Седьмая Луна. Декамерон

Глава 9. Попутчики

Грохот над головой не на шутку перепугал Альдреда. Сверху волосы присыпало пылью. Он еле успел зажмуриться. Тяжело задышал. Руки вспотели. Не свалился вниз беглец лишь чудом.

Ничего лучше, кроме как спуститься в канализацию, Флэй впопыхах не придумал. Дезертир понадеялся на свою удачу, и та его не подвела. Тяжёлый топот фантома удалялся. Не прогадал. Дивора так и не сумел учуять, где он.

Тяжело дыша, ренегат припал к железной лестничной ступени лбом. Всё обошлось. Он ещё жив… Жив!

Чудом, сказал бы предатель. Факторы указывали на то, что скоро он протянет ноги. По крайней мере, фантомная бомба ему сослужила добрую службу. Вопрос о том, в какую передрягу Флэй ещё попадёт, лишившись её, оставался открытым.

Здесь и сейчас его волновало совсем другое. Ренегат был должен понять, каким окажется его следующий шаг. Он держался на лестнице изо всех сил и размышлял:

«Сейчас выглянуть наружу — верная смерть. Если не тритон учует, они…»

Его внимание привлёк шум снаружи. Это орда прочёсывала улицы в поисках добычи. Десятки, сотни бледных ног протопали по мостовой, уходя в сторону Делового района. Отдалённый клёкот. Звериный рык. Пронзительный визг.

Флэй беспокоился, что упыри учуют его. Он затаил дыхание.

Успокоился же беглец лишь тогда, когда людоеды убежали прочь. Он вздохнул.

«Дождь в ближайшее время ждать не стоит. Я нахожусь где-то между Торговым Кварталом, Портовым районом, Деловым районом. Как же быть?..»

Альдред посмотрел вниз, в зияющую тьму под собой. Что же там находилось? Это катакомбы? Или канализация? Он прислушался. Отсюда журчания сточных вод было не слыхать. Всё одно. У Саргуз весьма и весьма богатая история. Более того, Флэй слышал, что с течением веков особой разницы между тем и другим не осталось.

«Если катакомбы, то они ведут в церковь Святого Ноктурния. Оттуда до береговой линии рукой подать. Уже неплохо, — подбадривал себя беглец. — Главное, чтоб там были люди, а не каннибалы. В идеале — чтоб просто пустой храм. На сегодня с меня хватит марафонов и крови…»

Он и впрямь попал в настоящую мясорубку. Только о том, чего ему хочется, никто не спрашивал.

Дезертир осёкся.

«Вдруг это канализация? Проклятье. Тогда всё гораздо… гораздо труднее. Прошёл дождь, и сточные трубы работают без конца.

Найти коллектор, где можно пройти без преград, непросто. К тому же, подгадаю момент неправильно, и меня смоет.

Что же делать?..»

Беглец поколебался. Выбора как такового перед ним не стояло. Альдред всего лишь хотел понять, как облегчить себе проход через подземелье. Как вдруг его осенило.

«Точно! Внизу наверняка должны быть люди. Хоть какие-то. Бездомные. Может, горожане, которые скрываются внизу. Будет хорошо, если удастся наткнуться на кого-нибудь из них. Но…»

Рассказ миротворца врезался ему в память наглухо. Зараза также проникла и в клоаку — самое грязное место Города. Оно и понятно. Там она могла спокойно цвести и пахнуть: никаких дождей, многие участки совершенно сухи, много людей, слабых от хронических болезней. Плодотворная почва.

Поэтому стоило сохранять предельную бдительность. Кто знает, насколько в катакомбах опасно. Есть ли там здоровые среди бродяг вообще.

Ренегата волновало не только это. Помимо самих бездомных катакомбы облюбовали отступники, до которых Инквизиции добраться не так-то просто. В чреве Саргуз Культ Скорпиона собирал своих адептов для таинств, планирования терактов и поклонения Пантеону. Маги тоже не дураки. Они легко могли скрываться там.

