провидение. Может, это не более, чем ступень. А его истинное предназначение лежало где-то там, за Ларданами…

Исчадиям Серости такие «старожилы» бренного бытия особенно интересны. Настоящий деликатес. Даже в сравнении с печально известными чародеями. Это манящая амброзия, способная даровать ещё большее могущество, чем прежде.

И если так, похоже, что карманный демон чернокнижницы ткнул в Альдреда пальцем. Как маленький ребёнок. И капризно проверещал: «Хочу!»

Гордиться тут было нечем. Казалось бы…

А вот отдуваться — есть, за что.

Череда узких переходов ненароком вывел ренегата на главную улицу Торгового Квартала. Его именовали Пряный Ряд. Здесь богатеи закупались кофе, чаем и специями. Нигде, как здесь, во всех Саргузах не пахло так приятно. Ещё недавно так и было.

Но сейчас…

Альдред помнил это место. Здесь проходила граница с Деловым Районом. Панораму ни с чем не спутать. Отсюда Флэй видел восьмиугольное четырёхэтажное казначейство. Логистические конторы. Мелкие банки. Резиденции иностранных послов. Прочие здания. Многие из них лежали частично в руинах.

Всему виной безжалостная война идеологий, перекочевавшая из холодных стен Круга под палящее солнце Саргуз.

Жизнь тут кипела не на шутку — даже ярче, чем до мора.

Обглодав до чистоты костей горожан и лошадей, каннибалы рыскали вокруг, чем бы поживиться. Забирались в лавки. Шастали по этажам. Выдирали заколоченные ставни, ломали баррикады в зданиях, лишь бы добраться до выживших.

Горе тем жителям Города, кто слепо тянулся к скоплению людей. Ведь именно туда в первую очередь наведывались упыри.

Трапеза происходила прямо на глазах Альдреда. Четверо каннибалов, будто вороны, рвали какую-то дамочку на крыше соседнего здания. Она ещё вопила. Но не долго. Видимо, до последнего боролась за свою жизнь. А в последний момент — сдалась и не стала прыгать. Тут её и сцапали заражённые.

Кровь из-под тела стекала в водосточный желоб, мешалась с водой и текла вниз. Рано или поздно она попадёт в канализацию. Тут и там кричали выжившие, не успевшие спрятаться с окончанием ливня.

В стороне Делового Квартала творился сущий кошмар наяву. Флэй даже осёкся. Ему показалось, это какой-то сюр. Но нет. Это реальность.

Миротворцы держали оборону, сколько могли. Эффект Материи действительно перевешивал инквизиторский сплав. Щиты легко плавились под гнётом эфирного пламени. Доспехи крошились от магии мороза. А вместе с ними — и псы Церкви.

Апельсины осаждали их, отгоняли от себя. Когда же инквизиторы бросились бежать, возликовали и погнались тут же следом за ними.

На миротворцев и чародеев напоролась орда упырей. Волны сомкнулись. И впредь ни тех, ни других было не видать. Облепило их, будто сворой муравьев. Упыри рвали жертв на части, дрались между собой за лакомые куски. Выковыривали из брони мясо. Распарывали когтями оранжевые хламиды.

Мор преобладал над войной религий. Ни маги, ни инквизиторы не могли отвлечься от своих распрей, объединиться против общего врага. И правда, зачем? Эпидемия — ничто в сравнении с долгом или жаждой свободы.

За пирушкой с крыши наблюдали выжившие. До них каннибалы добраться не сумели. Они окопались в вилле с внутренним садом, который построили исключительно для делегатов из Халифата. Неприступная крепость.

Наблюдатели держались вполне спокойно. Быть может, и вовсе радовались, что их не постигла та же участь. Они сумели отхватить себе лучшее укрытие — и ладно.

«Это безумие…»

Поворачивать назад Альдред не собирался. С Пряного Ряда также идти до Портового Района всего ничего — половина версты напрямик. Может, полторы, если окольными путями. В то же время имели место и срезки, которые бы позволили сократить маршрут в несколько раз.

Флэй ни на миг не забывал о том, сколь хитро и хаотично устроены Саргузы. И это — при всей своей масштабности, растянутости и повседневной загруженности главных транспортных развязок.

Полчища упырей почти полностью поглотили незадачливых жертв и мало-помалу приближались к нему. Альдред успел восстановить дыхание и бросился наутёк. Попутно он размышлял, как ему отвязаться от столь неповоротливого, всепожирающего роя.

«Хватит с меня марафонов. Ноги рано или поздно сами отвалятся.

Мне нужно найти кратчайший путь. На такой широкой улице орда просто растворит меня в себе. Если увести их куда-нибудь в узкое горлышко Портового Района, перемахнуть через пару заборов, оставлю их с носом. Численность сыграет против них же, а я — смогу оторваться.

Только бы на тупик не напороться. Где бы свернуть?..»