«Я устал бегать! — решился Флэй. В его венах забурлила кровь, подогретая гневом. — Спущусь вниз — и будь, что будет…»

Слова не мальчика, но мужчины.

Альдред стал медленно опускаться вниз, в бездну и неизвестность. Подошвы обстукивали ступени лестницы, досаждая, будто одинокая падающая капля во тьме. То и дело Флэй останавливался, вслушиваясь в пустоту. Ему не показалось. Под ним канализация. И после дождя волнами вода стекала по стокам в море. Час от часу нелегче.

Дезертир спрыгнул с лестницы. Решётка под ботинками противно лязгнула. Здесь царила духота. Словно незримые капельки тухлой воды парили в воздухе и облепляли его лицо. Кожу слегка жгло.

В нос ударила несусветная вонь: помои, нечистоты, кровь и кто знает, что ещё.

Клоака — она и есть клоака.

— О Свет и Тьма, — пролепетал ренегат, натягивая на себя респиратор Адельгейма.

Дышать стало легче. Но ненамного. Воздух появлялся словно из ниоткуда: сухой, безвкусный. Приходилось надрывно вбирать его в себя, чтобы вдохнуть полной грудью.

По крайней мере, удушающий смрад ушёл. Канализационных миазмов можно было не бояться.

Увы, фильтр с собой Альдред взял только один. Беспечно. Он думал, что проскочит, сделает всё быстро, и запасной не понадобится. Так… наивно. В своё оправдание Флэй мог сказать лишь одно: всё равно не умел их менять.

Насколько ренегат израсходовал этот, было неизвестно. И если ему память не изменяла, на всё про всё отводилось не больше пяти часов работы. Далее респиратор забивался, а в дыхательные пути просачивалась всякая дрянь.

Требовалось поторопиться. Но прежде — понять, куда вообще идти.

Беглец огляделся. Глаза только-только начали привыкать к темноте вокруг. Ливневые воды бурлили и шелестели, проносясь мимо него. Прямо под его ногами.

Если он просто не туда наступит, его смоет вместе с ними. Совсем не обязательно в море: в канализации полным-полно резервуаров. Гигантских. Наполняются они долго — и только потом опорожняются. За это время Альдред мог утонуть. Если ему бы не отбило предварительно все бока об внутренние стороны сточных труб.

— Опасную игру я затеял, — пробормотал Флэй. Голос его из-за респиратора звучал гнусаво и гулко, будто чужой.

Выбора всё равно не было. Хоть это и не успокаивало.

— Пиромантия Гаравольи здесь ой как пригодилась бы, — с сожалением говорил он.

Замкнутое пространство давило на него, как если бы Альдреда замуровали. Сильнейший страх познаётся в сравнении. Магов и упырей Флэй опасался гораздо больше. Поэтому пошёл вперёд. Не пойми, куда. Не пойми, зачем.

Чувство времени ускользнуло от беглеца. Он не мог сказать, сколько прошёл по узким переходам канализации, прежде чем наткнулся на бетонную дорожку. А вместе с ней — и на коренных жителей клоаки.

Крысы. Повсюду.

Их писк был сравним разве что с опарышами. Такой же мерзкий. Гнетущий. На лбу Альдреда выступил пот. Они копошились повсюду. Казалось бы, без особой причины. Лишь потом Флэй пригляделся: они охотились.

Пасюки объедали тела, кому бы те ни принадлежали при жизни. Ясно одно: бедолаги умерли не своей смертью. Лежали трупы хаотично. Ренегат сомневался, что над ними постарались крысы.

Вредители трусливы. Они могут напасть на ребёнка, пьяного или беспомощного взрослого человека. Но не на кого-то вроде него. Альдред был в безопасности. Он достаточно силён, чтобы крысы его не тронули.

Соответственно, мелкие пакостники пришли сюда поживиться уже потом. Кто-то убил этих людей. Навряд ли упыри. Те обгладывают своих жертв до желтизны костей. Маги — тоже вряд ли. Тела относительно целые, насколько Флэй мог видеть.

«Что-то не так», — заподозрил Альдред.

Мысленно беглец похвалил себя за сообразительность. Без респиратора Адельгейма он легко мог подцепить какую-нибудь заразу от пасюков. Об этих существах ему было известно очень и очень многое. И он вспоминал:

«Лептоспироз. Бешенство. Туляремия. Мышиный тиф. Ещё всякая гадость. Им вовсе не обязательно зариться на меня. Одно только свидание с ними может оказаться смертельным».

Не похоже, что Флэй наткнулся на их гнездо. В его сторону крысы не шли. Однако вредители встали у него на пути. Ему не следовало бы шуметь. Мало ли, кто явится. Но ходить прямо по грызунам ренегат более не собирался.

В обрезе у него оставался ещё один патрон с дробью. Палить по крысам ему было жалко, раз уж те не представляли прямой угрозы. Альдред подошёл к самому краю их скопища и выстрелил вверх. Грохот, заглушивший шум воды, возымел эффект мгновенно.

Крысы запищали и сорвались кто куда. Сложно сказать, испугались они выстрела, или же резкой вспышки, вырвавшейся из дула. Они просачивались в дырки в стенах, расчищая путь беглецу. И овцы целы, и волки сыты.

Разложив лупару, дезертир вытащил из экстракторов патроны, заменил на новые, с пулями. Сложил и остановился около одного из мертвецов. Его опасения подтвердились: его убили не крысы. Но и не маги. Чародеи не умеют контролировать эфир геометрически. Те же пресловутые снопы пламени подразделяются на малые и большие.

Просто кто-то взял и откусил бедолаге полчерепа.

«Это не упырь», — понимал Флэй.

На поверхности он увидел предостаточно. Если твари добираются до жертв, когда съедают всё мясо, ковыряются в скелете, как в тарелке. То же самое — в броне. Эта же тварь в первую очередь намеревалась убить человека слепо. Полголовы для неё — не больше, чем лёгкий перекус.

Идя вперёд, Альдред осмотрел ещё несколько тел. К нему закрались неутешительные ассоциации, хотя он сказать наверняка, кто убил этих людей, не мог. Дело в том, что в глубинах канализации действительно могли обитать чудовища. Особенно в Саргузах: сколько костей лежит в земле под ними — не счесть.

Соответственно, это огромный город с длинной историей. Здесь гибли тысячами, десятками тысяч. Иногда — за раз даже. Войны, восстания, бандитизм, этнические чистки, эпидемии, инциденты.

Места, где концентрировались муки убиенных, — настоящий рассадник нечистой силы. Потому как сама грань между Равновесным Миром и Серостью тончает.

Особенно здесь, под землёй.

Хрономиражи — не самое страшное. Другое дело, порталы, откуда твари являются, обретая материю. Как занесённые в бестиарий, так и совершенно новые, неизвестные, единичные. Горе тем золотарям, кто попадался им на зуб.

Мало того, что работа грязная и мерзкая, так ещё и до жути опасная. Недаром им платят не менее щедро, чем инквизиторам, причём — напрямую из кармана феодала. Сложно сказать, золотари это были или бездомные. Да и неважно.

Закончив с осмотром, Альдред покачал головой и направился дальше. Он не хотел знать, что за чудовища обитали тут, — и, более того, не хотел знать.

Кто бы здесь ни живился человечиной помимо крыс, на звук выстрела никак не отреагировал. Это успокаивало. Стало быть, монстр достаточно далеко.

Только двуногий ушёл, крысы выскочили из норок и стали обгладывать кости мертвецов. Им ещё было, что подъесть.

В конце концов дезертир наткнулся на лестницу. Она вела наверх, проходя совсем рядом с гигантской трубой, торчавшей прямо из каменной стены. Оттуда вяло текла желтоватая, мутная, зловонная жижа.

С канализацией Саргуз доселе Флэй был незнаком. Он понятия не имел, откуда что течёт. Но, учитывая, что в стоках вода успокоилась, Альдред сделал простой вывод: она уходила с улиц Города вниз. Противоречивый факт. С одной стороны, будет легче передвигаться. А с другой — на поверхности балом правят упыри.