Каннибалы бойко огибали все препятствия, встреченные на пути. Они струились между телегами и каретами, словно горный ключ. Некоторые же, кто обратился совсем недавно, находили в себе силы — и вовсе забирались на них. Скакали по крышам и спрыгивали вниз, продолжая неустанное преследование.

Чернокнижница, казалось бы, осталась позади. Сейчас наибольшая проблема Флэя — это людоеды. Но не тут-то было. Не поминай лихо, пока оно тихо.

На перекрёстке прожорливый тритон-переросток вновь заявил о себе. Альдред заметил чудовище лишь тогда, когда фантом выпрыгнул из-за угла.

Дивора выставил перед собой липкие лапы. Хотел сцапать беглеца.

Пасть его раскрылась — вот-вот перекусит пополам.

Гексер чуть было сама не вылетела из седла, удержавшись только чудом за поручень. И тем не менее, чародейке было жаловаться не на что: цель вновь показалась ей на глаза.

Мир для дезертира остановился. Эта секунда растягивалась. А следующая всё никак не наступала. Медленно, но верно пасть и лапы гигантского тритона приближались.

Предатель и сам не понял, как ему удалось избежать гибели. На сей раз.

Альдред не останавливался. И прямо на бегу прыгнул вперёд. Он пролетел прямо под полупрозрачным брюхом чудовища. Его волосы встали дыбом: оказался слишком близко к электрической сфере, что служила тритону желудком.

От участи съеденного заживо трюк спас ренегата. Но от жёсткого приземления — нет. Флэй поздно опомнился, что летит лицом прямо на мощёную дорогу.

Неровные камни находились друг к другу не в притык. Они заметно выступали из общей кладки. Беглец, и без того заработавший немало ушибов, поломается окончательно.

Старые мостовые Саргуз немало ног поломали горожанам. Ренегат же рисковал разбить лицо, получить на рёбрах трещины и гематомы. В последний момент он выставил перед собой латные наручи, попытался поднять к животу колени. Чуток припозднился.

Он соприкоснулся с поверхностью. Импульс заставил его взбрыкнуть ногами. При падении Флэя развернуло, и он прокатился боком ещё немного, набив себе шишек.

Благо, ничего критического не произошло. Как бы ни было больно, дезертир должен был встать. Немедленно.

Тем более, чернокнижница уже развернула Дивору и вновь устремилась за ним, легко обгоняя прорву каннибалов.

И Альдред, шатаясь, возобновил бег. Ноги его мало того, что ныли, так ещё и забились, отчего двигаться стало в разы труднее.

Впрочем, следовало бы порадоваться. Несмотря на провёрнутый трюк, фантомная бомба так и не сдетонировала — а ведь могла! При воспоминании о ней дезертира тут же осенило. Точно. Вот, что ему нужно. Предмет гордости кудесников Инквизиции.

Останавливаться, чтобы подумать и удостовериться в своих предположениях, смертельно опасно. Дивора догонял беглянку семимильными шагами.

«Играть так играть…»

Флэй на ходу занырнул рукой в подсумок и вытянул оттуда тонкостенную оранжевую сферу с хитроумным горлышком. К нему был прикреплён органический реагент — крошеный мел в мензурке. Душа композиции, заставляющая сердце биться.

Хотя ренегат и без того взболтал взрывчатку. Да так, что нагретая фантомная пыль в ходе усиленной диффузии с запотевшим флюоритом начала недобро поблёскивать.

Рано или поздно, такими темпами предатель и сам бы подорвался на собственной же погремушке. И от чего, спрашивается, надо было спасаться?..

Фантомная пыль — настоящая ценность для учёных-естествоиспытателей. Чудо на стыке магии с алхимией. Ворвань от мира по ту сторону зеркал. Подобно китам в море, инквизиторы забивают призванных чудовищ из Серости, дабы набить запасы их останками. Не без человеческих жертв, разумеется.

В религиозном промысле Священной Инквизиции она играет одну из ведущих ролей. Сизый порошок не только служит сухими чернилами для рунописцев, как это происходит при подготовке Ритуала Начертания или расставлении прочих перманентных магических печатей на плоскости.

Ревнители веры — особенно отчаянные, стоит заметить, — используют её при дермопигментации, имея на руках необходимый эскиз и вдосталь жидкого нектара.

Пусть и глобально нишевое, самое широкое применение для нужд Воинов Света — разумеется, взрывчатка. Требующая более трепетного обращения, нежели разновидности пороха, однако подобные неудобства с лихвой компенсируются за счёт колоссальной разрушительности при сравнительно небольших объёмах вещества.

Недаром уже давно стало притчей во языцех высказывание легендарного Арриго Астарди, Святого Чудотворца:

«Фантомная пыль — самый простой способ ощутить себя волшебником».

Всё тело ренегата задубело. Так что вывод напрашивался сам собой: без щепотки волшебства ему не удрать. Ни от упырей, ни уж тем более от чернокнижницы.

Краем глаза Флэй видел: вокруг свежие постройки, составленные из каменных блоков. Лучшего места для термобарического подрыва просто не найти.

Прямо на ходу ренегат приоткрыл выемку в крышке, зубами выдрал пробочку мензурки. Затем стал осторожно засыпать в фантомную пыль мел. Душа его ушла в пятки, едва из отверстия покатил жар.

Ещё чуть-чуть, и смесь рванёт.

Замешивание реагентов следовало бы делать, стоя на одном месте. Однако выбор у беглеца был невелик.

Сзади — гарантированная смерть. А в руках — ждущая куда более сильной провокации. Дело оставалось за малым.

Тонкостенная флюоритовая сфера неистово потела и выделяла жар. Лишь благодаря плотным перчаткам Альдред не выронил бомбу себе же под ноги.

Замес внутри сжижался и бурлил так, будто котелок с маслом поставили на огонь. Мелкие брызги разъедали перчатки, оставляя на воронёной поверхности мелкие воронки.

Насыпал он предостаточно. Влажный теплый воздух также ускорил реакцию.

От греха подальше большим пальцем Альдред вернул задвижку на исходную позицию. Запер внутри смесь с остаточными газами.

Кипение внутри флюоритовой бомбы заметно снизило темп. На поверхности смеси начали всплывать комочки. Ведь именно избыток воздуха служит основополагающим катализатором, что провоцировал детонацию.

За спиной Альдреда грохотал тритон-переросток. Доверившись телу, ренегат оценил приблизительное расстояние между ним и чернокнижницей.

«Примерно шагов двадцать».

Не то что бы достаточная дистанция. Временное окно имеется. А вот скорость Диворы вычислить в уме сложно.

Впереди беглец заметил фасад городского архивохранилища. Здесь были собраны все имеющиеся хроники, в которых фигурировали Саргузы — и Ларданское герцогство в принципе. Тонны исторических бумаг, жаждущих сухости, но боящихся что влаги, что солнечного света.

Именно поэтому здание ввиду своей специфики представляло собой главным образом каменную коробку, бедную на предательские окна. Вот, что сыграло Флэю на руку.

Дезертир, не раздумывая, метнул флюоритовую бомбу в стену архива. Осколки попадали на мостовую, а ядовито-жёлтая смесь мхом осталась разрастаться на шершавой поверхности, пузырясь от влажного воздуха.

Беглец глянул себе за спину и с ужасом обнаружил, что Дивора чуть замедлился. Он позволял хозяйке произвести немое заклинание. Раз уж теперь ей было легче целиться по своей добыче.

Латунная голова юноши-страдальца вновь замерцала фиолетовым огнём. Вот-вот поток эфира вырвется наружу, заставляя навершие посоха кричать.

На сей раз Альдред не сумел бы сбежать. Ему было тяжело перебирать ногами — не то что кувыркаться туда-сюда от лилового луча смерти.

Полчища упырей продолжали нагонять чернокнижницу. Как будто никого, кроме Флэя, больше не было преследовать. В тот момент ренегату показалось, будто весь мир желает его убить.

Раздался небывалый грохот. Полыхнуло золотым пламенем.

Детонация произошла ровно тогда, когда воздух достаточно напитал фантомную пыль, отчего в последние пару мгновений она напоминала неаппетитное суфле.

Совершенно случайно ренегат уничтожил четверть самого безопасного здания в округе и обрёк на свидание с мором засевших там людей.

Впрочем, это уже совсем другая история…

Пламя из Серости разрушило фасад архивохранилища под чистую. Поднялось плотное облако пыли. Огромные буквы, отлитые из бронзы, полетели врассыпную. Груды камней разрушили здание напротив, будто массированным залпом из артиллерии.

А после вся эта мешанина разделила дорогу надвое.

Обвал преградил путь тритону-переростку. Его чуть было не погребло под каменной лавиной и щебнем.

Гексер в целом не пострадала, но была вынуждена прервать заклинание. Как только пылевой заслон почти растаял, Дивора взобрался по завалу, оставляя за собой негодующих людоедов. Питомец легко перемахнул на противоположную сторону.

Кашляя, чернокнижница махала перед лицом ладонью в попытке понять, куда же подевался беглец.

Найти его не мог даже гигантский тритон. Ему в ноздри попало немало пыли, и теперь бедное земноводное без конца чихало, чего уж говорить про его чудо-нюх.

Её не обрадовало, что ренегат будто сквозь землю провалился. Однако Флэю стоит отдать должное: своего добился и всё-таки убежал. Альдред исчез предельно эффектно.

При мысли об этом гексера пробрало от хохота.

— Неплохо, мальчишка. Твоя взяла. Весьма и весьма неплохо! — Язычница потрепала Дивору по холке. — Бедненький мой. Давай возвращаться. Мы настигнем его позже…

Задыхающийся питомец был только рад.

Когда он вычихал всю пыль, остаточные рези по-прежнему доставляли ему боль, а вместе с тем и след беглеца простыл.

Тварь наступила на канализационный люк, полезла на крышу ближайшего здания и вприпрыжку помчалась в сторону далёкого Театрального Холма…