— По крайней мере, я здесь, — пробормотал Флэй и принялся взбираться.

Некоторые ступени забрызгало неясной вонючей субстанцией. Видать, при сильном течении забрызгало. Флэй даже через респиратор ощутил удушающее амбре. Он перескакивал загаженные ступени, как мог. Добравшись до верха, выдохнул.

Лестница вела в некое помещение. Альдред передохнул и сразу прошёл туда. От сырости дверь стала хлипкой, на ней пышным цветом росла плесень. И снова миазмы. Так что Флэй не стал стягивать свой намордник.

Внутри оказалось на несколько оттенков темнее, чем снаружи. Сдвигаться с места Альдред не спешил. Перво-наперво глаза его уловили во мраке очертания предметов.

Он огляделся. Это было подсобное помещение. К счастью для него, в дальнем конце виднелась дверь.

Дезертир обошёл деревянные стеллажи с инструментами золотарей и вышел. Оттуда — сразу попал в узкий и тёмный коридор. Кожей он чувствовал сквозняк. Похоже, воздух здесь не застаивался. Добрый знак.

Он несмело опустил респиратор и вдохнул. Пахло пылью. Хотя бы не миазмы.

Ренегат стал осторожно красться вперёд, вслушиваясь в каждый звук. Пальцы скользили вдоль кирпичной стены. Здесь крысам делать было нечего. Да и люди, судя по всему, проходили не часто.

Дойдя до угла, Альдред остановился. Из-за поворота доносились чьи-то шаги. Он осторожно выглянул и увидел мужчину с самодельным фонарём. Внутри горела толстая самодельная свеча из животного жира. Сам незнакомец выглядел потрёпанно.

Мешковатая одежда не по размеру, вся в дырках, и чумазое морщинистое лицо выдавали в прохожем обыкновенного бродягу. По всей видимости, местный.

«На ловца и зверь бежит…» — отметил Флэй, довольный. После всего пережитого ему обязано было повезти.

Предатель затаился. Обрез поставил на предохранитель и вернул в кобуру. Вторая рука потянулась к тесаку. Пальцы легли на рукоять. Он медленно вытянул клинок и завёл за себя, выжидая, будто убийца.

Бродяга ковылял неуверенно. Иной раз останавливался, оглядывался назад. Слушал тишину. Как если бы знал, что в коридоре находится не один. Насколько понимал Альдред, плоть незнакомца пронизывал страх перед чем-то неясным.

И неспроста бездомный шёл один. По обыкновению, они кучковались вместе в глубинах Саргуз, где жались друг к другу, чтоб было теплее. Выбирались же лишь за пищей, рыская по помойкам или выпрашивая милостыню. Стало быть, они познали на себе аппетиты упырей. Возможно, даже недавно.

Кто знает, может, людоеды просочились обратно в канализацию и катакомбы, если в чреве Города до сих пор обитает немало отбросов общества. Тогда оставаться здесь было даже опаснее, чем снаружи. Альдред легко мог оказаться на обеденном столе каннибалов. И именно незнакомец служил ключом к его подъёму на поверхность.

Едва люмпен дошёл до поворота, Флэй выскочил на него из темноты, как бабайка.

Тот закричал в ужасе, не ожидав Альдреда. Но когда тот схватил его и приставил к горлу тесак обратным хватом, крик тут же перешёл в скулёж. В полумраке, что создавал огонёк свечи, бродяга выглядел жалко. Похоже, он посчитал, что умрёт, однако вовсе не затем ренегат его сцапал.

Это был человек преклонных лет. Борода у него не росла от слова «совсем»: не свезло с наследственностью, либо со здоровьем. Волосы — седые и жирные, зализанные назад. Лицо в морщинах и рытвинах, что остались после ветряной оспы.

Везунчик. Пережил её. Судя по всему, в детстве. К Альдреду она так и не наведалась, что опасно.

Ренегату не понравились его глаза. Воспалённые капилляры. Жёлтая склера. По всей видимости, бродяга долго и упорно, как не в себя, курил дурман. Загадил себе весь организм — да так, что лимфа уже не справлялась.

Либо дурман пустил его жизнь под откос, либо до него бездомный опустился впоследствии. В любом случае, от него до сих пор исходил сладковатый, пряный запах, отдалённо напоминавший аромат перечного цветка вперемешку с луговыми травами. Благоухание дыма, за которым скрывалась вонь постепенно гниющей плоти.

— Хватит, — призвал его дезертир твёрдо. — Я не намерен тебя убивать.

Бездомный опомнился и сник, поглядев на него исподлобья. Бросил взор на обмундирование Альдреда. Тут-то пожилого бродягу осенило:

— Т-ты… Ты из Инквизиции?

— Можно и так сказать, — сказал Флэй, как отрезал.

Если ему не показалось, на лице отброса общества проявилась улыбка. Облегчение.

Странное дело. Даже миряне смотрят на инквизиторов, как на монстров. Чудовищ, натасканных для борьбы с чудовищами. В чём-то простой люд прав.

По всей видимости, лично ему она когда-то в чём-то помогла.

— Что ж Вы налетели на меня так, с-синьор? Я Вам… что-то сделал?

Плут нервно озирался назад. Как если бы за ним кто-то увязался. Альдред прислушался. Ничего. Он сказал строго:

— Я никому не доверяю. Тем более — люмпенам.

Старик скуксился. Похоже, ему стало обидно или стыдно за себя. Увы, Флэй не собирался сглаживать углы. Стоит называть вещи своими именами.

— Помилуйте, господин инквизитор. Я в жизни и мухи не обидел, — стушевался он.

— Твоё счастье.

Дезертир отпустил незнакомца, но предупредил:

— Без глупостей только. — Голос его резко стал отдавать железом. — Если ты мне дашь повод убедиться в обратном…

Тот выставил перед собой руки в покорности.

— Знаю, знаю. Не беспокойтесь об этом. Уверяю Вас. Я просто… мимо проходил.

— Это я уже понял, — отвечал Альдред холодно. — Что ты тут делаешь?

— Спасаюсь бегством, — заявил старик. Звучал он пискляво: годы уже не те. И это притом, что вдыхал дым. Видимо, чудом не прокурил.

— От чего?

Флэй оживился.

— Белые трупы вернулись обратно, — жалобно рассказывал бродяга. — Может, час или два назад. Я и мои… друзья долго от них прятались. По всей подземке, но… В конце концов, нас настигли. Похоже, выжил только я. Поднялся сюда, в канализацию. А тут Вы.

«Белые трупы? Ноль фантазии. Хотя… вероятно, чёрный мор изначально убивает людей. И только потом — реанимирует. Если, конечно, тело годно к нечто большему, кроме обрастания минералом. Видимо, так это и работает при обыкновенном заражении. Смысл есть…»

По старой памяти он неуклюже перемялся с ноги на ногу. Лицо изогнулось в гримасе. Травму заработал.

— Что-то с ногами? — осведомился ренегат сухо.

— Левую подвернул. Бежал без оглядки. На свою голову, — посетовал бездомный.

«Такой себе попутчик. Если нагрянут упыри, его тут же сожрут», — понимал Флэй.

Впрочем, бродяга так и так — не жилец.

Дурман мог вызвать чувство небывалой эйфории. Потому-то к нему так поначалу легко можно пристраститься. Только вот с каждым разом эмоции всё более блёклые, а курить приходится больше. Впоследствии — дымить, лишь бы не лезть на стенку от ломки.

Подсесть — проще простого. А вот слезть — крайне тяжко.

Хронический бронхит. Постоянный озноб. Отупение. Уныние.

Что хуже, рано или поздно дурман окончательно нарушает работу сосудов. Особенно это касается головы. Как итог, аневризма — и внезапная смерть.

— Куда ты направляешься, старик?

— Да под Циановые Дворцы. Это на севере Города. Говорят, в те места зараза так и не пришла. Значит, и подземелья там чистые. Нам и здесь какое-то время неплохо жилось. Но теперь моих попутчиков нет. — Бродяга вздохнул горько.

Между тем сам Флэй призадумался:

«Циановые Дворцы, говорит. Если бы я держал свой путь к полуострову Памятному, я бы пошёл с этим бездомным. Только вот совсем не туда мне надо…»

Он погонял воздух во рту, взвешивая все «за» и «против». Старик без конца изливал душу о том, как ему одиноко без других люмпенов. Альдред не слушал. Когда ему пришла мысль, он перебил изгоя:

— Получается, ты хорошо знаешь катакомбы? Канализацию? Клоаку, в общем…

Тот усмехнулся и сказал без тени хвастовства:

— Конечно. Я слоняюсь по ним уже двадцать лет. Кому нужен старый, никудышный дед? Это мой дом. Я тут живу…

— Я так и понял, — сухо отвечал ренегат. — Меня другое волнует. Скажи, ты можешь провести меня к побережью? Есть какие-то пути туда отсюда?

Старик посмотрел на него искоса.

— Н-но… я иду на север. Под Циановые Дворцы. Это в другой стороне…

— Вообще-то я не спрашиваю, старый, — буркнул Флэй. — Мне нужна твоя помощь. И пока мы идём вместе, я гарантирую тебе безопасность. У тебя нет выбора, понимаешь?

Бродяга облизнул губы и вздохнул от безысходности. Куда ему спорить со здоровым и молодым инквизитором? В конце концов, согласно закону, пёс Церкви имеет право безоговорочно заручиться помощью простых мирян. Разве что Альдред себя так больше не позиционировал. Впрочем, ему не мешало пользоваться былыми регалиями.

Дед-то о нём ничего не знал.

Пожилой отщепенец молчал. Так что ренегат решил скрепить их уговор.

— У тебя больная нога. Не распухла ещё?

Тот наклонился, кряхтя, и ощупал свою лодыжку сквозь дырявые носатые ботинки из замши. Когда-то этот человек принадлежал к зажиточным слоям населения. Но потом что-то пошло не так.

— Да нет пока… Я ж упал-то от силы час назад.

— И с тех пор никаких заражённых не видал? — насупился Альдред.

— Мне повезло удрать. Но кто знает, они вполне могут прятаться где угодно…

— Без разницы, — пожал плечами дезертир, убрал тесак и потянулся к подсумкам на портупее. — А чтобы тебе не было так обидно, я дам тебе… Обезболивающее. Хотя бы твоя нога болеть перестанет. Бежать будешь, как живчик. Идёт?

Недолго думая, старик утвердительно кинул голову вниз, будто вдребезги пьяный.

Альдред подал ему непочатый пузырёк из черного стекла, но сказал:

— Выпей сейчас. На всякий случай…

Люмпен пожал плечами. Выдрал оставшимися зубами пробку. Осушил стекляшку, слегка морщась. Охнул, как если бы опустошил бутылку бренди. Утёр губы и заговорил:

— Ого… Такое чувство, как будто плотно покурил дурманчика. Кстати, у Вас, досточтимый синьор, не найдётся самокруточки?

Флэй зыркнул на него со значением.

В его глазах застыл немой вопрос: «Ты издеваешься?»

— Сам-то как думаешь? — проворчал ренегат, осуждая.

Тот виновато почесал затылок, скривил лицо и выдохнул:

— И правда. Не знаю, на что я рассчитывал…

Дезертир покачал головой, поражаясь тому, какого умалишённого рохлю из человека способно сделать это тлетворное зелье.

— Как твоё имя? — спросил предатель.

— Маттео Цанци.

Очередное имя, ничего не значащее для истории. Ни Саргуз, ни Аштума. Обычный человек, сорвавшийся с телеги, что ехала в лучшую жизнь.

— Альдред Флэй, — назвался беглец в ответ.

Бродяга протянул ему от всей души руку. Альдред смотрел на него, в упор не замечая жест доброй воли от люмпена. Когда Цанци наконец-то опустил её, Флэй сказал:

— Ничего личного.